Константин Леонтьев.
История политических учений
В своих произведениях, а также в письмах Леонтьев делал самые разные предсказания относительно времени наступления данного процесса. Он считал, что для России возможны два исхода: либо «подчиниться процессу Европы», либо «устоять в своей отдельности». Он возлагал надежды на последний. Более того, Леонтьев полагал, что «с помощью российского византизма» можно спасти не только Россию, но и Европу… Читать ещё >
Константин Леонтьев. История политических учений (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В период распада славянофильства (конец XIX в.) оригинальную концепцию консервативного мировоззрения разработал русский писатель, философ, публицист Константин Николаевич Леонтьев (1831−1891).
С 1872 по 1875 г., в период своего творческого подъема, Леонтьев работает над произведением «Византизм и славянство». В этой работе сконцентрирована его зрелая консервативная мировоззренческая позиция, выразившаяся в отношении к современным политическим идеалам и правовой государственности и основанная на консервативной переоценке традиционных национальных, религиозных и современных демократических и либератьно-эгалитарных ценностей. В своей работе Леонтьев доказывает, что Россия всем своим историческим развитием обязана не славянофильству, а византизму, который она не только усвоила, но развила и дополнила.
Именно византизм, полагал он, породил русскую государственность и нашел в ней более благоприятные условия для своей реализации, чем в самой Византии. Леонтьев писал, что кесаризм византийский «опирался на две силы: на новую религию… и на древнее государственное право. Это счастливое сочетание очень древнего… с самым новым и увлекательным, т. е. с христианством, и дало возможность христианскому государству устоять так долго среди самых неблагоприятных обстоятельств»[1].
По Леонтьеву, характерными особенностями русской политической почвы были следующие: наличие духовно-нравственного идеала Руси (простота, свежесть, простодушие, прямота в верованиях народа); преобладание родового начала над личным и муниципальным (прикрепленность народа к роду, а не к месту, идентичность удельной аристократии с первобытным патрициатом); эгалитарность русского вечевого начала, не имевшего сильного централизующего элемента; подчиненность аристократического начала царскому вследствие влияния византийских идей изнутри и враждебных интервенций извне.
Общественный регресс Леонтьев связывает с тенденциями к рассогласованности целостной системы, к уравнительности, однообразию, поглощению многообразия однообразием. Будущие демократические общества, лишенные национальных особенностей в угоду общеуравнительному движению к процветанию, неизбежно идут к гибели.
Анализируя политико-организационные основы жизии наций, государств, Леонтьев сформулировал закон жизни и смерти социальных организаций (обществ, государств, культурных образований) как систем. Каждая такая система, по его мнению, в своем развитии «триединый процесс: 1) первоначальной простоты, 2) цветущего объединения и сложности и 3) вторичного смесительного упрощения»[2]. Суть этого процесса он видит в постепенной утрате, угасании жизненной энергии наций, их уникальности и разнообразия, что обусловлено утверждением в социальной жизни демократии, политической свободы, анархии и индивидуализма. «Своеобразие, — пишет Леонтьев, — почти всегда гибнет преимущественно от политической свободы. Индивидуализм губит индивидуальность людей, областей, наций»[3].
На краю гибели находится и тысячелетняя Европа, ибо одолевающий ее либерализм есть симптом старения общественной жизни (бесцветность, однообразие, унифицированность культуры). Леонтьев называет характерные черты разложения западноевропейских обществ: равенство, усредненность потребностей и интересов людей, ослабление, под влиянием революционных и демократических преобразований, веры в традиционные институты власти, рост промышленной индустрии и техники, конституционное однообразие государств, единое управление, однообразие быта, понятий, характеров, воспитания, космополитизм идей и чувств, ложная вера в прогресс равенства и гуманности.
В итоге вместо «прогресса в сознании свободы» (Гегель) — гомогенизация, усреднение, утрата индивидуального своеобразия, потеря того самого внутреннего «деспотизма», за которым следует распад и гибель самого явления, — таков прогноз и консервативный вывод мыслителя. «Итак, — пишет он, — вся Европа с XVIII столетия уравнивается постепенно, смешивается вторично. Она была проста и смешана до XI века; она хочет быть опять смешана в XIX веке. Она прошла 1000 лет! Она не хочет более морфологии! Она стремится посредством этого смешения к идеалу однообразной простоты и, не дойдя до него еще далеко, должна будет пасть и уступить место другим»[4].
Проявление эгалитарно-либеральных тенденций как симптом начинающегося процесса разложения Леонтьев видел и в России. Россия, по его мнению, прошла этап своего расцвета, «цветущего объединения», пик которого совпал с правлением Екатерины II, с эпохой усиления неравенства, сохранения крепостного права («целостности общины»), возвеличивания и свободы дворянства (рода и личности), и стоит на пороге гибельного упростительного смешения некогда целостного организма многообразной культуры.
В своих произведениях, а также в письмах Леонтьев делал самые разные предсказания относительно времени наступления данного процесса. Он считал, что для России возможны два исхода: либо «подчиниться процессу Европы», либо «устоять в своей отдельности». Он возлагал надежды на последний. Более того, Леонтьев полагал, что «с помощью российского византизма» можно спасти не только Россию, но и Европу. В России для этого еще сохранились внутренние необходимые основания: монархическая власть, византийско-православная религия с консервативным церковным строем, крестьянская община, «крепость организации, крепость духа дисциплины».
Однако, как считает он, необходима жесткая консервативная политика, направленная против демократии, прогресса и всех форм эгалитарно-либеральной идеологии, против западной теократии во главе с римско-католической церковью (сторонником идеологии которой в России был В. Соловьев), против политического социализма, выросшего из недр западноевропейского эгалитарного либерализма. К последнему Леонтьев питает особую неприязнь.
Таким образом, в своей оригинальной концепции, порожденной новыми историческими и духовными реалиями, Леонтьев поставил задачу спасения России в качестве основного вопроса политики, призывая к мужественному смирению и противостоянию надвигающейся опасности и предлагая свой рецепт спасения: «меньше подвижности» дальнейшей общественной жизни, «чтобы смешение, ассимиляция сама собой постепенно притихла. Другого исхода нет не только для Запада, но и для России и для всего человечества». Его консервативная концепция, как и концепция Данилевского, явилась противодействием западноевропейскому и русскому либерализму. Согласно этой концепции, с ее неприятием образа свободы, разрушающей традиции и государственность, отношения государства и личности могут строиться только на полном господстве государства и самодержавной власти над личностным начатом, и, следовательно, о связи свободы и традиции здесь говорить не приходится.
В концепции Леонтьева мы имеем дело с жестким антииндивидуалистическим и антидемократическим консервативным направлением. Тем не менее консервативные идеи, «пророчества» Леонтьева оказали влияние на представителей позднего славянофильства и христианских движений в России. Некоторые из этих идей нашли свое отражение и в творчестве великого русского писателя Ф. М. Достоевского.