Немецкая идеалистическая эстетика

В круг интересов Иоганна Иоахима Винкельмана входило исследование самих артефактов искусства. Ему принадлежит одна из первых теорий исторической эволюции искусства. Идеал Винкельмана — греческая классика, воплощение меры, порожденное сочетанием благоприятного климата и оптимальной социально-политической атмосферы. Уже позднеантичное искусство является, по Винкельману, упадочным, остальные периоды также не удовлетворяют его.

Однако ориентация Винкельмана на античность приводит к усилению антикизирующих тенденций в эстетике. Хотя Винкельман рассматривал античное искусство как образец для создания нового искусства, которым должен завершиться «упадочный» период, античность воспринималась преимущественно как отошедшая в прошлое древность. Отсюда происходит понятный «музейный дух» винкельмановской эстетики, в которой заметный акцент делался к тому же на «безмятежности» искусства, присущего только античности. Порой его называют одним из теоретиков музейного подхода к искусству, когда эстетическое перестает восприниматься как нечто живое, как актуально присутствующая составляющая самых разных сторон жизни. В духе типичного для эпохи Просвещения понимания античности Винкельман формулирует сущность прекрасного как простоту и единство. Эстетика Винкельмана содержала герменевтический элемент — теорию аллегории как соединения красоты как таковой и нравственности, предназначенной для назидания. Характерно, что аллегории отделялись от самодостаточной (так называемой «чистой») красоты. Антикизирующие симпатии Винкельмана сделали его последовательным поборником классицизма, который в Германии, позднее развившись, сохранял актуальность заметно дольше, чем, например, во Франции, где его активно теснил просветительский реализм. Своеобразный вариант классицизма создал Иоганн Вольфганг фон Гёте («Веймарский классицизм»), пережив раннее увлечение романтизмом и сентиментализмом. К немецким классицистам (точнее, неоклассицистам) следует отнести и Иоанна Георга Зульцера, который, однако, в эстетической теории представляет психологическое направление и во многом стоит у истоков психологии искусства. Согласно Зульцеру, искусство отображает эмоциональные состояния. Человек наслаждается не только воспринимаемым объектом, но и собственно эмоциями. Подобные взгляды высказал и Моисей Мендельсон, акцентируя воспитательные возможности искусства, его способность транслировать моральные установки «вглубь» человеческой природы, интериоризировать их.

Александр Готлиб Баумгартен понимал эстетику как часть гносеологии, изучающей чувственное познание. Он может считаться одним из создателей гносеологической парадигмы в эстетике. Отличие баумгартеновской позиции от типичного последовательного рационализма Нового времени состоит в уравнивании двух видов познания — интеллектуального и чувственного. Красота понимается им как совершенство чувственного познания, что и призвана изучать эстетика. Совершенство становится ключевым понятием. Интересно, что, анализируя совершенство, Баумгартен выделяет в нем составные части (согласие, порядок и обозначение), настаивает на их гармоническом сочетании (созвучии, консонанции), что напоминает эстетику схоластов, но при радикальном отличии: если схоласты говорили о бытии, то все, что выделяет Баумгартен, относится к познанию. Схоластическая эстетика онтологична, баумгартеновская — гносеологична, несет на себе печать эпохи Нового времени. Характерны и призывы Баумгартена приближать эстетику к изучению художественной практики, сближать ее с искусствознанием. Это говорит о том, что философ остро чувствовал пограничность эстетики как дисциплины, ее сильную привязанность к эмпирическим фактам. Однако гносеологизм Баумгартена не исключает моментов скорее романтического типа: акты художественного восприятия и творчества немыслимы без особых творческих порывов, в которых участвует вся человеческая природа целиком и которые, таким образом, зависят от процесса воспитания человека как гармоничной личности. Расширяя границы понятия достоверности в искусстве, философ признавал истинность фантазий и вымыслов, отказываясь трактовать их только как красивую привлекательную ложь. Однако при всей гносеологической и даже субъективистской ориентации своей эстетической теории Баумгартен отдает предпочтение искусству, подражающему в природе, и именно в природе видит идеал.