Характерные черты природных и социальных явлений

Процесс выработки объяснений лучше всего понимать как деятельность по приспособлению некоторой стандартизированной концептуальной схемы (или, если воспользоваться термином Куна, парадигмы), к данной совокупности явлений или к данной совокупности проблем, относящихся к этим явлениям. Парадигма представляет собой систему, элементами которой являются теория, метод и нормы, применяемые в рамках той или иной дисциплины в целях объяснения. Особую важность для любой парадигмы имеет тот факт, что методологическое обоснование ее кроется в метафизических предпосылках, касающихся природы исследуемых явлений. Предполагается, например, наличие заранее конституированного мира явлений, доступного человеческому познанию, который является объектом исследования, причем считается, что существенные характеристики этого мира соответствуют применяемым методологическим процедурам. Понимаемая таким образом парадигма выполняет троякого рода познавательные функции. Во-первых, она говорит о том, какими характеристиками обладает приро;

Источник: Новые направления в социологической теории / Пер. с англ. Л. Г. Нонина под ред. Г. В. Осипова. М.: Прогресс, 1978. С. 49—55.

да, а каких она лишена. Во-вторых, она дает карту природы. В-третьих, она формулирует процедуры, посредством которых карта природы используется при отборе фактов, важных для дальнейшего анализа.

Стремление социологов-позитивистов использовать естественнонаучную парадигму с необходимостью требует предпосылки, утверждающей, что социальные явления обладают теми же характеристиками, что и естественные. Позитивистская социология, следовательно, должна доказать это сходство. Феноменологическая социология, напротив, полагает, что позитивисты неправильно понимают природу социальных явлений, приписывая им сходство с явлениями природы, и что поэтому позитивистская социология в целом обречена на неудачу. Каковы же характерные признаки природных и социальных явлений?

Первый заключается в том, что мир природы не обладает внутренней смысловой структурой. Явления природы лишены внутреннего смысла. Вот как об этом писал Шюц: «Дело естествоиспытателей решать, какая область природного универсума, какие факты и события этой области и какие аспекты таких фактов и событий тематически релевантны их специфической цели. Эти факты и события ни отобраны предварительно, ни истолкованы, они не обнаруживают внутренней значимости. Значимость нс присуща природе как таковой, она является результатом селективной и интерпретирующей деятельности человека в рамках природы или ее наблюдения. Факты, данные и события, с которыми имеет дело естествоиспытатель, — это факты, данные и события в поле его наблюдения, а это поле ничего не „значит“ для молекул, атомов и электронов внутри него».

Ученый как наблюдатель волен создавать такие парадигмы природы, которые объясняют применяемые им операции наилучшим образом с точки зрения их соответствия его познавательным интересам. Можно сказать, что своими познавательными способностями естественные науки обязаны не столько применяемым правилам исследования, сколько царящему среди специалистов глубокому согласию относительно природы мира, к которому адресуются эти правила, в свою очередь организованные в соответствии с этой природой. Другими словами, естественные науки могут быть охарактеризованы в терминах не требующей обоснования парадигмы, разделяемой всеми работающими в этих науках.

В противоположность миру природы социальный мир — это мир, конституированный смыслом. Социальным явлениям внутренне присущ смысл. Снова процитируем Шюца: «Социальный мир — поле наблюдения социолога — не является по сути своей бесструктурным. Для людей, живущих, мыслящих и действующих в этом мире, он имеет свое особое значение и структуру релевантностей. Эти люди еще до появления социологии определенным образом расчленили и осмыслили этот мир при помощи набора обыденных конструктов, детерминирующих их поведение, определяющих цели их деятельности и доступные средства — короче, помогающих им определиться в природном и социокультурном мире с тем, чтобы жить и действовать в согласии с этим миром».

Социальный мир — это, следовательно, повседневный мир, переживаемый и интерпретируемый действующими в нем людьми как структурированный мир значений, выступающих в форме типических представлений об объектах этого мира. Эти типические представления приобретают форму обыденных интерпретаций, конституирующих наличное знание, которое вместе с личным опытом действующего индивида являет собой принимаемую на веру совокупность средств ориентации в этом мире. Процесс конструирования социального мира может быть, таким образом, описан как процесс конструирования первого порядка, осуществляемый в терминах социальных значений.

Методологический вывод, со всей очевидностью следующий из сказанного, состоит в том, что социолог в отличие от естествоиспытателей не может извне определить, какие факты и явления или какие их аспекты релевантны его специфическим научным целям. Социологические конструкты, следовательно, с необходимостью принимают, по словам Шюца, характер «конструктов второго порядка, а именно конструктов, которые сами строятся из конструктов, создаваемых действующими на социальной сцене людьми». Важнейшая проблема такого конструирования — конструирования второго порядка — состоит в том, чтобы четко разграничить социологические объяснения и обыденные объяснения социального мира, сохраняя в то же время систематическую соотнесенность первых с последними. Наблюдатель социального мира находится, по существу, в иной позиции по отношению к своему объекту, чем наблюдатель природного мира. В частности, социологическое наблюдение представляет собой деятельность наблюдателя и, как таковое, требует понимания в отличие от простого наблюдения явлений. Коренной недостаток позитивистской социологии заключается в ее неспособности понять смысловое строение социального мира, вследствие чего позитивизм и выработал методологию, совершенно неадекватную природе исследуемого объекта.

Из сказанного следует, что природный мир может быть охарактеризован как мир объектов, материальных (иногда непосредственно осязаемых) чувственных данных (фактов), которые внешни по отношению к наблюдателю и существуют независимо от него. Явления этого мира могут наблюдаться извне, а их наличные свойства — идентифицироваться в терминах парадигмы, причем это будут именно те свойства, которые имеют отношение к наличной цели исследующего эти явления специалиста. В этом — суть свойственной естественным наукам методологической процедуры. Процессы образования понятий, верификации теории, причинного объяснения в любой из естественных наук должны завершаться прямым соотнесением с определяемыми указанным выше образом внешними свойствами объекта.

Напротив, социальный мир — это мир субъективного, а не мир объективного. Он отнюдь не представляет собой реальность sui generis, отдельную от людей, образующих действительный «состав» этого мира. Наоборот, социальный мир — это экзистенциальный продукт человеческой деятельности. Благодаря этой деятельности он сохраняется и изменяется. Поскольку социальный мир интерсубъективно конституирован участниками деятельности, он экстернализуется как существующий вне их и независимо от них, т. е. обретает некоторую степень объективной фактичности. В этом смысле Дюркгейм не совсем ошибался, говоря об объективной (фактуальной) природе социального мира. Он, однако, не понял, что эта фактичность — воплощение методов, используемых членами общества с целью его познания. Дело обстоит не так, будто существует внешний по отношению к людям, реальный, объективный, фактуальный социальный мир, воздействующий на членов общества. На самом деле именно индивиды в процессе постижения этого мира (т.е. объясняя, определяя, воспринимая его) экстернализуют и объективируют его, применяя все доступные средства для выражения постигаемого. Первым и основным средством является, конечно, естественный язык. Язык предоставляет категории для интерпретации явлений социального мира. Благодаря этому именно в языке мир объективируется и экстернализуется для самих его носителей. Социологии, следовательно, требуется теория языка для анализа социальных значений.

Разумеется, обретение социальным миром свойства фактичности, являющееся результатом традиционных методов, используемых индивидами для понимания этого мира, не делает социальный мир миром объектов наподобие природного мира. Природный мир не зависит от признания или непризнания человеком его существования, даже если последний анализирует его в терминах структуры значений, которая не присуща ему по самой его природе. Напротив, данный социальный мир неизбежно прекращает свое существование, если ему отказано в человеческом признании, ибо вне такого признания он не обладает свойством существования. В этом смысле общество реально (обладает объективной фактичностью) потому, что его члены определяют его как реальное и относятся к нему как к реальности. Социальные факты суть продукт традиционно практикуемых членами общества методов понимания и осмысления социального мира; они постоянно воспроизводятся и сохраняются самим ходом социального взаимодействия. Отсюда следует, что социальный мир является миром множества реальностей: разные индивиды сосредоточивают внимание на различных аспектах социальных ситуаций и поэтому различным образом «прочитывают» (объясняют) на первый взгляд одну и ту же ситуацию. Одной из таких реальностей является реальность, порождаемая объяснительными процедурами позитивистской социологии.

Социальный мир, таким образом, оказывается миром, организованным на основе принятых на веру значений, которые индивиды используют в качестве общей схемы интерпретации и объяснения явлений этого мира (событий, действий, ситуаций и т. д.). Под социальной структурой, следовательно, понимаются свойственные участникам представления о социальной структуре, являющиеся продуктом общей схемы интерпретации, конституирующей совокупность социально стандартизованных и стандартизирующих, видимых, но не замечаемых фоновых ожиданий, дающих индивидам возможность осмысленно воспринимать окружающий мир. Важнейший вывод таков: социолог в отличие от естествоиспытателя не может принять на веру тезис о доступности заранее конституированного мира явлений для исследования, ибо процесс, посредством которого социальный мир становится доступным исследователю (т.е. конституируется), сам должен стать объектом исследования. Отсюда следует, что задачей социологии является изучение процессов конструирования социального мира. А для этого необходимо воздержаться от веры в существование этого мира как объективной реальности.

Главная трудность позитивистской социологии коренится в ее неспособности воздержаться от этой веры. В этом смысле она оказывается тесно связанной с естественной установкой, сводящей любое исследование к выявлению объективных свойств принимаемого на веру реального социального мира. А поскольку проблемы, с которыми сталкиваются социолог и рядовые члены общества, одни и те же, социологию можно рассматривать как еще одно обыденное объяснение социального мира. Как обыкновенные люди творят объективную реальность в результате практического применения процедур интерпретации первого порядка, так и социологи производят подобного рода реальность, применяя свои объяснительные процедуры. И в том, и в другом случае эти процедуры носят документирующий характер: события, действия, ситуационные факторы рассматриваются как свидетельство существования и продукт деятельности неких лежащих в их основе фундаментальных факторов или закономерностей.

Если сравнить реальность, порождаемую социологом, и реальности, создаваемые прочими индивидами, то окажется, что у нас нет никаких оснований доверять первой больше, чем последним, ибо они равным образом не обладают существованием вне процессов интерпретации, в ходе которых они и были сконструированы. Более того, процессы социологического конструирования могут служить фактическим материалом, подлежащим исследованию так же, как конструкты прочих индивидов. В этом смысле выдвигаемые позитивистской социологией объяснения являются разновидностью обыденных объяснений, а сама позитивистская социология — разновидностью «народной» науки.

М. Филипсон