Языковая политика и вопросы культуры речи

Проблемы нормы

В лингвистике различаются два аспекта понятия языковой нормы: объективная, или дескриптивная, норма и оценочная, или прескриптивная, норма.

Объективная норма есть принятая форма реализации возможностей, представляемых системой языка. Она отвечает на вопрос: можно или нельзя вообще так сказать во французском языке? Например, по-русски можно сказать: Будет Петя читать эту книгу?, вынеся глагол на первое место. Но но-французски совершенно невозможно сказать: * Va Pierre lire се Imre ? Ни один носитель французского языка не использует такого словопорядка.

Оценочная (аксиологическая или прескриптивная) норма определяет выбор между вариантами, допускаемыми объективной нормой. Она отвечает на вопрос: хороню ли так сказать в данной ситуации? Например, один и тот же вопрос можно задать по-разному:

Quand Pierre est-il parti? Quand Pierre est parti? Pierre est parti quand?

Все это будут правильные фразы, но различие между ними в том, что первая относится к более высокому стилистическому регистру, чем третья, уместная лишь в небрежной разговорной речи. Оценочная норма связана с распределением языковых фактов по стилистическим регистрам^[1].

Французский язык принадлежит к сильно нормализованным языкам. Современная норма в целом была установлена в XVII в. и упорно поддерживалась писателями, официальными инстанциями, школой — особенно в сфере грамматики. По даже в самых литературно обработанных языках наблюдаются колебания и изменения нормы, как объективной, так и, особенно, оценочной. Эти колебания связаны со следующими факторами.

• 1. Вариативность значительной части языкового материала. Нормализация не устраняет вариативность до конца, особенно это касается неологизмов, редких и заимствованных слов. В языке постоянно проявляются элементы с колеблющейся нормой. В словарях приводится много случаев колебания нормы в области произношения (например, auto — [oto] или [oto], орфографии (foene, foene, fouene — «гарпун»), словообразования (glaciologue, glaciologiste — «гляциолог»);
• 2. Отсутствие резких границ между нормативным («правильным») и ненормативным («неправильным»); переход от одного к другому нередко представляет континуум, в котором трудно провести резкие границы. В лингвистических работах принято отмечать звездочкой (*) неправильные, незафиксированные формы. Кроме того, нередко используется знак вопроса (?), отмечающий сомнительные случаи. Например, трансформация Cette histoire est facile d comprendre —> C’est facile de comprendre cette histoire вполне правильна; трансформация Pierre est pret a partir —> * C’est pret pour Pierre de partir неправильна, а трансформация Ce linge est long a seeker —" (?) C’est long pour le linge de seeker вызывает у носителей языка сомнение¹.
• 3. Субъективный характер оценки. Знания разных людей о своем собственном языке не совпадают; об одном и том же явлении они судят по-разному. Особенно это касается оценочной нормы, т. е. определения стилистического уровня (регистра) языкового факта. Например, один из корреспондентов М. Коэна писал ему, что «в его кругу» выражение des fois «иногда» (вместо parfois) расценивается как грубое, «простонародное». Коэн отвечал, что quelquefois — нейтральное слово, parfois — несколько изысканное, a des fois утратило свою характеристику и находится на грани допустимого разговорного стиля: Allez-vous a la campagne le dimanche ? — Des fois^[2][3]. Оценка автора письма и лингвиста не совпали. Обращаясь к носителям языка при изучении приемлемости, нормативности языковых фактов, стараются расширить и разнообразить круг информантов.

Наука, занимающаяся правильностью речи, изучением нормы, называется ортологией (от греч. orthos — «правильный», logos — «слово»). Колебания нормы отражаются и обсуждаются в «словарях трудностей» (ортологических словарях). Наиболее значительным из них является трехтомник П. Дюпре «L’encyclopedie du bon franqais dans Vusage contemporain » (P., 1972), в котором систематизированы и проанализированы мнения авторов многих других словарей. В 1993 г. был опубликован словарь Ж.-П. Колена «Dictionnaire des difficulties du franqais «. В 2000 г. вышло 4-е издание словаря Ж. Анса и Д. Бланпена «Nouveau dictionnaire des difficultes du franqais modeme ». Колебания и вопросы грамматической нормы представлены в известной грамматике М. Гревисса и А. Гуза «Le bon usage «(вышло 15 изданий). Разнообразие фонетических норм отражено в словаре А. Мартине и А. Вальтер «Dictionnaire de la pronunciation franqaise dans son usage reel» (P» 1973).

Нормы языка всегда активно обсуждались во Франции со времен Ф. Малерба и К. Вожла. Некоторые крупные газеты и журналы ведут специальную языковую рубрику. В газете «Монд» такую рубрику вел известный лингвист Р. Лебидуа, в «Юманите» — М. Коэн.

Различают три подхода к вопросам нормы:

• 1) пуризм — борьба за «чистоту языка», осуждение любых отклонений от установленной книжно-литературной нормы;
• 2) лаксизм — «послабление», принятие любых нарушений нормы, любых форм языка;
• 3) рациональное объяснение — просвещение носителей языка. Последняя позиция наиболее правильна, и ее придерживаются в настоящее время большинство грамматистов.

Некогда, особенно в конце XIX — начале XX в. во Франции «свирепствовал» пуризм. Грамматисты отвергали малейшее нарушение нормы, не учитывая, что язык — живое, развивающееся явление. Пуристы презрительно относились к речи широких масс людей, навязывая нормы, бывшие в ходу в аристократических и буржуазных кругах. Многие французские лингвисты резко выступали против пуризма. А. Мартине в статье «Пуристы против языка»¹ показал, как пуристы своими запретами и предостережениями приводили к обеднению языка, к тому, что люди стали с трудом выражаться на родном языке из боязни совершить ошибку. Он доказывает, например, что пуристы неправомерно осуждают как неправильные выражения malgre que, causer а (вместо causer avec), рассказывает, как вечные осуждения оборотаje m’en rappelle сделали в его представлении «неправильным» и оборот je m’en souviens, так что глагол souvenir выпал из его словаря, поскольку единственная этимологически правильная форма il m’en souvient стала архаичной. Р. Лебидуа защищает форму je m’excuse^[4][5]. М. Коэн разъясняет, что нет лингвистических оснований для осуждения оборота causer а, глагола rester в значении habiter (Ма tante reste a Monrouge.), условного наклонения после si^[6]. За более толерантное отношение к нарушению нормы выступает и О. Соважо. Он считает, что следует отказаться от строгого правила нормы и предоставить говорящему право выбирать форму глагола после si, поскольку иногда ему нужно подчеркнуть, что условие относится к будущему времени, допустить инверсию в косвенном вопросе (chacun se demande comment a-t-on pu en aniver la). Частые нарушения подобных правил даже лучшими авторами в прессе, в радиопередачах показывают, по его мнению, что эти правила не позволяют выразить желательные оттенки значений^[7].

В свою очередь, педагоги также предлагают проявлять больше терпимости в оценках учащихся в случае нарушения ими языковой нормы, идти от простого к сложному (на раннем этапе прощать некоторые ошибки, на более продвинутом — исправлять их), с тем чтобы освободить учеников от страха оформлять свои мысли. Даже у тех носителей французского языка, для которых он является родным, нередко возникает чувство «лингвистической неуверенности» (insecurite linguistique), особенно свойственное франкофонам, живущим за пределами Франции.

В последние десятилетия идет активная полемика вокруг «защиты» французского языка от его порчи, от проникновения в кодифицированный литературный язык элементов разговорной речи, просторечия, арго. При этом выявляются три направления. Одни лингвисты и писатели стремятся всеми силами сохранить существующую литературную норму, освященную традицией, оградить ее от «порчи». Другие, напротив, считают, что литературная норма — это устаревшая, омертвевшая форма языка, наподобие латыни. Они предлагают строить новый французский язык на основе neo-franqais, т. е. разговорной речи и просторечия. Активным поборником этого направления являлся писатель Р. Кено, который даже намеревался перевести на этот язык «Рассуждение о методе» Р. Декарта^[8]. Он считал, что подобно тому, как простонародная речь эпохи Каролингов, зафиксированная и обработанная писцами и поэтами Средневековья, превратилась постепенно в литературный французский язык, так и современная разговорная речь, при ее письменной фиксации, превратится в подлинный литературный язык, непосредственно связанный с народной речью. Но это рассуждение неверно. В каждом развитом обществе язык имеет книжнописьменный и разговорный варианты. Нельзя сказать, какой из них «лучше» — оба они необходимы, поскольку выполняют разные функции. Разговорная речь дает возможность выразить эмоции, обеспечить общение на определенные бытовые темы в неофициальных условиях. Литературнокнижная речь позволяет выразить отвлеченные идеи, научные теории, описать разнообразнейшие ситуации и события. Па разговорном языке можно написать роман, вроде «Зази в метро», как это сделал Р. Кено, но на него невозможно перевести творение Декарта (хотя его можно было бы «перевести» на современный литературный язык): экспрессивность разговорного синтаксиса и просторечные синонимы там неуместны, а отвлеченную философскую лексику все равно пришлось бы брать из книжной речи. Да и языковая ситуация в современной Франции совершенно не похожа на ту, что была в королевстве Каролингов. В то время латинский язык был уже чужим, неизвестным народу языком, которому, естественно, нужно было найти письменную замену. Современная же литературная речь не является посторонней для французов: это одна из форм их родного языка, которая изучается в школе, с которой они ежедневно сталкиваются, читая газеты, книги, слушая радио. Конечно, объективная норма меняется, и от устаревших правил и дифференциаций нужно отказаться; меняется оценочная норма — люди стали иначе относиться к разговорной речи, и поэтому следует при необходимости смелее вводить в литературу все речевые регистры, что, собственно говоря, и делается в современной французской художественной литературе. Но характерно, что если книга целиком написана на разговорном языке (с элементами просторечия, арго), то в ней описываются лишь события повседневной жизни и обрывочные мысли и ощущения персонажей по их поводу. Изложить глубокие связные мысли, переживания, описания на этом языке не удается (доказательство тому — романы Л. Селина, А. Будара, опыты самого Кено). Если писатель хочет углубить изложение, он прибегает к несобственно-прямой речи (например, Л. Арагон), в которой объединяются средства разговорной и книжной речи. Не случайно в последнее время проблема «неофранцузского» языка утратила остроту.

Вместе с тем, несомненно, норма современного литературного французского языка очень сложна и запутанна: часто употребление той или другой формы связано не с различием смысла, а именно с нормативными реализациями. Возьмем, например, предлоги а и еп. Аналогичные предлоги а, еп имеются и в испанском языке, но там их выбор при географических названиях зависит исключительно от смысла: а показывает направление, еп — местопребывание, так что оба предлога могут употребляться с любым словом:

a Moscu — в Москву еп Moscu — в Москве;

a Francia — во Франции еп Francia — во Франции.

Во французском языке направление и местопребывание не различаются; казалось бы, он мог удовлетвориться одним предлогом из двух, однако же в нем не только есть им еп, но к ним еще добавляется предлог dans, и употребление всех трех в географических названиях далеко не всегда определяется смыслом — часто оно зависит от слова, к которому относится предлог. Приведем примеры (табл. 22.1).

Таблица 22.1

Употребление предлогов с географическими названиями.

Географический объект.		Предлог.	Пример употребления.	Перевод.
СЗ сЗ Г' &-*. и.	Город.	а.	a Moscou.	в Москву, в Москве.
	Название женского рода.	еп.	еп France.	во Францию, во Франции.
	Название мужского рода.	аи.	au Portugal.	в Португалию, в Португалии.
	Название мужского рода с окончанием на гласный.	еп.	еп Iran.	в Иран, в Иране.
сс о. о. Е; О О.	Название мужского рода (даже если это государство).	а.	a Cuba.	на Кубу, на Кубе.
	Название женского рода.	еп.	еп Corse.	на Корсику, на Корсике.
ё. ё. с ~. о ^ ^ н.	Некоторые «отдаленные» острова.	a la.	ala. Martinique.	на Мартинику, на Мартинике.
	Стандартные случаи Сдвоенное название.	dans. еп.	dans le Lot en Lot-etGaronne.	в [департамент, департаменте] Ло в [департамент, департаменте] Л о и Гаронна.

К тому же говорят a Vile d’Elbe, но dans Vile de Re.

Сколько лишних усилий для памяти! Надо говорить a cheval, но еп voiture, и вот грамматисты обсуждают, как надо сказать: alter а (или еп) veto, а (или еп) ski и т. д. Аналогичные «прихоти» языка мы находим и в употреблении артикля: fleur de hois, но fleur des champs. Весь французский язык пронизан такими правилами, не прибавляющими ничего к смыслу высказывания. В русском языке, если мы знаем форму прилагательного м. р. (окончание -ый, -ой, —ий), то всегда образуем правильную форму ж. р. {-ая, -ая, -яя). Во французском языке это не всегда возможно: ср. ras — rase, но has — basse.

Ситуация осложняется тем, что орфографическая норма во французском языке особенно трудна.

В отличие от пуристов и сторонников радикальной «отмены» нормы в ее нынешнем виде сторонники третьего, умеренного направления предлагают усовершенствовать французский язык, освободив его от ряда обременительных мелких правил в сфере орфографии, морфологии, синтаксиса. Наиболее активным представителем этого направления являлся О. Соважо. В упомянутой выше книге он говорит, что язык — не организм, а орудие, механизм, и поэтому человек может активно управлять им, изменять его, совершенствовать. Он предлагает целый ряд таких усовершенствований языка: исключение ряда запретов (см. с. 235), выравнивание форм и т. п. Но это ставит вопрос о целенаправленном регулировании языка. Рассмотрим, как он решался и решается во Франции.

• [1] По общим вопросам нормы во французской лингвистике см.: La normc // Languefrangaise. 1972. № 16; La norme. Concept sociolinguistique // Le Frangais moderne. 1982. № 1;Les normes du frangais // Le Frangais moderne. 1982. № 169; La norme linguistique / textes coll, et pres, par E. Bedard, J. Maurais.
• [2] Cm.: Borillo A., TamineJ., Soublin F. Exercices de syntaxe transformationnelle du franqais. Paris: Armand Colin, 1974. P. 150.
• [3] Cm.: Cohen M. Toujours les regards sur la langue franchise. P. 311—312.
• [4] См.: Martinet A. Lc frangais sans fard. Paris: Presses Universitaires de France, 1969.
• [5] Cm.: Le Bidois P. Les mots trompeurs ou le delire verbal. Paris: Hachette, 1970. P. 212.
• [6] Cm.: Cohen M. Toujours les regards sur la langue frangaise. P. 313.
• [7] Cm.: Sauvageot A. Frangais d’hier ou frangais de demain. Paris: Nathan, 1978. P. 123—124.
• [8] См.: Queneau R. Batons, chiffres et lettres. P. 17.