Зарождение представлений о психологической причинности

Возникновение представлений о психологической причинности

Ранее нами было показано, что выделение научного психологического знания происходило в рамках формирования ассоцианистского направления, причем на разных основаниях в рамках философии (метафизики) и физиологии. Первоначально на его становление существенно влияли успехи естествознания, что выражалось в принятии идеи детерминизма — сначала механистического, потом биологического. Дальнейшее развитие психологической науки было связано с изменением как общих объяснительных принципов, включающих те или иные представления о детерминизме, так и психологических научных парадигм в понимании причинности. В данном параграфе представлены методологические схемы понимания причинности в ориентировке на то, что в учебнике возможно развести эти две взаимосвязанные линии психологического объяснения (детерминизм и причинность), поскольку они не полностью совпадали в логике развития психологических концепций и методов как оснований раскрытия психологических закономерностей.

Эволюция психологической мысли до научной революции XVII в. использовала представления предмеханистического детерминизма. Период движения психологических представлений в сторону перехода на этап, соответствующий классической картине мира, следовало бы начать с философии Рене Декарта, шагнувшего за рамки схоластики и заложившего основы дуализма в понимание причинной детерминации на ином уровне, чем это прослеживалось у Аристотеля. Он развел детерминацию действия человека по разным уровням — тела и души, сформулировав психофизическую проблему с ее решением в рамках гипотезы взаимодействия.

Психическое (образ) не включалось в причинные условия действия тела (как автомата). Причина полагалась во вне — в раздражитель. Непротяженная духовная субстанция не могла анализироваться с детерминистских позиций. Но с таковых могли объясняться движения организма как автомата, т. е. машины. К этому времени относится появление термина «механизм» как обозначение устройства, действующего согласно законам механики (позже он стал использоваться в более широком смысле). Движения души совершались в картезианской картине человека по своим законам; им не требовалось причинного обоснования, поскольку они не относились к системе пространственно-временной причинности, действующей во внешнем мире.

Далее остановимся на том представлении, которое характеризовало первое психологическое понимание причинности, связанное с выделением психологии в самостоятельную область знаний.

С XVII по XIX в. классическая наука проделала большой путь в изменении понимания принципа детерминизма (в мире физическом и физиологическом, от механистической до биологической детерминации), что активно использовалось первыми психологическими концепциями, начиная с выделения психологической проблематики в исследованиях Дж. Локка и X. Вольфа, мыслящих изначально психологию в рамках философского знания.

Ассоциативное направление (включая примыкающую к нему концепцию И. Ф. Гербарта) в первой половине XIX в. представило первую концепцию психологической причинности. Этим оно отличалось от ассоцианизма более раннего времени, «пафос которого состоял в том, чтобы объяснить связь и смену психических явлений объективной динамикой телесных процессов (которая, в свою очередь, понималась сперва по типу механики, затем — акустики)» [Анцыферова Л. И., Ярошевский М. Г., 1978, с. 188]. Сходство в позициях английских и немецких сторонников эмпирической психологии было в том, что они отказались искать причинные обоснования психического в таких областях, как душа, с одной стороны, и физиология — с другой.

Если до этого периода идея закономерного в протекании психических процессов основывалась на апелляциях к физическому или физиологическому, то теперь психическое стало выступать в качестве самостоятельной реальности, характеризуемой не только спецификой явлений, но и спецификой законов как закономерностей душевной деятельности, не сводимых к другим.

Ассоциация стала рассматриваться в качестве основного причинного основания психического бытия, а поскольку психология в этот период мыслилась как изучение сознания, то и механизм ассоциации стал рассматриваться как имманентный принцип сознания. Позже с развитием экспериментального метода в психологии, позволившего завершить выделение психологии в самостоятельную науку, научным сообществом было принято другое понимание причинности, или каузальности, опирающееся на понятие действующей причины (воздействия). Формирование научно-категориального аппарата также являлось истоком формирования психологии как отдельной области научных знаний. И критерии научности в психологии изменялись в связи с динамикой подходов к пониманию принципа причинности.

Однако чтобы более четко представить вклад развития экспериментального метода в изменения понимания причинности, следует вернуться в глубь веков — к учению Аристотеля, выделившему четыре вида причинности.

Отличие в понимании причинности у античных мыслителей и исследователей в эпоху классической науки состоит в том, что в эпоху античности причинность не связывалась с воздействием. Именно естественнонаучная парадигма утвердила понимание физической причинности как включающей представление о том, что одна материальная точка может действовать на другую будучи разделенными в пространстве и времени. Целесообразность же тогда еще не рассматривалась в контексте приспособления индивида (организма) к среде.

Аристотель распространил понятие «причины» на все мироздание. «Конечная», или «целевая», причина была введена для указания специфики регуляции поведения живых тел. Всего, согласно «Метафизике» Аристотеля, следует выделять следующие четыре вида причин, связанных между собой:

• • первая причина (causa materialis) — материя или субстрат;
• • вторая {causa formalis) — формальная, а точнее формы или образа вещи, отражающая «…сущность, или суть бытия вещи…» ;
• • третья — целевая причина {causa finalis) — «то, откуда начало движения»; при этом под движением имеется в виду не только пространственное перемещение, по и качественное изменение;
• • четвертая (causa efficiens) — причина, противолежащая последней, а именно «то, ради чего», «или благо…» .

Его метафора изготовления вещи как деяния мастера демонстрирует, что ни одна из названных причин не подлежит рассмотрению в каузальной связи. Каждая их этих причин по своему определяет суть, происхождение и назначение вещи, но ни одна не является воздействующей^[1].

По Аристотелю, одушевленное тело имеет причину движения в нем самом, тогда как машина, механическое орудие приводится в движение извне, обманывая природу, пользуясь неким ее секретом. Человек является природным телом, но для него целевая причина лежит в Уме (Нус). Аристотель мыслил душу и тело нераздельными, и его целевая причина выражала установку, что «природа ничего не делает напрасно». Телеологический характер третьей причины означал первоначально ориентированность на цель того, в чем нераздельно представлено биологическое и психическое. Это скорее целесообразность, чем направленность действия психологически понятой целью (как сознательным предвосхищением).

После краха античности в религиозном учении Августина телеологичность как целевая направленность приобрела форму индетерминизма. Но развитие науки выдвинуло иной принцип причинности, за которым и закрепилось название каузального; и он означал прорыв в понимании причины — как воздействия, следствие которого предопределено законом (необходимостью и достаточностью условий для его проявления). Причинно-следственный вывод как научный вывод о каузальных взаимоотношениях между явлениями не был развитием аристотелевских представлений о причине в смысле «начала движения». В науке Нового времени сложилось иное понимание причинности. Эго идея воздействующей причины, которая и была воспринята в схемах реализации экспериментального метода.

• [1] Согласно другой линии размышления, платоновской, такое деяние означает событие, или «переход и выход чего бы то ни было из несуществования к присутствию» (Платон, «Пир»). Умение, или техника, также не является причинно-действующим фактором. Оно лишь выводит сущее из потаенного, обеспечивает его присутствие, но не причину.