Средняя классика. 
Софисты

Развитие античных социальных институтов, своеобразная форма полисной демократии делает актуальным формирование риторики как инструмента создания общественного мнения. Софисты выступают в этих условиях в качестве и учителей риторики, и философов, стремящихся к обоснованию неизбежного релятивизма, всегда сопровождающего охлократические режимы. Эстетическая парадигма софистов формируется вокруг антропоцентрического принципа, согласно которому человек является мерой бытия всего сущего. В целом для эстетики софистов свойственны представления об относительности основных эстетических понятий: ничего не является красивым или безобразным само по себе, женские наряды и украшения делают женщину красивой, а мужчину — безобразным. Вообще, для софистов свойственно чувственное восприятие красоты, которая, как правило, обеспечивается совершенством формы. Для софистов прекрасное всегда выступает как прекрасное здесь и сейчас. Глубинные корни онтологии прекрасного их не волнуют, что собственно вполне укладывается в прагматизм софистов. Из всех разновидностей искусств софисты делают акцент на риторике, и в этом направлении, пожалуй, они достигли наибольшего вклада в развитие эстетической мысли. Даже на фоне ранней классики эстетика, равно как и философия софистов, кажется неглубокой и мало интересной.

Сократ

В лице Сократа (470−399 до н.э.) античная философская мысль впервые достигает вершин, делающих ее вневременным достоянием всего культурного человечества. Сократ непосредственно примыкал к софистам, хотя его методология и подход к постановке философских вопросов отличались от принятых в среде софистов. Однако современники, скорее всего, этих различий не видели. Аристофан в комедии «Облака» рисует карикатурный облик Сократа, изображая его корыстолюбцем, обманщиком, лжеучителем, воплощением всех пороков, приписываемых софистам. Все это в итоге сыграло трагическую роль в жизни Сократа. По обвинению в надуманном религиозно-политическом преступлении философ был осужден афинскими охлократами и убит. Сократ не оставил авторизованных им самим письменных текстов, возможно, он вообще ничего не писал. Философско-эстетическая концепция Сократа восстанавливается по вторичным источникам, работам его учеников: Ксенофонта и Платона, которыми двигало, в том числе, и желание очистить память учителя от клеветнических инсинуаций.

В основе эстетических взглядов Сократа угадывается принцип целесообразности, причем сама целесообразность понимается в меньшей степени прагматически, нежели это можно предположить. Для Сократа целесообразное — это не только то, что служит решению практических задач, но и то, что устремлено к благу. Целесообразное связано с эстетически ценным, но не тождественно ему: Сократ различает красивое и целесообразное, хотя это различие остается нечетким. Так, например, человеческое лицо может быть признано целесообразным, но оно при этом может и не быть красивым, достаточно, если его «некрасивость» не влияет на его физиологические особенности. Таким образом, безобразное может быть полезным и целесообразным, т. е. прекрасное не тождественно пользе и целесообразности.

Понятия добра и красоты в эстетике Сократа четко не разграничиваются, но они выступают как различные категории в сократической интерпретации сущности искусства. Как справедливо обобщил проф. А. Ф. Лосев, Сократ понимает искусство в принципе как подражание жизни. Сущность художественного творчества определяется спецификой этого подражания, в которой красота не тождественна пользе. Что является предметом подражания? Жизнь, прежде всего жизнь человека: именно те изображения человека представляются прекрасными, которые отображают жизнь и в силу этого «кажутся живыми» .

Созерцание жизни, ее «эйдос», т. е. образ, приобщает человека пространству красивого, которое у Сократа не тождественно области гармонии или упорядоченности, как это было в предшествовавшей традиции. Телеологический принцип реализуется в пространстве жизни более сложно, нежели в понимании досократиков: эстетические качества предмета оказываются зачастую статичными: в различных состояниях, т. е. и в состоянии движения, и в состоянии покоя, может проявлять одни и те же черты: величавость и благородство, униженность и рабский дух, скромность и рассудительность, наглость и грубость. Эстетическая ценность не возникает механически вследствие приобщения предмета упорядочивающему, структурирующему его движению.

Связь эстетического и полезного в понимании Сократа носит более сложный характер, нежели об этом принято считать. Полезное в понимание Сократа — это не только утилитарно-полезное, полезным может быть только такой предмет, который способствует достижению блага, а не просто необходим для выполнения узкопрагматической задачи. Знаменитая «навозная корзина», якобы прекрасная в силу своей утилитарности, на самом деле прекрасна вовсе не благодаря этому, а потому что служит высшему благу: созданию условий для упорядоченного существования вещей в мире.

Искусство, согласно Сократу, не должно стремиться к изощренной искусственности: акробатические выступления выгибающихся колесом атлетов не приятнее наблюдать, нежели атлетов, находящихся в обычном состоянии. Танцы красивы не в силу виртуозности сложных и искусственных движений, исполняемых танцором (признаюсь, сам я никогда вообще не понимал их красоты — А. Я.), но потому, что выражают движение, свойственное жизни, и полезны для здоровья.

В этом же свете Сократ трактует и старую эстетическую категорию меры. Пропорция не самоценна: пропорциональное только тогда совершенно, если данная пропорция соотносится с реальностью, а не является результатом чистого абстрагирования. Так, панцирь (род античных доспехов) будет пропорциональным, даже если его пропорции не согласуются с каноном, но при этом соответствуют телосложению того воина, для которого он изготовлен. По мнению Сократа, возможно сделать пропорциональный панцирь и для непропорционально сложенного человека. Кроме того, «сделанными по мерке», т. е. вполне соразмерными, будут те панцири, которые не просто передают особенности телосложения, но не доставляют неудобств при ношении: не натирают и не жмут. Отныне категория пропорции ставится в четкую взаимосвязь с антропологическим принципом. Пропорция становится способом приближения к благу, обретает в том числе и телеологическое наполнение.

Другой важнейший эстетический принцип Сократа связан с необходимостью осмысленности в отображаемых искусством предметов: достоин восхищения тот, «кто творит живые существа, разумные и самодеятельные» .

Несколько слов нужно сказать о сократической иронии. В интерпретации и Платона, и Ксенофонта Сократ часто прибегает к иронии, общаясь с собеседниками, причем часто это самоирония, для которой основанием являлась внешность самого философа, который, но всеобщему свидетельству не блистал красотой. Ироничность Сократа проявлялась и в свойственной ему манере прибегать к емким афористическим формам, которые под внешней иронией скрывали глубокие онтологические размышления. В целом ирония Сократа позволяла ему несколько абстрагироваться от частностей, перенеся акцент на элементы типичного и универсального, представленные в конкретных жизненных ситуациях. Возможно, за сократической иронией скрывался и определенный пессимизм, несколько близкий чувствам, переданным в эпиграмме В. П. Шумахера на памятник Крылову в Петербурге:

Лукавый дедушка с гранитной высоты Глядит, как резвятся вокруг него ребята, И думает себе: «О, милые зверята, Какие, выросши, вы будете скоты!» .

По словам А. Ф. Лосева, Сократ «был как-то особенно ехидно добродушен, саркастически добродушен. Он мстил своим добродушием. Он что-то сокровенное и секретное знал о каждом человеке, и знал особенно скверное в нем. Правда, он не пользовался этим, а, наоборот, покрывал это своим добродушием» .