Психологические аспекты изучения коррупции и противодействия ей
В. Н. Шевелев отмечает также сформированное у многих людей ощущение постоянной ненормальности и тревоги. «Мы вышли из „ненормального“ Советского Союза, — пишет он, — прошли через „ненормальные“ реформы „лихих 90-х“ и продолжаем ныне существовать в „ненормальной“ стране». В этой психологической картине что-то кажется ненормальным в действующих системах управления, в догматизируемой идеологии… Читать ещё >
Психологические аспекты изучения коррупции и противодействия ей (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Коррупция — это сфера действия разнообразных психических атак со стороны обманщиков, мошенников, агрессоров, всех других представителей коррупционного типа управления. Многообразные психологические приемы закрывают созданные пробелы законодательства, недостатки регламентации, но и незнание, непонимание действующих правовых норм, большая часть из которых, по нашему заключению, соответствует целям построения во многом разрушенного со времен развитого социализма социального государства, а также бездействие.
Вопросы теории: возможности психологической науки и практики в борьбе с коррупцией
Члеиы-корреспоидеиты РАН, доктора психологических наук, профессоры А. Л. Журавлев и А. В. Юревич полагают, что «коррупция представляет собой системно организованное социальное явление, интегрирующее экономическую, юридическую, социальную, управленческую, этическую и политическую составляющие. Психология только начинает присоединяться к сообществу научных дисциплин, изучающих ее».
К психологическим вопросам исследования коррупции как главной проблемы современного российского общества они рекомендуют относить:
- 1) в отношении коррупционеров:
- а) особенности психологического поведения коррупционеров, исследуемые на осужденных за коррупцию (стремление общаться с небольшим количеством людей, повышенная осторожность при установлении близких отношений, отсутствие жалости по отношению к жертвам коррупции, убежденность, что расплата за коррупционную деятельность не наступит никогда, скрытая агрессивность и высокая креативность);
- б) мотивы совершения коррупционных деяний («достаточно очевидный, состоящий в стремлении к материальным благам, и менее тривиальный, заключающийся в отношении к коррупции как к опасной и увлекательной игре»);
- 2) в отношении изучения психологического портрета общества, от себя добавим — и его влияния на борьбу с коррупцией — насколько он важен в сравнении с другими факторами:
- а) отношение общества к коррупции как проявление массовой психологии (данные социологических опросов, если они не имеют заранее предопределенный характер);
- б) социально-психологическая особенность современной российской культуры, которая создает психологическую среду, в которую вписываются коррупционеры (но мнению авторов, это — не изжившие элементы патриархальности, клановость, семейственность, кумовщина, телефонное право, «теневые» способы решения проблем, в том числе и властными структурами, авторитет деятельности всевозможных «серых кардиналов», «банановый» механизм приближения к власти). Также, по нашему мнению, важно добавить в какой правовой среде возможна реализация всех этих не общероссийских, а международных социально-психологических особенностей функционирования бандитских сообществ, уличной среды и пр., и как с повышением четкости регламентации будут устраняться барьеры, связанные, по сути, с давлением преступных группировок на общество, опирающихся на названные авторами негласные правила. Авторы аргументируют несущественный вес этого фактора иначе: «…если уровень коррупции определяется вековыми особенностями национальных культур, то попытки его снижения выглядят обреченными на провал. Однако некоторые страны Юго-Восточной Азии добились ощутимых успехов в борьбе со взяточничеством, сохранив свою самобытную культуру. Оптимизм внушают также исследования, демонстрирующие, что люди, переехавшие из стран с высоким уровнем коррупции в страны, где она практически отсутствует, в большинстве своем прекращают совершать коррупционные действия. Однако, возвращаясь на Родину, они снова берутся за старое — начинают давать и брать взятки»;
- 3) психологическое идеологическое давление власти на формирование общественного мнения, психологических установок борьбы с коррупцией, которые авторами воспринимаются только как препятствия в современной России. Коррумпированные чиновники вынуждены бороться против коррупции, которая ими же и развивается, как «пчелы против меда». Добавим, что психологические атаки на общество в виде многочисленных материалов успешной борьбы вводят в заблуждение, подрывая доверие людей к работе под руководством скрываемых маской борьбы коррупционеров, ослабляя экономическую мощь государства. В результате формируется очень специфическая схема, полагают авторы: «…с коррупцией борются как с явлением, но не с высокопоставленными коррупционерами, которые признаются таковыми лишь в случае утраты ими политического „доверия“», — добавим, а не весомых аргументах, основываемых на мониторинге эффективности их деятельности, поскольку показатели прямой эффективности в отставках высокопоставленных лиц, утративших «доверие», как существенная психологическая характеристика современных систем управления в России не фигурируют. И мы ставим закономерный вопрос: а персоны, которые формируют или уже сформировав свои миллиардные состояния за счет средств налогоплательщиков (из казны), в том числе путем своего привилегированного безальтернативного участия в госзакупках, — эти персоны соответствуют принятым в мировой теории и практике оценкам прямой (персонифицированной) эффективности их работы, к которой есть доверие?
Данные вопросы, представляющиеся важными, нашли свое отражение в психологической работе, которая стала проводиться среди населения России в виде общественной пропаганды необходимости противодействия коррупции. Но очевидно, что психологическая работа выступает основанием для принятия более действенных мер противодействия и предупреждения коррупции, чем это реализуется в современной общероссийской практике, а не заменяет собой эту сферу противостояния общества значимым преступлениям, имитируя комплексный подход, закрывая лозунгами все важное информационное поле, необходимое для реализации конструктивных институциональных решений.
В. Н. Шевелев отмечает также сформированное у многих людей ощущение постоянной ненормальности и тревоги. «Мы вышли из „ненормального“ Советского Союза, — пишет он, — прошли через „ненормальные“ реформы „лихих 90-х“ и продолжаем ныне существовать в „ненормальной“ стране»[2]. В этой психологической картине что-то кажется ненормальным в действующих системах управления, в догматизируемой идеологии догоняющего развития, по сути, интеллектуально зависимыми людьми. В. IT. Шевелев также отмечает, что самой примечательной чертой общественной психологии в России является то, что «в ней одновременно уживаются ностальгия по прошлому с верой, что в будущем все же как-то образуется и все обратится к лучшему, стоит только подождать»[3]. В связи с этим целесообразно рассматривать вопросы о том, какая часть населения в количественном выражении так думает, а также о связи психологии вообще с наукой и многообразными ненаучными (субъективными, мифологическими) подходами, отражающими уровень образованности и интеллектуального развития.
Следует добавить, что существует два основных, слабо исследованных психологических приема взаимодействия представителей коррупционных систем управления с остальной частью населения — тишайший и сверхласковый, избегающий скандалов, столкновений сторон (но системе «в тихом омуте черти водятся» в случае закрытия ласковостью и нежностью всевозможных нарушений законов) и «гавкающий», отпугивающий, основанный на резких высказываниях при выполнении служебных обязанностей должностными лицами. Но напомним, что манеры общения с посетителями, наемными работниками являются формой и не заменяют содержания данного общения, основанного на соблюдении как норм права, так и норм этики и нравственности, решения вопросов по существу.
Значимый также психологический аспект исследования коррупции — идентификация у людей способности, склонности к совершению коррупционных деяний, которая, по идее, различается. Французский просветитель III. Монтескье еще в XVIII в. писал: «…известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет положенного ему предела»[4]. Экспертное мнение психологов — склонность, психологическая установка на воровство, а также способность воровать (у некоторых это не проявлено благодаря воспитанию в детстве) основаны: 1) на страсти к обладанию материальными ценностями; 2) воспитании в себе бездушности как средства компенсации стыда; 3) воздействии на изменение мнений окружающих с целью принижения значимости их суждений. Вороватые, нечестные люди, вероятно, и способствовали негласному распространению негативной парадигмы урегулирования конфликтов и скандалов, называемой «обвиняй жертву», угнетающей население стран с высоким уровнем развития коррупции, ее административного давления — как управленческого произвола. Воровать, в соответствии с православными, как и другими религиозными традициями, — это серьезный грех. Следовательно, посещение церкви вором — показушность в прикрывании им воровства, не более того.
При анализе совершенных коррупционных преступлений данные психологические аспекты, имеющие важное пропагандистское, воспитательное значение, — мотивы, психологические особенности личности, ее нравственный облик, определяющий суть психологического поведения, — даже не принимаются во внимание.
Психология вхождения во власть, занятия ключевых управленческих должностей на всех уровнях управления экономикой — важнейший подход к исследованиям современной коррупции с разработкой конкретных мер противодействия ей.
Важнейшим представляется также вопрос «отделения зерен от плевел», а именно хорошо и честно работающих специалистов от дилетантов, не умеющих трудиться, властолюбцев и лакеев коррупции. Никто пока не исследовал проблему, каким образом они работают вместе, одновременно создавая добавленную стоимость и нанося ущерб своей деятельностью.