Древо познания. 
Философия религии. 
Праксеология религии

Для обозначения конструкции, построенной из основы, основания и обоснованного — оксиром, дефиниций и следствий, воспользуемся понятием древа познания — совокупности оксиром, определений и важнейших выводов религиозного учения, философской системы или научной теории. Все прочные учения и фундаментальные теории можно рассматривать как оригинальные модификации древа познания: сколько таких учений и теорий, столько же и модусов древа познания. В древе познания особо важны коренные положения, питающие соками всю сому учения или теории. Выше корней, на стволе, растут ветви — положения меньшей степени общности и важности; листья же на ветвях символизируют множество суждений-выводов.

Например, древо познания классической механики можно представить следующим образом: корень — идеи Ньютона об абсолютном пространстве и времени; ветви — понятия материальной точки, системы отсчета, скорости, ускорения, силы, массы, импульса, механической энергии, вариационные принципы механики, законы Ньютона, законы сохранения; листья — главные выводы из принципов и законов классической механики.

Различия в оксиромах и даже в определениях, входящих в состав древа познания, как правило, обусловливают существенные доктринальные или теоретические разногласия в целом. Поясним это характерными примерами религиозных битв и научной полемики.

Так, радикальное расхождение православия и католицизма по вопросу об исхождению Святого Духа только от Отца или «и от Сына тоже», а также во множестве более второстепенных догматических и литургических пунктов привело к острому противостоянию восточной и западной христианских культур в целом. Симфонически-толерантное отношение между православными и католиками предполагает ясное осознание следующих моментов:

• — во-первых, все пятнадцать автономных православных культур (в том числе русская) и культура единого католицизма одинаково ценны для совокупного человечества и вряд ли нуждаются в экуменическом объединении (точнее, обеднении);
• — во-вторых, не в силах православных или католиков когданибудь в обозримом будущем окончательно решить и «снять» проблему «филиокве» рациональными средствами;
• — следовательно, в XXI в. православию и католицизму полезнее не конфликтовать между собой, яростно и понапрасну доказывая ложность оксиром и крипт соперника, а толерантно относиться к гипотезе о принципиальном равенстве степеней истинности альтернативных идейных оснований православия и католицизма.

По аналогии с предыдущим примером можно было бы и далее обсуждать те конкурирующие оксиромы и крипты о природе Христа, которые служат идейными основами все возрастающего числа протестантских направлений в христианстве.

В сфере науки показательным примером глубокого различия между модусами древа познания может служить конкуренция двух теорий наследственности, сложившихся в генетике в конце XIX — начале XX в. Одну из них сформулировал Чарльз Дарвин, а другую — Грегор Мендель.

Оксиромой дарвиновской «временной гипотезы пангенезиса» служит постулат об изменении генотипа под воздействием внешней среды. Из этой коренной идейной основы произрастает древо той забавной теории эволюции, которую до сих пор преподают в школах и вузах.

Теоретическое основание популярного дарвинизма образовано следующими идеями:

• 1) клетки организма выделяют особые частицы — геммулы, собирающиеся совместно и образующие совокупное наследственное вещество;
• 2) если в С (фенотипе) есть признаки А (один пол) и В (другой пол), то С = А + В, т. е. наследственность слитна;
• 3) прижизненное изменение какой-нибудь части фенотипа причиняет изменения соответствующей геммулы и, следовательно, генотипа в целом;
• 4) наследственность пластично трансформируется соответственно изменениям организма и внешней среды;
• 5) наследственность тесно увязана со всеми процессами, происходящими в организме, а также с естественным отбором.

Листья, вырастающие на древе неодарвинизма, суть многочисленные следствия — вплоть до выводов о происхождении человека от одной из разновидностей обезьян и восхождении homo sapiens к новому виду — сверхчеловеку.

В 1895 г. Г. Мендель обобщил свои исследования по скрещиванию разных рас гороха и эмпирически установил закон расщепления контрастирующих признаков в соотношении один к трем. Он принял оксирому: наследственность неизменна, дискретна, не зависит от организма и внешней среды. А. Вейсман трансформирует идею Менделя в основание своей «формальной генетики»:

• 1) в ядре половой клетки имеются неделимые и не смешивающиеся друг с другом единицы наследственности — гены;
• 2) коль скоро в каждом поколении гороха проявляется только один альтернативный «чистый» признак, а другой рецессивен, то фенотип С есть либо А, либо В, но не А и В вместе, т. е. наследственность дискретна;
• 3) какие бы изменения окружающая среда ни вносила в фенотип и генотип, тем не менее он всегда остается одним и тем же. Отсюда и главные антиэволюционистские выводы: генотипы в е ч н ы, и биологические виды не могут возникать друг из друга.

Яростную борьбу эволюционистов с формальными генетиками (вейсманистами-морганистами) в советской биологии возглавил академик Т. Д. Лысенко. Давний конфликт между сторонниками и противниками теории эволюции принимает в современной биологии форму острого противостояния эволюционизма и креационизма. Дискуссия о природе наследственности могла бы стать более толерантной, если попытаться установить (при опоре на принципы симфоники, и прежде всего на принцип единства веры и знания) равноправный веровательно-знаниевый статус обеих оксиром, рассмотренных выше.

Дарвин изучал всеобщий онтогенез жизни на Земле, сравнивал разнообразные виды растений и животных в их многотысячелетнем историческом развитии. Изменчивость генотипов в связи с изменением внешней среды ему казалась совершенно очевидной. Мендель же свои исследования провел на нескольких поколениях гороха и не мог за столь короткий биологический срок заметить сколько-либо существенного изменения наследственности, смещения альтернативных признаков. Ему пришлось отвлечься от неконтрастирующих признаков и ограничиться такими альтернативными признаками, какими являются цвет и геометрическая форма горошин. Абстрагируясь от цельности организма, от его онтогенеза и филогенеза, Мендель обнаружил только устойчивость и дискретность предполагаемых единиц наследственности.

Итак, одному ученому его эмпирия подсказала оксирому слитности и изменчивости наследственности, другому — неизменноети и дискретности генотипа. Впоследствии, когда удалось более глубоко изучить связи наследственности с фенотипом и биогеоценозом, академик И. И. Шмальгаузен сформулировал синтетическую оксирому: биогеоценоз прямо обусловливает изменения в генотипах, а прижизненные изменения организмов очень косвенно и почти незаметно (через их подключение к гигантскому биогеоценозу в качестве миниатюрных компонентов) вызывают изменения генотипов. Выходит, по-своему в равной мере правы и неодарвинисты, и биологи-креационисты. Однако степень истинности той антиномической суммы альтернативных теорий эволюционизма и креационизма, которая воплощена в формуле Шмальгаузена «генотип естественный отбор в биогеоценозе <-» фенотип", по-видимому, значительно выше, чем частичные и соразмерные истины неодарвинизма и вейсманизма-морганизма.

Дарвиновская теория эволюции сегодня подвергается сокрушительной критике и многими отбрасывается. Однако приверженец симфоники, памятуя о принципе мировоззренческого антиномизма, не будет спешить навешивать на всякую теорию эволюции ярлык ложной. Если согласно библейскому креационизму Бог сотворил мир, то не исключено, что Творец мог заложить в мир некий механизм эволюции. Этот механизм, наверное, не совсем такой, каким его себе представляют неодарвинисты. Заметим, что среди противников дарвинизма — монотеистов — есть не только креационисты, но и эволюционисты. В таком случае у неодарвинистов тоже должно быть право верить в предзаданную закономерность происхождения человека из предчеловека. Атеистическая теория эволюции оправдана уже тем, что пассионарная вера в самопроизвольную эволюцию природы удовлетворяет мировоззренческую потребность многих биологов-материалистов хоть как-нибудь объяснить тайну происхождение человека.