С. Булгаков: аграрный ревизионизм

Бернштейн оказал поддержку ревизионизму в аграрном вопросе, распространившемуся среди французских социалистов и части австрийских и германских социал-демократов. Затяжное падение мировых цен на хлеб в 1874—1895 гг., вызванное наплывом дешевого заокеанского зерна, вело к массовому разорению капиталистических фермеров в Европе; напротив, мелкие хозяйства, ориентированные прежде всего на удовлетворение собственных потребностей, обнаружили живучесть и приспособляемость. Эти факты, противоречившие категоричным выводам К. Маркса о крестьянском хозяйстве как историческом пережитке, обреченном на неизбежное вытеснение крупным капиталистическим производством, способствовали концепции устойчивости мелкого крестьянского хозяйства.

Разобраться в аграрном вопросе как наименее проясненном в марксизме попытался русский марксист С. Булгаков. Ожидая сравнительно-историческим исследованием аграрных отношений подтвердить «всеобщую приложимость закона концентрации производства и вообще тождественность эволюции промышленности и земледелия», он получил обратный результат.

Булгаков признал ошибочным подход Маркса к капитализму в Англии как типичному и к эволюции крестьянского хозяйства под общим капиталистическим знаменателем. Основные выводы книги Булгакова «Капитализм и земледелие» таковы.

• 1. Не существует универсальной тенденции капиталистического накопления. Бедствия «первоначального накопления» и ранней стадии капитализма были связаны с предкапиталистическим перенаселением, обусловленным «распрямлением пружины» размножения народной массы после отмены крепостного права и насильственной экспроприацией крестьянства. Избыточный прилив из деревни рабочих сил с низким уровнем навыков и потребностей, без способности к сопротивлению, позволял удерживать на минимуме заработную плату и удлинять рабочий день (господство абсолютной прибавочной ценности).
• 2. Но к периоду «полного расцвета капитализма» (господство относительной прибавочной ценности) устанавливается тенденция «к постепенному отмиранию самых тяжелых и грубых форм эксплуатации человека человеком». Сокращение рабочего дня, поднятие заработной платы, успешное развитие всякого рода рабочих организаций «врачуют» раны, оставленные прошлыми эпохами; причем в сельском хозяйстве усиливаются позиции крепкого крестьянского хозяйства за счет крупного капиталистического предприятия.
• 3. Крупное производство в земледелии было самой ранней формой капиталистического предприятия, но оно было «наследием средних веков» — результатом насильственного обезземеливания мелких производителей в Англии (XVIXVIII вв.), а затем в Пруссии (первая половина XIX в.).

Крупное товарное земледелие некоторое время шло во главе хозяйственного прогресса, но не вследствие технических преимуществ, а за счет самой грубой эксплуатации нищенского населения. А после «перелома цен» вследствие экспансии дешевого заокеанского хлеба крупное землевладение в Германии стало дробиться, не удерживая рабочей силы, и уступать место — где относительно, а где и абсолютно — крестьянскому хозяйству.

4. Крестьянское же хозяйство имеет особую природу и более чем, любая другая форма, отвечает интересам общества, так как не претендует даже па среднюю прибыль и довольствуется тем, что развитие неземледельческой сферы облегчает крестьянам доступ к благам цивилизации.

От ревизионизма к «христианской политэкономии»

Сергей Николаевич Булгаков (1872−1944) был сыном священника, но в отрочестве предпочел «принудительному благочестию» нигилизм. Бросив семинарию, поступил в Московский университет, где изучал политэкономию под руководством А. И. Чупрова, а затем «обратился» в марксизм и принял активное участие в полемике с народничеством. Двухтомная работа «Капитализм и земледелие» (1900) принесла ему должность профессора политэкономии в Киевском политехническом институте (1901), но этот внешний успех сопровождался внутренним надломом.

Булгаков прочувствовал в своем исследовании, сколь болезненны «великие перемены в хозяйственной жизни народов», совершаемые «под давлением жестокой необходимости, а не свободного выбора». Насильственное лишение мелких производителей земли с сопровождавшими его бедствиями оказалось необходимым условием «создания теперешней цивилизации», «перехода к высшей форме производства». Франция благодаря Великой революции не знала позора экспроприации. Революционное и послереволюционное аграрное законодательство позволило стране, распространив мелкую земельную собственность, избежать массовой пролетаризации населения, а заодно и покончить в XIX в. с теми голодовками, которыми было отмечено XVIII столетие. Но именно в замедленной пролетаризации — корни экономического отставания Франции от Англии и Германии к началу XX в.

Удрученный тем, что «история не знает справедливости», а «цепа экономического прогресса» слишком велика, Булгаков пришел не только к ревизии марксизма, но и к разрыву с гуманистической теорией прогресса — «основной верой XIX века», которая в марксистском варианте трактует неизбежные страдания капитализма как цену будущей гармонии социализма. Булгаков отрекся от марксизма как от «суеверия», которое, отвергая буржуазные идеологии, сходится с ними в экономическом материализме, сводящем прогресс к сфере материальных жизненных благ, и представляет собой разновидность «языческой политической экономии» .

Настаивая после перехода «от марксизма к идеализму» на возможности и необходимости «христианской политэкономии» как прикладной этики, в которой даны общие религиозные основания для воплощения в практическую жизнь христианских заветов, Булгаков так переформулировал постановку вопросов об экономическом и социальном прогрессе:

• — народное богатство как «достигнутую мощь человеческого гения» в борьбе с «принудительной властью природы» не следует смешивать с личным богатством;
• — рост народного богатства может явиться средством как высшего утверждения человечества на пути добра, так и глубочайшего падения в духовное забытье и грубые плотские соблазны;
• — коррективы аскезы, вносимые в оценку экономического прогресса и связанного с ним роста потребностей — предостерегает от «хозяйственного ослепления», духовного пленения богатством;
• — социальному прогрессу противоречит сосредоточение богатств в руках немногих и порабощение остальных.

Последний пункт отнюдь не означал призыва к антикапиталистическому уравнительному распределению; напротив, Булгаков подчеркивал и необходимую роль предпринимателей как организаторов промышленности, и «отчуждение части трудового продукта в пользу лиц, не участвующих непосредственно в производительном процессе, получение прибыли» как предпосылку культурного развития. Однако он указывал, что чрезмерное накопление личного богатства, освобождая от необходимости труда, искушает «небывалой роскошью, которую может создать техника капитализма». Интересна характеристика Булгаковым моды и связанной с ней рекламы как карикатуры на то спасительное и «необходимое объединение человечества, которое достигается в историческом процессе» .

В своем последующем опыте развития «философии хозяйства» Булгаков уточнил свое понимание прогресса:

• — экономический прогресс есть создание народного богатства как направление индивидуальных усилий, соответствующих христианскому требованию отказа от личного богатства, на рост материальной культуры общества в целом;
• — социальный прогресс есть такой рост народного богатства, при котором увеличение количества создаваемых материальных благ не сопровождается увеличением неравенства в их распределении.

Булгаков защитил в Московском университете докторскую диссертацию по политэкономии «Философия хозяйства» (1912), однако в целом его «христианская политэкономия» не нашла одобрения у экономистов-современников. Гораздо больший интерес она вызывает в вековой ретроспективе: с 1999 г. выходит журнал «Философия хозяйства» под редакцией профессора МГУ, руководителя лаборатории философии хозяйства Ю. М. Осипова.