Структурная триада глобальной системы международных отношений: моно-и биполярность, многополюсность (мультиполярность)

Основная функция международной системы — поддержание равновесия — находится в тесной связи с ее конкретным структурным построением. Понятие «структура глобальной системы» включает в себя соотношение и расстановку сил ведущих акторов международных отношений, конфигурацию их военно-политических, экономических, социокультурных, идеологических и иных ресурсов.

Известны три основных типа структурных построений глобальной международной системы:

• 1) мулътиполярная (многополюсная);
• 2) биполярная (двухполюсная);
• 3) монополярпая (однополюсная).

Многополюсную систему называют также полицентричной. Исторически различие между этими определениями уходит в историю холодной войны, когда под полицентризмом понималось наличие различных «центров силы» внутри коммунистического и рабочего движения (КПСС, Компартия Китая), под многополюсностью — совокупность центров силы в межгосударственных отношениях. С окончанием холодной войны различие между этими понятиями практически стерлось и относится только к системе межгосударственных отношений.

Рис. 1.4. У. Черчилль (1874−1965), британский политический деятель, с чьим именем связывают начало холодной войны.

Большую часть второй половины XX в. структура глобальной системы международных отношений характеризовалась как биполярная (двухполюсная). Для этой системы был характерен раскол мира на два противостоящих друг другу военно-политических блока во главе с СССР и США. Официально точкой отсчета этого раскола считается Фултонская речь (5 марта 1946 г.) выдающегося британского политического деятеля, премьер-министра Великобритании во время Второй мировой войны У. Черчилля (рис. 1.4).

В этой речи оратор призвал западный мир сплотиться против «советской угрозы». Некоторые авторы относят начало «настоящей биполярности» к победе СССР под Сталинградом (1943), другие — к испытанию первого советского ядерного устройства (1949). На протяжении истории холодной войны двоичная структура глобальной системы эволюциопизировала от жесткой биполярности к гибкой двухполюсности.

Для жесткой биполярности характерна строгая подчиненность стране — лидеру блока младших партнеров в блоке. Вплоть до смерти И. В. Сталина в 1953 г. зависимость восточноевропейских стран — сателлитов СССР от Москвы была тотальной. В течение двух-трех лет в странах Восточной Европы по настоянию Москвы были репрессированы все коммунистические лидеры, не находившиеся во время Второй мировой войны в Москве. На смену им были командированы «москвичи» из эмигрантов, нашедших политическое убежище в Москве. Исключение представлял лидер югославских коммунистов Иосин Броз Тито (1892—1980) (рис. 1.5), который, хорошо зная «политтехнологии» И. В. Сталина, при опоре на мощную поддержку партийцев — ветеранов национально-освободительной борьбы народов Югославии в годы Второй мировой войны вовремя отверг опеку Москвы.

Пример Югославии, однако, является исключением, которое скорее подтверждает правило, так как, порвав с СССР, И. Тито вынужден был пойти на сближение с США и де-факто установил с Вашингтоном союзнические отношения, заключив договор о дружбе со странами — членами НАТО Турцией и Грецией. Оставаясь до конца своей жизни на идеологических позициях научного марксизма, И. Тито дал теоретически верное определение системы международных отношений в годы холодной войны как противостояние двух военно-политических блоков.

Рис. 1.5. Иосип Броз Тито (1894−1980), югославский политический деятель, основоположник движения неприсоединения в эпоху биполярности.

Намного более уважительно И. В. Сталин относился к лидеру Китайской Народной Республики Мао Цзэдуну. Последний, кстати, также признавал руководящую роль ВКП (б) в мировом коммунистическом движении.

В станах западного блока, в отличие от восточного, лидирующая роль США никогда не ставилась под сомнение. Однако блоковая дисциплина поддерживалась более мягкими, цивилизованными средствами в рамках правовых государств, сложившихся к тому времени в большинстве развитых европейских стран. Поэтому фрондирование Шарля де Голля, выведшего Францию из-под военного командования НАТО, не было воспринято в Вашингтоне столь болезненно, как разрыв с Тито в Москве. Что касается Японии, то ее подчиненность США как державе-нобедительнице носила безоговорочный характер и основывалась на оккупации страны американскими войсками.

Жесткая биполярность тесно связана с именем И. В. Сталина и фактически пережила его всего на два года. К 1955 г. ее сменила гибкая иерархизированная двухполюсная система, при которой союзнические отношения внутри блоков регулировались не произволом лидеров, а правовыми рамками договоров о создании коалиций (Организации Варшавского Договора и Организации Северо-Атлантического Договора). Эта система просуществовала до 1989 г., причем в последнее десятилетие она носила характер скорее неиерархизированной биполярной системы, в которой формирование общей политики блока проводилось посредством консультаций между младшими и старшими партнерами.

При определении конкретного типа той или иной системы международных отношений необходимо принимать во внимание следующие ее характеристики:

• 1) число акторов;
• 2) соотношение сил;
• 3) возможности использования тех или иных средств (принуждения, экономического обмена, информационного воздействия);
• 4) различие статусов самих партнеров, но блоку.

В контексте поддержания международной безопасности и стабильности весьма важным является показатель конфликтности, характерной для той или иной системы.

На основе анализа, предпринятого некоторыми западными учеными, в частности видным американским политологом Э. Хаасом (1924—2003), считается, что биполярная система носит более устойчивый характер, так как риск провоцирования глобального конфликта чреват неприемлемым ущербом для всех звеньев системы, включая лидеров блоков. В то же время мультиполярность подразумевает большую свободу выбора для государств, заинтересованных в поддержании баланса сил. Вследствие этого в регионах учащаются конфликты местного значения.

Статистика конфликтов в первые годы после развала биполярной системы как будто подтверждает эту точку зрения. Однако это только обманчивое внешнее впечатление.

Во-первых, 90-е гг. XX в., на которые приходится пик конфликтов на постсоветском и постюгославском пространствах, характеризуются не мультиполярностью, а скорее мононолярностью при доминирующей роли США. Американская же внешняя политика руководствовалась императивами не поддержания стабильности, а глобального хаоса и управляемой нестабильности (managed instability).

Во-вторых, эпоха настоящей мультиполярности (Европейского концерта XIX в.) свидетельствует о том, что именно многополюсность способствует формированию более устойчивой системы международных отношений с механизмами поддержания безопасности.

Мультиполярпость, таким образом, представляется с точки зрения теории исходным рубежом и основополагающей нормой структуры международных отношений, поскольку она в большей степени обеспечивает соблюдение интересов всех акторов системы. Биполярность же видится аномалией, отклонением от оси международного развития^[1]. Наличие двух полюсов свидетельствует о противостоянии и противоборстве сил, с одной стороны, отстаивающих продолжение естественного развития в соответствующих ему условиях мультиполярности, а с другой — пытающихся ниспровергнуть исторически сложившийся порядок и добиться глобального господства в условиях монополярности.

В практическом анализе конкретных структур системы международных отношений следует иметь в виду, что теоретические построения структурной триады носят характер не абсолютных категорий, а скорее являются ориентирами в сложной работе по принятию внешнеполитических решений.

В реалиях современности присутствуют все элементы упомянутой триады. Чрезмерная зависимость мировой финансовой системы от доллара и американская военная мощь дают основания многим специалистам считать нынешнюю структурную конфигурацию глобальной системы однополюсной. Перспектива выхода Китая на первое место в мире по валовому внутреннему продукту, национальному доходу и промышленному производству в самом ближайшем будущем подтверждает уверенность других экспертов в том, что на место советско-американской биполярности времен холодной войны грядет двухполюсность по оси КНР — США. Наконец, большая, если не большая, часть аналитиков видят основную тенденцию мирового развития в дрейфе от монополярности американского превосходства (.American Primacy) — во времена, предшествовавшие первой публикации монографии 36. Бжезинского «Великая шахматная доска» (1997), — к устойчивой многополюсной системе. Гарантом стабильности в такой мультиполярности является растущее понимание мировой политической элитой безальтернативности международному взаимодействию в интересах противостояния глобальным проблемам и новым вызовам.

Россия строит свою внешнюю политику исходя из положений новой редакции Концепции внешней политики Российской Федерации (утв. Президентом Рос. Федерации В. В. Путиным 12 февр. 2013 г.)^[2] (далее — Концепция внешней политики России), и в частности из того, что международные отношения переживают переходный период, существо которого заключается в формировании полицептричной международной системы. Этот процесс проходит, однако, непросто, он сопровождается повышением турбулентности экономического и политического развития на глобальном и региональном уровнях. Международные отношения продолжают усложняться, их развитие становится все более труднопредсказуемым.

При прогнозировании состояния мировой глобальной системы международных отношений следует иметь в виду, что глобальный политический процесс является лишь одной, хотя, безусловно, весьма важной составляющей мирового общецивилизационного развития. На это развитие все большее воздействие оказывают технологическая, экономическая, экологическая, демографическая, культурологическая и другие составляющие, диктующие международному сообществу необходимость монополярности не политического, но административного характера. Единый полюс глобальной управляемости мировыми процессами должен регулировать процессы межнационального общения в интересах всех его акторов на основе международного права и эквивалентного продуктообмена.

Идея повышения глобальной управляемости миром становится все более популярной. Но одновременно растут и опасения мировой общественности в связи с тем, что отдельные национальные политические элиты и транснациональные финансовые центры влияния могут попытаться воспользоваться объективной потребностью в глобальном управлении для создания политической монополярной структуры международных отношений, подразумевающей мировое господство одного из акторов системы.

Профессор Оксфордского университета Н. Востром предупреждает, что это противоречие между потребностью и опасениями будет все более обостряться по мере нарастания технологических и антропогенных рисков цивилизационного развития. В конечном счете это может привести к ситуации, когда любая модель глобального управления, в том числе диктатура или сверхразумная машина^[3], будет лучше, чем игнорирование экзистенциальных рисков для продолжения существования цивилизации.

В действительности, как представляется, это противоречие, зафиксированное Н. Бостромом, будет развиваться при угасании значения политической составляющей в глобальном историческом процессе и возрастании действенности общечеловеческих планетарных императивов выживания. Завершением этого развития должно стать формирование единого мирового центра глобального управления, который будет не политическим, а административным органом.

• [1] Быков О. II. Международные отношения. Трансформация глобальной структуры. М. :Наука, 2003.
• [2] При самостоятельном знакомстве с упоминаемыми в учебнике нормативными правовыми актами необходимо учитывать изменения и дополнения, которые были внесены в нихс момента вступления в действие. С официальными текстами документов можно ознакомитьсяна Официальном интернет-портале правовой информации (http://www.pravo.gov.ru). Крометого, можно обращаться к справочным системам, таким как «КонсультантПлюс», «Гарант» и др.
• [3] Nick Bostrom’s Video Salutation at the GF2045 Congress. URL: http://gf2045.com/read/143/