Совокупность слов с эмотивной семантикой в статусе созначения, или коннотации

Эмотивность и оценочность неразрывно связаны в рамках коннотативного аспекта значения лексических единиц. Именно оценочная лексика, выражающая отношение говорящего к содержанию высказывания, имеет обширный эмотивный потенциал. Рассмотрим несколько примеров оценочных единиц с заложенной в них эмотивно-прагматической интенцией:

A won’erful choice place for Pharisees, the Marsh, by all accounts, till Queen Bess’s father he come in with his Reformatories.

В общем, недурно жилось эльфантам в Болотном Краю, пока папаша королевы Бет не ввел свою Реформацию (Г. Кружков).

В данном случае существительное «папаша», введенное при переводе Г. Кружковым, подвергается лексико-грамматической трансформации и приобретает негативную окраску, благодаря суффиксу, указывающему на фамильярное отношение. Английское «father» подобной окраской не обладает, однако дополнительная коннотация может приобретаться в контексте и/или компенсироваться другими единицами. Происходит некоторое противопоставление двух оценочных маркеров: положительного («won'erful choice place» / «недурно жилось») и отрицательного («father» / «папаша»), сообщающего о непосредственном отношении автора к событиям, описываемым в тексте.

'Hoity-toity ' he cried. 'Here's Pride in purple feathers! Here’s wrathy contempt and the Pomps of the Flesh!

«Фу-ты ну-ты!» - воскликнул он. — «Вот она, Гордыня в пурпурных перьях! Вот они, Презрение, Кичливость и Буйство Плоти!» (Г. Кружков)

«Ого-го!» — крикнул он. — «Вот воплощенное тщеславие, одетое в лиловые перья. Вот гневное презрение и торжественность плоти» (А. Энквист).

Данный пример отражает высокую степень эмотивной насыщенности высказывания, в основном, благодаря оценочной лексике. Здесь присутствуют — междометные выражения, паралингвистические маркеры, номинация эмоций и оценочные компоненты. Английское интеръективированное междометие «hoity-toity», означающее «uppity or snobby», в русском переводе Г. Кружковым заменяется на разговорное восклицание «фу-ты ну-ты» (с интонацией восклицания, обозначает удивление, иронию). В варианте А. Энквист также используется междометие, но немного отличное — «ого-го», выражающее удивление и оценку. Мы считаем, что оба варианта удачно передают оригинальное междометие. Лексема «cry» передается на русский глаголами «воскликнуть» (Г. Кружков) и «кричать» (А. Энквист). «Воскликнуть» т. е. «говорить что-л. громко, с чувством, волнением» лучше маркирует наличие эмотивного содержания. Вторая часть высказывания, в которой сконцентрированы оценочные словосочетания, Г. Кружковым переводится практически эквивалентно и благодаря сохранению восклицательной формы предложения остается очень образной и эмотивной. А. Энквист превращает назывательную конструкцию в описательную, прибегая к приему дополнения при переводе.

They cared not, and it served me right, one split straw for my craft or my greatness. What a murrain call had I, they said, to mell with old St Barnabas'?

Им же было, попросту говоря, начхать на мое величие и мое мастерство. Какого лешего я примазываюсь к их Святому Варнаве? (Кружков)

Мои соотечественники не обращали на меня внимания, и поделом мне. «Зачем это он, — говорили они, — сует свой нос в здание старой церкви святого Варнавы? (Энквист)

Герой сказки — Гэл чертежник, рассказывая о событиях своей жизни не может скрыть возбуждение и недовольство. Об этом мы узнаем благодаря экспрессивным выражениям. Придерживаясь определенной стратегии, Г. Кружков все эмотивные элементы переводит просторечными и разговорными единицами, в то время, как А. Энквист обходится нейтральными вариантами. При переводе глагола «care not», меняется не только стилистическая окраска, но и внутреннее значение, Г. Кружков использует разговорно-грубую форму «начхать». Риторическое «What a murrain call» Р. Киплинга, дополняемое глаголом «mell», по семантике ближе к варианту Г. Кружкова, однако разговорный фразеологизм «совать свой нос», в значении «вмешиваться не в свое дело, проявлять любопытство» уместен также. Подчеркивается, что эмоциональность отрывка настолько высока и речь героя слишком беглая, для того, чтобы следить за выбором необходимых языковых фигур, и он произносит все, что приходит на ум.

I spared him his belting for that — the brazen knave!

Этой шуткой он спасся от моей плети, прожженный плут! (Г. Кружков) Я отплатил за это бессовестному негодяю. (А. Энквист) В обоих переводах лексические единицы обладают оценочным компонентом. «Knave» переводится эквивалентно обоими переводчиками. Лексема «прожженный» больше говорит о качественной характеристике субъекта, а лексема «бессовестный» дает определение моральный, нравственных характеристик человека.

'I went back into England,' said Hal, slowly. 'I'd had my lesson against pride. That’s the nature o' things. A dear — dear land.'

Я вернулся в Англию, — сказал Гэл. - Я получил хороший урок. Лекарство от гордыни. Такие вот дела. Одним словом, родина… родные края… (Г. Кружков)

Данный пример интересен не столько с переводческой точки зрения, как с точки зрения прагматики. Автор целенаправленно создает определенную установку у ребенка-читателя сразу о нескольких нравственных ценностях, таких как патриотизм, уважение к своей стране. Р. Киплинг осуждает гордыню, высокомерие, спесь. С языковой стороны при переводе это подчеркивается через парцелляцию, разделение одной мысли на два самостоятельных предложения, для более яркого выделения смысла; и лексическое добавление «лекарство», являющееся синонимом лексемы «урок» в данном случае. Р. Киплинг использует повтор «dear — dear land» для усиления описываемого признака, а Г. Кружков заменяет повтор одинаковых лексем на однокоренной повтор, используя разные слова «родина» и «родные края».