Правление Елизаветы Петровны. 
Политика

Воцарению новой императрицы Елизаветы Петровны предшествовало недолгое (ровно год) «убогое правление» (определение В. О. Ключевского) Анны Леопольдовны, регентши при несчастном малолетнем императоре Иване Антоновиче, которое было прервано легко и бескровно. Кстати, в большой степени благодаря личному мужеству, решительности, смелости самой дочери Петра и трем сотням ее «лейб-кампанцам». В. О. Ключевский об этом позже напишет: «Так удачной ночной феерией разогнан был курляндско-брауншвейгский табор, собравшийся на берегах Невы дотрепывать верховную власть, завещанную Петром Великим своей империи» (Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. IV. С. 245).

Правление Елизаветы Петровны, разумеется, не изменило ни форм государственного устройства, ни общественных отношений, но Россия 1740−1750-х гг. все-таки отличалась от России предыдущего десятилетия. Прежде всего изменилась ситуация в Москве и Петербурге, где были собраны лучшие научные и творческие силы и где в основном проходила жизнь художников.

Стоит отметить, что оценка елизаветинского времени, впрочем, как и всего XVIII в., далеко не однозначна в отечественной историографии. Так, если в первой половине XIX в. эта пора пренебрежительно игнорировалась, то с последней его трети она стала рассматриваться чуть ли не как идиллическая. Например, Петр Бартенев в издаваемом им «Русском Архиве» писал: «После судорог петровского времени и ужасов бироновщины наступили дни тихого, беззаботного жития» (Бартенев П. И. Императрица Елизавета Петровна и ее записочки к Василию Ивановичу Демидову // РА. 1878. Кн. 1. С. 10). Правда, он тут же признан, что сама императрица не была идеалом монархини. В частности, подобно многим другим государям — своим современникам (из которых исключением, по его мнению, являлся Фридрих Великий) Елизавета Петровна «не прилежала к письменному делу». Но искусству она явно «прилежала» и из всех его видов предпочитала музыку, пение, особенно церковное. Историки часто пересказывают такой анекдот: для своевременной доставки голосистых дьяконов из Москвы в Петербург к Великому четвергу по требованию императрицы приостановили все почтовое движение между обеими столицами. Несомненно, то было время блистательного расцвета искусств (прежде всего архитектуры) и наук.

В целом же после правления Анны Иоанновны царствование дочери Петра выглядит неизмеримо более благоприятным. Была отменена смертная казнь, смягчились нравы, ушли в прошлое ужасы последних лет аннинского царствования, а главное — росло чувство национального самосознания, что явилось главной приметой елизаветинского времени. Огромное значение имели успехи России на международной арене. Победы над «первым стратегом своего времени» Фридрихом II, взятие Берлина, битвы при Цорндорфе и Кунерсдорфе — знаменитые события Семилетней войны — показали миру, каким мощным самостоятельным государством является Россия, вставшая в один ряд с другими просвещенными и культурными европейскими державами. Сам переворот 1741 г., с опорой цесаревны на гвардейские низы, носивший откровенный антииноземный характер, стал возможен только потому, что в дочери Петра видели залог верности наследию великого отца, той прочной внешнеполитической системе, которая была создана Петром I. И ода М. В. Ломоносова в честь коронации Елизаветы Петровны не была пустым славословием:

Какой приятной Зефир веет И нову силу в чувства льет?

Какая красота яснеет?

Что всех умы к себе влечет?

Мы славу Дщери зрим Петровой, Зарей торжеств светящу новой.

Ломоносов М. В.

" Ода на прибытие Ея Величества великия Государыни Императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санкт-Петербург 1742 года по коронации" .

(Ломоносов М. В. Поли. собр. соч. Т. 8. М.; Л., 1959. С. 82).

Европейские просветительские идеи середины XVIII в. прививались и трансформировались на отечественной почве, подготавливая возникновение русских институтов образования и культуры. Особенно это проявилось в последнее десятилетие правления Елизаветы Петровны, когда ее фаворитом стал Иван Иванович Шувалов, «случай» (как тогда это называлось) которого был долгим и длился до самой смерти императрицы. Шувалов был высокоинтеллектуальной личностью, человеком, возросшим в то время, когда в России быстро распространялись идеи европейского Просвещения. Эти идеи подготовили почву для формирования национального просветительства с его стремлением создать прочные основы общества из образованного русского дворянства, которое верно служит престолу и Отечеству, без посягательств на нарушение государственных порядков, как это случилось в революционной Франции. Исследователи справедливо отмечают, что не будь Шувалова, еще неизвестно, когда в России открылись бы первый русский университет и Академия художеств, случился ли бы вновь расцвет Шпалерной мануфактуры и не был бы еще более извилистым, тернистым и сложным путь художников, ученых и литераторов вроде М. В. Ломоносова и А. П. Сумарокова.