Эстетическая способность суждения и практика

ЭСТЕТИЧЕСКАЯ СПОСОБНОСТЬ СУЖДЕНИЯ И ПРАКТИКА А. С. Блажнов Согласно И. Канту, знания выражаются в суждениях. Суждения И. Кант подразделяет на синтетические и аналитические. Он считает, что аналитические суждения не зависят от опыта, их предикат содержится в субъекте и тождественен ему. В синтетических суждениях предикат не содержится в субъекте, такие суждения невозможны вне эмпирической действительности.

Критикуя способность суждения, он подразделяет ее на две способности: во-первых, это эстетическая способность суждения, а во вторых телеологическая способность суждения¹.

Гениальная догадка немецкого мыслителя о том, что любое человеческое суждение имеет две способности, как эстетическую, так и телеологическую, оказалась незамеченной ни современниками, ни последователями философа. Более того, сам И. Кант, доказывая эту простую мысль, вдруг отмечает, что «суждение вкуса есть эстетическое суждение». Значит ли это, что существует не два, а целых три типа суждений? И. Кант не ставит перед собой задачи создания такой тройственной системы, но, примечательно, что именно в эстетическом контексте рационалистические традиции классической немецкой философии сталкиваются с непреодолимыми трудностями.

Свою собственную философию И. Кант называет трансцендентальной философией, или (истинной) метафизикой². Ее прямой противоположностью, по его мнению, была прежняя трансцендентная (запредельная) философия, или ложная метафизика, разрушение которой было одной из его главных задач. Метафизика же как метод, основанный на «априорных синтетических положениях» остается для И. Канта ведущим.

Именно синтетические суждения являются в философии И. Канта тем краеугольным камнем, в поисках которого двигалась мысль Просвещения. У И. Канта синтетические суждения обладают следующими качествами: они основаны на априорных предпосылках; синтетические суждения невозможны без обращения к эмпирическим данным; наконец, синтетические суждения являются диалектическим ответом антиномичным аналитическим суждениям, т. е. синтезом тезиса и антитезиса.

Отметим следующую, главную, по мнению И. Канта, антиномию эстетики:

• 1. Тезис. Суждение вкуса не основывается на понятиях, иначе можно было бы о нем диспутировать (решать с помощью доказательств).
• 2. Антитезис. Суждения вкуса основываются на понятиях, иначе, несмотря на их различие, нельзя было бы о них даже спорить (притязать на необходимое согласие других с данным суждением)³.

Часто можно встретить такое выражение: «тезис И. Канта о практической незаинтересованности эстетического суждения»⁴. Ошибка такого прочтения налицо. И. Кант не ставит перед собой задачи выведения именно этого тезиса, иначе ему пришлось бы вывести и антитезис, а значит и синтез.

Ф. Гегель отмечал большое значение кантовских антиномий как диалектического элемента его взглядов. Однако он подверг И. Канта критике за перенесение противоречий лишь в область мысли, разума. «Критическое разрешение антиномий при помощи так называемой трансцендентальной идеальности мира восприятия приводит только к тому результату, что превращает так называемое противоречие в нечто субъективное»⁵.

В сущности, философия Ф. Гегеля диалектична только по форме, которую он ей придает. Этой диалектической формой является понятие «триады», которую Ф. Гегель заимствует из античной философии (понятие «триады» впервые применено Платоном).

Всякий процесс развития, согласно Ф. Гегелю, проходит три ступени: тезис, антитезис и синтез. Ф. Гегель только развивает понятие триады, абсолютизируя ее до основополагающего правила всего сущего. В этом смысле его диалектика является ни чем иным как закономерным развитием метафизических идей.

Итак, вопреки собственным заявлениям, Ф. Гегель превратил триаду в искусственно навязанную действительности схему, в формальный прием построения философской системы, в схему трехступенчатого развития понятия. Законы и категории, которые раскрывает Ф. Гегель, в силу своей метафизической неподвижности не могут не противоречить иррациональным фактам действительности. Но для Ф. Гегеля это только означает, что идеальная сущность бытия еще не получила последнего адекватного себе выражения; это означает относительное несовершенство бытия, за которое неповинен философ, познающий его совершенную первооснову.

Как нам представляется, прав был Г. Маркузе, который полагал, что в интеллектуальной, философской культуре Западной цивилизации от Аристотеля до Гегеля философский разум поражен чертами рациональной репрессивности. Чувственность же здесь занимает подчиненное положение: эстетика как наука о чувственности является второстепенной философской дисциплиной. На третирующее отношение к чувственности указывает и то, что предметом эстетики впоследствии стала «красота» и ее воплощение в искусстве⁶.

Хотя в философии Ф. Гегеля категория красоты впервые обретает диалектические черты и начинает пониматься не как вечная и неизменная сущность, а как процесс, вытекающий из противоречий, сами эти противоречия всегда строго рациональны и рационально спланированы, что в принципе невозможно. Даже если суждения, ведущие к этим противоречиям, вполне подходят под определение И. Канта аналитических, то есть строго рациональных суждений, то сам он критиковал чистый разум, рационализм за возможность этой противоречивости, признавая трансцендентный мир как некий «нерациональный», а значит «непротиворечивый» мир. Ф. Гегель, признав рациональный характер антиномий, привел свою диалектику в тот тупик, который предвидел еще И. Кант. Жесткие, рациональные рамки отрывают диалектику от реальности, ее законы оказываются неприложимы к «нерациональной» реальности.

Диалектический вывод о том, что предметом эстетического суждения, творчества, а значит и самого искусства, всегда являются некие противоречия и что именно они являются причиной возникновения и развития искусства, преодолевает ограниченность метафизики классической эстетики. Однако полный отказ от метафизического способа познания ведет к ограниченному, одностороннему пониманию познания.

Последовательная гносеология обязана указывать на то, что кажущаяся априорность и антиномичность аналитических суждений напрямую проистекают из метафизического метода, что сам метафизический метод основывается на социальных отношениях, а значит в нем самом изначально заключается та важнейшая эмоциональная подоплека, без которой невозможно никакое суждение или познание.

В любом аналитическом суждении мы находим эту эмоциональную подоплеку. Она заключается уже в самом способе деления суждений на тезис и антитезис, как на суждение со знаком плюс, с одной стороны, и суждение со знаком минус, с другой.

И. Кант приходит к постановке эстетических проблем, отправляясь не от размышлений над природой искусства, а от стремления довести до полноты свою философскую систему. «Науку о всех априорных принципах чувственности я называю трансцендентальной эстетикой. Следовательно, должна существовать наука, составляющая первую часть трансцендентального учения о началах, в противоположность науке, содержащей принципы чистого мышления и называемой трансцендентальной логикой»².

Способность к суждению у И. Канта заняла равноправное положение между рассудком и разумом. Таким образом, И. Кант первым возвысил «принципы чувственности» до высот «разума».

Прекрасное у И. Канта во многом субъективно, и его оценка не может быть доказана, однако эстетическое суждение высказывается так, как если бы выражаемая в нем оценка имела всеобщее и необходимое значение.

В первой части критики способности суждения И. Кант говорит о том, что «…благорасположение, которое определяет суждение вкуса, лишено всякого интереса»⁷. «Интересом называется благорасположение, которое мы испытываем от представления о существовании какого-либо предмета»⁸. И далее: «Вкус есть способность судить о предмете или о способе представления посредством благорасположения или отсутствия его, свободного от всякого интереса. Предмет такого благорасположения называется прекрасным»⁹.

И. Кант догадывался о социальном характере эстетического интереса и творчества и видел в данном вопросе серьезное затруднение для своей философии, что заставило его развести понятия эстетического интереса от эмпирического интереса к прекрасному. «Эмпирический интерес прекрасное вызывает только в обществе; и если считать влечение к обществу естественным для человека, а умение и желание выразить его, то есть общительность, необходимым для человека, то и вкус неизбежно будет рассматриваться как способность суждения обо всем том, посредством чего можно сообщить другому даже свое чувство, то есть как средство, способствующее тому, чего требует природная склонность каждого»¹⁰.

Далее И. Кант приводит полюбившийся ему пример человека на необитаемом острове: «Брошенный на пустынном острове человек не стал бы для самого себя украшать свою хижину или наряжаться, искать цветы, а тем более сажать их, чтобы украситься ими; лишь в обществе он заботится не только о том, чтобы быть просто человеком, но и человеком изысканным на свой манер»¹¹.

Таким образом, И. Кант доказывает огромное влияние, которое оказывает общество на человека и его суждения, и приходит к выводу о невозможности всякой «робинзонады» выводу, к которому впоследствии пришел диалектический материализм, выводу практически доказанному. Однако способ доказательства этого вывода И. Кантом, тем не менее, не лишен и явных противоречий.

Своим допущением «эмпирического интереса к прекрасному», которое возможно «только в обществе», И. Кант явно пытается скрыть ограниченность первоначального положения о практической незаинтересованности эстетической способности суждения. В самом деле, такой взгляд ведет к утверждению «свободы» художника от общества, т. е. к крайнему индивидуализму и субъективизму.

Однако исправление, или, вернее, дополнение первоначальной идеи приводит, в конце концов, только к тому, что эстетический интерес оказывается необходимым не столько художнику, сколько зрителю, в то время как эмпирический только художнику. Загадка же создания художественного произведения, несущего в себе «эстетическое», так и остается непостижимой для идеалистически настроенного ума.

И, тем не менее, важной особенностью эстетики Канта является не только открытие новых философских проблем, не затронутых ранее, но и способность их разрешения в специфической, свойственной только ей форме. Речь идет о, действительно, практически значимых достижениях, сравнимых с достижениями современной науки. Вся современная социология изучает предмет, догадки о котором прозвучали в философии Канта.

Примечания

эстетика философия мышление кант.

• 1 Кант, И. Основы метафизики нравственности / сост., общ. ред. В. Ф. Асмус. М.: Мысль, 1999.С. 1007.
• 2 Там же. С. 30.
• 3 Там же. С. 1205.
• 4 Философский словарь / под общ. ред. М. М. Розенталя. 3-е изд. М.: Политиздат, 1975. С. 156.
• 5 Кант, И. Основы метафизики… С. 175.
• 6 См.: Маркузе, Герберт. Эрос и цивилизация: монография / ред. В. Ю. Кузнецова, пер. А. А. Юдина. М.: АСТ, 2002. С. 159.
• 7 Там же. С. 1050.
• 8 Там же. С. 1051.
• 9 Там же. С. 1058.
• 10 Там же. С. 1156.