Реформа Людвига Эрхарда

Министерство общего и профессионального образования.

Российской Федерации.

Оренбургский Государственный Университет.

кафедра экономической теории.

ДОКЛАД.

на тему: " Реформа Людвига Эрхарда" .

Выполнила: студентка.

Группы 99МЭК2.

Пикалова В.А.

Проверил: Зуева Е.Г.

Оренбург.

Людвиг Эрхард родился в Баварии в небогатой мещанской семье в 1897 году. Во время первой мировой войны был призван в армию, воевал и был ранен. После войны изучал экономику и финансы в Нюрнбергском университете. В 1925 году защитил докторскую диссертацию по теме: «Суть и cодержание стоимостной единицы». Научным руководителем Эрхарда был либеральный социалист Франц Оппенгеймер. Затем 14 лет работы в Нюрнбергском Институте экономических исследований, где Эрхард окончательно сложился как ученый со своим собственным видением экономических реалий. В 1931 году, будучи младшим научным сотрудником Нюрнбергского института экономического анализа, опубликовал статью «Чрезвычайный путь», в которой предлагал свою концепцию выхода Германии из кризиса.

После прихода Гитлера к власти Эрхард, как специалист, наряду с Мюллером-Армаком и другими либеральными учеными-экономистами, становится в оппозицию к той политике, которую проводил в тоталитарной Германии президент Рейхсбанка и имперский министр Ялмар Шахт. Не желая сотрудничать с режимом, был вынужден покинуть университетскую кафедру и уйти из научно-исследовательского института.

С начала II мировой войны по поручению «ответственных и дальновидных людей в немецкой промышленности», вместе с небольшой группой сотрудников он занимался «поиском решения, которое открыло бы путь от ожидаемого краха к новой жизни Германии».Эрхард поддерживал отношения с Карлом Герделером, одним из организаторов заговора против Гитлера.

После поражения гитлеровской Германии вступил в контакт с американскими оккупационными властями. Взгляды Эрхарда получили поддержку американцев, и ему было доверено исполнение обязанностей" министра экономики Баварии. Эрхард приступил к практической работе в 1945 году в условиях разрухи, оккупации, принудительного ограничения экономической активности, репараций и нормированного распределения топлива, горючего и одежды.

В 1946 году уровень производства в Германии составлял 40% от объемов 1936 года. при резко возросшей численности населения за счет переселенцев с Востока почти вдвое сократилось производство зерна и картофеля, поголовье скота составляло примерно 1/3 по сравнению с 1936 г.

В условиях замороженных цен и распределительной бюрократической системы получает распространение коррупция, процветает черный рынок меновой торговли. Проблемы безработицы усложняются возвращением военнопленных и наплывом 10 миллионов беженцев из советской оккупационной зоны.

В созданном осенью 1946 года коалиционном правительстве, после победы на выборах в ландтаг Баварии Христианско-социального союза (ХСС), беспартийному Эрхарду места не нашлось. Безработным Эрхард оставался не долго. Вскоре он получил приглашение на должность почетного профессора в Мюнхенский университет. А еще через несколько месяцев он был назначен на пост начальника Особого отдела, в задачи которого входила разработка предложений немецкой стороны по проведению денежной реформы. Первым руководителем этой группы сразу же после ее создания и стал Эрхард.

О том, что начинать послевоенные реформы придется с санации финансовой системы и восстановления жизнеспособной денежной единицы, Эрхард предупреждал еще в своем «меморандуме», когда анализировал последствия буржуазного финансирования нацистским государством военных расходов и искусственного подавления инфляции. К 1947 году положение дел в финансовой сфере еще более углубилось. Объем оборота наличной денежной массы возрос с 6 млрд. марок в 1935 году до 73−75 млрд. марок к 1946 году. Количество денег на банковских депозитах соответственно увеличилось с 30 до 150 млрд. марок. Государственный долг возрос с 15 до 415 млрд. марок. Общие размеры не обеспеченного товарной массой денежного спроса оценивались примерно в 300 млрд. марок.

Американцы имели свои представления о том, когда, как и при каких условиях следует проводить денежную реформу. В марте 1946 г. в Германию прибыла группа американских финансовых экспертов. Эта группа пробыла в Германии около двух месяцев и за это время подготовила подробные рекомендации для американского правительства по проведению в Германии денежной реформы («план Колма — Голдсмита — Доджа»).

Если сравнить установочные положения «плана Колма — Голдсмита — Доджа» с тем, как в действительности была проведена денежная реформа в западных зонах оккупации, то надо со всей определенностью сказать: 20 июня 1948 г. в жизнь воплотился не план Эрхарда и возглавляемой им группы экспертов и вообще не какой-либо немецкий план, а именно американский «план Колма — Голдсмита — Доджа». За исключением отдельных частностей совпадало буквально все, вплоть до основных цифровых показателей.

Во время своей первой встречи с новоиспеченным начальником Особого отдела генерал Клей разъяснил Эрхарду, в чем заключается его главная задача: «Привести в соответствие американский проект с германским законодательством» .

В общих чертах Эрхард был знаком с американским планом. У Эрхарда не было принципиальных возражений против американского плана. Но у него было ясное понимание, что денежная реформа есть очень важный, но только первый шаг к радикальной перестройке всей экономической системы, всех принципов организации и регулирования хозяйственной жизни. У него не было сомнений в том, что именно сейчас нельзя упустить благоприятную возможность «увязать валютную реформу с решительной реформой всего хозяйства». В противном случае все очень скоро может вернуться на круги своя.

Второе, что не устраивало Эрхарда. Было ясно, что жесточайшая денежная реформа на первых порах болезненно скажется на положении практически всех слоев населения, но в первую очередь ударит по наименее защищенным. Эрхард считал, что в этой части американский план должен быть скорректирован и следует разработать специальную программу «справедливого распределения бремени», которая бы смягчила удар по самым слабым и беззащитным.

Начавшаяся зимой 1947 — 1948 гг. интенсивная подготовка к денежной реформе велась за закрытыми дверями. Общественность не получала никакой информации. Американцы требовали, чтобы работа сохранялась в полном секрете, но сами не сообщали ровным счетом ничего о своих планах и намерениях. Сотрудники особого отдела продолжали свои обсуждения, но им не было известно, что новые банкноты уже отпечатаны, рассортированы, упакованы и хранятся в подвале здания бывшего рейхсбанка во Франкфурте — на — Майне.

Пред своими сотрудниками Эрхард сформулировал свою концепцию предельно четко: «Наша задача — породить на свет по возможности хорошие, надежные деньги. Для того, чтобы эти деньги, как и подобает настоящим деньгам, символизировали собой реальную покупательную силу, мы не должны допустить, чтобы эти новые деньги превратились в бумажки, дополняющие распределительные талоны». А именно так очень быстро и произойдет, если не дополнить денежную реформу экономической. Наилучшим решением было бы одновременно с денежной реформой прейти к рыночной системе со свободным ценообразованием.

Как эту позицию реализовать. Должность руководителя экспертной группы, не давала Эрхарду в этом смысле никаких шансов. Вскоре появились если и не шанс, то надежда на шанс.

В январе 1948 г. руководитель экономического управления Землер неожиданно попал в немилость к американцам. На одном из выступлений неудачный перевод с немецкого на английский привел к тому, что якобы американцы поставляют германскому населению зерно, которое в самих Соединенных Штатах используют в лучшем случае на корм курам. Генерал Клей свой письменный приказ об увольнении сопровождал столь колоритным устным комментарием, что привести его дословно немецкие историки не решаются до сих пор. На место Землера был назначен Эрхард.

В апреле — мае 1948 г. проходило согласование немецкого и американского планов. Консультации продолжались 49 дней и по их истечении было подготовлено 22 основных документа, детально регламентировавших содержание, организацию и правовое обеспечение денежной реформы.

Главное для Эрхарда было сразу же после того, как наступит «день Х» приступить к радикальной перестройки экономических механизмов.

Главное направление этой перестройки Эрхард придумал и определил для себя уже давно. Стратегическая линия состояла в том, чтобы использовать стабилизирующий эффект жесткой денежной реформы и одновременно провести либерализацию цен; отменить многочисленные регламентации и постановления, скрывающие инициативу хозяйственных субъектов; создать условия для конкуренции путем принятия жесткого антикартельного законодательства; переориентировать инвестиционные потоки в сферу производства потребительских товаров и жилищного строительства; использовать социальные амортизаторы для защиты наиболее слабых и незащищенных.

20 июня 1948 г., в воскресенье, немцы, проживавшие в западных зонах оккупации получили на руки по 40 новеньких марок. Позднее к ним добавили еще по 20 марок.

Пенсии и заработная плата подлежали выплате в соотношении 1:1. Половину наличности и сбережений можно было обменять по курсу 1:10. Временно «замороженная» вторая половина позже обменивалась в соотношении 1:20.

Денежные обязательства предприятий пересчитывались также в соотношении 1:10. Предприятия, получив, наличность для выплаты первой зарплаты, в дальнейшем должны были существовать за счет сбыта своей продукции.

Обязательства банков и учреждений бывшего рейха в основном аннулировались. Новый эмиссионный банк — Банк немецких земель — регулировал свои отношения с частными банками, определяя размер обязательных денежных резервов.

Итак, новая марка родилась. Но ответ на вопрос, насколько крепким будет ее здоровье и как долго она проживет вообще оставался пока открытым.

Эрхард считал, что если все сведется к тому, чтобы обеспечить более «реалистическую базу для расчетов» и поддержать новыми подпорками контроль над ценами, то не стоило и огород городить. При таком подходе новую марку рано или поздно ждет участь старой рейхсмарки. Долго она не устоит. Если же на новом монетарном основании возвести добротные экономические стены, то все здание получится прочным и имеет шансы на долголетие.

Раздумывать было некогда. Надо было либо действовать немедленно, либо предоставить новую марку предначертанной ей судьбе. Экономическая реформа и либерализация цен начались практически в тот же день, что и денежная реформа. В воскресенье Эрхард передал главному редактору Информационного вестника подчиненного ему Управления первые 4 из заранее подготовленных им и его ближайшими сотрудниками ключевых документов, отменявших ценовые потолки и распределительные механизмы. Они были опубликованы на следующий день и вводились в действие немедленно. Еще 20 постановлений за подписью Эрхарда должны были вступить в силу с 1 июля.

Поддержка со стороны генерала Клея стоила многого и значительно облегчила жизнь Эрхарду. Много лет спустя бывший в 1948 году главой американской военной администрации в Германии генерал Л. Клей сказал: «Денежная реформа была делом рук союзной администрации, решение о ликвидации квотирования и контроля над ценами Эрхард принимал сам на свою ответственность». Принятое тогда Эрхардом решение принесло ему поначалу в основном неприятности. Признание пришло значительно позже.

На деле эрхардовская реформа представляла собой серию взаимосвязанных, но постепенных и растянутых во времени шагов, осуществление которых заняло не недели и не месяцы, а годы. Так, контроль над ценами основных продуктов питания был снят лишь в 1958 г., когда была восстановлена конвертируемость марки. Транспортные и почтовые тарифы повысились только в 1966 г., после снятия дотаций отраслям средств связи, но с переводом соответствующих социальных выплат на бюджет Министерства труда.

Довольно долго сохранялись государственные дотации для поддержания цен на уголь, чугун, сталь, электроэнергию, газ. Ратификация Закона о свободе конкуренции, который Эрхард считал одним из центральных элементов своей реформы, тоже затянулась до 1957 года. Если иметь в виду создание всех необходимых рыночных институтов, структур и законодательной базы, то процесс «становления экономического порядка в известном смысле завершился в конце 50-х — начале 60-х годов», отмечает нынешний президент фонда имени Л. Эрхарда профессор О. Шлехм.

20 июня 1948 г. Эрхард только нажал кнопку. Мотор заработал почти сразу, но еще с перебоями. Никаких гарантий, что он не заглохнет вообще, не было и быть не могло. Лишь после того, как пошел на спад «корейский кризис» 1950 — 1953 гг., появилась некоторая уверенность, что рыночный курс Эрхарда выдержал испытание на прочность.

Реформа сопровождалась сопротивлением бюрократического аппарата, протестами из лагеря социал-демократов и организацией массовых забастовок со стороны профсоюзов. Несмотря на усилия противников реформы, требовавших восстановление контроля за ценами, Экономический совет Объединенной зоны поддержал реформу 52 голосами против 43. Идеи Эрхарда становятся основой экономического раздела предвыборной платформы ХДС при подготовке к выборам в Бундестаг в 1949 году.

Одним из важнейших нравственных аспектов реформы стало то, что труд снова приобрел смысл. Люди поверили, что деньги можно заработать честным трудом, а не только перепродажей американских сигарет. Менялись не только витрины магазинов, но и психология, настроение и даже выражение лиц людей. В целом же ситуация в экономике и в обществе продолжала оставаться неустойчивой. Именно второе полугодие 1948 года стало одним из самых драматических периодов в экономической истории послевоенной Германии. Осенью 1948 года цены снова поползли вверх, как результат несбалансированности покупательного спроса и реального предложения товаров, но после наступает относительная стабилизация, избыток «горячих денег» и неограниченная покупательная способность сменяются жалобами на нехватку ликвидных средств, кредитов и трудности сбыта. Эрхард писал, что «под давлением конкуренции, через внешнюю торговлю, жесткую политику в отношении золота и кредитов немецкая экономика вынуждена добиваться, прилагая все силы, наибольшей эффективности» .

На первые демократические выборы 1949 года ХДС выходит с лозунгом Эрхарда: «Экономическая политика должна обеспечить оптимальное, благоприятное с социальной точки зрения соотношение между ценами и зарплатой» .

В сентябре 1949 года, после победы на выборах, Эрхард становится министром экономики в первом кабинете Аденауэра. В новом качестве он решительно выступает против планов борьбы с безработицей путем неограниченного предоставления кредитов. «Капитал, необходимый для инвестиций, не может быть образован путем ослабления позиций немецкой марки» , — утверждал Эрхард. В 1949 году на территории Западной Германии при 12 млн. занятых безработица составляла более 103 млн. Тем не менее, как утверждал Эрхард, «жгучие социальные проблемы Германии не могут быть решены созданием таких условий, при которых можно ставить к станку пять рабочих вместо четырех» .

В 1949;50 гг. экономическая реформа осуществлялась в условиях раздела страны, блокады Берлина и начала холодной войны. Тщательно дозированные меры по преодолению безработицы и подстегиванию экономической активности, не создавшей угрозу инфляции, позволили уже к лету 1950 года добиться ощутимых успехов. Но разразившийся в конце июля 1949 года международный политический кризис в связи с событиями в Корее вновь поставил под вопрос судьбу проводившихся Эрхардом реформ. К росту цен на сырье, продовольствие и потребительские товары, во многом вызванных ажиотажным спросом населения, добавилась проблема дефицита внешнеторгового баланса и внешней задолженности. Тем не менее, 1950 год стал годом строительства Европейского сообщества и начала интеграции Германии в экономический союз западноевропейских стран. Уменьшается объем репараций, прекращается демонтаж промышленности, отменяются ограничения на внешнюю торговлю и некоторые виды производства.

В марте 1951 года Эрхард предлагает программу преодоления экономических последствий т.н. «корейского кризиса». Главным являлось: «поскорей отделаться от мер принудительного хозяйствования» .

1951 год стал годом улучшения экономического положения Германии. Объем общественного продукта достиг 140% от объема 1936 года. Экономика ФРГ начинает развиваться как экономика «мастерской мира» с ярко выраженным акцентом на экспорт машин и товаров народного потребления.

1952 год был назван «годом потребителей». «Экономическая конъюнктура не может опираться только на финансирование потребления, но оно вполне может быть опорой конъюнктуры» — писал тогда Эрхард. Были погашены основные внешнеторговые долги, прекратился рост цен, устойчиво наращивались темпы промышленного производства, увеличивалось количество занятых, повышался уровень жизни.

Эрхард проводит политику защиты свободного рынка и конкуренции от монополизма концернов и картелей. Он выступает против точки зрения, по которой замороженные картелями цены способствуют выходу из экономического кризиса: «Попытка с помощью соглашения о картелях избежать перепадов и колебаний конъюнктуры рынка может привести лишь к закреплению и углублению всякого рода отклонений и сложностей, что неизбежно вызовет к жизни плановое хозяйство». Эрхард указывает, что «развитие событий на рынках, свободных от контроля над ценами и жесткого нормирования, более благоприятно, чем в секторах, еще подлежащих государственному регулированию» .

Эрхард жесткий «антикартельный закон» не раз называл «сердцевиной» своей концепции «социального рыночного хозяйства». Честная и свободная конкуренция не только является главной гарантией эффективности экономической системы, но и выполняет важную социальную функцию защиты прав и интересов потребителя, поскольку дает ему возможность выбрать нужный товар требуемого качества и по наиболее низкой цене.

К концу 50-х — нач. 60-х годов Германия изменилась до неузнаваемости. За 10 лет реформ почти 8 млн. семей переселились в новые дома и квартиры. Стоимость жизни по сравнению с 1950 годом выросла в 1960 году на 20,5%, при росте реальной зарплаты промышленного рабочего на 73,55. Качественно улучшились питание, обеспеченность промышленными товарами. 27% немецких семей к 1962 году уже имели автомобиль. Немцы первые в Европе стали превращаться в «нацию туристов» и т. д.

" Серьезные структурные изменения в германской экономике и, прежде всего, жесткое сокращение числа занятых в сельском хозяйстве, а также коренные сдвиги в области энергетики проходили без драматических социальных конфликтов и вписывались в общую картину социального климата, не давая никаких отправных точек для лозунгов классовой борьбы и, несмотря на социальные различия, ориентировались преимущественно на нормы и ожидания средних слоев" .

В начале 60-х годов на страницах газет все чаще стало появляться словечко «чудо», когда речь заходила о потребительском буме в ФРГ. Происходившие кардинальные перемены базировались на солидном экономическом фундаменте. К началу 60-х годов ВВП Западной Германии увеличился по сравнению с 1950 годом почти в 3 раза, среднегодовые темпы экономического роста за десятилетие составляли 10%. Безработица практически рассосалась. Система социальной защиты не плодила иждивенцев, но позволяла каждому достойно встретить и старость, и болезни.

Эрхард умер в 1977 году в возрасте 80 лет.

Егор ГАЙДАР: ОН ШЕЛ ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ.

Подробное и серьезное обсуждение опыта послевоенных реформ в Германии очень важно для понимания многих проблем в России. Разумеется, не для того, чтобы слепо копировать опыт, это невозможно, а для того, чтобы четко представлять себе сходство и различие факторов, которые влияли на траектории движения наших экономик.

Книга Людвига Эрхарда «Благосостояние для всех» была издана в Советском Союзе в благоприятный момент. Это был 90-й год, время, когда сходство ситуации в СССР и Германии в 47−48 гг. бросалось в глаза, когда хороших книг о рыночных реформах на русском языке еще почти не было. Книгу прочитала почти вся политическая элита, во многом она послужила базой последующих дискуссий по вопросам экономической политики в России. Каждый вычитывал в ней свое. Я помню, мне пришлось раз семь выслушивать от депутатов-коммунистов одну и ту же цитату из книги Эрхарда, которая на самом деле была цитатой из статьи французских журналистов, которые в 53-м году писали о том, как в Германии все по мановению волшебной палочки изменилось. Должен обратить внимание на то, что, когда журналисты пишут через 7 лет, им нередко кажется, что все произошло по мановению волшебной палочки, в этом смысле Германия не уникальна. Тяжелый путь, который нужно было пройти Л. Эрхарду для того, чтобы экономическое чудо состоялось, не был виден поверхностному наблюдателю.

При всех огромных различиях сегодняшней ситуации в России и положения в Германии в конце 40-х годов в них есть и общие элементы. Именно поэтому интересно сравнивать тот путь экономического развития, которая прошла Германия между 44−50-ми годами и Советский Союз-Россия между 88-м и 97-м годом. Я заранее вывожу за скобки очевидные вещи, связанные с различием культуры, масштабов экономики, уровней деформации рыночных механизмов в Германии и Советском Союзе. Но, тем не менее, нельзя не отметить, что по ряду параметров советская экономика и экономика Германии 44-го года были довольно близки.

Первое — это близость валового внутреннего продукта на душу населения. ВВП на душу населения периода советского максимума довольно близок к уровню ВВП, достигнутому в Германии в 44 году. В Германии он был 6,250 $ в ценах 90-го года, для СССР чуть больше. Второе — это сходство доли военных расходов в валовом внутреннем продукте. Разумеется, в Германии 44-го года текущие военные расходы были несколько выше, чем в Советском Союзе 88-го года, но уровень долгосрочной структурной милитаризации экономики в Советском Союзе был выше, чем в Германии. В Германии милитаризация экономики, начатая после 1933 года, была все же краткосрочной кампанией мобилизации ресурсов на военные нужды. В Советском Союзе за сложившейся экономической структурой стояла многолетняя традиция формирования индустриальной базы в первую очередь для нужд обороны. Третье — это сходство доли государственных расходов ВВП (и там, и там — несколько выше 50%). И, наконец, это была ситуация подавленной инфляции и механизмов управления ею: цены были фиксированы, материальные потоки рационировались, сбережения были вынужденными, за счет вынужденных сбережений увеличивалась доля денежной массы в валовом внутреннем продукте, а эмиссионные доходы шли на финансирование военных нужд.

И в Германии, и в Советском Союзе максимум объема производства был достигнут при использовании ресурсов, которые являются внутренне неустойчивыми. Для Германии этот ресурсный поток с оккупированных территорий, для СССР конца 80-х годов это нефтяные доходы и распродажа валютных резервов и золотого запаса, а также массированные внешние заимствования. В Германии военное поражение и прекращение ресурсного потока с оккупированных территорий, вынужденная демилитаризация проложили дорогу резкому падению производства. Причем самым резким оно было не в 45-м году, когда на немецкой территории шла война, а в 46−47 гг. В это время германская экономика выходит на минимум, который соответствует интервалу примерно между 30−40% ВВП периода максимума. Германия была оккупирована, и, соответственно, оккупационный режим имел возможность сохранить инструменты управления подавленной инфляцией в условиях резкого падения производства, т. е. промышленное производство резко падало, а вот система карточного снабжения, рационирования продуктов сохранялась и сохраняла свою относительную работоспособность. В этой связи основная масса падения производства, которое составило, разумеется, гораздо большую в процентном отношении величину, чем падение производства в России, приходится в Германии на период подавленной инфляции.

В Советском Союзе падение производства начинается в 89−90 гг., тоже еще при более или менее работающей системе рационированного снабжения, ускоряется в 91-м году. Но это падение производства дальше идет на фоне политической дестабилизации режима, способного обеспечить эффективное функционирование системы распределения. Между тем, система рационирования предполагает эффективную политическую власть, работающую систему принуждения. В Советском Союзе эта власть базировалась на господстве КПСС и страхе перед КГБ. Как только рушится КПСС и исчезает страх перед КГБ, что происходит постоянно в 90−91гг. с кульминацией 21 августа 1991 г., тут же выясняется, что советская система управления в принципе не может функционировать.

Германская экономика могла и дальше довольно долго существовать в условиях подавленной инфляции, дефицита, административного регулирования. Система не разваливалась. Другое дело, что результатом была бы долгая стагнация. Для Л. Эрхарда существовала возможность выбора. В России 1991 выбора не существовало. Когда развалилась система административного снабжения, нет другого выхода, кроме как немедленно либерализировать цены и включить рыночные механизмы, иначе результатом будет массовый голод.

Поэтому, если сравнивать ситуацию, в которой оказались Л, Эрхард в 1948 году и российское руководство в конце 1991, можно сделать вывод: Эрхарду было гораздо труднее принять решение о начале и стратегии реформ, но гораздо легче, приняв это решение, реализовывать его. Нам гораздо легче было принять решение о начале реформ, либерализации цен, но неизмеримо труднее его реализовать.

Величайшая заслуга Эрхарда в том, что он шел против течения. Вся интеллектуальная атмосфера послевоенной Европы категорически не предполагала и не требовала радикальных либерализационных мероприятий. Привычка жить в условиях подавленной инфляции стала элементом политической и экономической культуры многих держав-победительнц. По крайней мере, Англии, с ее лейбористским правительством и активным использованием рационирования, Франции, да и в целом послевоенной Европы. интеллектуальная атмосфера преклонения перед социализмом, социалистическим экспериментом, увлечение государственным регулированием — все это в полной мере располагало к тому, чтобы и дальше сохранять ту систему управления подавленной инфляцией, которая сложилась в годы войны. И здесь Эрхард проявил себя как человек, способный стратегически оценить ситуацию, в полной мере понять огромные, фундаментальные преимущества рыночных механизмов и, по существу, навязать обществу свои решения.

Вторая проблема, которая существовала в Германии и не существовала у нас и по которой Эрхард принял стратегически верное решение — это проблема денежной реформы. Вопрос, что делать с денежным навесом, накопившемся в условиях подавленной инфляции, — один из самых сложных при выработке либерализационных мероприятий. Можно либерализовать цены, не проводя денежную реформу. И тогда денежные накопления населения совершенно неизбежно будут автоматически сокращены до уровня реального спроса на деньги. Или можно провести конфискационную реформу и не допустить скачка.

В России эта альтернатива, как серьезная, не существовала. Дело в том, что денежная реформа предполагает значительную подготовку, ее надо готовить технически, по меньшей мере, 9 месяцев. И нужен эффективно работающий административный аппарат. В СССР 91-го года, где произошел крах системы административного регулирования, структуры, способной осуществить денежную реформу, просто не существовало, этот вопрос выходил за пределы обсуждения. Для Германии это был предмет выбора. Основные аргументы за и против денежной реформы достаточно очевидны. В Германии их укрепляла память о страшной гиперинфляции после первой мировой войны. При либерализации цен и огромном денежном потоке естественны скачок цен, падение спроса на деньги, возможность начала массового бегства от денег и выхода в гиперинфляционную спираль, которую очень трудно остановить.

При проведении денежной реформы главная проблема состоит в том, что правительство вынуждено принимать сложнейшие и обязывающие решения в условиях неопределенности. Оно должно ответить на фундаментальный вопрос, какой видится нормальная, не раздутая денежная масса и как оценить спрос на деньги после проведения денежной реформы. Причем на этот вопрос никакого теоретически выверенного ответа в той ситуации, в которой была Германия в 48-м году, не существует. Мы в конце 91-го года должны были примерно из тех же соображений оценить прогнозные масштабы первоначального январского скачка цен в условиях, когда корректно это невозможно сделать. Для Л. Эрхарда вторая половина 48-го года была самым тяжелым временем в его жизни. Формула, которую он предложил для проведения денежной реформы, неизбежно была догадкой. Успех реформы зависел от того, в какой степени эта догадка оправдается. А это, в свою очередь, зависело от возможности и способности убедить общество в том, что формула выбрана правильная. Но сам Эрхард не мог не понимать, что речь идет всего лишь о предположении, и по его работам это хорошо видно.

Когда во второй половине 48-го года начался быстрый рост цен и сбережения в новых марках выплеснулись на рынок, возникла угроза укоренения высокой инфляции, пошли разговоры о провале политики Эрхарда, о преступных ошибках, о том, что надо как можно скорее снова замораживать цены, усиливать государственное регулирование. В этих условиях удержаться на избранном курсе, доказать, что раньше или позже все равно цены упрутся в границу спроса, что за быстрым ростом цен последуют либо их стабилизация, либо дефляционная корректировка, было крайне тяжелой, мужественной позицией, которую Эрхард отстоял блестяще. В России в 91-м году выбора проводить или не проводить денежную реформу не было. Наиболее серьезные проблемы у нас возникли не до либерализации, а после принятия решения о ее начале. Здесь как раз выявились наши фундаментальные отличия от Германии в конце 48-го года. Первое из них: Германия имела возможность элементарно решить проблему диспропорции денежных потоков. Не печатай ничем не обеспеченных денег, не кредитуй дефицит бюджета — вот и вся мудрость. Советский Союз — Россия сразу после либерализации цен оказалась в ситуации, когда 15 соревнующихся друг с другом республиканских банков печатают общую валюту и нужно, по меньшей мере, полгода, чтобы обеспечить контроль за денежным обращением на территории России. Уже одного этого достаточно, чтобы ввести экономику в режим хронически высокой и ускоряющейся инфляции. Второе. В России либерализация цен и крах старой системы управления совпали не с низшей точкой в динамике объема производства, обусловленной демилитаризацией, а с началом вынужденных структурных изменений. Банкротство Союза и Внешэкономбанка ограничили возможность продолжения крупномасштабных заимствований, валютные резервы и золотой запас были разбазарены. Добыча нефти резко падала. Начинается вынужденно резкий процесс демилитаризации, который дает толчок индустриальному кризису. В результате падение объема производства в России хотя и не составляет той же величины, как в Германии между 44−47 гг. (оно меньше), но растягивается на более длительный период. То есть, после либерализации цен мы получаем сочетание высокой инфляции и падающее производство. На этом фоне совершенно неизбежен резкий рост социального неравенства. Тесная корреляция доли бедных с уровнем инфляции — это статистически доказанный факт.

В конце концов, мы проходим собственный путь, включающий период высокой инфляции, ряд серьезнейших структурных изменений. Пройдя две очень разных траектории, Германия в 49 году и Россия в 97 вновь оказываются в схожей ситуации. В чем это сходство? ВВП на душу населения в 49 году в Германии по покупательной способности примерно равен прогнозируемому ВВП на душу населения в России в 97 году. Доля государственных расходов в экономике Германии в этот период примерна равна доле государственных расходов России 1997 года, диспропорции финансовых запасов устранены, подавленной инфляции нет, механизм управления подавленной инфляцией демонтирован, экономика либерализована, обеспечена относительная стабильность национальной валюты.

Конечно, успеху политики Эрхарда во многом способствовала сильная и разумная политика ведущих западных держав. На кризис после первой мировой войны державы-победительницы ответили репарациями, на кризис после второй мировой — планом Маршалла. План Маршалла одновременно с поворотом от протекционизма к свободе торговли создал очень благоприятный фон для того экономического чуда, которое началось в Германии с 1949.

Применительно к российским реформам говорить о столь же скоординированной и эффективной помощи Запада, разумеется, нельзя. Это, безусловно, осложняло проведение реформы в России.

Теперь, когда наиболее срочные и сложные задачи денежной стабилизации и либерализации экономики решены при сохранении многих других проблем, есть смысл поговорить о дальнейших стратегических направлениях развития и снова попытаться сопоставить тот путь, который предстоит России, с путем Германии под руководством Л. Эрхарда.

У нас слова «социальная рыночная экономика» используются очень своеобразно. Как неотъемлемый атрибут социальной рыночной экономики, у нас рассматривается идея форсированной экспансии государственных обязательств. На самом же деле (наши немецкие друзья прекрасно знают и помнят, у нас это знают и помнят, к сожалению, не все) в 50-е годы уже на фоне очень высоких темпов экономического роста Л. Эрхард поддерживал долю государственных расходов в ВВП практически на том же уровне, что и в 1950 году. То есть для него ограничение, а то и снижение налогового бремени, было важнейшей задачей, по крайней мере на этапе старта экономического роста. Он прекрасно понимал, что сначала курица должна снести яйца, а уже потом можно обсуждать, что с ними делать. Для того чтобы доля государственных расходов в ВВП могла достичь приблизительно 50%, германская экономика должна была выйти на уровень, по крайней мере,. В два с половиной раза более высокий, чем сегодня в России. Для этого германское экономическое чудо должно было состояться.

Конечно, попытки копировать чей бы то ни было опыт, особенно опыт страны с совсем другой историей, которая не пережила 75 лет социалистической экономики, в которой в течении столетия существовала развитая частноправовая традиция, копировать в России, с ее дурной правовой традицией и необходимостью создания рыночного законодательства, было бы поразительной нелепостью. Но если мы понимаем различия, понимаем их масштабы, то сравнение опыта стран, сталкивающихся со сходными проблемами, — это важнейшая предпосылка для того, чтобы иметь возможность вырабатывать собственные обоснованные решения.

Зарицкий Б. Е. Людвиг Эрхард: секреты «экономического чуда». — М.: Издательство БЕК, 1997.

Тов Р. Архитектор экономического возрождения: К 100-летию со дня рождения Л. Эрхарда: // Посев. — 1997. — № 4. — с. 23−24.

Гайдар Е. Т. Он шел против течения. Докл. на конф., посвященной 100-летию со дня рождения {нем. гос. деятель Л. Эрхард, С-П, май 1997} // Посев. — 1997 — № 4. — с. 26−28.

Твердохлеб И. Б. Людвиг Эрхард: экономист и политик // РЖ. История. Сер. Б. — 1997. — № 4 — с. 47−70.