Постмодерн и витальность

Следующая из шюцевских характеристик повседневности — активное, напряженное отношение к жизни, по Бергсону, attention, а 1а vie). Рассуждая в гл. 3 о предыдущих «эпохах опыта», или когнитивных эпохах, мы пришли к выводу, что жизненная активность была свойственна человеку всегда, хотя именно период модерна ознаменовался превращением идеи активности в жизненную идеологию. Это сопровождалось нарастанием темпа и ритма жизни, а также и новой легитимацией насилия как самореализации «более витального» индивида (особенно когда речь шла об «исторических индивидуумах»).

Подступы к постмодерну оказались отмечены реакцией на господствовавшую многие десятилетия идеологию витальности: многочисленные субкультурные и социальные движения — от «зеленых», протестовавших против витальности индустриальной эры, ведущей к насилию над природой, до хиппи, стремившихся минимизировать любого рода активность, — поставили под сомнение казавшиеся очевидными достоинства активного, деятельного отношения к жизни. Была легитимирована созерцательность как норма жизни.

Развитие современных когнитивных технологий также не способствовало развитию активизма, предполагавшего столкновение с миром, вмешательство в мир с целью его изменения. Деятельность тоже стала или все более становится виртуальной, хотя и требующей attention, но attention другого рода, чем та, что предполагается шюцевской трактовкой. Виртуальная жизнь, жизнь среди симулякров, как говорил французский философ Ж. Бодрийяр, делает практически любой факт (вплоть до факта смерти) обратимым, и потому не требует столь жесткого контроля над жизнью со стороны субъекта. Хороши или дурны последствия этого процесса — другой вопрос. Во всяком случае, рост наркомании во всем мире и рост числа так называемых нарциссических расстройств психики демонстрируют явное снижение уровня attention ala vie в современном обществе.