Дополнение к 3-му изданию

Попытаемся сделать некоторое обобщение. Фактически, все предлагавшиеся и реализованные в начале 1990;х модели и варианты преобразований следовало бы оценить как неадекватные состоянию социума (не экономики, а именно социума). В результате, как уже отмечалось, установилось то, что называют «диким рынком», который (в качестве оправдания непродуманной политики) был провозглашен естественной стадией развития современной России. Дикий капитализм в стране высочайшей культуры, выдающихся научных и технических достижений, в обществе достаточно высокой морали и поголовной грамотности? Стоило бы обратить внимание на то, что кроме экономических задач преобразования России в процессе «шоковой терапии», скорее всего, неосознанно ставились еще несколько других, в частности: задача максимально быстрого устранения из общественного сознания политических убеждений и социально-психологических чувств, предпочтений и ожиданий, существовавших в предшествующий (социалистический) период. Реформаторы стремились как можно быстрее достичь «точки невозврата» к прошлому, преодолеть крутой поворот и выскочить на путь капиталистического развития, при этом совершенно не учитывая, что социально-психологические процессы имеют свою динамику, мало зависящую от экономических факторов. Тем не менее, властные структуры всех уровней не могли не заметить, что уже через 2—3 года психологическое сопротивление реформам начало последовательно нарастать. Поэтому капиталистические отношения (а отношения — это не экономическая, а психологическая категория) в нашем варианте не развивались, а насаждались, то есть внедрялись путем насилия над социально-психологической структурой общества и ментальностью народа. Фактически — один диктат (при этом — на основе мощной идеологии) сменился другим, якобы — деидеологизированным (но отсутствие идеологии — это также идеология, точно так же как атеизм — это тоже вариант веры).

Концепцию деидеологизации современного общества выдвинул в конце 1950;х годов американский социолог Даниэл Белл. Ему же принадлежит «первая редакция» концепции постиндустриального общества и идея о том, что научно-технический прогресс сводит к минимуму саму возможность социальных революций. Однако он же (уже в 1965) в книге «Конец идеологии» был вынужден признать, что его прогноз.

деидеологизации не оправдался. Более того, Белл подчеркнул социальную значимость идеологии, а также указал на то, что технократические подходы к системе управления обществом только обостряют антогонистические (классовые) противоречия. Надежды на трансформацию капитализма Белл связывал с появлением новых принципов управления, в частности — с меритократией (властью достойных)^[1]. Несмотря на мою (М. Р.) давнюю и самую искреннюю приверженность этой идее, даже надежда не ее реализацию представляется мне утопией (это было бы счастьем для любого народа, но слишком опасно для любой власти, которая никогда этого не допустит). В заключение хотел бы отметить еще одно чрезвычайно важное положение: социальная жизнь и культура, в отличие от научно-технического прогресса, развивается по качественно иным сценариям и законам. В культуре и в социальной жизни новое не сменяет старое, а происходит расширение сфер социокультурного пространства. При этом — для современного капитализма (в отличие от предыдущих периодов развития) характерно разобщение единства экономики, управления и культуры, при этом технократическая (бюрократическая) система управления постепенно все более явно входит в противоречие с классическими принципами демократии. Фактически, происходит профанация демократических идей, как идеологии Нового времени. И это еще раз приводит нас к выводу о необходимости переосмысления идей развития современного мира.

• [1] Понятие «меритократия» имеет несколько значений. В данном случае имеетсяв виду создание условий для того, чтобы к государственному управлению на всех уровнях приходили наиболее подготовленные и способные к такой деятельности люди. В качестве способа достижения такой цели можно было бы указать, в первую очередь —ограничение избирательного права на основе уровня образования (например, тольковысшего), зрелости личности (не моложе 30 лет), ценза оседлости (то есть стабильногопроживания в конкретном регионе, возможно — не менее 5 лет), наличия собственности, семьи и детей, что обеспечивало бы более высокий уровень социальной ответственности. Фактически, речь идет о той части общества, которая уже имеет определенныйжизненный и профессиональный опыт, разбирается в экономике и политике и способна критически оценивать политические программы тех или иных партий и движений или конкретных личностей. В процессе дискуссий с коллегами мной неоднократноприводился простой пример: ни у кого не вызывает неприятия идея о том, что вопросо стратегии и тактике лечения того или иного пациента должен решать консилиумвысококвалифицированных и опытных врачей, но к решению судьбоносных решенийдля всей страны этот принцип почему-то считается неприменимым. Наиболее частымивариантами «против» были: «Это нарушает принципы демократии и никогда не будетпринято»; другие также ссылались на нереальность такого подхода, так как он «фактически, сводит на нет беспрецедентные условия для манипуляции политически малограмотными и социально-незрелыми избирательными массами».