Психология и гносеология

Ведическая традиция, о чем уже говорилось, понимает душу как нематериальную сущность вещей. Учение о переселении душ есть учение о всезнании и всемогуществе Атмана, ибо атман — это и есть душа. Атман неуничтожим и перетекает из одного тела в другое ради добрых дел. Считается, что тот, кто был рожден в варне брахманов, уже прошел множество перерождений, достигнув определенной меры совершенства, а духовная деятельность, с которой связана жизнь брахманов, позволит ему еще больше очистить свою карму и наконец освободиться от нее. Однако человек — это не только душа, но и тело. Говоря современным языком, ведическая традиция по-своему решает психофизическую проблему о связи души и тела. Очень важным здесь оказывается разграничение чувств и разума, что, собственно, и составляет один из наиболее актуальных сюжетов современной психологии. «Упанишады» сообщают:

Знай же, что атман — владелец колесницы; тело — поистине колесница. Знай, что разум — колесничий; ум поистине — поводья. Чувства называют конями, предметы — их путями. Атмана, соединенного с телом чувствами и умом, мудрые называют наслаждающимся.

(Катха. I. 3. 3−4).

Итак, человек представляет собой единство тела, разума и чувств при главенстве разума, который направляет движение колесницы (т.е. тела). Очевидно, что признается первенство разума в психической организации человека, ведь возничий может пересесть в другую колесницу или обходиться вовсе без нее. Следовательно, к бессмертной части души относится ее разумная составляющая, и эта мысль не раз будет воспроизведена в философии. «Наслаждающейся» ее можно считать потому, что вне тела дух безмятежен, не подвержен страстям, не знает ни страданий, ни наслаждений; другими словами, намечается линия разделения разума и эмоций, рационального и чувственного в человеке.

Ценность беспристрастия и покоя постулируется и в даосизме. Однако здесь не говорится о различных функциях души и тела, разума и чувств, ибо они неразделимы, и только пребывание в гармонии дает человеку возможность быть самим собой. Главной характеристикой души является ее чуткость, ведь именно она должна уловить, понять Дао: «если дух не чуток, он исчезает» («Дао Дэ-узин» гл. 39).

И в индийской, и в китайской традиции к идеалу человека приближает мудрость, основу которой составляет познание. Мудрый индус знает свою и чужую карму и может быть Учителем (Гуру), мудрый даос знает Дао и тоже может быть Учителем (Цзы), «совершенномудрым». Таким образом, именно с познанием связывается совершенство человеческой природы. Идеал безмятежности и созерцательной мудрости, сближающий ведическую и даосскую традиции, приходит в противоречие с идеалом деятельности, характерным для конфуцианства.

Конфуцианство — самая распространенная в Древнем и современном Китае философская школа. Ее этико-политическое учение после объединения Китая и создания стабильной централизованной империи Хань.

(206 до н.э. — 220 н.э.) стало государственной идеологией императорского Китая. Возникновение этой школы связывают с именем Кун-Цзы («учитель Кун», латинизированное произношение — Конфуций; 551—479 до н.э.). Он был современником Лао-Цзы, имел высокородное происхождение, но познал бедность, труд, а благодаря уму и образованности сумел добиться славы и почестей. Основные положения учения Конфуция изложены в сборнике высказываний «Лунь-Юй» («Беседы и суждения»), записанном его последователями.

Идеалом человека в конфуцианстве является благородный муж (цзюньцзы). Таковым мог стать любой человек независимо от происхождения; единственный критерий его благородства — его мудрость, основанная на образованности, соблюдении ритуалов и следовании человеколюбию. Конфуцианство отличается и от даосизма, и от ведической традиции своей практической направленностью: правильное знание есть, то, что ведет к правильному действию, а правильное действие — к справедливости. В конфуцианстве в полной мере реализуется идея изначального равенства людей:

Учитель сказал: «По природе все люди сходны между собой, привычки и воспитание делают людей отличными друг от друга…»¹.

Эта идея Конфуция будет многократно повторена в многочисленных философских и педагогических концепциях в Европе и России.

Характерно, что примерно в то же время (VI—V вв. до н.э.) в Индии появляется учение, признающее равенство всех людей, преодолевающее сословную иерархию и основанную на ней психологию. Это учение — буддизм, который распространился далеко за пределы Индии, став мировой религией.

По легенде история буддизма начинается с просветления принца Сидхартхи из рода Гаутама племени Шакья, отцу которого было предсказано, что его сын станет великим Учителем и покинет дом, если узнает смерть, старость и болезнь. Отец не хотел отпускать сына и старался оградить его от жизненных невзгод, женил его в возрасте 16 лет, дождался внука. Тем не менее предсказанные встречи состоялись, и в возрасте 24 или 29 лет принц покинул дворец в поисках ответа на вопрос: почему люди страдают? После долгих странствий и размышлений, бесед с Учителями во время длительной медитации он открыл истину, став «просветленным», Буддой.

В первую ночь медитации он увидел все свои многочисленные перерождения. Он узнал, что 83 раза был святым, 58 раз — царем, 24 раза — монахом, 18 раз рождался обезьяной, 13 раз был торговцем, 12 раз — курицей, становился слоном, рыбой, крысой, плотником, кузнецом и пр., всего прошел 550 перерождений. Затем он постиг мировой закон зависимого возникновения, проследив действие всеобщей кармы. После этого ему открылось четыре великих истины, которые стали основанием нового учения. Учениками Будды становились многие, в том числе его сын и младший брат. Именно учениками откровения Будды были записаны и изложены в первой книге «Типитака» («Три корзины закона») в III в. до н.э.

Буддизм полностью заимствует онтологию ведической традиции, соглашается с признанием колеса перерождений, их зависимости от кармы.

(дхармы), признает единство мира, отрицает творящую миссию АтманаБрахмана, духовную индивидуальность, которая рождает привязанность к личному, не давая увидеть единое, которое одно есть цель и бытие, существующее, но закону зависимого возникновения. Главные расхождения начинаются в вопросах о возможностях и способах выхода из колеса сансары. Если для индуизма такую возможность приобретает только тот, кто смог постичь истину и был определен Атманом-Брахманом к освобождению, пройдя горнило смерти (освободив свою душу от тела), то буддизм открывает эту возможность для каждого человека, который признает четыре великих истины и пройдет восьмеричный путь.

Благородная истина о страдании-, жизнь есть страдание (Дукха). Страдание — неотъемлемая характеристика бытия: рождение — это страдание, болезнь — страдание, счастье порождает горе. Эта истина базируется на том, что человек в принципе не может достичь состояния полного удовлетворения. Страдание абсолютно, а наслаждение — мимолетно и относительно.

Благородная истина о причинах страдания: причиной страданий являются желания (Танха). Согласно буддизму все ссоры и конфликты, от самых маленьких семейных ссор до великих войн между странами, возникают из этой эгоистичной жажды.

Благородная истина о возможности прекращения страданий.-, при угасании желаний страдания прекращаются (Ниродха). Чтобы прекратить страдания, надо устранить их причину, Танху, т. е. необходимо избавиться от желаний. Другими словами, нужно стремиться к избавлению от эмоций. Вспомним, что ведическая философия оставляет такую возможность только риши (мудрецам).

Благородная истина о пути, ведущем к прекращению страданий-, существует путь (Марта), ведущий к прекращению страданий.

Путь, ведущий к прекращению страданий, это и есть благородный Восьмеричный Путь, который был заново открыт Буддой и который был им до конца пройден. Этот путь состоит из восьми шагов, поделенных на три этапа:

Конечная цель пути — нирвана, состояние абсолютного покоя, освобождения от перерождений, страданий; выход из колеса сансары. Достижение нирваны возможно и при жизни как результат личного морального и духовного труда человека. Учение о четырех великих истинах соединяет в себе все аспекты философского знания, раскрывает возможности для человеческой души обрести иредначальную гармонию.

Вопросы познания в древневосточной философии неразрывно связаны с представлением о душе: она является и носителем функции познания, и сама становится его объектом. Так, «Упанишады» выделяют два вида знания — высшее и низшее. К низшему относят науки о светилах, небе, земле, животных и т.н., математику, толкование снов, искусство предсказаний, т. е. все известные отрасли знаний. Высшее знание постигает непреходящее и доступно немногим, условием его достижения является мудрость. Парадоксально, что мудрость есть и цель, и средство познания. Роль мудрости в познании признает и буддизм:

Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти. Идите, смотрите на сей мир, подобный пестрой царской колеснице! Там, где барахтаются глупцы, у мудрого нет привязанности.

(Дхаммапада. 170—171).

Таким образом, мудрость есть способ не любого познания, но высшего, ведущего к бессмертию. Можно продолжить эти рассуждения: чтобы овладеть высшим познанием, нужно быть мудрым; владение высшим познанием делает человекам мудрым. Мудрость везде сопрягается с независимостью от эмоций, способностью беспристрастно взирать на жизнь.

Согласно Лао-Цзы, универсальность и единство бытия дает возможность познавать многое по аналогии: «По себе можно познать других, по одной семье можно познать остальные…» (гл. 54). Мудрость же проявляется не только и не столько в том, чтобы мыслить по аналогии — это может сделать любой более или менее разумный человек; но в том, чтобы непосредственно воспринимать суть вещей:

Не выходя за ворота можно знать дела Поднебесной. Не выглядывая в окно, можно видеть естественное дао.

(гл. 47).

Откуда стало известно об изначальном едином, о началах бытия? «Ригведа» дает такой ответ на этот вопрос:

Связку сущего и не-сущего Отыскали, восприемля в сердце [своем], прозорливые мудрецы.

(X. 129. 4).

Очевидно, что познание носит иррациональный, даже мистический характер; оно дается непосредственно, истина воспринимается через внерациональный акт озарения, которому предшествует большая духовная работа, подготавливающая душу к восприятию истины. Таким образом, постулируется тезис об иррациональном способе познания истины.

Иной гносеологический подход демонстрирует конфуцианство. Оно гораздо ближе современному взгляду на познание, ориентированному на получение новых знаний, расширение информации, их практическое применение. Конфуцианство объявляет само, но себе знание ценностью, и не столько потому, что оно дает нам свет истины, но потому, что позволяет понять мир людей и действовать в нем. В конфуцианской концепции познания возникает очень интересный сюжет — утверждение важности эмпирического (опытного) познания, основанного на чувственном восприятии:

Если больше слушать, быть острожным в отношении сомнительного и расширять и извлекать из него достоверное, то можно уменьшить количество ошибок в знаниях.

(гл. Вэйчжэн) Итак, знания не ниспосылаются свыше, а добываются через опыт. Есть высшие знания — они врожденны; есть знания, приобретенные учением; есть знания, полученные в результате преодоления трудностей, а тот, кто не хочет извлекать урока из трудностей, ничтожен. Познание неразрывно связано с обучением:

Если только учиться и не стремиться к размышлению, то от этого мало будет проку. А если только размышлять и не учиться, то это приведет к возникновению сомнения и непостоянства.

(гл. Вэйчжэн) Здесь изложен принцип, с которым согласился бы, пожалуй, любой учитель. Нельзя научиться чему-то без размышлений и понимания; зазубривание — плохой метод изучения любого предмета, не говоря уже о философии, где невозможно что-то знать, не понимая. Если же ученик не прилагает усилий к изучению предмета, а лишь рассуждает о нем, то обучение бесполезно, ибо он не осваивает опыт.

Учитель — важнейшая фигура в восточной культуре, поскольку многие духовные практики и в индуизме, и в даосизме требуют обязательного руководства. Учитель у конфуцианцев почитается выше, чем отец. Во многих странах Востока учитель и сегодня одна из самых престижных профессий. Учитель не просто транслятор информации — он носитель нравственности, ключевая фигура в этическом пространстве древневосточной культуры.