Городская драма. 
История западноевропейской литературы средних веков

С появлением драмы завершилось новое (после Античности) становление литературы как родо-жанровой системы. Драматическое искусство возникло в городской среде, где имело два основных источника. Во-первых, церковное богослужение, во-вторых, средневековый карнавал и народные обрядовые игры.

Зачатки театрализации появились в литургической драме примерно к IX веку. Изначально она сводилась к своеобразному «чтению по ролям» отдельных библейских легенд. Текст Евангелия разбивался на диалоги, читаемые разными священниками, которые сопровождались хоровыми песнопениями на латыни. Затем на Пасху и на Рождество в церковную службу проникла пантомима, отражающая ход священной церемонии. Позднее литургия все больше отдалялась от мессы, у священников появились костюмы, они стали пользоваться различными постановочными эффектами и др. Привнесение подобного театрального элемента, с одной стороны, привлекало прихожан, с другой — отвлекало от молитвы.

Выходом из положения стало перенесение развлекательного действа из алтарной части храма на паперть. Так в XII веке появилась полулитургическая драма, которая по организации действия, по тематике, сценическому оформлению и другим параметрам заметно отличается от литургической: пропадает ее связь с церковным календарем, теперь представления разыгрываются и в праздничные, ярмарочные дни; основным языком становится уже не латынь, а, например, старофранцузский; ведущими темами остаются библейские эпизоды, но трактуются они на бытовом, сниженном уровне; участниками разворачивающегося действа становятся не только священники, но и горожане (если быть точнее, то священники играют роли «божественных» персонажей, а горожане — роли их антагонистов). В полулитургическую драму все активнее проникает комическое начало, связанное с изображением жизни в аду, плясками чертей и пр. Большее внимание уделяется костюмам и декорациям. Ярким образцом такого рода драмы служит, например, дошедшее до нас анонимное «Действо об Адаме», написанное на англо-нормандском диалекте и состоящее из трех частей: «Изгнание Адама и Евы из рая», «Убийство Каином Авеля» и «Явление пророков».

К XIII веку полулитургическую драму постепенно вытесняет миракль (лат. miraculum, фр. miracle — чудо) — жанр средневековой драматургии, сюжет которого строился на изображении чудес Девы Марии и святых. Одним из первых образцов подобного жанра считается «Игра о святом Николае» французского автора Жана Боделя. Произведение было написано между третьим и четвертым Крестовыми походами (1189−1202) и по сюжету связано с войной христиан и мусульман. Причем главное оружие в ней — не столько меч и копье, сколько крепость веры. Мусульмане перебили на поле боя всех рыцарей-христиан, кроме одного, возносящего спасительную молитву Николаю-чудотворцу. Их царь возжелал узнать, кто этот святой. Услышав о его чудесах, в том числе и тех, которые связаны с охраной имущества, царь оставляет свою сокровищницу на ночь открытой, и, естественно, воры крадут все. Разгневанный правитель отдает приказ казнить Христианина, но тот выпрашивает всего один день, в течение которого беспрестанно молится святому Николаю.

Великий чудотворец приходит в таверну, где пируют воры, и заставляет их вернуть награбленное в казну. Проснувшийся утром царь, видя золото, приходит в восторг и принимает христианство.

Другое известное произведение данного жанра — «Миракль о Теофиле»^[1] («Чудо о Теофиле», 1261) принадлежит перу француза Рютбёфа (ок. 1230 — ок. 1285) и представляет собой произведение, главным мотивом которого, задолго до Фауста, является заключение человеком сделки с дьяволом. Теофил по условиям договора хочет высокий чин, он упрекает Бога в том, что тот не оценил его стараний служить ему. Дьявол же за выполнение своих обязательств требует от человека бессмертную душу и отречения от всех святых. За деньги и власть главный герой должен всюду сеять зло, быть жестоким и несправедливым.

Однако через семь лет Теофил оказывается уже не в состоянии нести такую ношу, он воссылает горячую молитву Богоматери, и она прощает отступника, предварительно взяв с него клятву в публичном покаянии, и забирает у врага рода человеческого расписку, опрометчиво данную когда-то Теофилом. В России этот миракль в большом объеме был переведен А. Блоком. Ниже приводится фрагмент блоковского перевода.

Здесь Теофил отправляется к диаволу и страшно боится; а диавол говорит ему:

Диавол

Приблизься. Сделай два шага.

Не будь похож на мужика, Который жертву в храм принес. Теперь ответь мне на вопрос:

Твой господин с тобой жесток?

Теофил

Да, господин. Он слишком строг. Он сам высокий сан принял, Меня же в нищету вогнал.

Прошу вас, будьте мне оплот.

Диавол

Меня ты просишь?

Теофил

Да.

Диавол

Так вот:

Тебя приму я как слугу, Тогда и делом помогу.

Теофил

Вот, кланяюсь я, господин, Но с тем, чтоб вновь высокий чин Мне получить, владеть им мне.

Диавол

Тебе не спился и во сне Тот чин, который я, клянусь, Тебе добыть не откажусь.

Но раз уж так, то слушай: я Беру расписку от тебя В умно расставленных словах.

Не раз бывал я в дураках, Когда, расписок не беря, Я пользу приносил вам зря.

Вот почему она нужна.

Теофил

Уже написана она.

Тогда Теофил вручает расписку диаволу, и диавол велит ему поступать так:

Диавол

Мой друг и брат мой, Теофил, Теперь, когда ты поступил Ко мне на службу, делай так: Когда придет к тебе бедняк, Ты спину поверни и знай —.

Своей дорогою ступай.

Да берегись ему помочь.

А кто заискивать не прочь Перед тобой — ты будь жесток:

Придет ли нищий на порог, — Остерегись ему подать. Смиренье, кротость, благодать, Пост, покаянье, доброта —.

Все это мне тошней креста.

Что до молитв и благостынь, То здесь ты лишь умом раскинь, Чтоб знать, как это портит кровь. Когда же честность и любовь Завижу, — издыхаю я, И чрево мне сосет змея.

Когда в больницу кто спешит Помочь больным, — меня мутит, Скребет под ложечкой — да как! Делам я добрым — злейший враг. Ступай. Ты будешь сенешал, Лишь делай то, что я сказал: Оставь все добрые дела И делай только все для зла, Да в жизни прямо не суди, Нс то примкнешь, того гляди, Безумец ты, к моим врагам!

Теофил

Исполню долг, приятный вам.

В том справедливость нахожу, Что этим сам свой заслужу.

[3, с. 78−79].

В последующие столетия в мираклях усиливаются бытовой и дидактический аспекты, что дает о себе знать, например, в Парижском сборнике сорока мираклей, посвященных Деве Марии.

В XV — первой половине XVI века достигает своего расцвета один из важнейших жанров средневекового театра — мистерия. И хотя название жанра восходит к лат. ministerium (церковная служба), данное театрализованное действо было тесно связано с жизнью города, в том числе и потому, что организатором мистериальпых представлений была не только церковь, в этом участвовал и муниципалитет. Именно он занимался тем, что поручал каждому городскому цеху представить тот или иной библейский эпизод внутри единого мистериального сюжета, каковым могли быть события Ветхого или Нового Завета, деяния апостолов. Такой «онтологический» статус стал обязательной характеристикой мистерии. Широта же охвата материала приводила к тому, что длительность мистерии не исчислялась одним днем. Она могла продолжаться до трех, а то и пяти суток.

Разыгрывание мистериального действа приурочивалось, как правило, к ярмарочным празднествам. После утреннего молебна горожане совершали торжественное шествие, которое, собственно, и заканчивалось показом мистерии. Чаще всего (английский вариант) зрелище устраивалось на площади, куда подъезжали повозки с актерами, с декорациями и реквизитом, и каждый цех в строгой последовательности представлял зрителям свою сцену. При этом случалось и так, что литературного текста у горожан, занятых в мистерии, не было, и появлялся он уже по следам разыгранной мистерии. Во Франции же на праздничных площадках строили помост, разделяли его на секторы, в которых игрались те или иные эпизоды.

Важным элементом мистерии считалась так называемая «дьяблерия» (фр. diableries). «Бесовские действа» были обязаны своим происхождением народной смеховой культуре, привносили в этот жанр комическую стихию, подчеркивающую его сакральный смысл (ср. с травестийной литературой вагантов, комическими песнями о богах в «Старшей Эдде»). Постепенно они становились все более значимыми для драмы, переставали зависеть от самого мистериального сюжета и привлекали большое количество горожан в качестве актеров, так что их численность в общем могла достигать тысячи человек.

Начиная примерно с XIII века во Франции появляются зачатки светской драматургии, представленной в том числе и такими жанрами, как моралите, фарс и сотй.

Жанр моралите (лат. moralis — нравственный, фр. moralite), аллегорической назидательной драмы, появляется относительно поздно, в XV—XVI вв.еках, и является своеобразным промежуточным звеном между религиозным и светским театром. Своими корнями он уходит, с одной стороны, в мистерию, а с другой — в дидактико-аллегорическую поэзию («Роман о Розе»). Действующие лица моралите — это персонажи, олицетворяющие какие-либо отвлеченные категории. Чаще всего — человеческие грехи или добродетели.

(Гордыня, Зависть, Лицемерие, Щедрость, Любовь, Справедливость и пр.). Но могли быть и персонажи — человеческие типажи (Скряга, Болтун) или лица, занимающиеся определенной деятельностью (Чародей, Клирик, Адвокат). Чтобы зрителю с самого начала было понятно, о чем или о ком идет речь, актеры размещали у себя на груди табличку с указанием, кого или что они изображают. Кроме того, отдельные атрибуты костюма или предметы также могли служить подсказкой, кто именно вышел на сцену. Зеркало (совесть), толстый кошель (жадность), Библия или крест (вера), весы (правосудие), баранья нога (обжорство), бутыль (пьянство) — все эти знаковые предметы легко прочитывались горожанами. Символический образ старухи с косой до сих пор, но праву считается одним из самых распространенных в искусстве и не нуждается в комментариях.

Сюжет моралите, как правило, был довольно прост и строился на вечном противостоянии Добра и Зла. В финале все порочные герои оказывались наказы, а добродетельные вознаграждены. Заключительные строки драмы подводили итог всему действию и были исполнены высокого воспитательного, нравоучительного пафоса. Таковы, например, моралите «Благоразумный и Неразумный» (1436), «Мир, Плоть, Демоны» (начало XVI века).

Зародившиеся в качестве развлекательных вставок (интермедий) в основной сюжет мистерии средневековые фарсы (лат.farta, на народной латыни fana — фарш, начинка, фр. Farce) стали к XIV веку одним из любимейших жанров городской литературы. По форме это миниатюрная пьеса, постановка которой, в отличие от масштабного мистериального действа или менее объемных миракля и моралите, не требовала особых затрат на обустройство сцены.

По своему содержанию и выбору героев фарс ближе всего стоит к фаблио. Он тоже обращен к повседневности, к изображению сцен из частной жизни горожан, среди которых особо выделяются неверные жены, обманутые глупые мужья, нечистые на руку судейские, любвеобильные и лакомые до чужого монахи, пронырливые студенты и др. Все они задействуются в фарсах как готовые гротесковые маски, которые, собственно, и порождают разнообразные комические сюжеты, динамически строящиеся на смешных диалогах, где герои по разным причинам не понимают друг друга, каламбурах, остроумных репликах, перепалках, драках, падениях (ср. комедии Плавта или более поздние «комедии положений»).

Самые популярные в Средние века фарсы — это «Лохань» и «Адвокат Пат (е)лен». Сюжет первого вкратце сводится к тому, что некий муж по имени Жакино под давлением жены и тещи выполняет всю женскую домашнюю работу. Специально для него составлен целый список дел, за которые он в ответе. Среди них — стирка белья в лохани, куда нечаянно падает жена. Вместо того чтобы тут же броситься ей на помощь, Жакино выразительно перечитывает пресловутый список в поисках пункта о спасении жены из скользкой лохани. Признавшая после долгого купания свою вину жена с тех пор ведет свою часть хозяйства самостоятельно.

Любимейшим фарсовым персонажем в Средние века был хитроумный плут и мошенник адвокат Патлен, вокруг фигуры которого выстроился целый цикл пьес. В частности, до нас дошла трилогия, включающая такие произведения, как «Господин Пьер Патлен» (1470), «Новый Патлен» (ок. 1480) и «Завещание Патлена» (ок. 1490), причем вопрос об авторстве данных текстов остается открытым до сих пор.

Пожалуй, из всех драматических жанров Средневековья именно фарс оказался максимально востребован последующей театральной традицией, в которой он приобрел новые специфические черты. В частности, присущие данному жанру импровизация (типично фарсовый прием, например, бросить в противника едой, тортом), комические трюки, буффонада, гротеск, площадной юмор усиливаются и со всей очевидностью проявляются в комедиях от Шекспира и Мольера через Чехова до современных драматургов.

Наследием карнавальной культуры Средних веков можно считать распространение (в первую очередь во Франции) еще одного комического жанра — соти (фр. sotie, от sot — глупый). Современные ученые видят в нем либо самостоятельный драматический жанр, либо разновидность фарса.

В качестве отдельного жанра соти рассматривается в связи со средневековым карнавалом, важным элементом которого было веселое праздничное шествие дураков, парад дураков. Его возглавляли выбранный Дурацкий король и Дурацкая мамаша. Чаще всего соти представляли в день праздника до разыгрывания мистерии (см. подраздел 5.2 о травестийной литературе вагантов: на фоне клоунских кривляний настоящее искусство выглядит значительнее, смех обостряет восприятие подлинно высокого, и вера становится еще истовее).

Исполнителями ролей в соти были шуты и дураки, олицетворяющие те или иные социальные институты. Как правило, они носили особую одежду: обязательный дурацкий колпак с бубенчиками или ослиными ушами (осел — животное Христа) и наряд, выдержанный в разных оттенках желтого и зеленого (каждый оттенок имел свое символическое значение). Иногда к шутовскому костюму добавлялись аллегорические атрибуты — мантия клирика, папская тиара на ослиных ушах и пр. Этот условно-маскарадный характер зрелища сближал соти с моралите, но, в отличие от последнего, рассматриваемый комедийный жанр носил ярко выраженную сатирическую направленность, которая, наоборот, роднила его с фарсом.

До нас дошло не так много текстов соти, около десятка. Известны, например, французские «Мир и злоупотребление», «Игра о Принце дураков и Дурацкой матери» (1512) и др. Одним из авторов соти, которые чаще всего были безымянны, является Пьер Гренгуар, выведенный В. Гюго в романе «Собор Парижской Богоматери».

• [1] Имя Теофил переводится с греческого как «Любящий Нога».