Феномен большевизма. 
История россии хх — начало xxi века

Несколько десятилетий в советской историографии доказывалось, что в 1917 г. идеи марксистского социализма, мировой пролетарской революции увлекали большую часть народа, а революция носила социалистический характер, привела к установлению диктатуры пролетариата. Так ли это?

Как уже отмечалось, марксизм являлся типичным продуктом западной культуры. Естественная социальная база подобных учений — фабрично-заводские рабочие. Уже в силу этого он не мог получить широкого распространения в России. Численность рабочего класса в 1917 г. в советское время сильно преувеличивалась и доводилась до 15 млн человек¹⁴. Наиболее достоверны данные о фабричнозаводском пролетариате, который составлял в момент революции 3,5 (по иным данным 4,3) млн человек¹³, т. е. 2,0, максимум 2,5% населения. Основная масса фабричных рабочих состояла из русских и была сосредоточена в крупных промышленных центрах европейской части страны (64%) — Центральном промышленном районе, Петрограде, Донбассе, Криворожье, на Урале и т. д. В других районах рабочий класс был крайне малочислен. К примеру, в Акмолинской области и Омске насчитывалось 20 тыс. рабочих, на Бакинских нефтепромыслах — свыше 46,5 тыс., в Бухаре — около 3,5 тыс., в Туркестане — до 40 тыс. (80% русские) и т. д.¹⁶. При этом надо учесть следующее. Ядро городского рабочего класса находилось еще в стадии формирования. В большинстве это были квалифицированные заводские кадры с относительно большим стажем работы в промышленности и ослабленными связями с крестьянской общиной. Значительная часть из них закрепилась в городе, имела городские семьи. Однако они составляли меньшинство во всех отраслях экономики, использующих наемный труд. К тому же их постоянно поглощали массы из сельских районов. В 1908;1913 гг. заводская промышленность Петербурга, к примеру, пополнилась 69 774 рабочими из деревни¹⁷. Удельный вес потомственной квалифицированной рабочей силы еще более уменьшился в годы Первой мировой войны в связи с набором в армию, притоком новых рабочих из крестьян, увеличением числа женщин на конвейерах патронных заводов и т. п. Между квалифицированным немногочисленным ядром и низкоквалифицированной или вовсе неквалифицированной массой рабочих была пропасть в мировосприятии, оплате труда, условиях жизни и т. п.

Вышедший из деревни рабочий класс принес в город традиции «почвенной» культуры. В его сознании господствовали общинные ценности — коллективизм, уравнительные принципы социальной справедливости, антисобственнические настроения. Западная культура с ее индивидуализмом, стремлением к собственности и личному благосостоянию, с жесткой конкуренцией воспринималась как чуждая. В силу этого российский рабочий класс в основной массе воспринимал как естественные лозунги социального равенства (социализма), отмены частной собственности. Но что касается марксизма, то далеко не весь рабочий класс разделял эти идеи.

Показательна в этом плане судьба партии меньшевиков, которая руководствовалась теорией марксизма в ее классическом варианте и была близка по типу к западной социал-демократии. Организационно, как партия, она оформилась в 1917 г., но обрести устойчивую партийную структуру так и не успела. Приведем некоторые данные. На выборах в органы местного самоуправления в крупнейших промышленных центрах (т.е. там, где социальная база для марксизма была наиболее обширна) меньшевики получили в городскую думу Петрограда — 4% голосов, в районные думы Москвы — 4%¹⁸. Выборы в Учредительное собрание дали этой партии также 4% голосов¹⁹. Казалось бы, немного, но в силу сказанного выше это можно считать огромным успехом.

Большевизм представлял собой политическое явление, обусловленное колоссальной российской спецификой и многоукладностью. Вновь подчеркнем, это не столько западный марксизм, сколько доморощенный ленинизм. Несмотря на клятвы в безусловной верности и преданности идеям марксизма и беспрерывное разоблачение ревизионистов, марксизм для В. И. Ленина, других лидеров РСДРП (б) фактически служил теоретическим инструментом для формулирования доктрины, которая отражала проблемы российской действительности. Более того, «привязанность» к марксизму как теоретической основе в определенной мере мешала большевикам в 1917 г., хотя это и не осознавалось. В частности, одно из важнейших положений марксизма о мировом характере пролетарской революции накрепко пристегивало большевиков к ситуации в Европе, порождало в 1917 г. бесконечные острейшие споры о том, «кто начнет» мировую революцию — Россия или Запад. Позднее на этой теоретической основе осуществлялись попытки любыми средствами спровоцировать революцию в западных странах. Лишь в 20-е годы в длительной внутрипартийной борьбе удалось ослабить жесткую «привязку» к развитым странам, найти такое толкование марксистской идеи мировой революции (она понималась теперь как длительная историческая эпоха), которое позволяло исходить в доктринальных вопросах прежде всего из внутренних условий.

В 1917 г. большевистская доктрина аккумулировала различные тенденции российской действительности: стремление в условиях разрухи и военных лишений к социальному равенству и справедливости на уравнительных началах; укорененные традиции коллективизма, непонимание и неприятие массами образцов либеральной демократии и т. п. С большим искусством из пестрого потока жизни лидеры большевиков выбирали моменты, которые явно не имели отношения к марксистскому социализму, но будучи включенными в программу РСДРП (б), давали ей массовую поддержку: мир — народам, земля — крестьянам, власть — Советам, борьба с разрухой и т. д. Массы, выступавшие на стороне большевиков, в своей основе не разделяли идей марксистского социализма, мировой революции, вряд ли имели о них сколько-нибудь ясное представление, поскольку были неграмотны. Однако программа, сформулированная РСДРП (б) как цель революции, в главных чертах отвечала их ожиданиям и стремлениям. Безусловно, сказалась также усталость от войны и разрухи.

Все это позволило большевикам обрести массовую базу, хотя она не была такой большой, как это принято было считать. Обратимся к соответствующим данным. На выборах в городские думы большевики получили: в Петрограде — 33,5% голосов, в Москве — 11,6%²⁰, по губернским городам — 7,5%, по уездным — 2,2%²¹. На выборах в Учредительное собрание партия собрала 22,5% голосов²² (по другим данным около 25%), т. е. менее четверти или около того. Как видно, на выборах в местное самоуправление большевики (за исключением столицы) уступали кадетам. Довольно существенный по сравнению с либералами выигрыш на выборах в Учредительное собрание был получен за счет армии, проголосовавшей за партию, которая поддерживала лозунг мира. На Северном фронте за большевиков было подано 61% голосов, на Западном — 67%, на Балтийском флоте — 57,5%²³. В крупных гарнизонах результаты были еще более внушительны: в Петроградском гарнизоне — 79,2%, в Московском — 79,5% голосов отданы за большевиков²⁴. Но даже при этом партия явно не имела на своей стороне большинства. Очевидно, что нет оснований говорить о социалистическом выборе народа в марксистском, большевистском варианте.