Развитие зоологии и Зоологического музея Академии Наук

С общим развитием отечественной науки в ХVІІ-ХVІІІ столетиях быстро шагнула вперед и зоология. Широко развернулись исследования по изучению естественных богатств России, был организован целый ряд академических экспедиций. Эти исследования и экспедиции давали огромное количество зоологических сборов. Но за отсутствием в стране опытных препараторов и таксидермистов зоологические материалы, как правило, пропадали, не оставляя по себе никаких следов, кроме упоминаний о них в регулярных отчетах и других документах императорской Академии наук. Сбором коллекций и препаровкой животных занимались тогда, непосредственно сами ученые, и эта чисто техническая работа отнимала у них слишком много времени и тем самым наносила большой ущерб их научной работе. В то же время хороших результатов она дать не могла, потому что препарирование и таксидермия даже в те времена требовали специальных знаний и навыка. Коллекции получались плохие, собранны с большим трудом и подчас весьма редкие и ценные экземпляры быстро портились и разрушались. Ощущалась необходимость иметь настоящих специалистов, владеющих искусством препаровки, изготовления из них грамотных в научном отношении и долговечных чучел. Интерес к этой области науки, видимо, был очень велик. Иначе трудно было бы понять, почему крупнейшие русские академики того времени уделяли столь большое внимание вопросам таксидермии.

Судя по всему, Кунсткамера и Академия наук в первой половине ХІХ в. по-прежнему оставались без опытных препараторов и таксидермистов, и нужда в них ощущалась крайне остро. Открытие в 1832 г. Зоологического музея явилось очень крупным событием в истории отечественной зоологии и послужило серьезным толчком к развитию русской таксидермии (Штраух, 1889). К сожалению, во время перевозки зоологических коллекций из Кунсткамеры в новое здание большое количество устаревших и попорченных чучел, изготовленных в прежние годы, особенно в Петровское время, было уничтожено. Сделано это было потому, что новый музей решили оснастить лишь «самыми новыми, самыми свежими чучелами». За максимальный срок жизни чучела было принято 30 лет, почти все чучела старше этого возраста подлежали уничтожению. В результате в новый музей, и то в виде исключения, из Кунсткамеры перешло только 50 экземпляров чучел животных, а все остальные богатейшие сборы, имевшиеся тогда в Кунсткамере, пропали (Брандт, 1865). Это тем обиднее, что среди уничтоженных экспонатов несомненно было немало интересных экземпляров, сделанных руками самобытных русских таксидермистов и препараторов. Изучение таких чучел могло бы пролить свет на самые ранние шаги таксидермии в России. С рождением Музея, вернее, с созданием около Шрадера школы русских таксидермистов, начинается формирование в России настоящего таксидермического искусства. Шрадеру было дано шесть учеников, «с тем чтобы они могли изучить искусство правильного препарирования и сбережения зоологических предметов и через это могли бы быть со временем полезны для Академических музеев в России — цель, которая и увенчалась полным успехом», — как об этом писал впоследствии Ф. Ф. Брандт (1865). Так родилась новая для Российской Академии наук лаборатория, получившая название технической.