Социально-критические мотивы. 
История литературы сша

Радужная тональность первых глав быстро меркнет. «Новый» Вулф заявляет о себе резкими, сатирическими красками. Ими выписан один из ключевых эпизодов романа — поездка Уэббера в свой родной город Либия-хилл на похороны тетушки. Вулф реализует свое кредо: «Сатирическое преувеличение необходимо для изображения жизни, особенно американской жизни».

Провинция не противостоит Нью-Йорку, «современному Вавилону». Она не являет собой оплот старозаветной порядочности и «невинности». Перед нами две стороны одной и той же медали. Вулф дает нелицеприятные портреты «столпов общества», «отцов» Либия-хилла, «черствых деляг», «бескрылых душ», одержимых спекулятивной горячкой, равнодушных ко всему, что не приносит «профита». Поездка в Либияхилл становится важным этапом в «прозрении» Уэббера.

Критическая интонация начинает звучать еще сильнее во второй книге романа, иронически названной «Дом, который построил Джек». Она заставляет вспомнить об одном из учителей Вулфа, Синклере Льюисе, и его прославленном романе «Бэббит». И Вулф в манере, напоминающей льюисовскую, скрупулезно описывает стиль жизни богача мистера Джека — его привычки, одежду, пристрастия, обстановку дома, перечисляя детали бытового уклада семейства, где все дышит преуспеванием и самодовольством. Конечно, мистер Джек — не Бэббит, он — один из столпов Уолл-стрита, он крупнее, умнее, привык к размаху, самоуверен, элегантен, непоколебимо убежден во всесилии доллара.

В полной мере свой сатирический дар проявляет Вулф в сценах приема, устроенного мистером Джеком и Эстер: ложь и двуличие определяют дух этого великосветского раута.

В «английских» эпизодах романа господствует в основном стихия комическая, они открывают юмористическую грань вулфов-ского таланта. Перед нами два великолепных, слегка шаржированных очерка-портрета: это миссис Парвис, служанка Уэббера, и прославленный писатель Ллойд Мак-Харг, эксцентричный до гротескности (его прототипом послужил Синклер Льюис).

Во время кратковременного «фантасмагорического» путешествия с Мак-Харгом Уэббер с близкого расстояния наблюдает «без грима» человека, познавшего высшую славу и в то же время глубоко одинокого, понимающего, что слава, как и любовь, не может дать полного счастья истинно творческой личности.

Тема «двух Америк». В романе намечена тема «двух Америк», столь важная для литературы «красного десятилетия». И пожар в богатом доме Эстер Джек, разразившийся во время приема, на который приглашен герой, символичен. Это предвестник неотвратимой катастрофы 1929 г.

Встреча Джорджа на приеме с Эстер не укрепляет их связь, а напротив, приводит к разрыву. Все существо Джорджа — труженика, человека демократических убеждений, не приемлет фальши, «светскости» узколобых толстосумов, «заклятых врагов искусства и правды». Слияние Уэббера с их обществом означало бы для него гибель писательского таланта.

Мещанская стихия, представленная в сцене приема, многолика: это и обыватели из Либия-хилла, в штыки встретившие роман Уэббера «Домой, в наши горы»; и назойливые «поклонницы искусства», которые стали домогаться Уэббера как новоявленной литературной звезды; и один из столпов Либия-хилла — мэр Бакстер Кеннеди, пустивший себе пулю в лоб в грязном туалете. Вулф показал американское неблагополучие в общенациональном масштабе, трагедию Америки, которая, по словам писателя, склонного к «нагнетанию» эпитетов, казалась «великолепной, непревзойденной, несравнимой, непоколебимой, сверхисполином со здоровым румянцем». Кризис 1929 г. воспринимался многими как необъяснимое стихийное бедствие. Писатель и его герой понимают, что Америка «сбилась с пути», «превратилась в нечто безобразное, ужасное». В пору Депрессии «американская мечта» обернулась «американской трагедией».

Для Джорджа Уэббера, перебравшегося в «угрюмые джунгли» Южного Бруклина, этого квартала бедняков, беда, обрушившаяся на страну, обнажается с безжалостной правдивостью: перед ним — бездомные, бродяги, люди, выброшенные на «дно», обреченные на нищету, оскорбляющую человеческое достоинство.

В Бруклине Уэбберу-писателю жизнь открывается во всей ее суровости. Свои мысли по этому поводу писатель излагает в похожем на поэму в прозе отступлении о человеке: он «любит и, любя жизнь, ненавидит смерть, и оттого он велик, славен, прекрасен, и красота его пребудет вовеки». Журналист и критик Харвей Суодос (Harvey Swados) включил отрывки из «бруклинских» глав романа Вулфа в известную антологию «Американский писатель и Великая депрессия» (American Writer and.

Great Depression, 1966) как «одно из лучших художественных свидетельств об этом времени».

Лирические отступления Вулфа в романе прямо перекликаются с мыслями, рассеянными в его публицистике и переписке. В речи перед студентами университета Пэдью Вулф высказал свой символ веры — это «сердце простого человека», «то, что остается навсегда, что изменяется и все же неизменно, оно должно все вынести и вынесет. Народ, да, народ!».

«Немецкие» главы романа. Томас Вулф стоял у истоков антифашистской темы в американской литературе 1930;х годов. Важным политическим опытом стала для писателя поездка в Германию, где его встретили с почестями, что, однако, не помешало ему разглядеть подлинную сущность Третьего Рейха. Вернувшись в Америку, Вулф опубликовал статью, обличающую фашистские порядки. Разразившаяся в Испании гражданская война еще более убедила его в том, сколь опасна «коричневая» угроза: в апреле 1938 г. Вулф направил открытое письмо в журнал «Нейшен», протестуя против пагубной политики «невмешательства».

Эти факты писательской биографии нашли очевидный отзвук в романе «Домой возврата нет».

Знаменитым писателем Джордж Уэббер приезжает в 1936 г. в Германию, которая всегда оставалась для него страной высокой духовной культуры, страной Гете, Бетховена, великих философов, людей искусства. Он видит теперь, как искалечена душа этой страны.

В «немецких» главах Вулф, обычно склонный к некоторой экзальтации, взволнованному авторскому комментарию, избирает манеру «нейтрального» повествования. Он не возмущается, не негодует, не приводит нарочито драматических эпизодов.

Внешне в Германии все благопристойно: упорядоченный быт, вежливые улыбки, пунктуальность чиновников. Только в поведении людей чувствуется скованность, страх, загадочная осторожность в разговорах, уход от политических тем. Все, даже личная жизнь людей, находится «под колпаком» полицейского режима.

Кульминационная сцена — арест на германо-бельгийской границе одного из попутчиков Уэббера — еврея: перед читателем беспомощный, обреченный беглец, подлежащий депортации в концлагерь, вымуштрованные до автоматизма полицейские.

Финал романа: «открытие Америки еще впереди». Пребывание в Германии убеждает героя: писателю нельзя стоять в стороне, оставлять зло безнаказанным. Отсюда логически обоснованный переход к финалу романа — это вулфовское «прощание с прошлым». В нем писатель как бы сливается с героем: пассажи из писем, выступлений Вулфа почти дословно повторяются на заключительных страницах произведения. Все пережитое и перечувствованное героем побуждает его сделать вывод: «…Нет возврата к упоению красотой, к ребяческим представлениям об „избранности“ художника, об искусстве, красоте и любви, как самодовлеющих ценностях, нет возврата в „башню из слоновой кости“…».

В художественную ткань произведения вторгается публицистика — одна из эстетических примет литературы «красного десятилетия». В письме к редактору Лису Эдвардсу герой, а с ним и автор романа декларируют несогласие с философией примирения с социальным злом. Уэббер убежден: страх, ненависть, рабство, жестокость, нужду, нищету можно победить и уничтожить. Но достичь этого возможно, только если совершенно перестроить современное общество.

В письме Лису Эдвардсу главные вехи жизни героя осмыслены по-новому. Весомо звучат слова, исполненные страстной веры в Америку, ибо она и ее народ «бессмертны, еще не раскрыты, и нетленны, и должны жить». Вулф устами Уэббера провозглашал: «Я думаю, подлинное открытие Америки еще впереди».

В движении героя к более широким общественно-философским и политическим горизонтам, к признанию нерасторжимости судьбы индивида и судьбы народной выразилась созвучность романа «Домой возврата нет» с художественной атмосферой «красных тридцатых». Это был путь от замкнутости и аполитичности к пониманию природы фашизма, когда честному гражданину, не приемлющему эскепизма, необходимо сделать выбор в противоборстве сил добра и зла.

Поэтика романа.

В романе «Домой возврата нет» проявилась одна из оригинальных особенностей Вулфа: несмотря на внушительный объем его произведений, бледность сюжета, читателю не приходится скучать. С одной стороны, подробности, воспроизведенные автором, интересны своим разнообразием и жизненностью. С другой стороны, Вулф никогда не утомляет однообразием, однотонностью: сцены, фрагменты, лирико-философские пассажи его романа отличаются эмоциональностью и живой стилевой манерой.

В своем последнем романе он добился большей строгости формы, во многом преодолел неслаженность структуры, отличавшую его первые книги. «Это — лучший роман, им созданный, зрелый, продуманный, логично и умно построенный», — отозвался о «Домой возврата нет» известный критик Карлос Бейкер.