Казахская национальная музыка

Одним из центральных вопросов казахской философии является вопрос о смысле и происхождении казахской музыки. Казахское музыкальное искусство традиционно сольное. Характерным для традиционной музыкальной культуры оказалось и то, что она долгое время оставалась бесписьменной. Устное музыкальное искусство казахов наложило определенный отпечаток также на взаимосвязи художника-исполнителя и аудитории, снимая всякие противоречия между способом бытования искусства и его внутренней сутью. Здесь музыкант — это художник, творящий «публично». традиция песня самобытный музыка Из седой древности до наших дней дошла казахская народная легенда о неземном, сверхъестественном происхождении музыки, пения. Она рассказывает о том, что парящая высоко в небе божественная песня, пролетая над великой степью казахов-кочевников, опустилась очень низко, поэтому народ, услышавший ее, от природы наделен большим музыкальным даром и способностями. А еще в народе говорят: «Бог вложил в душу каждого казаха частицу кюя с момента его рождения». Не случайно, наверное, люди пришлые, «со стороны», наблюдавшие за жизнью и бытом казахов в 18−19 веках, не без удивления и восхищения отмечали сильно бросающуюся в глаза способность народа к творчеству, стремительной музыкально-поэтической импровизации, широкую вовлеченность в сферу музицирования всего населения от младенцев до глубоких старцев.

Для казахского народа владение музыкальным искусством — это все равно, что умение оседлать коня — а сделать это может каждый кочевник. Издавна иноземные путешественники удивлялись тому, что большинство «хранителей степи», независимо от того, был ли это ребенок, взрослый человек или старец, мог наиграть мелодию на домбре или кобызе, сочинить или исполнить песню. Говорят, что в самом начале всего мироздания Бог вложил в каждого представителя казахского народа малую частицу кюя (т.е. песни) с самого момента его появления на свет [3, c 49].

Каждый половозрастной клан имел в казахском традиционном обществе соответствующий набор музыкальных инструментов и жанров, репертуар и исполнительские формы. Дети развлекались игрой на глиняных духовых инструментах — саз сырнаe, тастауке, ускирике, которые «под рукой» мастера или самого ребенка приобретали причудливые формы животных, птиц, рыб, многоголовых коней, ярко разрисованных и покрытых сверкающей глазурью. Через исполнение детских песен и музыкальных игр, материнскую колыбельную и песни-поучения взрослых мужчин (осиет олен) малыши познавали окружающий мир и становились полноправными членами своей социокультурной общности.

Дальнейшая самостоятельная жизнь давала новые художественные знания и опыт через участие в молодежных играх и развлечениях с обязательным участием музыки — кайым-айтысах, тартысах, диалогическом пении бытовых песен кара олен. Репертуар «молодых лет» обогащался любовной лирикой и разнообразными песнями и ритуалами многокрасочной казахской свадьбы со скорбными прощальными плачами невест и бодрыми молодежными жар-жарами, сигнальным боем ударных — дабыла, дауылпаза, или шындауыла на охоте на зверя или во время воинского похода. В этом отношении «зрелость», несущая уравновешенность и опыт, была призвана для свершения больших государственных и общественных дел, защиты интересов рода в межродовых песенно-поэтических состязаниях — айтысах и отправления народных обрядовых праздников и церемоний в качестве — жаршы — организатора и исполнителя ритуала. А «старость» и «мудрость» сопровождались музыкально-поэтическими наставлениями молодым, пением философских песен-размышлений о смысле жизни и безвозвратно ушедшей молодости, о сладком и так быстро миновавшем тебя времени, когда возраст твой — всего двадцать пять (жиырма бес). Таков был извечный музыкально-жизненный круговорот казаха-кочевника, неизменно воспроизводившийся из года в год, из поколения в поколение, обеспечивающий полнокровное функционирование различных народных музыкальных традиций и породивший известные строки великого Абая:

" …Двери в мир открыла песня для тебя.

Песня провожает в землю прах, скорбя.

Песня — вечный спутник радостей земли, Так внимай ей чутко и цени, любя!" .

Все духовное достояние нации развивалось вплоть до начала ХХ столетия в бесписьменной форме и передавалось «из уст в уста» от отца к сыну, от учителя — к ученику, из прошлого — в будущее. Кочевой и полукочевой тип хозяйствования предопределил своеобразие народного инструментария и музыкальных традиций, их «встроенность» в жизнь и быт казахского общества и неотделимость от иных форм художественного творчества — словесных и поэтических.

На раннем этапе развития музыка была всецело подчинена обслуживанию утилитарных потребностей древнего кочевого общества и сопровождала важнейшие религиозные и бытовые церемонии. Возникшие в период становления казахского этноса крупные эпические сказания-жыр, исполнялись жырау (носителями эпической традиции), и были связаны изначально с отправлением ритуалов военной магии и культа предков. В народной памяти сохранилось более ста сказаний, в каждом из которых — тысячи поэтических строк, исполняемых в сопровождении кыл-кобыза — смычкового музыкального инструмента с двумя волосяными струнами или щипкового инструмента — домбры. Будучи одним из самых любимых жанров народного творчества, героические и лирико-бытовые эпические сказания «Кобланды», «Алпамыс», «Ер Таргын», «Камбар», «Кыз Жибек», «Козы-Корпеш и Баян-сулу», «Енлик и Кебек» и многие-многие другие донесли до потомков в легендарной, мифологизированной формереальные исторические события доказахской и собственно казахской истории.

Появившиеся несколько позже архаичные образцы инструментальной музыки народа, — кюи — также выполняли на этапе своего возникновения магические функции. Происхождение обеих традиций — эпической и инструментальной связывалось в народном сознании и преданиях с именем легендарного святого — Коркыта — первого жырау и шамана, «отца кюев» и создателя музыкального инструмента — кыл-кобыза. Вместе с кобызом, строение и названия частей которого олицетворяли свойственную шаманским представлениям 3-х-уровневую модель Вселенной (верхний, средний и нижний миры), Коркыт оставил потомкам великое наследие — кобызовые кюи — «Коркыт», «Желмая» (Имя священной верблюдицы"), «Таргыл тана» («Пегая телка»), «Елимай» («О, моя родина»), «Ушардын улуы» («Вой Ушар») и др. Часть из них имела звукоподражательный характер и передавала голоса живой природы, часть — представляла собой философские раздумья о смысле бытия, жизни и смерти. Но во всех произведениях легко уловимы на слух переходящие из одного кюя в другой и многократно повторяющиеся музыкальные мотивы — словно ожившие в звуках кобыза слова древней молитвы, заповеди, заклинания, обращенные к богу, духам, сверхъествественным силам.

В народе относительно зарождения музыкальной традиции существует легенда о том, что прародителем, «отцом казахской музыки» является эпический герой многих тюркских народов Коркыт. С его именем связано появление музыкальных инструментов. Жизнь и наставления славного персонажа народных легенд описаны в литературном произведении «Книга моего деда Коркута», или по-казахски «Китаби дэдэм Коркут». В ней рассказывается, что некогда, во времена расцвета государства Огуз-кипчаков (8 — 9 века) на берегу Сырдарьи, жил знатный государственный муж по имени Коркыт. Его явный авторитет среди соплеменников был настолько велик, что все его советы и повеления исполнялись беспрекословно. Считается, что Коркыт стал создателем первого казахского музыкального инструмента — кобыза и автором первой музыкальной композиции — кюй [1, c16].

Писатель и художник Ералы Оспанулы так описывает легенду рождения кобыза и кюя: «Однажды Коркыту, когда он вырос и окреп, приснился вещий сон: к нему явился белобородый святой старец с белым посохом до самого синего неба и сказал: „Ей, Коркыт, вставай! Ты должен смастерить один инструмент. Пусть этот инструмент будет с мосол шестилетнего нара, корпус будет из черной сосны, верхняя дека — из кожи брюха верблюдицы, тиек — опора для струн — из рога горного козла, а струны — из волос с хвоста пятилетнего жеребца… И пусть этот кобыз станет крылом для твоих мыслей, светилом твоего пути и спасителем твоей души!“. Коркыт исполнил повеление святого, его игрой были очарованы и люди, и звери, и птицы, и даже природные стихии. Говорят, что Коркыт, не прекращая играть на кобызе, просидел посреди реки Сырдарьи триста лет. Пока звучал протяжный сарын, смерть не могла подступиться к нему, и лишь когда смолкла мелодия, сердце первого музыканта остановилось». С тех пор появилось поверье, что мелодии кобыза способны излечить человека от недугов, страданий и даже смерти. Большим почитанием и уважением пользовались музыкальные инструменты кобыз и кыл-кобыз среди шаманов — их глубокое вибрирующее звучание способно погрузить человека в транс.

Изображение кобыза было обнаружено на наскальных рисунках в районе древнего Улытау и Каркаралы. Некоторые ученые полагают, что среднеазиатский смычковый инструмент, подобный кобызу, через арабов и иранцев (у иранцев и азербайджанцев коркыт называется кеманча) попал в Византию и Испанию, где стал предшественником современной скрипки. Известно около двух десятков наигрышей на кобызе (кюев), приписываемых Коркыту.

В древности кюи, исполняемые на кобызе, были посвящены в основном птицам и животным. К примеру, существуют такие мелодии, как «Акку» («Лебедь»), «Каз» («Гусь»), «Нар» («Верблюд»); охоте посвящены кюи «Аксак кулан» («Хромой кулан»), также существовали и кюи-плачи о детях и детенышах зверей. В казахской музыкальной культуре кюй-посвящение называется Арнау.

Помимо кобыза в традиционной казахской музыкальной и материальной культуре значительное место занимают народные музыкальные инструменты домбыра, сыбызгы, дауылпаз, кос сырнай, керей, шертер, жетыген, асатаяк, конырау. Формирование и развитие всех казахских традиционных инструментов на протяжении веков происходило в тесной взаимосвязи с инструментами соседних народов, что можно связать с общностью языков, обрядов, ритуалов, обычаев, кочевого образа жизни [2, 59].

Народные песни.

Народные песни занимают особое место в музыкальной культуре казахов. Традиционно, помимо песен в народное творчество казахов входили также музыка (музыкальный аккомпанемент), поэзия, обряд, элементы сценическо-драматического и певческого искусства и инструментальное музыкальное исполнительство. Народные певцы, исполняющие свои песни под сопровождение домбры, в казахской и киргизской культуре назывались акыны. Зачастую они пели перед публикой или выступали в айтысе, то есть песенно-поэтическом состязании певцов-акынов и домбристов-кюйши. Наиболее талантливым считался тот, кто захватывал музыкой, песней и искусной импровизацией многочисленных слушателей. Для того, чтобы добиться истинного мастерства в своем деле, акыны, жырши и домбристы должны были обладать высокими ассоциативными способностями, чутким восприятием мира, памятью, способствовавшей сохранению в традиции казахов многих видов и родов музыкального искусства. Для народа музыкант всегда был символом возвышенной, высокой поэзии, создателем орнаментально-музыкального полотна. На протяжении веков певцы-акыны пользовались большим почетом и уважением, они были желанными гостями и любимцами народа.

Раньше песни акынов исполнялись только в устной форме и не имели нотной основы. Искусство акынов заключалось в исключительной импровизации, и чтобы достичь в этом успеха, нужно было долго учиться. Именно поэтому певцы так ценились народом. Наиболее знаменитыми певцами, искусно исполняющими народную песню, стали такие великие люди, как Биржан Кожагулов, Ахан-серэ Корамсин, Ахмет Байтурсынов, Естай Беркимбаев, Кенен Азербаев. Особого успеха в этой области добился Абай Кунанбаев — настоящая национальная гордость Казахстана. Во многих городах республики ему поставлены памятники, множество средних и высших учебных заведений носят его бессмертное имя.

Свадебные песни. В казахской традиционной свадьбе большое внимание уделяется песне невесты, исполнявшейся при совершении прощального обряда «Танысу», «Коштасу» и др. На свадьбе исполняли «Жар-жар», широко распространен напев «Беташар», поющийся в тот момент, когда невеста приезжала в дом жениха. Смысл песни носил назидательный характер. Во время свадьбы была традиция айтысов. Вначале исполнялась песня «Той бастар» («Открытие торжества»). Она представляла собой некую интерпретацию совершаемого свадебного обряда.

Ритуальные песни. К ритуальным песням относились обрядовые песни похоронно-поминального цикла, которые также носили эстетические функции, так как в них концентрировались в характерной национальной форме скорбь, печаль, горестное состояние. Похоронно-поминальный цикл составляли песни «Дауыс» (голосить, причитать), «Жылау» (причитать). Особое значение придавалось исполнению напевов об утрате. В таких песнях выражалась печаль о безвозвратно ушедшей молодости, страх потери. Примером может служить песня «Жиырма бес» («Двадцать пять») [4].