Генезис европейского капитализма и колониализм

Города и городские агломерации позднесредневековой Европы типа Ломбардии, особенно после эпохи Возрождения, структурно были в немалой степени близки к античности, причем развивались в том же направлении (ориентация на поддержку частнособственнической инициативы и строгие принципы самоуправления), к тому же все более ускоренными темпами. Государства Европы, стоявшие несколько в стороне от них, постепенно дефеодализировались. Рожденные феодализмом институты и нормы уходили в прошлое вместе с присущими им мишурой, роскошью, блеском феодальных властителей, пышностью католического богослужения. На смену всему этому шла усиливающаяся когорта представителей третьего сословия, прежде всего горожан-буржуа, бюргеров, чья деятельность была ориентирована на рынок и чьи представления о мире опирались на пуританскую строгость протестантизма. И хотя это движение в XV—XVI вв. было еще весьма слабым и малозаметным, сам факт дефеодализации и выхода на передний план централизованных авторитарных монархий стал внешним проявлением именно такого рода процесса. Позднесредневековая Европа медленно, но все ускоряющимися темпами становилась в эти века предкапиталистической. Что же было в основе упомянутого процесса и какие факторы ему способствовали?

Процесс генезиса капитализма — явление сложное и многоплановое, и в данной работе анализировать его нет возможности. Можно лишь напомнить, что главным условием процесса генезиса было вовсе не первоначальное накопление капитала. Неизмеримо более важным следует считать усвоение той либо иной страной античного идейно-институционального фундамента, в чем бесспорно лидировала Англия. И когда мы сравним осыпанную золотом и серебром Испанию, где награбленное в Америке богатство не сочеталось с упомянутым процессом, находившимся в этой стране в начальной стадии, со сравнительно бедной Англией, лидировавшей в процессе генезиса капитализма, но при этом вынужденной с трудом создавать первоначальное накопление, все станет на свои места. Поэтому вслед за М. Вебером мы вправе считать, что в готовой к буржуазной трансформации стране, будь то Англия или заимствовавшие ее институты колонисты американского северо-востока, будущих США, много более важным моментом был изученный им пуританский дух протестантской этики, который позволил достаточно быстро все необходимые накопления создать. Наряду со всем этим, однако, едва ли не важнейшим фактором успешного хода всего процесса генезиса западного капитализма было то, что имеет самое непосредственное отношение к нашей теме, — Великие географические открытия и последовавшая за ними новая, невиданная прежде в истории по масштабам и последствиям волна колонизации неевропейских земель.

Словом, снова колонизация. Как и прежде, в древности и средние века, она была основана на принципиальных структурных различиях в образе жизни тех, кто колонизовал, и тех, кто становился объектом колонизации. Но ровно настолько, насколько раннекапиталистическая Европа по своей мощи, возможностям и потенциям превосходила Европу античную, как и торговые союзы и республики Ломбардии, настолько же новая волна колонизации оказалась мощнее всех прежних. А началось все с упомянутых Великих географических открытий, с достижений в обеспечении дальних плаваний, которые позволяли успешно преодолевать огромные океанские просторы. Транзитная торговля со странами Востока, к которой так стремились европейцы, издавна создавала у них заметно преувеличенное представление о сказочных богатствах восточных стран, особенно Индии, откуда шли пряности и раритеты. Но транзитная торговля, как известно, стоит дорого, а полунищей Европе платить было практически почти нечем. Это было одним из немаловажных стимулов, подстегивавших европейцев найти новые пути в Индию — пути морские, наиболее простые и дешевые.

Поиски новых морских путей сами по себе еще не были проявлением именно капиталистической экспансии. Более того, одним из парадоксов эпохи было то, что страны, ранее и едва ли не более других преуспевшие в сфере колониальных захватов и географических открытий (Португалия и Испания), не только еще не стояли на пороге капитализма, но, напротив, являли собой достаточно крепкие феодальные монархии. Как упоминалось, накопленное и награбленное испанцами богатство не сыграло роли в их капиталистическом развитии. Более того, вообще не пошло им впрок и привело лишь к так называемой революции цен, больно ударившей по ним же. Однако свое дело — Великие географические открытия с освоением морских путей в новые страны и континенты — испанцы и особенно португальцы сделали, не говоря уже о том, что они сыграли немалую роль и в подготовке, даже активной реализации новой волны колониализма в небывалых прежде масштабах. После XVI в. на передний план в этом процессе (имеется в виду не только колониальная торговля, но и освоение чужих земель переселенцами), как и в капиталистическом развитии, вышли другие страны, вначале Голландия, затем Англия и Франция. Именно они наиболее удачно использовали полученные от колониальной активности средства в качестве базового капитала, способствовавшего ускорению и их капиталистического развития. Таким образом, парадокс истории, позволивший сделать первый шаг на пути к новому не тем странам, которые были ближе к этому новому, а другим, оказался исправлен той же историей, пусть и век-другой спустя (для того времени срок весьма небольшой).

История должна восприниматься во всей ее сложной и противоречивой реальности. Однако сложность и противоречивость эта заключается не только в том, что несомненная связь раннего капитализма и колониализма отнюдь не прямолинейна, но также и в том, что весьма неоднозначен сам привычный феномен колониализма как такового. Выше не случайно был поставлен вопрос об истоках колониализма и снова шел разговор колонизации в древности, в средние века. Дело в том, что колониализм как феномен обычно воспринимается резко негативно. Между тем именно за счет колонизации ближних окраин, а иногда и дальних заморских территорий шел процесс взаимовлияния культур, что вносило немалый вклад в развитие человечества. Да и, если честно, те народы, которые с явным неудовольствием воспринимали вторжение в их страны чужаков, получили со временем в результате этого вторжения — вестернизации — такие преимущества, о которых и мечтать не могли. Поэтому необходимо четко определить, что следует понимать под термином «колониализм» и в каком смысле мы будем оперировать этим словом далее.

o Колониализм в широком смысле слова — важнейшее явление всемирно-исторического значения. Это прежде всего хозяйственное освоение пустующих либо слабозаселенных земель, равно как и оседание на заморских территориях мигрантов, которые приносили с собой привычную для них организацию общества, труда и быта и вступали в весьма непростые взаимоотношения с аборигенным населением, находившимся, как правило, на более низкой ступени развития.

Каждая конкретная ситуация, складывающаяся из множества порой едва уловимых компонентов, давала свой итоговый результат и создавала в том или ином случае уникальное стечение условий и обстоятельств, от которого зависело многое, в том числе дальнейшая судьба колонии и ее населения. Однако при всей уникальности конкретных обстоятельств есть и некоторые общие закономерности, которые позволяют свести феномен колониализма к нескольким основным вариантам.

Первый вариант — постепенное освоение отдаленных пустующих либо слабозаселенных земель поселенцами-колонистами, являющими собой более или менее компактную общность и составляющими на освоенной ими новой территории подавляющее большинство населения. Аборигены при этом обычно оттесняются на окраинные и худшие земли, где они постепенно вымирают либо истребляются в стычках с колонистами. Так были освоены и заселены Северная Америка, Австралия, Новая Зеландия. С некоторыми оговорками это можно отнести и к южноафриканским республикам буров. На этих землях со временем возникли, как известно, государственные образования по европейской модели — той самой, что была перенесена в качестве само собой разумеющегося социального генотипа. Такие колонии и позже заселялись мигрантами, составившими, если не иметь в виду разве что только Южную Африку, основу местного населения (10% примеси негров, потомков привезенных в Северную Америку африканских рабов, в данном случае, если говорить о США, существенного влияния на процесс в целом не оказали).

Второй вариант — миграция новопоселенцев в районы со значительным местным населением, опирающимся к тому же на весомые собственные традиции цивилизации и государственности. Этот вариант гораздо более сложен и, в свою очередь, может быть подразделен на различные подварианты. Не усложняя типологии, обратим внимание лишь на одну важную деталь — на прочность развитой цивилизационной традиции. В Центральной и Южной Америке такая традиция была, причем многовековая, но она оказалась непрочной и локально ограниченной, что в немалой степени объясняет ту легкость, с которой ее слабые ростки были уничтожены колонизаторами. Если к тому же принять во внимание, что этими колонизаторами были не англичане с их сильными капиталистическими тенденциями и мощным духом пуританского протестантизма, а португальцы и испанцы с преобладавшими среди них феодальными формами отношений и католицизмом, то легко понять, почему латинизация Южной и Центральной Америки привела к иным результатам, нежели колонизация Северной Америки. Определенную роль сыграли другой состав населения (индейцы, огромное количество африканских негров, не слишком большое число переселенцев из Европы и, как результат, преобладание мулатов и метисов), иные традиции, более низкий уровень исходной точки развития. Много значило и явное преобладание традиционно-неевропейского пути развития — как за счет привычного социального генотипа индейцев и негров, так и в немалой степени за счет весомых элементов такого же типа отношений в феодальных традициях переселенцев. Все это привело к тому, что сложившиеся в Латинской Америке формы социальных отношений оказались гибридными. При этом из европейской модели были заимствованы не столько антично-частно-собственнические тенденции, ориентированные на рыночные связи и стимулирующие инициативу, энергию индивида, защищающие его права (как то было в Северной Америке, а затем в Австралии, Новой Зеландии, у буров), хотя при этом и лишающие таких прав негров и аборигенов, сколько религиозные и феодальные. Гибрид же европейского феодализма и католицизма с индейскими традиционными формами существования не способствовал энергичным темпам развития, выработке необходимых трудовых навыков и т. п. Иными словами, второй вариант колонизации не вел к быстрому развитию колонии, однако все же содержал некоторые потенции для развития, хотя бы за счет наличия пусть небольшой, но все же игравшей свою роль доли частнопредпринимательской традиции, восходившей к антично-капиталистическому типу развития.

Третий вариант — колонизация районов с неблагоприятными для европейцев условиями обитания. В этих нередких случаях местное население, независимо от его численности, было преобладающим. Европейцы оказывались лишь малочисленным вкраплением в него, как-то имело место повсюду в Африке, в Индонезии, Океании и кое-где на азиатском континенте (хотя о развитом Востоке речь впереди). Слабость, а то и почти полное отсутствие политической администрации и государственности здесь помогали колонизаторам легко и с минимальными потерями не только укрепиться на чужих землях в форме системы форпостов, портов, торговых колоний и кварталов, но и взять в свои руки всю местную торговлю, а то и практически все хозяйство прилегающих районов и навязать местным жителям, порой целым странам свою волю, свой принцип свободных рыночных связей, в которых решающую роль играл материальный интерес. Со временем, но не слишком быстро, эта форма колониализма могла перерасти и в другую, обрести вид политического господства.

Четвертый вариант — это те случаи, когда колонизаторы попадали в страны с развитой многовековой культурой и традицией государственности. Здесь большую роль приобретали различные обстоятельства. Среди них и представления европейцев о богатстве той или иной страны Востока, например Индии, и реальная сила колонизуемой страны, т. е. степень крепости ее государственной власти, и традиционные формы той или иной восточной цивилизации с ее нормами и принципами, и многое другое. Имел значение и случай, всегда игравший важную роль в истории. Конкретно обо всем этом речь впереди. Пока же стоит заметить, что англичане сумели укрепиться и овладеть Индией в немалой степени потому, что этому способствовала исторически сложившаяся социополитическая система данной страны с ее слабой политической властью. Но пока те или иные страны Востока, о которых идет речь, еще не стали политически подчиненными метрополии (что следует датировать лишь XIX в.), характерным для четвертого варианта колонизации следует считать то, что колонизаторы в таких странах были меньшинством, которое действовало в условиях достаточно развитого колонизуемого общества, управляемого местными правителями и живущего по собственным порядкам.

В рамках четвертого варианта колонизаторы не могли ни создать общество по европейской модели (как в первом), ни вести дело к формированию гибридного общества (как во втором), ни просто придавить туземцев своей мощью с целью направить целиком по желаемому пути жизнь отсталого местного населения, как-то было в Африке, на островах пряностей и т. п. (третий вариант). Здесь можно было лишь активно развивать торговлю и за счет рыночного обмена получать выгоду. Но при этом, что существенно, европейцы, за редкими исключениями, должны были платить наличными, золотом и серебром. Хотя в качестве платы принималось также европейское оружие и кое-что еще, восточный рынок, тем не менее, не нуждался в тех товарах, которые европейцы до XIX в. могли ему предложить. Нужна была наличность. И вот здесь-то самое время ограничить изложение проблемы колонизации и колониализма в широком смысле слова, как великого всемирного феномена, связанного с процессом генезиса капитализма, бывшего в некотором смысле территориальной базой его вскармливания и возмужания. Необходимо обратиться к колониализму в узком, так сказать, в собственном смысле этого слова — в том самом, в каком он звучит сегодня повсеместно и имеет почти однозначную негативную оценку.