Культура и цивилизация

Осмысление понятия и феномена культуры часто упирается в соотнесение их с понятием и феноменом цивилизации. Этот вопрос стал одним из основополагающих вопросов не только культурологии, но и всей современной науки. Как уже говорилось во второй главе, в середине XVIII в. французские мыслители (по одним сведениям А. Р. Тюрго, по другим — Н. А. Буланже и П. А. Гольбах, по третьим — В. Р. Мирабо) ввели во французский лексикон термин «цивилизация», который фактически заменил слово «культура» или стал его синонимом. Примерно в это же время, утверждает французский историк Л. Февр, термин «цивилизация» появляется и в английском языке (его использовали историк У. Робертсон и писатель Дж. Босуэлл). Изначально ни французы, ни англичане не придавали ему какой-то особой смысловой нагрузки и тем более не противопоставляли термину «культура». Разграничение, а затем и противопоставление указанных обозначений произошло в недрах немецкой культурологической мысли (И. Кант, Ф. Теннис, Ф. Ницше, О. Шпенглер). Своего апогея этот процесс достиг, пожалуй, в трудах русских философов И. А. Ильина и И. А. Бердяева.

Николай Александрович Бердяев (1874—1948) в статьях «Человек и машина», «О культуре» пишет о принципиальном различии культуры и цивилизации. С его точки зрения, культура — благородного происхождения, в то время как цивилизация имеет чисто мирские корни. Культура иерархична, аристократична, цивилизация — демократична, в ней есть хамизм. Культура — символична, цивилизация — реалистична. Культура развивается сверху вниз, цивилизация — снизу вверх. Культура есть глубоко индивидуальное явление, а цивилизация всеобщее, везде повторяющееся. Культура консервативна, глубоко преемственна, она гордится своей древностью, стремится к воскрешению. Цивилизация, наоборот, гордится изобретениями сегодняшнего дня, она не хочет вечности, приспособлена к современным удобствам и ориентирована в будущее. В культуре, рассуждает далее Н. А. Бердяев, дух торжествует над техникой; в цивилизации — техника господствует над духом. Культура — бескорыстна, цивилизация — заинтересована. Наконец, культура — органична, а цивилизация — искусственна, технична. Таким образом, культура и цивилизация — явно противоположные явления, как по содержанию, так и по смыслу. Остается добавить, что к культуре Н. А. Бердяев относит сферу духовной жизни, к цивилизации — материально-техническую, опредмеченную область жизнедеятельности человека [7, с. 523—529]. Подобных взглядов придерживались и некоторые другие исследователи культуры. Например, немецкий социолог А. Вебер рассматривает культуру как эмоциональный, чувственный мир, в котором нет абсолютного прогресса, где сочетаются удачи и неудачи, периоды взлета и падений. Цивилизация же для него есть мир интеллектуальный, беспрерывно развивающийся [8, с. 520]. Английский историк А. Тойнби пришел к выводу, что культура — это душа, кровь, лимфа, сущность цивилизации. По сравнению с ней экономика и политика кажутся искусственными, несущественными, заурядными созданиями природы и движущих сил цивилизации. Как только цивилизация утрачивает внутреннюю силу культурного развития, она немедленно начинает впитывать элементы чужой социальной структуры, с которой она имеет контакты. По мнению Тойнби, за последних шесть тысяч лет существовала 21 цивилизация 19, с. 1001.

Тем не менее, многие культурологи XX века попытались снять или сгладить противоречие, которое сложилось в понимании и трактовке культуры и цивилизации. Так, немецко-французский мыслитель А. Швейцер (1875— 1965) в работе «Упадок и возрождение культуры» утверждает, что понятия «культура» и «цивилизация» — синонимы. Он считает, что «слово это (цивилизация. — В. Г.) в соответствии со своим традиционным употреблением означает то же, что и „культура“, т. е. эволюцию людей к более высокой организации и более высокой нравственности. В некоторых языках предпочтение отдается первому термину, в некоторых — второму. Немец говорит обычно о культуре, француз — о цивилизации. Но подчеркивание различия в значении обоих терминов не оправдано ни лингвистически, ни исторически. Нужно говорить об этической и неэтической культуре или об этической и неэтической цивилизации, а не о культуре и цивилизации» [10, с. 56]. Мнение А. Швейцера очень важно, поскольку он принадлежал двум культурам — немецкой и французской (а по большому счету всей мировой культуре), очень хорошо знал и понимал их. Русский историк II. Н. Милюков также был противником разделения культуры и цивилизации. Он считал, что и в материальной, и в духовной сферах действуют своеобразные законы, которые нельзя противопоставлять.

Несколько иную версию трактовки соотношения культуры и цивилизации дали наши соотечественники С. С. Аверинцев и Г. М. Бонгард-Левин. Они считают, что цивилизация — это качественно новая ступень в развитии культуры, ступень ее упорядочения и гармонизации. По их мнению, культура более древнее явление, чем цивилизация, она проявляется уже на самых ранних ступенях становления общества, в то время как цивилизация связана с зарождением государства, права, классовых отношений, городского (оседлого) образа жизни, уз культурного обмена, письменности, экономических связей и т. д. [11, с. 6].

Французский историк Ф. Бродель, один из фундаментальнейших исследователей европейской цивилизации, уверен, что цивилизация есть по существу культура. Он пишет: «Культура — это цивилизация, которая не достигла своей зрелости, своего социального оптимума и не обеспечила своего роста» [12, с. 116]. И далее: «Культуры (или цивилизации: два этих слова, чтобы там не говорили, в большинстве случаев могут употребляться как взаимозаменяемые) …» 113, с. 60].

Современные российские исследователи А. А. Пелиненко и И. Г. Яковенко склонны считать, что «цивилизация выступает неким функциональным подразделом куль туры. Если культура представляет собой всю систему смыслов человеческого бытия как идеальных, так и опредмеченных, то цивилизация может быть понимаема как та часть этой системы, которая связана именно с предметным ресурсом культуры. Мир опредмеченных и, соответственно, определенных функциональных феноменов составляет предметное тело культуры, или цивилизацию. Здесь культурные и цивилизационные определения или характеристики в принципе совпадают» [14, с. 17]. И далее они рассуждают примерно в таком же контексте, что и С. С. Аверинцев с М. Г. Бонгард-Л евиным.

Распространение, особенно в историко-культурологической литературе, получила точка зрения, согласно которой цивилизация есть не что иное, как определенный тип культуры, с присущими ему особыми характеристиками (православная цивилизация, арабская цивилизация, исламская цивилизация). Часто цивилизации рассматриваются как прикладные, историкогеографическое понятия (древнегреческая цивилизация, древнекитайская цивилизация и др.).

С нашей точки зрения, разделение и особенно противопоставление культуры и цивилизации — это скорее умственная конструкция (на которую имеет право каждый исследователь), преследующая цель очищения культуры от цивилизационной «грязи», сохранения ее святости и чистоты. На самом же деле, как с точки зрения внутреннего строения, так и содержания, культура и цивилизация неразделимы. Они есть одно целое — единый исторический объект, имеющий много сторон (элементов), находящихся в тесных связях, но проявляющих себя иногда специфично.

Вернемся еще раз к позиции II. А. Бердяева и попробуем ее оценить критично. Русский философ пишет о благородных источниках культуры и мирских — цивилизации. Но возникает вопрос: «Разве важные цивилизационные (технические) открытия, сооружения не делали люди благородного происхождения?» Или они не имели благородных целей? Медицинские творения Гиппократа, Галена и Гарвея, технические изобретения Архимеда, Р. Фултона, Дж. Стефенсона, С. Морзе, А. Нобеля, А. С. Попова, Э. Ферми, С. П. Королёва, Н. Г. Басова, Т. Эдисона, Э. Ленуара и многих других преследовали именно такие цели. И, наоборот, разве такие важные составляющие культуры, как предания, легенды, сказки, песни, танцы, музыка и многое другое не формировались в мирских недрах? Даже древнегреческую религию принято считать народной, мирской, светской. Христианство и ислам своими истоками также уходят в жизнь низших общественных слоев.

То же самое можно утверждать относительно иерархичности и демократичности. Разве древнегреческая религия, философия, поэзия, музыка не были демократичными? В Греции даже жрецы избирались. В то время как цивилизационные открытия могут иметь элитарную направленность. Многими выдающимися созданиями техники (автомобилями, пароходами, телефонами и др.) изначально владели только представители высшей социальной иерархии.

И культура, и цивилизация развиваются сверху вниз. Ибо и то, и другое создается первоначально талантливыми личностями, а затем получает широкое распространение.

И культура, и цивилизация имеют как индивидуальные, так и повторяющиеся черты. Мировые религии, например, имеют много сходных характеристик. Немало общего в музыке, танцах, морали, не говоря, уже о философии, науке, праве. И, в то же время, цивилизационные процессы могут иметь ярко выраженную индивидуальную окраску.

Древностью гордится не только культура, но и цивилизация, Если бы мы знали, кто изобрел колесо, то почитали бы его больше, нежели Моисея. Или мы не гордимся именами Архимеда, Герона, Г. Галилея, И. И. Ползунова, братьев Райт, А. Цельсия, И. В. Курчатова, Н. Винера и многих других «технарей»? В музейных коллекциях древние предметы «цивилизационного» происхождения вызывают не меньше восхищения, нежели культовые или живописные произведения и имеют ценность (и цену) такую же, что и вторые. Техника, производство не менее преемственны, чем дух, они берегут свои начинания даже бережнее, нежели он. Их корни не менее глубоки. Дух многое потерял, а то и целенаправленно уничтожил некоторые свои творения. Исчезли сотни религий, мифов, потеряны (сожжены) тысячи художественных источников, разрушены храмы, статуи. А цивилизация не уничтожила огня, колеса, арифметического счета, мотыги; она их бережно хранила, лелеяла и сделала более совершенными.

Н. А. Бердяев говорит о прагматичности, заинтересованности цивилизации и бескорыстии культуры. Как бы не гак! Разве великие творцы религии и морали создавали их только для себя и не были заинтересованы в их распространении и утверждении. То же самое можно сказать и о науке, философии, архитектуре, скульптуре, живописи. Даже, наоборот, в отдельных технических изобретениях бескорыстия было больше, ибо они были сделаны случайно, для себя. Спорен также вопрос об органичности культуры и неорганичности цивилизации. Цивилизация не менее органична, чем культура, даже наоборот, она вытекает из природы и постепенно начинает совершенствоваться. Не будь все того же колеса, плавки металлов, паровой машины, электричества, мы бы сегодня ходили пешком, а не то, чтобы летали на самолетах. В технике (в цивилизации) все имеет органичный, взаимосвязанный характер. Одно техническое открытие ведет за собой целую цепь последующих открытий. Одно следует из другого. В культуре же нередко наблюдается явная искусственность, надуманность, просматривается дисбаланс между религией, философией, музыкой, наукой.

И, наконец, о торжестве духа и бездуховности цивилизации. В цивилизации тоже торжествует дух, во всяком случае, изначально.

Практически любой цивилизационный шаг, от изобретения сверхмощного оружия до красивых туфель и шариковой ручки имеют под собой духовные основания. Ничего в цивилизационном процессе просто так не делается, все содержит в себе идею. Создатели атомного оружия считали, что они спасают человечество от фашизма. Полет в космос есть не только торжество производства, техники, но и глубочайший духовный акт, о котором люди мечтали тысячелетия и ради которого не щадили умов, усилий и собственной жизни.

В наше время дух (его носители) предпочитают цивилизационную среду не менее чем чисто духовную. Священник не прочь сделать проповедь по телевидению и радио, написать статью в газету и журнал. Современный церковный иерарх с не меньшим удовольствием, нежели «технарь», ездит на «Мерседесе», летает на «Боинге», пользуется сотовым телефоном, живет в технически оснащенном здании, ест продукты, произведенные машиной.

Дух, при всей его высочайшей ценности, нельзя рассматривать исключительно как возвышенное, сокровенное. Он может быть и низменным (и религия, и философия, и литература, и живопись). Попытки свалить «все» на цивилизацию означают видеть бревно в ее глазу. Духом, в том числе религиозным, моральным можно возвышать и унижать людей, строить и разрушать, убивать иноверцев (неверных), писать книгу и сжигать неугодные сочинения на кострах инквизиции. Какой там дух, если из-за личных амбиций церковный иерарх раскалывает единую церковь, дабы всетаки стать патриархом, хоть маленьким, но патриархом. Такой одаренный, развитый народ, как ирландцы не могут помириться, ибо они, в некоторой степени, духовные разноверцы — протестанты и католики, хотя на самом деле представители одной религии — Христианства. Ведь не цивилизация же их разъединяет, а религия. Не с криками ли «Аллах акбар!» убивают современные «одухотворенные» фанаты. Они же (представители так называемого ИГЛ) в наши дни варварски уничтожают величайшие творения древности. Цивилизация как раз чаще объединяет людей. Транспорт, производство, средства связи, информационно-коммуникационные сети, технологии способны больше объединять, чем разъединять. Телевидение, к примеру, делает миллионы людей единой аудиторией, несмотря на их идейные, духовные различия. Конечно, ружьем, ножом, топором можно убить, конвейером поработить, самолетом бомбить. Но ведь ножом можно спасти жизнь больному, топором построить храм, с помощью ружья накормить людей, благодаря конвейеру избавить их от тяжелого труда, обеспечить товарами, самолетом быстро доставить помощь страждущим. Как распорядиться всем этим — как раз дело духа, морали, идеологии, политики.

Более того, благодаря цивилизационным достижениям в значительной степени сохранил и распространил себя дух (через письменность, средства массовой коммуникации, печатный станок, средства передвижения, совершенные в техническом смысле хранилища, музеи).

Еще раз подчеркнем — нет веских оснований разделять, и тем более категорично противопоставлять, культуру и цивилизацию. Это скорее исследовательская процедура, порою субъективно надуманная в философских и научных целях. Конечно, в реальности приходится наблюдать, как часто технико-производственная сторона жизни людей отодвигает на второй план духовную. Но ничего не поделаешь. Просто, так развивается культура, движется род человеческий и кардинально изменить это движение очень сложно. Есть шанс поправить и скорректировать, но остановить, очевидно, не под силу, «Джин выпущен из бутылки». Никакие заклинания, даже самые сокровенные, не возвратят его обратно. Человечество само сделало выбор. Хорош он или плох, покажет будущее. Возможно, хорош, но скорее плох. Но эго оценочный момент, причем в категориях вчерашнего дня.

Великий духовник и моралист И. Кант, первым достаточно осторожно разделивший культуру на «умение» и «воспитание», т. е. на культуру и цивилизацию, как раз и искал, с одной стороны, объяснение происходящему, с другой — средство спасения от бездуховности и аморализма. Но не следует забывать, ведь И. Кант и то, и другое все-таки называл культурой. Важно помнить, что культура без цивилизации примитивна, первобытна, слабо живуча, а цивилизация без культуры не только не самодостаточна, но и по большому счету невозможна. Впрочем, философская, культурологическая полемика по этому вопросу всегда полезна, хотя бы потому, что она будит тот самый дух от бездействия и дремоты, от самоудовлетворенности и завышенной самооценки, а технарей предупреждает об огромной опасности «внекультурности цивилизации».

Тем не менее, термин «цивилизация» прочно утвердился в общественном сознании, научной и художественной литературе. Следовательно, обходить стороной или игнорировать эту ситуацию невозможно. Поэтому в завершении данного параграфа рассмотрим, в каких же контекстах звучит слово «цивилизация».

Чаще всего исследователи рассматривают цивилизацию как:

• • синоним культуры, т. е. как мир разумного бытия человека;
• • историческую эпоху, как ступень в развитии общества, следующую за дикостью и варварством, для которой характерно зарождение государства, законов, оседлого образа жизни, письменности и др. (Л. Морган, Ф. Энгельс);
• • общество, в котором доминируют вера в разум, свободное духовное человеческое самоопределение в противовес природному слепому подчинению, и в котором господствуют порядок, право и достойные нравы (Р. Коллингвуд);
• • отдельная относительно развитая культура, как культурно-исторический тип (Н. Я. Данилевский);
• • материальная, технико-технологическая, экономическая, отчасти организационная составляющая общества в противовес духовной стороне, т. е. культуре (Ф. Ницше, А. Н. Бердяев и другие);
• • последняя завершающая ступень культуры (культурно-исторического типа), с которой начинается ее закат (О. Шпенглер);
• • самобытное историко-географическое явление — древнегреческая, древнеиндийская и пр. цивилизации (А. Тойнби, Г. М. Бонгард-Левин и другие);
• • крупная региональная или духовная общность людей, обладающая сходными типичными чертами и свойствами — Западная, Восточная цивилизации (М. Вебер, Ле Гофф и другие);
• • метакультура, т. е. наиболее широкая социокультурная общность, представляющая собой высший духовный уровень идентичности людей, например: западная, конфуцианская, исламская, православно-славянская, латино-американская и др. (С. Хантингтон);
• • планетарное, космическое явление, как все человечество в целом в противовес потенциальным внеземным цивилизациям (А. Кларк, Р. Шекли и другие).

Имеются и некоторые другие трактовки цивилизации.