В. Уровень брачности

Брачность в период империи была не только ранней, но и почти всеобщей. В крепостное время всего около 1% мужчин и женщин в возрасте 60 лет никогда не состояли в браке, что почти совпадало с долей инвалидов (слепые, немые и глухонемые) и психически больных в 1897 г., равной 0,9 % от всего населения. До 1861 г. среди крестьянства безбрачные почти отсутствовали, а в городах, особенно в крупных, они встречались чаще. Например, в Москве в 1782—1857 гг. среди купечества и мещанства в возрасте старше 35 лет процент старых холостяков колебался от 5 в 1815 г. до 11 в 1782 г., а старых дев — от 1 в 1795 г. до 8 в 1857 г. В конце XIX в. количество людей, никогда не вступавших в брак, увеличилось, но все же оставалось невысоким: среди сельского населения в возрасте 50 лет лишь 3% мужчин и 4 % женщин оставались вне брака, среди городского населения — соответственно 11 и 12%, среди всего населения — 4 и 5%. Но в крупных городах безбрачие прогрессировало значительно быстрее. Например, в Петербурге в 1891—1900 гг. среди лиц в возрасте 50 лет насчитывалось 13−15 % мужчин и 19−21% женщин, никогда не всту павших в брак. И все же даже в начале XX в. доля людей, состоявших в браке, оставалась очень высокой, существенно выше, чем в западноевропейских странах.

При высокой смертности населения овдовение было частым явлением. Вероятность вступить во второй брак у мужчин была существенно выше, чем у женщин: 23% мужчин женились второй раз и лишь 4 % женщин повторно выходили замуж. Причем с 1867—1870 гг. по 1906— 1910 гг. доля повторных браков у мужчин сократилась с 19 до 14%, у женщин —с 14 до 9%. Благодаря сокращению смертности процент вдовых среди всего населения также понижался.

Средняя продолжительность брака в 1897 г. у представителей городского населения в возрасте до 50 лет была на 5 лет короче, чем у представителей сельского населения, и равнялась 20 годам против 25 лет. По наблюдениям врачей, средний возраст наступления климактерического периода во второй половине XIX в. и, вероятно, в более раннее время равнялся 45 годам, колеблясь в разных губерниях от 42 до 47 лет. Однако физиологическая стерильность женщин, принадлежавших к непривилегированным сословиям, как правило, наступала к 40 годам — за 4−7 лет до наступления менопаузы, вследствие тяжелых условий жизни и громадных физических нагрузок. Поскольку средний возраст вступления в первый брак у горожанок составлял 23,6 года, у крестьянок — 21,6, то весь репродуктивный период большинство горожанок и крестьянок проводило в браке, что способствовало поддержанию высокой рождаемости. В период империи ситуация в отношении длительности брака мало изменилась, так как брачный возраст повышался, а смертность немного снижалась.

Ранние браки и небольшое число безбрачных обеспечивали в России очень высокий уровень брачности. До 1850-х гг. коэффициент брачности составлял 10−11 браков на 1 тыс. человек населения, в том числе в деревне — 10, в городе — 11. После 1861 г. брачность стала понемногу снижаться, ив 1911— 1913 гг. коэффициент брачности упал до 8,2, в том числе в деревне — до 8,4, а в городе — до 6,7 браков на тысячу. До 1860-х гг. уровень брачности в городе был выше, чем в деревне, по той причине, что в городе благодаря миграции оказывалось больше молодых и зрелых людей. После эмансипации брачность в городе стала ниже сельской вследствие более быстрого, чем в деревне, роста безбрачия среди горожан.

Снижение брачности было повсеместным, но в крупных городах — более значительным, чем в малых, а среди городского населения — большим, чем среди сельских жителей. Среди крестьянства брачность понизилась больше в земледельческих губерниях, чем в промышленных. В результате этого произошла нивелировка уровня брачности по регионам, о чем свидетельствует уменьшение вариации коэффициента брачности между 50 губерниями Европейской России: в 1861—1865 гг. коэффициент вариации равнялся 17%, а в 1896—1900 гг. — 10%. Наибольшее снижение брачности наблюдалось в земледельческих губерниях, страдающих от перенаселения, а наименьшее — в промышленно развитых, где крестьяне находили дополнительные заработки в отхожих промыслах. Коэффициент корреляции между снижением брачности и уменьшением количества пахотной земли и угодий надушу населения в 1861—1865 гг., а следовательно, и в более раннее время, был очень низким (0,102), а в 1870—1900 гг. оказался высоким (0,708). Это указывает на то, что после эмансипации крестьян появилось серьезное аграрное перенаселение, что стало оказывать существенное влияние на снижение уровня брачности. В промышленных губерниях, где значительную часть своего дохода крестьяне получали от неземледельческих занятий, брачность в 1860-х гг. не зависела от обеспеченности крестьян землей (0,123), а в конце XIX в. мало зависела (0,406), но обусловливалась общей доходностью крестьянского хозяйства.

Понижение деревенской брачности отражало то, что в деревне появились не только люди, не желающие вступить в брак, но настолько бедные крестьяне, что они не могли это сделать. Чтобы сыграть свадьбу, нужны были немалые деньги как семье жениха, так и семье невесты. Например, в Рязанской губернии в начале XX в. средней руки свадьба обходилась родителям жениха в 50 руб., в то время как доход семьи середняка, состоявшей из 6 человек, составлял 77 руб. в год. Кроме того, семья жениха платила своеобразный выкуп за невесту, величина которого тоже сильно варьировала по местностям. Так, в Самарской губернии в 1870-е гг. он составлял от 20 руб. за невесту из бедной семьи до 100 руб. — из богатой. В конце XIX в. величина приданого невесты, которое ее родители начинали собирать с момента ее рождения, зависела от местности, традиции, семьи; обычно по стоимости оно было эквивалентно цене двух коров, но иногда приближалось к стоимости всего хозяйства отца невесты. Подготовка приданого наносила серьезный экономический ущерб крестьянскому хозяйству, а если дочерей было несколько, то грозило ему разорением. Однако уклонение от этих затрат наносило удар по престижу семьи, а честь для крестьянина значила много — больше, чем деньги.