Культурно-досуговая активность «жизненного мира»

Наряду с «системными» (или тяготеющими к ним) гражданскими инициативами можно выделить те, которые изначально являются вариантом расширения влияния «жизненного мира» на общество. Их особенностью является доминирование «эго-ориентаций», связанных со стремлением участников этих инициатив и объединений решить те или иные проблемы, необходимые для выживания, социальной адаптации. Здесь культуротворческий эффект возникает как вторичный, значимый для общей «культуры потребления» и «культуры самореализации» личности. Он может оцениваться преимущественно в категориях здорового образа жизни и культурно-досуговой активности, имеющих несомненную гражданскую значимость.

В данном случае речь идет о преобладании гражданских объединений «жизненного мира» стремления к совершенствованию своего образа жизни. Данные гражданские объединения возникают как некоторый творческий «отклик» на проблемы какого-либо из вышеперечисленных компонентов образа жизни. Объединяющим стимулом к вхождению индивидов в эти объединения является не столько стремление к высоким достижениям в культурной деятельности (хотя она и входит в число мотивирующих факторов), а потребность в выработке чувства.

«Мы», помогающего каждому участнику осознать свою индивидуальность на уровне ближайшего окружения. Объединение воспринимается каждым участником как «семья», «близкие друзья» и т. д. По мнению исследователей, этот уровень вхождения в социум «должен задавать векторность развития всего образа жизни людей в обществе, так как именно здесь рождаются идеи и способы его развития и изменения, которые на последующих уровнях получают свое воплощение в различных структурах, институтах и ценностях» [12, с. 17].

Наиболее полно гражданская культуротворческая активность собственно «жизненного мира» представлена в неформальных досуговых группах и объединениях, возникающих на основе общих социокультурных интересов. В научной литературе к неформальным группам и объединениям принято относить сообщества, которые возникают ради удовлетворения индивидуальных запросов и интересов. Их деятельность, как правило, не регламентирована существующими правовыми документами и не подконтрольна государственным или общественным организациям.

Важно отметить, что данные наблюдений показывают преобладание в неформальных группах не столько социальных, сколько психологических взаимосвязей (хотя социальные признаки тех или иных неформальных объединений иногда могут быть предпосылкой их возникновения). Статус «неформала» предполагает определенное состояние ума и чувств, отличающихся от усредненных стереотипов мышления и мироощущения среднестатистического члена «большого социума». Отмечается, что «в любой социальной системе, в обществе любого типа социальные отклонения (преступность в том числе) выполняют определенную социальную функцию. Это функция — обеспечить возможность возникновения отклонений от среднего, „нормального“ типа, сохранить необходимый уровень открытости социальной системы к неизбежным переменам» [11, с. 482].

Именно в индивидуально-психологической плоскости (а не в правовой) находится основной водораздел между неформальными и другими социальными образованиями. Речь идет о наличии специфического альтернативного мышления и мировоззрения, противостоящего многим официальным идеологемам и мировоззренческим установкам. Заметим, что эта альтернативность не обязательно является вызовом официальному социуму, а скорее, существует сама по себе, по собственной социальной логике. Исследователи выделяют следующие основные тенденции развития такого мышления: деидеологизацию, деполитизацию, нормы общечеловеческой морали, ориентированность на индивидуальное самовыражение в соответствии с требованиями неформальной группы.

Внутренний подтекст гражданской культурной активности «жизненного мира», в конечном счете, связан с борьбой за культурную автономию отдельного частного человека против тех государственных структур, которые отрицают право личности на свободное культурное самоопределение.

Выше отмечалось, что наиболее распространенными культуротворческими неформальными группами как основными объединениями, представляющими культуру «жизненного мира», являются досуговые группы и объединения. При этом, так или иначе, они способствуют формированию культурных норм жизнедеятельности этих групп и, в конечном счете, культурной самоидентификации их членов в процессе жизненной практики, развитию индивидуальных культурных запросов. Типичными примерами таких групп и объединений являются: неформальные подростковые объединения, спортивные фанаты, коллективы аутентичного фольклора, функционирующие только в среде их возникновения; временные игровые коллективы, образующиеся в процессе празднеств; «мужские» досуговые компании; «соседские» группы; незарегистрированные объединения на основе общих досуговых увлечений ит. д.

Общим признаком неформальных общностей «жизненного мира» является их способность вырабатывать новые культурные ценности, находясь непосредственно в контексте «культуры повседневности», обогащая, так или иначе, опыт гражданской самоорганизации в сфере культуры. Этот опыт может составлять важный ресурс государственной культурной политики в виде формирования общественного мнения, способствующего становлению гражданского общества.

Несмотря на то, что «жизненный мир», как правило, не имеет собственных устойчивых гражданских структур, он необходим для становления таких структур, а также для демократизации всей общественной жизни. На эту призванность «жизненного мира» указывает Ю. Хабермас. Различая власть, рождающуюся в процессе коммуникации, и административно применяемую власть, он отмечает неуклонный рост значения первого вида власти. Соответственно, по его мнению, «должно возникнуть взаимодействие между институционализированным формированием воли, которое протекает согласно демократическим процедурам в рамках образований, способных к принятию решений и запрограммированных на их проведение в жизнь, с одной стороны, и, с другой, — не запрограммированными, неформальными высокочувствительными процессами формирования мнений благодаря автономным объединениям общественности, которые не приемлют организации сверху и могут развертываться только спонтанно, лишь в рамках либеральной политической культуры» [13, с. 50]. Исходя из этой посылки, он формулирует требование к определенному отношению государственной власти к неформальным гражданским инициативам «жизненного мира»: «Тривиальное должно уметь разрушаться при столкновении с миром чуждого, зловещего, неприрученного, которое сопротивляется возможности быть ассимилированным с уже понятым и которое, несмотря на все, не располагает шансом завоевать себе какое-либо привилегированное положение» [13, с. 54].

Таким образом, культуротворческое значение «жизненного мира» заключается в перманентной инновационности, постоянно разрушающей сложившиеся социокультурные стереотипы во имя постоянного движения общества к новым социокультурным ориентирам.