Детство, отрочество, юношество

Происхождение семьи Гумилевых семьи.

Городу — история, человеку судьба. Порою биографии городов и судьбы целых судьбы целых стран зависят от поступков людей. Но это — в эпохи бурь и потрясений. Обыденная жизнь неприметнее и проще, и потому событие, очень важное в личной жизни одного человека, чаще всего может остаться лишь маленьким узелком на непрестанно ткущемся полотне города.

Одним из таких «узелков», давно затерявшихся во времени, для Кронштадта было появление в нем в 1876 году новой семьи, которую создали почтенный уже, сорокапятилетний корабельный врач Степан Яковлевич Гумилёв и двадцатидвухлетняя Анна Ивановна. Для полюбивших друг друга людей не стала помехой более чем двадцатилетняя разница в возрасте. Волею судеб Степан Яковлевич и Анна Ивановна сплели в одну две ветви интересных генеалогических дерев: с его стороны — духовную, церковную, с ее — дворянскую, княжескую. Два генеалогических ручья слились воедино, чтобы спустя годы явить свою неразрывность в детях — старшем, Димитрии, и младшем, Николае. Младшему сыну суждено было прославить свой род как поэту, путешественнику, воину.

Фамилия Гумилевых, вероятнее всего, происходит от латинского слова humilis, что значит: смиренный. Предположение это имеет под собою то основание, что дед будущего поэта, Яков Степанович, уроженец Рязанской губернии, служил дьяконом в селе Желудёво Спасского уезда. В этом же селе родился и отец будущего поэта, Степан Яковлевич, — он был младшим, шестым ребенком в семье. Старший сын, Александр, окончил Рязанскую семинарию, в которой затем стал преподавать. В ту же семинарию был отдан и младший сын, Степан. В учении Степан был прилежен, но в восемнадцать лет объявил, что духовное поприще не привлекает его настолько, чтобы связать с ним всю жизнь. В свою очередь отец не давал своего согласия на поступление сына в светское учебное заведение, откровенно предупреждая, что в случае ослушания помогать деньгами не станет. Но не несмотря на несогласие отца юноша в Московский университет, на медицинский факультет.

Поскольку материальной помощи действительно ждать было неоткуда, Степан Яковлевич стал государственным стипендиатом, что означало обязательную, после окончания учебы, службу в указанном месте. В 1861 году университетский курс обучения был завершен и медик С. Я. Гумилев получил назначение морским врачом в знаменитую морскую крепость Кронштадт.

Эта черта характера — упорство, сопряженное с трудолюбием, — видимо, по наследству досталась и сыну Николаю, который жил вопреки всякому смирению, с раннего детства «делая себя» самостоятельно и потому признавая над собою только собственный суд.

Детство.

Родился Николай Степанович Гумилев 3 (15) апреля 1886 года в Кронштадте. Спустя двенадцать было совершено и крещение. Младенца нарекли Николаем. Однако жить в Кронштадте Гумилевым оставалось недолго. Вскоре Степан Яковлевич вышел в отставку и начались сборы для переезда в Царское Село, где заранее был присмотрен и куплен уютный двухэтажный дом с садом на Московской улице. Выбор нового места жительства не в последнюю очередь строился на близости Царского Села к столице и на том, что дети здесь смогут получить хорошее образование.

Все свое внимание и все средства Степан Яковлевич и Анна Ивановна уделяли сыновьям. Едва ли можно это считать культом детей в семье — скорее, естественной заботой об их здоровье и воспитании. Влияние матери на Димитрия и Николая было очень сильным. Они ее любили, уважали, но одновременно и опасались чем-либо обидеть. Братья охотно слушали рассказы отца о морских путешествиях, совершенных за годы службы, о разнообразных приключениях. Это будоражило детские души. Но все же наиболее привязаны они были к матери, которая проводила с ними много времени, читая вслух сказки, исторические книги, библейские легенды, особенно запавшие в память Николая.

Димитрий был старше Николая всего на полтора года, и потому многому они обучались совместно. Наблюдая за занятиями старшего брата, младший в пять лет выучился читать, а затем и писать. И вскоре стал даже сочинять стихи (которые мать хранила в особой шкатулке).

Родителей очень беспокоило слабое здоровье Николая, беспрерывные его головные боли. Поэтому мальчиков вывозили в купленную в 1890 году усадьбу Поповка — с прудом и парком; здесь долгое время проводились не только летние, но и зимние каникулы.

Несмотря на дружбу между братьями и на то, что Николай рос тихим, болезненным мальчиком, в играх он стремился всегда верховенствовать над Димитрием. Играли в индейцев — он объявлял себя вождем и требовал подчинения; в войну — командиром. И всегда находил возможность настоять на своем.

Семи лет, как и всем детям, Николаю надо было держать экзамен в приготовительный класс гимназии. Весною 1893 года такой экзамен был успешно сдан, но сильные головные боли и быстрая утомляемость мешали нормальным занятиям, и родители забрали сына из Царскосельской гимназии, с тем чтобы продолжить его образование дома, по более вольному графику. Для этого был специально нанят студент Б. И. Газалов. На первом месте для юного ученика стояла география, дающая большой простор для фантазии: можно представить себя путешественником, открывателем новых земель. С географией могла соперничать только зоология. Эти два увлечения остались у Николая Степановича на всю жизнь. Вероятно, именно отсюда берет начало его любовь к путешествиям. Увы, на точные науки интереса не хватало.

Когда семья на время перебралась в Петербург, Николай сдал вступительные экзамены в гимназию директора Собственных учебных заведений Гуревича на Лиговке. Однако и здесь особых успехов не добился. Может, свободолюбивая натура не могла полностью вписаться в строгий официальный регламент; может, трудно было с одинаковым усердием штудировать математику и географию, латынь и Закон Божий. Гимназий в детстве и юности Николая Гумилева было несколько, но, по воспоминаниям одной из родственниц, более всего невзлюбил он именно гимназию Гуревича в Петербурге: «Будучи уже взрослым, он говорил, что одна эта Лиговская улица, где находилась гимназия, наводила на него бесконечную тоску. Все ему там не нравилось. И был очень рад, когда ему пришлось покинуть стены „нудной“ гимназии».

Отрочество.

Вскоре у старшего брата Николая открылся туберкулез, отец подростков будучи медиком понимает опасность заболевание и следует совету врачей сменить климат. Степан Яковлевич продает свое имущество и выезжает вместе с семьей на Кавказ, в Тифлис.

Время, проведённое на Кавказе, было насыщено событиями и многое дало юному Николаю Гумилеву. Здесь он впервые влюбился. Здесь обрел временную самостоятельность, о которой давно мечтал. Наконец, именно в этом городе 16-летний Николай Гумилев увидел свои стихи опубликованными. Это случилось 8 сентября 1902 года.

Юношество.

Дождавшись окончания учебного года (Николай к тому времени закончил шестой класс и был переведен в седьмой), Гумилевы решили вернуться в Царское Село. В доме Полубояринова была снята квартира, а директору Николаевской Царскосельской гимназии И. Ф. Анненскому послано прошение о зачислении Николая Гумилева в это учебное заведение.

В Царское Село Николай вернулся автором целого альбома романтических стихотворений, которые тогда сам достаточно высоко ценил, посвящал и дарил знакомым девушкам, и именно здесь, в Царском Селе, впервые за долгие годы учебы, гимназия стала хоть сколь-либо привлекать Гумилева. Вернее, даже не сама по себе гимназия (учился он по-прежнему плохо и с неохотой), а директор ее, поэт Иннокентий Федорович Анненский, которому не случайно затем, спустя два года, будет подарен первый настоящий, типографским способом напечатанный, сборник стихов. Детство стремительно заканчивалось. Точнее, оно уже почти и закончилось к тому времени, застав гимназиста Гумилева в довольно неопределенном состоянии: с одной стороны — ученик седьмого класса, но с другой — одет уже восемнадцатый год жизни, а это что-нибудь да значит! Впрочем, сам-то он особой неопределенности не ощущал, ибо занят был главным — делал себя.

В Царском Селе многие старались быть причастными к литературе, но среди этих многих лишь единицы давали себе труд если и не принять новые течения в словесности, то хотя бы понять их. Этим объясняются нападки царскосёлов на Гумилева и его стихи, сначала эпизодические, а затем — целенаправленные. Местная газета не упускала случая уколоть молодого поэта, не вписывающегося в общую картину. Даже на литературных «воскресеньях» в доме учителя гимназии А. Д. Коковцева, чей сын учился вместе с Гумилевым и тоже сочинял стихи, Гумилева не удостаивали похвал. А ведь, казалось бы, аудитория самая что ни на есть творческая, способная отличить поэзию от графомании: поэты К. Случевский, И. Анненский, публицист М. Меньшиков, литературовед В. Евгеньев-Максимов и другие.

Эти годы для юного Гумилева памятны встречей, которая скрасила неудачи и придала новый импульс творческим поискам: в конце 1903 года он познакомился с Анной Горенко, которая спустя годы тревожной любви станет его женою, а всему миру будет известна как поэтесса Анна Ахматова. О драматичном этом романе, в котором были и бурные объяснения, и долгие затишья, и попытки самоубийства. Впрочем, тогда, в декабре 1903 года, ни о каком романе и речи не могло быть. Во-первых, в семье Анны Андреевны царили достаточно суровые нравы: по вечерам ее не отпускали даже к родственникам. А во-вторых, увлечение гимназистками было в ту пору модным и даже престижным для великовозрастных учеников мужской гимназии. Из воспоминаний Эриха Голлербаха:" Гумилев отличался от своих товарищей определенными литературными симпатиями, писал стихи, много читал. В остальном он поддерживал славные традиции лихих гимназистов — прежде всего, усердно ухаживал за барышнями. Живо представляю себе Гумилева, стоящего у подъезда Мариинской женской гимназии, откуда гурьбой выбегают в половине третьего розовощекие хохотушки, и «напевающего» своим особенным голосом: «Пойдемте в парк, погуляем, поболтаем» Вадим Крейд «Николай Гумилев в воспоминаниях современников».. Вероятно, 24 декабря счастливая звезда сияла над Царским Селом: знакомство с Анной Горенко, состоявшееся в этот день, не стало для Гумилева всего лишь одним из многих. Подростки вместе ходили в театр, встречались у общих знакомых, на катке. Он стал посвящать ей стихи. А знакомство с братом Анны, Андреем, позволило Гумилеву бывать в доме Горенко — на правах приятеля Андрея, с которым, впрочем, и в самом деле завязались самые теплые и искренние отношения. Андрей был одним из немногих, кто понимал и принимал поэзию Гумилева. Не случайно даже в одну из поездок в Париж Гумилев пригласит с собой именно Андрея — как душу во многом родственную.

Но наряду с романтическими мечтаниями о путешествиях и подвигах Гумилева не оставляли и мечтания о литературной будущности, а может быть, и о славе. Его творческая манера, интересы и пристрастия возникли, естественно, не на пустом месте: самым крупным зерном, упавшим на благодатную почву, был брюсовский журнал «Весы», который начал выходить в 1904 году и стал одним из любимейших периодических изданий Гумилева, его постоянным чтением.

Журнал «Весы» действительно имел немало достоинств, способных увлечь творческую личность, — от замечательного внешнего вида до насыщенности проблемами искусства. Валерий Брюсов, мечтавший об утверждении на российских просторах свободного, вольного искусства, намеренно избегал в «Весах» вопросов политики и всего, что не имеет прямого касательства к поэзии, музыке, живописи. В. Брюсов привлекал читающую публику не только новой эстетикой и широтой интересов (от оккультизма до манифестов русских символистов), но и громкими именами, будь то Оскар Уайлд или Ренэ Гиль. Тем более когда эта публика, подобно молодому Гумилеву, «сама обманываться рада».

С «Весами» и с Валерием Брюсовым в творчестве Гумилева будет связано очень многое: от ученического восторженного преклонения до отрицания — то есть почти весь путь становления и утверждения себя. Есть определенное светлое предзнаменование в том, что, избранный начинающим поэтом в наставники, Брюсов благосклонно согласился взять на себя эту роль и исполнял ее достаточно долго и добросовестно: одна лишь их переписка насчитывает несколько десятков писем, в которых разбирались и даже редактировались стихи, обсуждались те или иные проблемы, планы и т. д.

Когда в октябре 1905 года Николай Гумилев издал первую свою книгу — «Путь конквистадоров» , — первым, кто откликнулся на ее выход в свет (почти сразу же, в ноябре), был Валерий Брюсов, опубликовавший свою рецензию в «Весах». В январе 1906 года, в «Слове» С. В. Штейн напишет о «Пути конквистадоров», что сборник «выпущен юным автором слишком рано: он пестрит детскими страницами, сказывается отсутствие твердой и возмужалой мысли», это будет воспринято Гумилевым уже не столь болезненно, тем более, что почти одновременно поступит и приглашение Брюсова сотрудничать в «Весах».