П.А. Кропоткин и Западная Европа

Большую часть своей жизни Петру Алексеевичу пришлось провести вдали от родины, им было много сделано именно в этот период времени и поэтому хотелось бы посвятить отдельную тему параграфа деятельности Кропоткина в Западной Европе. Итак, как уже было отмечено выше, в 1872 г. Кропоткин отправился в Швейцарию, чтобы лучше познакомиться с европейской революционной мыслью. Побывав в Цюрихе и Женеве, ему удалось найти искомое среди рабочих-часовщиков Юрской федерации I Интернационала. Эта организация образовалась в 1870 г. после раскола Романской федерации между сторонниками Маркса и Бакунина. Мкртичян А. А. П. А. Кропоткин и Западная Европа//Вопросы истории.- М., 1996.-№ 4. С. 26. Последние и основали Юрскую федерацию, которая проповедовала идеи анархизма. Главным ее теоретиком был сам Бакунин, живший тогда в Локарно, а практическое руководство осуществлялось его ближайшими соратниками, среди которых важную роль играли рабочий Адемар Швицгебель, а также педагог и переводчик Джемс Гильом, редактор печатных органов федерации. Основой федерации являлись секции в Юрских горах, состоявшие, главным образом, из рабочих-часовщиков, отличавшихся высоким уровнем образования и культуры. Были здесь и эмигранты — участники Парижской Коммуны. Встреча Кропоткина с Бакуниным не состоялась. Мкртичян А. А. Указ. Соч. С. 34. Два «апостола» анархии так ни разу и не увиделись. Но общение с Гильомом, Швицгебелем, другими членами федерации произвело на Кропоткина сильное впечатление: здесь он нашёл примеры подлинного бескорыстия и жертвенности. Выбор был сделан. Деятельность Юрской федерации настолько увлекла Кропоткина, что он выразил желание остаться в Швейцарии навсегда и вернулся в Россию, только уступив уговорам Гильома. В Петербурге он сразу же вступил в народнический кружок «чайковцев» и стал читать русским рабочим лекции по истории I Интернационала. Но в 1871 г. он был арестован; после побега из Петропавловской крепости в 1876 г. русский революционер снова уехал в Западную Европу, где провёл следующие 40 лет жизни — до возвращения в Россию в 1917 г., после Февральской революции. Кропоткин П. А. Записки революционера. — М., 1990. С. 68. Он принимал активное участие в западноевропейском анархистском движении и стал, подобно Бакунину, не только русским революционером, но и «апостолом» анархии в мировом масштабе. Юра, как магнит, притягивала к себе Кропоткина, и после короткой остановки в Лондоне он отправился именно туда. За эти годы положение федерации ухудшилось. Серъезным ударом для неё явилось исключение в 1872 г. из рядов Интернационала Бакунина и Гильома, потерпевших поражение в длительной и упорной борьбе с К. Марксом и Ф. Энгельсом. Беленький И. Л., Старостин E.В. Пётр Алексеевич Кропоткин: Указатель литературы.- М., 1992. С. 71. В 1876 г. Бакунин умер, и смерть этого крупного теоретика и пропагандиста анархизма была большой утратой для федерации. «Положение федерации ужасное, — писал Кропоткин своему другу, анархисту П. Робену, — секции разваливаются на глазах… Но это ещё не самое страшное. Число мало значит, когда есть сочувствие народа. Но мы отделены от него стеной, и все надежды пробить в ней брешь пока безуспешны». Кропоткин вложил всю свою энергию в то, чтобы вдохнуть жизнь в умиравшую федерацию. Поначалу его предложение отметить шестую годовщину Парижской Коммуны демонстрацией в Берне показалось Гильому слишком рискованным, но Кропоткину удалось убедить своих товарищей в необходимости этой акции. «Мы вышли из отеля Солей с красным знаменем в количестве 100 человек, — писал Кропоткин. Вдруг к знаменосцам подходят префект Берна и инспектор полиции и требуют сдать знамя и разойтись. Наш знаменосец (Швицгебель) вступает в переговоры». В этот момент «жандармы набросились на Швица … свалили его на землю, но он упорно держал знамя… Мы бросились защищать знамя. Жандармы получили несколько ударов кулаками и тотчас вытащили свои шашки… Вокруг цюрихского знамени тоже возникла свалка». Жандармам удалось вырвать знамя у Швицгебеля, но Плеханов, также бывший участником этой демонстрации, снова завладел им. Кропоткин с товарищами пришли на помощь. «Свалка продолжалась несколько минут. Пэнди и Шпихигер отбивались ногами, а я держал одной рукой знамя, а другой наносил удары одному парню, нападавшему на Шпихигера». Одно красное знамя демонстрантам все же удалось спасти, и оно было внесено в зал, где состоялся митинг. Около 30 швейцарских граждан были привлечены к суду, причём «все сами заявили следователю, что приняли участие в демонстрации, и требовали, чтобы их судили. Ранившие полицейских немедленно выступили вперёд и заявили, что это сделали они. Суд проявил немало симпатии к нашему делу… Ничто так не завоёвывает народ, как смелость». Когда три печатных органа юрцев («Бюллетень» ," Авангард", «Арбайтер цайтунг») перестали выходить, Кропоткин с 1879 г. стал издавать газету «Револьте» («Бунтовщик»), которая, меняя названия («Бунт» ," Новое время"), пережила ее создателя. Приобрели известность и выступления Кропоткина на рабочих митингах. «Он считался выдающимся оратором, — вспоминал один из эмигрантов-народников, будущий видный деятель меньшевизма Л. Г. Дейч.-Действительно, Кропоткин обладал всеми качествами, необходимыми для влияния на массы: привлекательной внешностью, страстностью, пламенностью, хорошим голосом, дикцией. По всесторонности развития он несомненно стоял значительно выше всех тогдашних последователей Бакунина, не исключая и Реклю (видный французский географ, участник анархического движения)… В пропаганду на французском языке Кропоткин вкладывал всю душу». Кропоткин П. А. Записки революционера. — М., 1990. С .94. Как писал далее Л. Г. Дейч, «меня… довольно скоро стал удивлять пыл, проявляемый им» на собраниях секций Юрской федерации. «Нам казалось совершенно непонятным, как могли его, серьёзного и занятого учёными трудами человека, увлекать незначительные, большей частью, вопросы… Получалось впечатление, словно зрелый человек принимает горячее участие в развлечениях подростков. Но из неоднократных разговоров с Кропоткиным… мы убедились, что он действительно придавал серьёзное значение крохотным делам местной секции». Однако все попытки Кропоткина спасти умиравшую федерацию были обречены. Ему, правда, удалось, по словам историка анархизма М. Неттлау, «внести живую струю… в среду утомлённых людей и старых традиций», и с его участием в историю федерации было вписано несколько последних ярких страниц. Однако ряды юрцёв таяли от конгресса к конгрессу. Вот что писал Дейч о своём посещении одного из собраний женевской секции федерации: «Отправляясь за границу, я предполагал, что там всюду происходят многочисленные собрания… где звучат оглушительные аплодисменты. Вместо этого я увидел кучку людей, свободно расположившихся вокруг одного стола». Далее Дейч отметил, что федерация «не давала ни малейших надежд стать чем-нибудь более значительным в будущем. Но Кропоткин… как себя самого, так и других, старался уверить, что наступила незначительная, к тому же только кратковременная, задержка анархического течения… при этом он с чисто юношеским умилением и ликованием указывал на те или другие, в сущности, незначительные, факты, подтверждавшие, как ему казалось, основательность его надежд». Анурин В. Ф. От утопии к науке? //Буревестник. — М.: Горький, 1990. С. 46. Но неумолимые факты диктовали свою логику. О Фрибургском конгрессе федерации Кропоткин писал Робену: «Дела идут из рук вон плохо. Большинство секций дезорганизовано, чувствуется общая усталость». Однако яркая, полная оптимизма фигура Кропоткина резко выделялась на фоне усталых, разочарованных юрцев. Кропоткин П. А. Речи бунтовщика. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ». С. 48. Он стал приобретать известность среди анархистов, был избран делегатом на международные конгрессы анархистов: в 1877 г. в Вервье, а в 1881 — в Лондоне.. На международном социалистическом конгрессе в Генте в 1877 г. Кропоткин представлял русское революционное движение. Он был избран одним из двух секретарей конгресса, однако из-за преследований полиции не смог принять участие в его работе. После этого в европейской прессе о Кропоткине стали писать как о главе всех русских революционеров. Сам он никогда не поддерживал этих слухов, но прессе для сенсации был нужен «глава» с титулом не ниже князя .Как уже было сказано, в Швейцарии Кропоткин повстречал русскую женщину, которую полюбил и женился уже в возрасте 36 лет. Будучи изгнанным в 1881 г. из Швейцарии за революционную деятельность, Кропоткин с супругой переехал в Тонон, расположенный на французском берегу Женевского озера, откуда продолжал руководить делами федерации. Однако ничто уже не могло ее спасти; в 1883 г. она окончательно прекратила свою деятельность. По-разному сложилась судьба её руководителей. Многие, например Гильом и Швицгебель, отошли от борьбы. П. Брусе, один из организаторов бернской демонстрации, стал реформистом, а в 1905 г., возглавив муниципалитет Парижа, сам отдавал приказы о разгоне демонстраций. Другой видный участник анархистского движения Ж. Гед также отказался от анархистских взглядов и впоследствии возглавил Французскую социалистическую партию. Волгин В. П. Очерки истории социалистических идей.- М., 1975. 211 с. Но никакие разочарования не могли ослабить веру Кропоткина в идеи анархизма. А разочарований и неудач впереди было немало. В начале 1880-х годов анархисты совершили на юге Франции ряд взрывов. Хотя Кропоткин к ним не имел ни малейшего отношения и вообще был противником террора, в 1883 г. он был арестован французской полицией. Среди пунктов обвинения фигурировала принадлежность к запрещённому во Франции I Интернационалу, который к тому времени, кстати, был уже распущен. На суде Кропоткин вёл себя мужественно. Боровой А. А. Проблема личности в учении П.А. Кропоткина//Сборник статей памяти П. А. Кропоткина. — М.: Голос труда, 1922. С. 26. Оптимизм не покидал его и здесь. «Поверьте мне, господа, — обратился он к своим судьям, — социальная революция близка. Она произойдёт в ближайшие 10 лет. Я живу среди рабочих и знаю это. Вдохновитесь революционными идеями, встаньте в наши ряды — и вы сделаете правильный выбор». Судьи, видимо, не торопились «с выбором» и приговорили Кропоткина к пяти годам заключения — максимальному сроку, который можно было дать по предъявленным обвинениям. Хотя многие из осуждённых на меньшие сроки подали после суда прошение о помиловании, Кропоткин, следуя традициям русских революционеров-народников, отказался это сделать. «Я считаю, — писал он, — что до тех пор, пока правительство Ферри будет у власти, сообщения тайной полиции будут котироваться как лучшие доказательства вины и нам остаётся лишь постараться не умереть от анемии или цинги». По этому поводу «Нью-Йорк геральд» поместила статью «Хныкающий анархист», где, в частности, говорилось: «Есть нечто жалкое в этих ламентациях. По всей Европе его сторонники готовят убийства, а он жалуется, что может умереть от анемии». «Собаке — собачья смерть» , — заключал автор. Но Кропоткин был действительно болен, и его жизнь находилась в опасности. К счастью, не все были солидарны с автором «Нью-Йорк геральд». В Европе началась кампания в защиту русского революционера, в которой приняли участие Г. Спенсер, В. Гюго, Э. Ренан и многие другие видные деятели науки, литературы и искусства и которая через три года увенчалась успехом. Пономарёв Н. В. Критика анархистской концепции власти и современность. Казань, 1978. С. 75. В 1886 г. Кропоткин был досрочно освобождён, но выслан из страны. Следующие 30 лет жизни семья Кропоткиных провела в Англии. В лондонский период жизни (1886−1917 гг.) Кропоткин также участвовал в анархистском движении, был одним из создателей и редакторов газеты «Freedom» («Свобода»), выступал с лекциями. Блауберг И. И. Анархизм: что мы о нём знаем? // Вопросы философии.- М., 1990. № 3. С. 167. Журналистика и научная работа давала ему и его семье средства для жизни. Главным содержанием этих лет стала разработка анархистской доктрины, о которой речь подробнее пойдёт в последующей главе.

Кропоткин, хотя и принимал участие в политической жизни Европы, не играл слишком значительной роли в тех событиях, которые происходили тогда в Европе. Речь идёт о частых случаях террористических актов, о которых мы будем говорить в следующей главе. Несмотря на широту его взглядов и на численность его приверженцев, все-таки анархизм был лишь одним — и далеко не самым влиятельным — течением в европейской общественной мысли. Гораздо большим весом обладали либерализм и социал-демократия. Каково было отношение к ним Кропоткина? Анархисты в основной своей массе не понимали прогрессивности завоевания политических свобод, выступали с жестких, непримиримых позиций. На первый взгляд может показаться, что и Кропоткин не являлся исключением. «Была ли монархия или республика, — писал он, — все равно не народ должен был управлять сам собой, а представители… более или менее удачно выбранные». Тем не менее при ближайшем рассмотрении все оказывается намного сложнее. Кропоткин критиковал парламенты как альтернативу анархии. Но, когда парламентаризму грозила опасность справа, он всегда выступал в его защиту и включался в политическую борьбу. В 1887—1889 гг., когда во Франции возникла угроза установления диктатуры генерала Буланже, он написал ряд статей против буланжизма и национал-шовинизма.

Кроме либерального и социал-демократического движения в Европе продолжалось и движение угнетённых наций за право на самоопределение. Конечно, теоретически, с точки зрения ортодоксального анархиста, борьба за создание независимого национального государства, как и любого государства вообще, является бессмысленной. Но, мечтая об анархии, Кропоткин готов был с радостью одобрить и поддержать любые перемены в пользу народа. «Национальный гнёт давит личность, а всякого угнетателя личности я ненавижу, — писал он участнице анархистского движения М. И. Гольдсмит, — где бы люди ни выступали против гнёта личного, государственного, даже религиозного, а тем более, национального, мы должны быть с ними». Что же привело убеждённого интернационалиста Кропоткина в лагерь оборонцев во время первой мировой войны? Очевидно, среди причин, повлиявших на это решение, была вера в особую революционную миссию Франции в Европе. Спасти Францию для Кропоткина означало спасти будущую анархистскую революцию. «Даже России в оборонческих писаниях уделял он меньше внимания, чем Франции, — вспоминал анархист Г. Б. Сандомирский, — потому что больше всего и всех на свете любил он Францию, ждал, упорно, непоколебимо, до последней минуты своей ждал, что она подаст сигнал к социальному переустройству мира, а ее блузники шагнут через обломки опрокинутой государственности». Михайлов Е. И. Теория федерализма П. А. Кропоткина // Социально-гуманитарные знания. -М., 2001. № 5. С. 249. Но в выступлениях Кропоткина во время войны слышится не только, вернее не столько, трезвый расчёт на революцию во Франции, сколько крик души, острая боль за эту страну, которая стала его второй родиной, хотя он прожил в ней относительно недолго — в основном в тюрьме Клеро, куда, как отмечалось выше, был помещён в 1883 г. «Сказать трудно, — писал он Гольдсмит в самый разгар немецкого наступления на Париж в 1914 г., — до чего Франция, её поля, её крестьяне на полях, её дороги, самый её ландшафт мне дороги, насколько они мне родные». Кропоткин остро переживал, что по возрасту (в 1914 г. ему было уже 72 года) не мог принять участия в войне. Считая, что державы Антанты ведут справедливую войну, он в отличие от многих социал-демократов и даже буржуазных политиков полностью отказался от критики правительств, даже за военные поражения: «Ругать правительства? Критиковать военные действия? Не берусь. Пономарёв Н. В. Критика анархистской концепции власти и современность. Казань, 1978. — С.75. Остаётся молчать и всем, чем можешь, помогать сражающимся». Кроме того, Кропоткин симпатизировал демократическим порядкам стран Антанты и считал для России желательным «союз с великой демократией Франции, более 100 лет назад провозгласившей Свободу, Равенство и Братство, с английской демократией, сумевшей даже при королевской власти создать такие учреждения, которых Германии не видать ещё 40−50 лет… и, наверно, с американской демократией, которая впервые провозгласила права человека». Мкртичян А. А. П. А. Кропоткин и Западная Европа//Вопросы истории.- М., 1996.-№ 4. С. 46.

Таким образом, мы видим, насколько важную роль играли взгляды П. А. Кропоткина в развитии европейской общественной-политической мысли, мы видим, насколько активно он участвовал в политической жизни Европы, даже на международном социалистическом конгрессе в Генте в 1877 г. Кропоткин представлял русское революционное движение, он был избран одним из двух секретарей конгресса, однако из-за преследований полиции не смог принять участие в его работе. Мкртичян А. А. Указ. Соч. С. 39. После этого в европейской прессе о Кропоткине стали писать как о главе всех русских революционеров. Пусть анархизм был лишь одним, и далеко не самым влиятельным течением в Европе, все-таки учения Кропоткина заняли достойное место в развитии европейской общественной мысли.