Концепция аутопойезиса. 
Социология

Рост показателя нелинейности развития, когда прошлое социума все менее влияет на его настоящее и будущее, позволяет, по мнению II. Лумана, говорить о переходе нынешних обществ в состояние постмодерна.

Это новое состояние, детерминированное особенностями современной социокультурной динамики, связано с организацией себя, с возникновением таких систем, которые посредством самореферентности осуществляют самотворение и, что особенно важно, как отмечает Н. Луман, делают это через " поиск инвариантов бытия" , используя «возникающие внутренние игровые пространства свободы» К

Это создает основу для обоснования «открытого характера» внутрисистемных операций. В итоге мы имеем следующие качественные параметры становящегося самоорганизующегося социума: «Система не только на структурном, но и на операционном уровне является автономной. И именно это выражает понятие аутопойезиса» ^[1].

" Аутопойезис в его правильном понимании, — добавляет социолог, означает, прежде всего, порождение внутрисистемной неопределенности, которая может быть редуцирована лишь собственными структурными образованиями системы"^[2].

Ни в обществе модерна, ни, тем более, в традиционном обществе не было автономного социума с внутрисистемной неопределенностью, который к тому же мог бы эффективно функционировать сам по себе. Однако неопределенность здесь не имеет тотального характера — речь идет об упорядоченном хаосе.

Н. Луман замечает: «Должны иметься определяющие ожидания вероятности — иначе аутопойезис коммуникации невозможен»^[3].

Способность современного социума к саморефлексии и самотворению — порождает практики коммуникации ризомного характера, в которых особое значение уделяется несделанному и несказанному, а также квазисделанному и квазисказанному. «Скрытый стебель», обладающий способностью развиваться в любом направлении и принимать произвольную, «некорневую» конфигурацию, — метафорическое обозначение, предложенное Ж. Делезом и Ф. Гваттари, внеструктурного и нелинейного способа организации целостности^[4].

" Если понятию коммуникации придают центральное теоретическое значение, то вместе с этим нужно было бы, прежде всего, непременно возносить и то, что не говорят, когда что-то говорят, — замечает Н. Луман. — Ведь в социальном взаимодействии очень часто реакции определяются учетом и рефлексией несказанного"^[5].

При этом радикально изменяется характер текстов, используемых в социальном взаимодействии, что опять-таки проявляется в саморефлексии относительно их смысла.

В постмодернистской социологии нод текстом понимается связная последовательность знаков, обозначающих модель реальности, при этом выражающих принципиальную открытость ее смысла, исходя из отсутствия референтов. По существу, в постмодернистскую эру текст заменяет понятие «работа», предполагающее наличие конкретного автора, ибо отныне не столько важен тот, кто создал текст, сколько тот, кто «читает» текст.

Соответственно, предполагается множество интерпретаций текста с акцентом не на его адекватность реальности, а на связь между идеями текста и идеями, изложенными в других соответствующих текстах^[6].

Разумеется, тексты традиционного общества как совокупность определенных культурных кодов, порой, могли содержать определенный контекст несказанного, квазисделанного. Но текст, в принципе, был замкнут и внутренне структурирован: он имел и Автора, и системный стержень, и фиксированное, однозначное, во всяком случае, «корректное» прочтение, что обеспечивалось закрытостью самого социокультурного пространства общества, общим жизненным миром его членов, единой системой знаний и арочной моралью, охватывающую всю социальную реальность.

В обществе постмодерна квазисделанное становится сущностной чертой внутрисистемной неопределенности многих социальных практик. Это принципиально новые практики коммуникации, характерные для становящегося самоорганизующегося, нелинейно развивающегося социума.

Соответственно, изменяется характер текста. Он приобретает открытость, множественность смысла; имеет место «Смерть Автора» в том плане, что реципиент, благодаря саморефлексии, становится соавтором. Ныне никто не может детерминировать текст, ибо каждый читатель (интерпретатор), будучи самоорганизованным актором, придает ему свой особый смысл.

В итоге современная коммуникация стала невозможной без плюрализации смысла текстов, без придания им нелинейного характера и без аутопойезиса, который зависит от личностных знаний социальных акторов, их индивидуального габитуса, уровня самоорганизации и, конечно, от сделанного выбора тех или иных идентичностей^[7].

Тем самым утверждается инвариантный принцип развития социальной реальности. «Коммуникация, предполагающая аутопойетическую операцию коммуникации, порождает общество, однако из этого еще не вытекает, какое именно это будет общество… аутонойезис представляет собой некоторый инвариантный принцип для определенной системы»^[8].

Возникновение автономного социума с внутрисистемной неопределенностью (современные политические партии, коммерческие фирмы) привело к ситуации, когда в одном социальном пространстве оказались рефлексивные структуры, функционирующие по разным «правилам игры»^[9].

По существу, социолог ведет речь об аутопойетической системе — системе, обладающей следующими четырьмя характеристиками:

• — производит основные элементы, составляющие саму систему;
• — обладает самоорганизацией в двух смыслах: организует свои границы, что, в свою очередь, организует ее внутренние структуры;
• — ее компоненты соотносятся друг с другом (например, правовая система состоит из законов, относящихся к ней, из законов, как применять и интерпретировать законы и т. д.);
• — она относительно закрыта в отношении своей среды.

К подобного рода системе Н. Луман, в частности, относит правовую, экономическую, политическую, бюрократическую системы.

Аутопойезис является не только фактором утверждения порядка, порожденного из хаоса, но он востребовал и новый мир социального знания.

Соответственно, по мнению ученого, нужен новый теоретико-методологический инструментарий, новая " рефлексивная" социология постмодернистского типа, которая в условиях отсутствия строгих данностей смогла бы, тем не менее прояснить обую картину перемен, выявить потенциал неравновесности, хаоса, исключений, диффузных процессов, а также возможные траектории становления нового социума.

" Социология оказывается в состоянии устойчивого беспокойства, — указывает Н. Луман, — то есть организует себя как аутопойетическую систему«^[10].

Классические методы социологических исследований, пригодные для анализа закрытого социума, становятся все менее способными отражать новую динамику социальной реальности. Заметим, они остаются работающими в основном для объяснения конкретного момента в жизненном цикле социальных систем, но не улавливают формирование в нем параметров нового порядка, связанных прежде всего с переходом к нелинейному развитию, к интерпретации само-организованных акторов.

• [1] Там же. С. 70.
• [2] Там же. С. 69.
• [3] Луман Н. Медия коммуникации. М.: Логос, 2005. С. 7.
• [4] Ризома // Постмодернизм. Энциклопедия. Мн. Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. С. 656—660.
• [5] Думай Н. Общество как социальная система. М.: Логос, 2004. С. 38.
• [6] Ritzer G. Postmodern Social Theory. The McGraw-Hill Companies, 1997. P. 203—204; Текст // Постмодернизм. Энциклопедия. Ми.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. С. 822.
• [7] Бауман 3. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002.
• [8] Луман Н. Общество как социальная система. М.: Логос, 2004. С. 69.
• [9] Луман Н. Власть. М.: Праксис, 2001. С. 56.
• [10] Луман Н. Общество как социальная система. М.: Логос, 2004. С. 29.