Синоптическая проблема

План Вступление

1. История возникновения синоптической проблемы

2. Препятствия при изучении синоптической проблемы

3. Церковная традиция в вопросе происхождения Евангелий

4. Теории, объясняющие синоптическую проблему

4.1 Теория прото-Евангелия

4.2 Теория устной традиции

4.3 Теория фрагментов

4.4 Теория использования одних синоптиков в качестве источников для других

4.5 Теория двух источников

4.6 Отрицание существования синоптической проблемы Заключение Литература Вступление Представим себе, что перед судьей выступают трое свидетелей. Противоречия их показаний объясняются сравнительно просто. В случаях коренных расхождений — тем, что они не очевидцы, получили информацию из разных источников или домыслили ее сами. Более частные и мелкие расхождения могут объясняться избирательностью внимания каждого из них, уровнем его ума, опыта, образования и т. п.

Но как быть, если свидетели вдруг расскажут одно и то же и не только по существу, но и по форме, прибегая к тем же речевым оборотам, образам, метафорам и т. п. Как оценить такое единство? Возможно, это должно укрепить наше доверие к свидетелям. А возможно и наоборот, вызовет подозрения, ибо в силу избирательности внимания и индивидуальных свойств психики каждого человека, два очевидца не могут об одном и том же явлении рассказать одинаково.

В нашем случае три евангелиста — Матфей, Марк и Лука наряду с заметными расхождениями в повествовании о земной жизни Иисуса Христа представляют и материалы необычайного сходства, которое видно уже в общих чертах плана трех произведений, и в одинаковой группировке ряда рассказов, и, наконец, оно поражает текстологическими совпадениями целых отрывков и глав.

Данная проблема и получила среди исследователей Библии название «синоптическая проблема». В данной работе мы попытаемся отразить историю возникновения этой проблемы, а также возможные варианты ее разрешения.

1. История возникновения синоптической проблемы Несмотря на то, что сам термин «синоптическая проблема» вошел в обиход библеистов не так уж давно — всего-то в ХVIII — XIX вв., вопрос удивительных сходств и различий евангелий от Матфея, от Марка и от Луки среди христиан так или иначе звучал всегда.

«Еще во II веке Татиан соединил четыре рассказа (Евангелия) в один, и после него поток новых, дополнительных „согласований“ евангельских рассказов никогда не иссякал» (4, стр.1167).

Живший также во II веке еретик Маркион отверг три из четырех Евангелий, оставив в самим собой придуманном каноне только Евангелие от Луки (и то в сокращенном варианте), что также является древней своеобразной попыткой решить синоптическую проблему.

«В антимаркионитских прологах (II-IV вв.), которые сохранились частично на латинском, частично на греческом языках, подтверждается, что Матфей написал Евангелие первым в Иудее, а Марк был переводчиком апостолом Петра и написал в Италии «краткое» Евангелие, которое было одобрено Петром для чтения в Церкви. Лука же, спутник апостола Павла, писал после Матфея и Марка в Ахайе со слов других апостолов, поскольку сам Господа не видел.

Апостол Иоанн, один из 12 апостолов, составил Евангелие последним в Малой Азии по просьбе пресвитеров, после того как написал Откровение. При этом отмечается, что Иоанн диктовал, а записывал Папий Иерапольский. Аналогичные данные, за исключением последней информации, приводятся в латинских монархианских прологах (IV-V вв.)" (1).

Церковный историк Евсевий Кесарийский, живший в III — Ivвв., составил таблицы (каноны) параллельных мест Евангелий, а учитель церкви Аврелий Августин, живший в IV — Vвв., издал трактат «О согласии евангелистов», в котором, вероятно, опираясь на каноны Евсевия, сформулировал теорию последовательной зависимости евангелистов друг от друга.

Эти и масса подобных сим факты показывают, что вопрос о синоптической проблеме стоял всегда, только звучал в несколько другой форме.

«Происхождение Евангелий как литературных текстов — одна из сложнейших научных проблем, до сих пор не получившая однозначного и принимаемого всеми исследователями решения. Хотя церковная традиция изначально давала четкий ответ на нее, называя имена евангелистов, место, причины и (менее уверенно) дату написания каждого из 4 Евангелий, начиная с XVIII в. одна за другой стали появляться альтернативные теории, основанные на применении к Евангелиям методов исторической и литературной критики. Основой исследований служит отмечавшаяся еще св. отцами близость, по крайней мере, 3 из 4 евангельских повествований (от Матфея, от Марка и от Луки), получивших в научно-критической библеистике благодаря обилию общих мест и сходного порядка изложения событий наименование „синоптические“ (от ??? — общий обзор, взгляд). Впервые термин встречается в работе Г. Зигеля (Георгий Сигелий) „Synopsis historiae Iesu Christi, quemadmodum eam S. Matthaeus, Marcus, Lucas descripsere“ (1583), однако его широкое распространение связано с переиздававшимся несколько раз Синопсисом И. Я. Грисбаха (Synopsis Evangeliorum Matthaei, Marci et Lucae. Halae, 1776, 17 972, 18 093, 18 224). Решающую роль в утверждении именно этого термина сыграли, по-видимому, работы К. Лахмана. Со 2-й половины XIX в. термин стал использоваться всеми учеными — библеистами.» (1)

Сходство трех первых Евангелий выражается как в вербальных совпадениях (напр.: Мф 19:13−15; Мк 10:13−16; Лк 18:15−17 (о детях); Мф 22:23−33; Мк 12:18−27; Лк 20:27−40 (о воскресении и левиратном браке); Мф 24:4−8; Мк 13:5−8; Лк 21:8−11 (о лжехристах)), так и в последовательности повествования (напр.: Мф 12:46−13. 58; Мк 3:31−6. 6а; Лк 8:19−56). Более того, у евангелистов встречаются необычные формы передачи ветхозаветных цитат (напр.: Мф 3:3; Мк 1:2−3; Лк 3:4), отличающиеся от ветхозаветного текста, но совпадающие у синоптиков, и совпадения в «авторских» ремарках (Мф 24:15; Мк 13:14 («читающий да разумеет»); Мф 9:6; Мк 2:10 («говорит расслабленному»); ср.: Лк 5:24). Все это наводит на мысли о литературной зависимости Евангелий.

«Научно-критические теории происхождения Евангелий развивались преимущественно в конфликте с учением Церкви, европейские ученые воспринимали позицию св. отцов как одну из гипотез в ряду др. возможных. В действительности же святоотеческая экзегеза покоилась на совсем иных основаниях, чем научно-критические подходы. Помимо отличия герменевтических установок никто из древних христианских писателей и св. отцов (за исключением блаженного Августина) не рассматривал проблему происхождения Евангелий в свете литературной зависимости одного Евангелия от другого: даже указывая, что одно из Евангелий было написано раньше других, святые отцы отмечали лишь хронологическую последовательность, не делая выводов о влиянии или зависимости (притом что их апологетические усилия были направлены на объяснение различий между каноническими Евангелиями). Свт. Феофилакт Болгарский замечал: «Конечно, довольно было и одного, но чтоб истина обнаружилась яснее, дозволено написать четырем. Ибо когда видишь, что эти четверо не сходились и не сидели в одном месте, а находились в разных местах, и между тем написали об одном и том же так, как бы то было сказано одними устами, то как не подивишься истине Евангелий и не скажешь, что евангелисты говорили по внушению Святого Духа! Не говори мне, что они не во всем согласны. Ибо посмотри, в чем они не согласны. Сказал ли кто-нибудь из них, что Христос родился, а другой: «не родился»? Или сказал ли кто из них, что Христос воскрес, а другой: «не воскрес»? Нет, нет! В необходимом и важнейшем они согласны. А если они в главном не разногласят, то чему дивиться, что они по-видимому разногласят в неважном; ибо из того, что они не во всем согласны, наиболее видна их истинность.

Иначе о них подумали бы, что они писали, сошедшись вместе или сговорившись друг с другом. Теперь же кажется, что они не согласны, потому что-то, что один из них опустил, написал другой" (Theoph. Bulg. In Matth. Praef.). Таким образом, святоотеческие творения не дают решения синоптической проблемы в том виде, как она была сформулирована в Новое время." (1)

2. Препятствия при изучении синоптической проблемы Если судить по единодушному свидетельству евангелистов, Сам Господь Иисус всегда учил устно (ср.: Мф 7. 29; 13. 34, 54; 21. 23; Мк 1. 21−22; 4. 2; 6. 6; 14. 49; Лк 4. 15, 31; 13. 10, 26; 19. 47; 20. 1; 21. 37; Ин 8. 2; 18. 20; Деян 1. 1.), а следовательно, никаких письменных наставлений не оставил (вполне обычная для древнего мира ситуация — многие известные греческие философы ничего не писали). Его ближайшие ученики — 12 апостолов — в основном происходили из галилейских рыбаков и скорее стремились заучивать Его слова, чем записывать их для памяти, тем более что Сам Христос не давал прямых повелений письменно фиксировать Его учение.

«Изучение происхождения евангельских текстов осложняется отсутствием внешних свидетельств, близких к ним по времени написания (свидетельства церковного Предания и папирусные фрагменты текстов Евангелий относятся уже ко II—III вв.), а также целым рядом катаклизмов, которые пережила ранняя Церковь (Иудейская война 66−73 гг., гонения при Нероне и Домициане). Исчезновению раннехристианских памятников, которые могли бы пролить свет на истоки евангельской традиции, вероятно, способствовали распространение и изменение этнического состава церковных общин (если древнейшие евангельские повествования изначально были написаны не только на греч., но и на др. языках (евр., арам.), то доминирование в Церкви грекоговорящих христиан из язычников могло сделать дальнейшее сохранение текстов на этих языках излишним). Вместе с тем именно широкое распространение христианства, численный рост общин, необходимость в единообразной и непротиворечивой проповеди, а также постепенный уход из жизни первого поколения христиан (ближайших учеников Христовых) могли послужить толчком к собиранию и записи сохранявшихся устно преданий о земном служении и словах Иисуса Христа.

Поскольку наибольшим доверием в античном мире пользовались именно устные свидетельства очевидцев, считавшиеся одним из основных исторических источников, естественно предположить, что желавшие составить письменные повествования об Иисусе Христе должны были опираться в первую очередь на рассказы кого-то из апостолов (ср.: Лк 1. 2, где говорится об использовании свидетельств очевидцев, не всех, но «служителей Слова»; об этом же говорит мч. Иустин, называя Евангелия «воспоминаниями апостолов» — Iust. Martyr. I Apol. 66. 3 и др.).

Уникальность ситуации заключается в том, что в античной литературе нет аналогов подобной близости или текстологической зависимости повествований друг от друга (напр., сочинения о Сократе, написанные разными авторами, объединяет только главное действующее лицо; ср., однако, пролог к «Походу Александра» Флавия Арриана: «Я передаю, как вполне достоверные, те сведения об Александре, сыне Филиппа, которые одинаково сообщают и Птолемей, сын Лага, и Аристовул, сын Аристовула. В тех случаях, когда они между собой не согласны, я выбирал то, что мне казалось более достоверным и заслуживающим упоминания» — Arrian. Anab. Prol.)." (1)

3. Церковная традиция в вопросе происхождения Евангелий Церковная традиция никогда не рассматривала даже вероятности существования письменных текстов об Иисусе Христе, которые могли бы послужить источником синоптических Евангелий, ввиду Богооткровенного характера Евангелий. Св. отцам также была чужда идея последующего редактирования текста Евангелий, пусть даже самими евангелистами.

Первым и наиболее важным свидетельством происхождения Евангелий является пролог в Евангелии от Луки (Лк 1:1−4), в котором утверждается, что ко времени написания этого Евангелия многие уже начали составлять свои повествования. «Судя по тому, что евангелист использовал глагол ???, обладающий негативными коннотациями (это отмечалось уже Оригеном — Orig. Hom. in Luс. Prol.), возможно, он имел в виду не др. канонические Евангелия, а некие апокрифические тексты» (1).

В 1-й пол. II в. Папий Иерапольский (согласно Иринею Лионскому, ученик Иоанна Богослова) записал известные ему данные о происхождении Евангелий (фрагменты его сочинения сохранились в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского). «Начиная с XIX в. в библеистике было распространено мнение, что под логиями Папий имел в виду некую изначальную форму передачи учения Иисуса Христа — устные или письменные собрания Его слов, изречений, притчей. Возможно, подобное собрание легло в основу апокрифического „Евангелия Фомы“. Однако, в классическом греч. языке ??? обычно назывались оракулы (напр., Аполлона в Дельфах; ср.: Деян 7. 38 о Моисее; Рим 3. 1−2). Делать вывод о жанре и характере евангельского текста, известного Папию, лишь на основании одного слова не представляется возможным, тем более что в раннехристианских текстах в качестве технического термина чаще используется слово ??? (1 Фес 4. 15; Деян 20. 35; Clem. Rom. Ep. I ad Cor. 13. 1, 3; Откр 22. 6; Didache. 1. 2−3a)» (1).

«Поскольку Иераполь был тесно связан с Эфесом, Папий, вероятно, должен был прежде всего читать Евангелие от Иоанна. Однако его он нигде прямо не упоминает. В сохранившихся фрагментах речь идет о Евангелии от Марка (достаточно подробно) и Евангелии от Матфея (на 2-м месте и кратко). Сведения о них сообщил Папию „пресвитер Иоанн“ (которого, по мнению Евсевия, следует отличать от евангелиста Иоанна — Euseb. Hist. eccl. III 39. 5−6). Согласно этому „пресвитеру“, Марк, бывший переводчиком ап. Петра, написал с его слов Евангелие, стремясь зафиксировать все, что говорил ап. Петр, и не исказить его слов, но при этом не располагал изречения Господни по порядку (Ibid. III 39. 15; выражение ??? ??? ??? двусмысленно и может быть понято либо как указание на то, что ап. Петр говорил лишь то, что требовали обстоятельства, либо как свидетельство того, что апостол Петр передавал учение Господа в виде хрий, коротких рассказов, а не в виде хронологически упорядоченного повествования). О Евангелии от Матфея Папий говорит, что Матфей „составил логии на еврейском языке (др. перевод — „в еврейском стиле“, „на еврейский манер“, но он хуже согласуется с окончанием фразы Папия), и каждый переводил их, как мог“ (Ibid. III 39. 16). О смысле этой фразы исследователи спорят до сих пор: имел ли в виду Папий, что существовало Евангелие от Матфея на евр. или арам. языке (или по крайней мере собрание логий Иисуса Христа, сделанное ап. Матфеем), которое потом переводилось на разные языки (в таком случае встает вопрос о характере ныне известного канонического Евангелия от Матфея на греч. языке), или, поскольку следов еврейского Евангелия от Матфея не сохранилось (возможно, последним, кто его видел, был блаженный Иероним), он отмечал лишь обилие еврейских слов и внимание к закону Моисея в этом Евангелии (некоторые ученые предполагают, что Папий либо ошибся, либо имел в виду какое-то иное Евангелие от Матфея — но это позиция меньшинства).» (1)

церковный евангелия синоптик источник

4. Теории, объясняющие синоптическую проблему За всю историю обсуждения богословами синоптической проблемы было предложено невообразимое количество возможных объяснений данной проблемы. Если подробно все их описать, получится серьезная по объему книга, безусловно превосходящая объем текста не только самих синоптических евангелий, но и всего Нового Завета. Сделать это в реферате невозможно, да, я думаю, и не требуется. Поэтому мы сгруппируем предложенные богословами варианты по их общему принципу, и в таком виде опишем их суть и слабые места.

4.1 Теория прото-Евангелия Эту теорию впервые предложил Лессинг; «она объясняет близость синоптических Евангелий их общим происхождением от текста (утраченного) древнейшего Евангелия, написанного на арамейском, или, как говорит Лессинг, на сиро-халдейском языке. Итак, близость объясняется общим источником. Спрашивается, как объяснить различие? Различие между синоптическими Евангелиями эта теория объясняет тем, что синоптики использовали разные части прото-Евангелия и по-разному перевели их.» (2).

В XIX в. эта теория потеряла влияние, так как ее несостоятельность более чем очевидна: с ее помощью не удается объяснить известные черты сходства и различия между существующими греческими текстами. Если евангелисты использовали еврейский или сиро-халдейский текст, а потом каждый переводил его (да еще и разные его части) на греческий язык, то как же теперь объяснить порою буквальное сходство чуть ли ни целых глав в греческом тексте?

4.2 Теория устной традиции Она объясняет известные нам текстуальные данные сходства и различия у трех Евангелистов тем, что синоптики независимо друг от друга черпали материал из устной первохристианской традиции, т. е. Иерусалимской общины, которая обрела устойчивые формы в результате постоянного повторения и заучивания одних и тех же повествований. Обычай заучивать тексты наизусть известен и в Талмудической традиции (еврейские тексты сворачиваются в свитки; если свиток проколоть, то под прокол попадают в разных местах текста разные буквы; так вот, протыкая этот текст, талмудисты могли сказать, какие именно буквы проколоты — так хорошо они знали текст). Заучивание текста известно и в примитивных племенах, когда что-то держится в голове за неимением письменности. Так что, вроде бы, рассуждение здравое.

«Творцы этой теории устной традиции придерживались мнения, что содержание Евангелия было сформулировано по-арамейски, а затем переведено на греческий. Согласно этой точке зрения, расхождения между синоптиками возникли из-за того, что Евангелисты были знакомы с различными вариантами традиции, удовлетворявшими потребности и интересы разных общин. Известно, что первохристианские общины до 70 г. пребывали с центром в Иерусалиме, но при явном преимуществе иерусалимского центра, которое ощущается при чтении книги Деяний Св. Апостолов (там проповедь всегда начинается из Иерусалима и в Иерусалиме заканчивается; скажем, проповедь ап. Павла), общины широко распространились не только в Азии, но и в Европе — вплоть до Рима» (2).

«Единицы традиции при передаче воспроизводились с большой степенью точности, так как в общине они выполняли вполне определенные функции — например, литургические. Это видно из передачи рассказа о Тайной вечери у ап. Павла. В Послании к Коринфянам есть передача тайносовершительных слов Господа нашего Иисуса Христа на вечере абсолютно точно так же, как у Евангелиста Луки. Даже подробности совпадают: оба они говорят, что Чаша новозаветная была предложена после вечери, на чем мы основываем свое учение о том, что новозаветная Евхаристия, Трапеза Господня, была исполнена Господом после ветхозаветной Пасхальной трапезы. Это ясно прослеживается только у Евангелиста Луки и также повторяется в Послании к Коринфянам.» (2).

«В XX в. возрождение этой гипотезы было связано с именем востоковеда Х. С. Нюберга (Nyberg. 1935), изучавшего Книгу пророка Осии и вместе с тем сделавшего ряд наблюдений относительно евангельской традиции. Но наибольшую известность получили работы Х. Ризенфельда (Riesenfeld. 1959) и Б. Герхардссона (Gerhardsson. 1961), которые утверждали, что в Евангелиях присутствует лексика, связанная с мнемотехникой, характерной для раввинистической традиции, которая облегчает запоминание слов учителя. Следовательно, синоптическая традиция приобрела фиксированные формы до появления письменных Евангелий» (1).

Эта теория тоже не смогла объяснить причины конкретных совпадений и расхождений между нашими текстами. Ее слабость особенно видна при попытках объяснить наличие у синоптиков больших порций практически идентичных материалов и случаи совпадения последовательности параллельных отрывков. Как объяснить, что отрывки в Евангелиях идут один за другим? Устная традиция могла донести конкретную историю (например, притчу о блудном сыне) с большой степенью точности. Скажем, эта притча известна в одной общине, и в другой, и в третьей и т. д., разные Евангелисты черпают оттуда эту традицию и записывают ее. Но как объяснить именно совпадение последовательности записей этих внешне между собою не связанных историй, пользуясь теорией устной традиции — не ясно.

4.3 Теория фрагментов В начале XIX в. немецкий ученый Шлейермахер опубликовал работу о Евангелии от Луки, где утверждал, что ап. Лука пользовался не протоЕвангелием (или даже не протоевангелиями) — письменным источником или источниками, которые охватывали всю жизнь Господа Иисуса Христа, а большим числом письменных сочинений, каждое из которых объединяло несколько фрагментов. Шлейермахер предположил существование этих письменных фрагментов — не прото-Евангелия (единого источника, из которого все потом черпали), а именно нескольких фрагментов, которые впоследствии были объединены.

«По мнению Шлейермахера, эти сочинения были написаны для раннехристианских общин, которые нуждались в сведениях о жизни и учении Господа Иисуса. Среди их авторов, по его мнению, были и свидетели земной жизни Спасителя (в частности, апостолы), а читатели и собиратели этих сочинений могли уже подбирать письменные фрагменты по некоему объединяющему принципу — жанровому. Один собирал речи Господни, другой — чудеса, третий — притчи и повествования, относящиеся к Страстям и т. д. И вот этот ученый-протестант безапелляционно заявляет, что Евангелист Лука был лишь собирателем уже имевшихся текстов, которые он переписывал без всяческих изменений. Это свое заключение он выводит из пролога Евангелия от Луки, в котором Евангелист заявляет о своем намерении по порядку начать писать об известных событиях — о событиях жизни Господа Иисуса Христа, поскольку другие уже такой труд предприняли. Таким образом, для этого мнения вроде бы есть основание.

Позднее Шлейермахер распространил свою гипотезу и на все прочие синоптические Евангелия, которые он именует «суммирующими» и тем самым противопоставляет «биографическому» Евангелию от Иоанна. Таким образом. Евангелист Иоанн — биограф, а все остальные — просто систематизаторы." (2).

Эта теория не выдерживает критики по тем же пунктам, что и теория устной традиции — с ее помощью невозможно объяснить многочисленные черты такого фундаментального сходства между синоптиками. Если бы синоптики были просто систематизаторами различных фрагментарных текстов, то как объяснить такое фундаментальное совпадение планов и последовательности отрывков, которые у них встречаются?

4.4 Теория использования одних синоптиков в качестве источников для других Этой теории и придерживался блаженный Августин. Но если он считал, что последовательность взаимного пользования именно такова: Матфей, затем Марк, а потом уже ими обоими пользуется Лука, то современные христиане этим не удовлетворились, и в конце XVIII в. известный ученый Иоганн Грисбах предложил гипотезу, согласно которой Евангелие от Марка возникло в результате переработки Евангелий Матфея и Луки. Грисбах посягнул на наш канонический порядок: Матфей, Марк, Лука, — и предложил такой порядок: Матфей, Лука, Марк. Таким образом он отверг предположение блаженного Августина о том, что Евангелие от Марка является сокращенным изложением Евангелия от Матфея.

На чем основывались эти предположения? А вот на чем. «Тот факт, что почти все вошедшие в Евангелие от Марка материалы имеются также у Матфея и у Луки, или у Луки (т.е. если у Марка есть какой-то материал, мы смотрим и обязательно находим его у Матфея и у Луки, или же только у Луки — за исключением очень малого количества мест — практически четырех мест Евангелия от Марка, которые отсутствуют в прочих синоптических Евангелиях). Этот факт Грисбах истолковал как свидетельство в пользу того, что Марк работал с двумя этими текстами одновременно. При решении синоптической проблемы Грисбах воспользовался этим доказательством — от последовательности. Он показал, что когда последовательность повествований, последовательность перекоп у Марка не совпадает с порядковым расположением тех же повествований у Матфея, то эта последовательность совпадает с их порядком у Луки. Может показаться, что Евангелист Марк выбирает, какой последовательностью в изложении событий ему пользоваться, и в одном случае его больше устраивает последовательность у Матфея, в другом — у Луки. И тогда обращает на себя внимание известное наблюдение, что в первой половине своего повествования Евангелист Марк следует последовательности Евангелиста Луки, а во второй части он придерживается последовательности событий Евангелия от Матфея. Происходит как бы перестановка. И эта „перестановка“ смутила нашего протестанта, который решил предложить рабочую гипотезу о взаимном пользовании, но не в том порядке, к которому мы привыкли: Матфей, Марк, Лука, — а в другом: Матфей, Лука, Марк.» (2).

Непрочность этих построений видна уже хотя бы из того, что те же самые соображения позднее были использованы для доказательства другого порядка, согласно которому самым первым было написано Евангелие от Марка.

Итак, последовательность событий у Евангелиста Марка всегда совпадает либо с последовательностью Матфея, либо с последовательностью Луки, либо у них обоих вместе. Таких совпадений много: скажем, чудо о расслабленном в Капернауме и призвание Левия Матфея излагаются в одной и той же последовательности у всех трех Евангелистов. Срывание учениками колосьев в субботу и исцеление сухорукого также записаны в одинаковой последовательности во всех трех Евангелиях. Но даже, когда последовательность изложения не является одинаковой для всех трех Евангелистов, то в любом случае последовательность изложения у Марка всегда совпадает либо с Евангелием от Матфея, либо с Евангелием от Луки.

Из этого наблюдения и родилась теория взаимного пользования, которая продержалась до XIX века, а затем ее вытеснила новая теория — теория двух источников, которая до сих пор является для многих рабочей.

4.5. Теория двух источников Суть этой гипотезы сводится к двум положениям. Первое — Евангелие от Марка — самое древнее, и именно оно послужило источником для работ Матфея и Луки. Но помимо Евангелия от Марка, Матфей и Лука использовали еще один письменный источник, который до нас не дошел, но поддается реконструкции при сопоставлении текстов Матфея и Луки. По мысли творцов этой теории, утраченный источник содержал главным образом изречения Господа нашего Иисуса Христа, так называемые логии. В научной протестантской традиции утраченный источник обозначается латинской буквой Q, от немецкого Quelle — источник.

«Впервые такое предположение появилось в статье Шлейермахера, который анализирует сохраненные церковным историком Евсевием (IV в.) свидетельства Папия, епископа Иерапольского (II в.), о Матфее и Марке: «Матфей соединил логии на еврейском языке, а переводил их каждый, как мог» (Евсевий. Церковная история. Кн. 3, гл. 39, 16). В этом высказывании Папия, приведенном Евсевием через 200 лет, Шлейермахер увидел указание на собрание изречений Иисуса. Отсюда же следует предположение, что Матфей написал свое Евангелие на еврейском языке — предположение, которое до сих пор ничем не подтверждается.

Раньше эти слова понимались как свидетельство того, что Матфей написал арамейское Евангелие, собрав устные предания о словах и делах Господа. Это предположение Шлейермахера помогло сторонникам гипотезы двух источников интерпретировать слова Папия как указание на текст, по структуре подобный вот этому самому гипотетическому Q. Творцы теории решили, что этот самый источник и упоминается у Папия, и логии, которые соединил Матфей, это его следы. Кроме того, Шлейермахер предположил, что Папий, говоря о произведении Марка, имеет в виду не наше каноническое Евангелие от Марка, а более ранний вариант этого текста. Так впервые была принята гипотеза так называемого прото-Марка." (2).

«…самые ранние редакции Марка, или так называемый Первомарк не являются первозаписью. Это вытекает уже из того, что евангелие Марка написано на греческом, а разговорным языком страны, с которой у евангелистов связаны описываемые события, был арамейский. И следы таких арамеизмов исследователи находят в самом греческом евангелии. Следовательно, в творческих кладовых и этого евангелиста имелись более ранние источники и материалы.» (3).

Почему потребовалась эта гипотеза? Да потому, что если предположить, что не было другого Евангелия от Марка, кроме канонического, и им два других Евангелиста — Матфей и Лука — пользовались, то как объяснить поразительное расхождение, скажем, в притче о злых виноградарях. Допустим, оба они пользуются текстом от Марка, но согласно друг с другом изменяют концовку. Допустим даже, что они изменили концовку потому, что знали, что Господь умер вне стана, вне стен Иерусалимских, и сочли необходимым показать, что Он под образом сына из этой притчи имел в виду Себя. Таким образом, первоначальный текст Марка изменился — сын убивается вне стен виноградника, как и Господь Иисус Христос убит был вне стен Иерусалима. Как объяснить, например, что и Матфей и Лука решили опустить эпизод в Гефсиманском саду с юношей, который бежал (под этим юношей традиционно подразумевают самого Марка), оставив в руках преследователей свое покрывало? Как объяснить и другие характерные только для Марка эпизоды? Для чего двум Евангелистам понадобилось их так согласно опускать? Тогда и говорят: был такой источник, которым они пользовались — прото-Марк, и в нем было все несколько иначе. И если мы это все реконструируем, то там уж точно будет все четко, и с этим прото-Марком противоречий никаких нет.

Следующим шагом по созданию этой гипотезы была статья филолога Карла Лахмана. Он пришел к выводу, согласно которому последовательность повествования исходного Евангелия лучше всего сохранилась у Марка. Это наблюдение стало для многих решающим доводом в пользу первенства Евангелия от Марка. Итак, смотрите, как рассуждал Лахман:

«Если сопоставить последовательность перекоп, которые имеются у всех трех синоптиков, то обнаруживается, что последовательность этих общих для всех трех Евангелистов перекоп совпадает у Матфея и Луки лишь в тех случаях, когда тот же порядок наблюдается у Марка. Это действительно любопытный факт. А если последовательность этих перекоп не совпадает, то тогда и у Марка порядок совсем другой. И Карл Лахман приходит к выводу, что Матфей и Лука смотрели на Марка и пользовались его порядком изложения, но что-то от себя добавляли.» (2)

Пользуясь тем же доказательством от последовательности, которым пользовался Грисбах, Лахман приходит совсем к другому выводу. Грисбах, как уже упоминалось, смотрел сначала на Марка и сопоставлял его последовательность с Матфеем. Он заметил, что если у Марка порядок изложения совпадает с Матфеем, то тогда он совпадает и с Лукою. Из этого Грисбах заключил, что Евангелист Марк пользовался и Матфеем, и Лукой. А Лахман рассуждает наоборот: находит совпадение порядка у Матфея и Луки, затем сравнивает с Марком — порядок совпадает. Отсюда вывод: Матфей и Лука пользовались Марком как источником.

Слабость выводов Лахмана видна уже хотя бы из того, что на основе его рассуждений можно сделать выводы прямо противоположные, что и сделал Грисбах. Но не только это показывает несостоятельность теории двух источников. Здесь достаточно просто здраво взглянуть на то, что утверждают творцы данной теории. С какой это радости Матфей, Апостол и очевидец событий жизни Иисуса Христа, стал бы списывать у Марка (который не был очевидцем) то, что он сам видел и пережил, в том числе и историю своего обращения?

4.6 Отрицание существования синоптической проблемы Существуют и христиане, решающие синоптическую проблему очень просто — они говорят, что такой проблемы вообще не существует. Так, например, Д. Мак-Артур пишет:

«Самым простым решением „синоптической проблемы“ является признание, что такой проблемы просто не существует! Так как критики не могут доказать литературную зависимость между авторами Евангелий, нет никакой необходимости объяснять ее. Традиционная точка зрения, что авторы трех Евангелий были вдохновлены Богом и писали независимо друг от друга — если не считать того, что все они были движимы одним и тем же Святым Духом (2 Пет. 1:21), — остается единственно правдоподобной точкой зрения. Когда читатель сравнивает различные точки зрения авторов Евангелий, становится ясно, как хорошо они согласуются и приводят к более полному представлению всего события или сказанных слов. Их мнения, сведенные вместе, не противоречат, а дополняют друг друга» (5 Мак, 1439).

Однако, подобная точка зрения не закрывает глаза на вопрос сходств синоптических Евангелий. Ответ на этот вопрос также дается:

«Любая теория литературной зависимости между авторами Евангелий не учитывает важности их личных отношений друг с другом. И Марк, и Лука были спутниками Павла (ср. Флм. 23). Ранняя Церковь (включая Матфея) в течение некоторого времени собиралась в доме матери Марка (Деян. 12:12), и Лука мог бы свободно познакомиться с Матфеем во время двухлетнего заключения Павла в Кесарии. Такие контакты делают излишними теории взаимной литературной зависимости» (5 Мак, 1439).

Откуда сходства повествований и последовательности описываемых событий понятно — от совместного непосредственного общения евангелистов, откуда различия — не ясно. Этот вопрос игнорируется.

Заключение

Как мы увидели, ни одна из существующих гипотез не может объяснить всех тонкостей синоптической проблемы.

Иисус Христос, рассказав историю о богаче и нищем Лазаре, дал понять нам, что неверие — не интеллектуальная проблема, а проблема выбора человека. Каждый сам сознательно выбирает — верить или нет. И если люди избрали неверие, то «если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк.16:31). Трудно сказать, чего желают добиться люди, бьющиеся над синоптической проблемой. Одни, вероятно, хотят показать удивительное сходство Евангелий без какой-либо литературной зависимости, и, в итоге, богодухновенный характер Библии. Хорошая цель, но, боюсь, что верующих людей от этого больше не станет. Другие, вероятно, наоборот, будучи движимы скептицизмом, желают показать литературную зависимость Евангелий друг от друга, и таким образом отвергнуть идею богодухновенности Евангелий. Только, это тоже напрасный труд. Лука в первых строках своего Евангелия пишет, что его Евангелие было составлено «по тщательном исследовании всего» (Лк.1:3). Даже если при исследовании всего, он пользовался в том числе и другим Евангелием, я не считаю, что это умаляет его труд, или делает его не богодухновенным.

1. Православная энциклопедия под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла — Режим доступа: http://www.pravenc.ru/text/347 622.html.

2. Новый Завет. О синоптической проблеме и основным характеристикам евангелий — А. Емельянов — Режим доступа: http://azbyka.ru/hristianstvo/bibliya/novyi_zavet/emelyanov_novy_zavet₁₄-all.shtml.

3. Bible Studies — Русские страницы — Библиотека — Книги — Режим доступа: http://www.biblicalstudies.ru/Books/Kublanov4.html.

4. Большой Библейский Словарь. Под редакцией У. Элуэлла и Ф. Камфорта. СПб., 2005.

5. Учебная Библия с комментариями Джона Мак-Артура. — Славянское Евангельское Общество, 2005.

.ur