Начало постсоветской рыночной жизни

Процесс приватизации контролировался властью целенаправленно и, уместно сказать, планово, хотя уже в 1992- 1993 гг. некоторые чиновники Министерства экономики негласно вообще запрещали использовать термин «планирование», в каком бы контексте он не употреблялся. Объяснить это можно тем, что ни один из министров экономики (за 1991−1997 гг. их сменилось пять) прежде не имел отношения к высшему уровню планирования, по крайней мере, в той его форме, какая существовала до 1992 г.

В 1996—1997 гг. положение изменилось. Появилось около 30 крупных финансово-промышленных групп: «Альфа», «Газпром», РАО «ЕЭС России», «Инкомбанк», «ЛУКойл», «Менатеп», «Онэксим», «Российский кредит» и др. Этим крупным компаниям нужна была перспектива, надежное целеполагание, предвидение последствий предпринимаемых шагов. Иными словами, они нуждались в стратегическом плане государства.

Конечно, имелось в виду уже не прежнее «централизованное директивное планирование», а «рыночное, межкорпоративное». Эти компании стали искать консенсус в дележе (или переделе) рынков, в схеме отношений друг с другом и с органами федерального управления. Именно эти и подобные им компании первыми отчетливо осознали, что нельзя доверяться капризам свободного рынка, что нужна «круговая порука» совместного плана. И тем не менее крупные компании, хотя и могли опережать в росте своих более слабых российских конкурентов, но рано или поздно должны были уступить западным международным корпорациям, обладающим мощным управленческим кадровым потенциалом — институтом профессиональных менеджеров высшей квалификации.

Говорить о государственном управлении — значит определять формы воздействия государства на принадлежащие ему ресурсы и на траекторию движения экономики страны в желаемом ему (т.е. государству) направлении.

Примечание. Влияние государства иа те объекты, которые не находятся в его собственности, позволяет управлять движением всех ресурсов, имеющихся в стране. Закономерное стремление государства влиять на другие объекты экономической системы выражается достаточно ясно именно во всеобщей централизации распределения ресурсов. Вместе с тем эффективность подобных действий в разные периоды времени различна. Если в условиях кризиса, внешних и внутренних потрясений наиболее эффективна высокая степень централизации, то в условиях стабильного экономического роста излишняя централизация приводит к снижению эффективности, так как уменьшается «степень свободы» мелких элементов экономической системы при варьировании ими собственными ресурсами.

На смену преобладавшему в дореформенный период (т.е. до 1990;х гг.) отраслевому подходу пришел территориальный, как более соответствующий федеральному типу государственного устройства России и условиям работы предприятий в рыночной среде. Решение многих экономических задач было передано (согласно Конституции 1993 г.) 89 субъектам Федерации. Вместе с тем экономическое и правовое положение республик, краев и областей в их взаимоотношениях с федеральными органами существенно различалось: республики обладали, как правило, бо? льшими правами и возможностями. Несовершенство действовавших конституционных норм обусловило практику заключения соглашений (числом более 20) федеральных органов власти и субъектов Федерации относительно разграничения полномочий. Через такие соглашения субъекты Федерации добивались при Ельцине еще бо? льших прав в управлении и принятии обязательств федерального правительства по финансовой поддержке регионов.

Сейчас уже признано, что создать механизм рыночного саморегулирования^[1] к середине 1990;х гг. не удалось. Причины были не только в трудностях самой задачи, но и в отсутствии представления о мерах по трансформации государственного управления экономикой, его замены рыночными методами.

Несовершенство предпринятых мер перехода к рынку подтверждают следующие факты:

• — выявилась бо? льшая, чем прогнозировалось, глубина и продолжительность кризиса. Так, объем ВВП в 1996 г. сократился по отношению к 1990 г. почти в 2 раза. Предполагалось же снижение не более чем на 10−15%, причем возобновление роста ожидалось уже в конце первого года реформ;
• — реальное снижение жизненного уровня населения превысило прогнозные оценки. За чертой уровня бедности к 1995 г. оказалось более трети всего населения, и даже в 1997 г. доходы почти пятой его части были ниже прожиточного минимума;
• — сохранялся инвестиционный кризис (снижение капиталовложений более чем в 2 раза превысило сокращение производства);
• — росла инфляция (стабилизировать инфляцию удалось лишь на пятом году реформ 1990;х гг. и то лишь после роста задолженности предприятий).

Первоначально распространенной точкой зрения о причинах углубления кризиса была ссылка на ликвидацию СССР как государства, «распад» прежнего единого экономического пространства. Между тем дезинтеграция производства и рынка в постсоюзном российской пространстве — это следствие ужесточения экономических проблем, инфляции и производственной депрессии во всех бывших союзных республиках, переориентации их внешнеэкономических связей на страны «дальнего зарубежья» .

Реформационное десятилетие 1990;х гг. выглядит в начале XXI в. совершенно непродуктивным в сравнении с менее длительным нэповским процессом 1920;х гг. Тогда, сочетая сохраненные главные экономические функции государства с либерализацией хозяйственных отношений и децентрализацией управления, удалось за короткое время вывести страну из тисков «военного коммунизма», создать устойчивые денежную и финансовую системы, восстановить разрушенное Первой мировой и гражданской войнами производство, подготовить общество к индустриализации. Опыт нэпа убедительно доказывает, что в ходе рыночных преобразований можно хозяйствовать более эффективно, нежели это было сделано в 1990;е гг. постсоветского времени, и получать результаты не разрушительные, а созидательные.

В начале 1990;х гг. муссировалось мнение о том, что причиной экономической депрессии стали отдельные ошибки реформаторов, их неопытность в делах управления хозяйством, «мощное сопротивление» прежней хозяйственной элиты. В оправдание печальных итогов реформ некоторые историки ссылаются и на неподготовленность российского общества к серьезным преобразованиям.

Объяснение причин продолжительного кризиса в России после 1991 г. в общем виде можно представить следующей гипотезой: примененная «правительством E. Т. Гайдара» либерально-монетаристская модель вошла в противоречие с функционировавшей в 1990;е гг. российской экономикой. Существует мнение, что такая модель (и тем более примененной в те годы ее шоковый вариант) противопоказана странам со сложным хозяйством и значительным национальным богатством, но отягощенным диспропорциями и высокой ресурсоемкостью; с существенными различиями между отраслями и регионами по технологическому уровню (и соответственно по рентабельности), а также по способности адаптироваться к рыночным условиям и открытости мировому рынку.

Другой важной причиной возникших трудностей является крах прежней общегосударственной информационной системы, создававшейся десятилетиями в Советском Союзе.

Но есть и позитивные итоги реконструкции системы управления постсоветской экономикой:

• — преодолена тенденция тотального огосударствления экономики, начавшаяся в 1920;е гг.;
• — достигнута экономическая многоукладность в общественном хозяйстве: появились предприятия различных форм собственности;
• — оформились конкурентные отношения между предприятиями в борьбе за рынки и покупателя;
• — динамика фактического производства и изменения его структуры стали подчиняться объему и структуре платежеспособного спроса;
• — достигнуто макроэкономическое равновесие на потребительском рынке за счет повышения цен и снижения реальных доходов населения;
• — созданы необходимые (хотя еще и не совершенные) элементы инфраструктуры рынка, обслуживающие взаимоотношения его субъектов: многоуровневая банковская система; более адекватная реалиям налоговая система; институты банкротства и страхования хозяйственной деятельности; рынки капитала и недвижимости;
• — хозяйство бывшего СССР наконец-то «открылось» мировому рынку.

К концу первого десятилетия XXI в. рыночные реформы все же достаточно серьезно изменили российскую экономику: возврат к принудительно управляемой экономической системе стал невозможен. Но определенные угрозы еще несовершенной российской рыночной системе сохранились.

Так, в августе-сентябре 1998 г. и в 2009 г. страну потряс финансовый кризис. Не выдержав испытаний, резко деградировали (если не сказать — «рухнули») банковская система и фондовый рынок, а также такой неформальный институт как «доверие граждан страны и зарубежных деловых кругов к дееспособности российской экономической системы, добропорядочность ее ведущих субъектов» .

Изменение форм собственности на средства производства, способов распределения воспроизводственных ресурсов и доходов, изменения в обмене деятельности субъектов рынка повлияли и на социальные отношения. Многоукладность экономики вызвала изменение социальной структуры населения: появился «слой» частных собственников средств производства, акций и земли, стала развиваться предпринимательская прослойка населения, возросла численность занятых в негосударственном секторе экономики. В 1990 г. более 80% населения работало на предприятиях и в организациях государственного сектора, и только 17% - в сфере индивидуального и частного предпринимательства, на смешанных (в том числе совместных) предприятиях. После «ваучерного» этапа приватизации эти доли приблизились к 50%.

Возник социально-экономический феномен неравенства граждан по их отношению к собственности на средства производства и капитал. Соответственно актуализировались такие задачи государства и общественных организаций, как создание условий для гармонизации интересов собственников капиталов, с одной стороны, и наемных работников — с другой.

В доходах россиян все более значительными становились доходы от собственности и частного предпринимательства, а также от вторичной занятости. Усиливалось неравенство населения по уровню получаемых доходов. Соответственно выросла роль государства в регулировании доходов с помощью налоговых методов (вместо прямого планирования уровня заработной платы в государственном секторе, как это было в советское время).

В основном был либерализирован рынок рабочей силы, «естественным» в экономическом и правовом смыслах стал феномен безработицы. Свойственное рыночному хозяйству и частному предпринимательству стремление к экономии на издержках производства, в том числе на заработной плате, привело к уменьшению доли вовлекаемых в общественное воспроизводство трудовых ресурсов. Перед государством возникла задача регулирования рынка труда.

В сравнении с советским периодом расширилась сфера платных социально-культурных услуг. Возникли коммерческие формы образования, здравоохранения, физкультуры и спорта. Были созданы рынки услуг здравоохранения. Эти рынки вышли за национальные рамки: открытость народного хозяйства обернулась тем, что конкурентами национальным образовательным учреждениям и рекреационным центрам стали зарубежные организации и компании. У населения появилась возможность выбора форм обучения, медицинского обслуживания, отдыха. Начал формироваться рынок жилья.

К началу XXI в. изменились механизмы формирования фондов социального обеспечения и страхования: наряду с использованием обобществленных средств (государственного бюджета, средств отдельных предприятий), все большее, а возможно и преобладающее, значение стали получать личные источники — добровольные взносы населения в пенсионные фонды, фонды медицинского страхования и т. п. Начался процесс перехода от централизованной перераспределительной системы формирования таких фондов к децентрализованной накопительной.

Выросла роль (особенно в деятельности организаций культуры, искусства, а также в образовании и здравоохранении) меценатства и спонсорства^[2], причем как индивидуального, так и общественно-организованного: попечительские советы, разовые и постоянно действующие частные и общественные фонды.

После укрепления частного предпринимательства и сокращения доли бюджетных средств, выделяемых на развитие национальной экономики, бюджет приобрел преимущественно социальную направленность. Именно так все происходило и во многих других странах. В настоящее время в США более 60% госбюджета приходится на развитие человеческих ресурсов, т. е. на социальное обеспечение, здравоохранение, образование и т. п. В России соответствующий показатель пока не достиг и 10%.

• [1] Лишь в 1992 г. постсоветская Россия сделала первые шаги в этом направлении.
• [2] Так это было и до 1917 г.