Договор займа

Эти возражения были восприняты как малодоказательные, выдуманные. Не ясно, действительно ли руководители России уверены в этих аргументах, или здесь лежит глубокое нежелание видеть американское военное присутствие на территории бывшего Варшавского договора. Многие американские и европейские аналитики полагают, что российские возражения имеют другие мотивы: а) внести разногласия между членами США и Европейскими партнерами; б) внести разлад между новыми членами НАТО (Польша, Чехия), которые видят в России потенциальную угрозу, и западными членами НАТО (Франция, Германия), ищущими сотрудничества с Россией; в) использовать элементы ПРО США как оправдывающий фактор собственного выхода из договора по сокращению обычных вооружений; г) использовать элементы ПРО для перевода вектора критики от России на «милитаризм» США.

Российские руководители пригрозили, что Россия может «нацелить» ракеты на элементы ПРО в Польше и Чехии. Кроме того, Россия пригрозила выйти из договора 1987 года по ядерным силам средней дальности, если ПРО будет размещена в Европе. В ежегодном послании парламенту 26 апреля 2007 года Путин назвал размещение ПРО в Европе в качестве инициирующего условия выхода из договора по обычным вооружениям в Европе. В конце мая 2007 года Путин предупредил, что размещение элементов ПРО приведет к новой гонке вооружений в Европе и призвал к проведению чрезвычайной конференции по безопасности в июне, чтобы обсудить вопросы ПРО и Договора по обычным вооружениям.

Так или иначе, но в этих условиях сторонам все же удалось выработать новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений — Договор о сокращении стратегических потенциалов (Договор о СНП). Договор был подписан 24 мая 2002 года, ратифицирован обеими сторонами и вступил в силу 1 июня 2003 года.

Договор о СНП существенно отличается от своих предшественников краткостью — он занимает всего две-три (в зависимости от размера шрифта) страницы.

Договором предусмотрено сокращение имеющихся у сторон стратегических ядерных боезарядов таким образом, чтобы к 31 декабря 2012 года суммарное количество таких боезарядов не превышало у каждой из сторон количества 1700−2200 единиц. При этом состав и структуру своих стратегических наступательных вооружений каждая сторона вольна определять по своему усмотрению. Одновременно стороны признали, что Договор СНВ-1 (он теперь назван просто Договором о СНВ) остается в силе. Договор действует до 31 декабря 2012 года.

Больше в Договоре ничего нет (за исключением необходимых дипломатических формул о порядке вхождения Договора в силу и его регистрации в ООН).

Договор — вслед за Договором СНВ-2 — тоже подвергся было бурному обсуждению российскими экспертами. Но затем дискуссия стихла.

Дискуссия стихла потому, что все же есть объективные причины считать Договор о СНП положительным явлением в переговорной разоруженческой практике России и США.

В [2].

апреле 2002 года администрация Буша не убедилась в полном участии и соответствии России договорам по неприменению химического и биологического оружия. Это привело бы к блокированию финансирования ряда программ по контролю за оружием массового уничтожения, но президент Буш дал России отсрочку.

В сентябре 2006 года, США и Россия пришли к соглашению в длительном споре по предмету, который мог поставить под угрозу важные двусторонние программы по нераспространению ядерных материалов. Программа сокращения производства оружейного плутония, разработанная с целью переработки 68 тонн оружейного плутония (достаточно для 16 000 ядерных боеголовок) в смешанное топливо для использования в ядерных реакторах, которое не может быть использовано как оружие террористами или кем-то еще, ныне на пути развития.

В августе 2004 года Госдепартамент объявил о санкциях против российского Рособоронэкспорта и авиастроительного предприятия Сухого, за нарушения акта нераспространения по Ирану; санкции запрещают американским компаниям сотрудничать с этими организациями в течение двух лет. Россия заявила о том, что введение санкций было связано с продажами оружия в Венесуэлу. В декабре 2006 санкции против Сухого были приостановлены, санкции против Рособоронэкспорта продлены на два года, несмотря на протесты России. В самом «Рособоронэкспорте» решение американских властей назвали очередным проявлением недобросовестной конкуренции.

Подводя итог событиям 2000 — 2011 гг. можно сказать, что 2008 г. стал для российско-американских отношений таким же знаковым, как и 1999 г. Они снова, во второй раз, прошли знакомый цикл. От попыток сближения до постепенного ухудшения чуть ли не до стадии враждебности.

Интересно, что к началу 2009 г. вновь, как и в 2000 — 2001 гг., обновилось и политическое руководство двух стран. На место Владимира Путина и Джорджа Буша-младшего пришли Дмитрий Медведев и Барак Обама. Второй цикл взаимодействия между Москвой и Вашингтоном после распада СССР завершился. Стороны пошли на третий виток.

3. Совместные военные учения НАТО и РФ. Системы ПРО США в Европе С 4 по 5 мая 2011 г. в штаб-квартире НАТО в Брюсселе прошло заседание с участием главных начальников штабов и военных представителей 54 стран-членов Североатлантического альянса и его партнеров. Вместе с тем, было проведено совещание Совета.

Россия-НАТО на уровне начальников генеральных штабов. [23].

Председатель военного комитета НАТО адмирал Джампаоло Ди Паола заявил, что Североатлантический альянс и РФ в июне проведут совместные учения по спасению аварийных подлодок под названием «Боулд монарх».

Он пояснил, что таким образом стороны укрепят сотрудничество в военной сфере. Стоит отметить, что предстоящие учения станут одними из крупномасштабных маневров в мире. Россия впервые отправит свои подводные лодки для участия в операции.

По известной информации, между НАТО и РФ существуют противоречия по вопросам системы ПРО в Европе. Российская сторона надеется, что НАТО отчетливо обозначит свою позицию. Адмирал Джампаоло Ди Паола подчеркнул, что поэтапное расположение элементов системы противоракетной обороны НАТО происходит открыто, также заявил, что всем известна и направленность базы ПРО в Восточной Европе, которая не нацелена на Россию. По вопросам противоракетной обороны, Североатлантический альянс хочет сотрудничать и с США, и с Россией, найти способ решения, который смогут принять обе стороны.

Чрезвычайно важное значение приобретает переговорная тактика России. Нам ни в коем случае нельзя идти на уступки по ПРО без американских уступок по СНВ-З.

[3].

Соглашение между Вашингтоном и Бухарестом о размещении элементов американской системы ПРО на территории Румынии вновь продемонстрировало противостояние между США и Россией в этой области. Присутствовавший на Совете НАТО-Россия на уровне начальников генеральных штабов начальник генштаба Вооруженных сил РФ Николай Макаров также подчеркнул: «Мы намерены добиться максимальной гарантии того, что система ПРО в Европе не направлена против России Председатель Комитета Государственной Думы РФ по международным де-лам Константин Косачев в свою очередь открыто заявил, что действия США приведут к тому, что Россия предпримет ответные меры. Что касается различных высказываний авторитетных лиц России, некоторые аналитики отмечают, что это очередное состязание между РФ и США, к которому страны хорошо подготовились.

Во-первых, продолжать способствовать улучшению двусторонних отношений — неизменимый курс Москвы.

Во-вторых, Россия отдает себе полный отчет в том, что не в силах препят-ствовать размещению элементов системы ПРО США. Согласно «поэтапным методам» Барака Обамы, с 2015 по 2018 гг. в Европе будут размещены ракеты-перехватчики SM-3. Предположительно, к 2015 году в Румынии будет установлена система ПРО, а к 2018 году — в Польше.

В-третьих, выбор России — совместное участие в создании системы ПРО США и НАТО с целью уменьшения ее угрозы для РФ. Основными требованиями Москвы являются:

а) Штаты и Североатлантический альянс обязательно должны дать правовую гарантию, признать, что их система ПРО не нацелена против России;

б) Добиться создания совместной с Европой системы противоракетной обороны.

В-четвертых, Россия настороженно относится к истинности намерений НАТО пригласить Москву участвовать в европейской системе ПРО По мере приближения президентских выборов в США и России в 2012 году, возрастает возможность перемен в российско-американских отношениях. Президент РФ Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин неоднократно заявляли, что в случае срыва переговоров по вопросам создания европейской системы ПРО между Россией и США, НАТО, Москва предпримет ряд соответствующих ответных мер, в том числе разместит стратегические наступательные ядерные вооружения.

Б.

Обама заявил о том, что будет работать с разными политическими деятелями и лидерами стран, взаимодействие с которыми необходимо Америке для выполнения поставленных внешнеполитических задач. Дж. Маккейн заявил: «Вместо того чтобы терпеть ядерный и кибернетический шантаж России, западным странам следует четко заявить, что солидарность НАТО от Балтики до Черного моря непоколебима, и что двери организации открыты для всех демократий, приверженных делу защиты свободы. Мы также должны расширить программы поддержки свободы и законности в России и сделать акцент на том, что реальное партнерство остается возможным для Москвы, если она этого захочет, но при условии, что она будет ответственным фактором, как в международных отношениях, так и внутри страны» 36.

[4] Двусторонний договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о [5]мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений 5 [10].

февраля 2011 года вступил в силу. Этот договор должен действовать в течение 10 лет .

Кёрнера, изменение положения колхозов в лучшую сторону должно было зависеть от си-туации на фронте.

При этом, если колхозы на Правобережной Украине начали стихийно исчезать (в том числе, расформировываться самими местными жителями) сразу после прихода немецких войск, то на Левобережье они продолжали существовать. На фоне сдвигавшегося на Восток фронта и наступившего временного безвластья во многих районах крестьяне начинали сами кроить земельные наделы. Это побудило как высшие, так и местные немецкие органы власти централизовать земельную политику. При этом они осознавали, что сохранение колхозов и совхозов, на котором, в частности, настаивал Геринг, с одной стороны, не будет привлекательным для части сельского населения, а их ликвидация, с другой стороны, может стать нежелательным стимулом для отстаивания бывшими кол-хозниками своих прав. Так, совершивший зимой 1941/42 гг. поездку по Украине статс-секретарь Бакке резко сократить число колхозов и удвоить личные наделы.

Несмотря на то, что уже к осени 1941 г. значительная часть территории Украины находи-лась в зоне тыла, до февраля 1942 г. в отношении аграрной политики на Украине, считав-шейся главным источником продовольственных ресурсов, взаимопонимания не существовало. Кроме того, как отмечалось в официальных немецких публикациях, рейх юридически не являлся правопреемником СССР на оккупированных советских территориях. Это послужило основой достаточно противоречивого тезиса о том, что национализированная при советской власти собственность не будет возвращаться прежним хозяевам, поэтому различным военным и хозяйственным структурам приходилось действовать несогласованно. Так, в Ровенской области из всего урожая одна треть полагалась тем, кто его убирает, одна треть — бывшему владельцу земли и одна треть — оккупационной администрации.

Однако в Кировоградской области колхозникам было обещано выдавать 3 кг зерна за трудодень, но в итоге немецкие власти давали крестьянам 1 пуд (16,3 кг) с гектара, а остальное отбирали. По подсчетам К. Беркхоффа, при выполнении крестьянами всех немецких норм сдачи зерна, им самим бы доставалось 10 кг некачественного зерна в месяц. Попытка наладить взаимодействие с прежними советскими структурами была более успешной. Так, с самого начала оккупации с немцами начал взаимодействовать Всеукраинский кооперативный союз (Вукоопспiлка), обеспечивавший активный товарооборот с рейхом. Но этого для организации полноценного агрокомплекса было явно недостаточно.

В свете зашедшего в тупик осеннее-зимнего обсуждения земельного вопроса Гитлер, ра-нее высказывавшийся за ограничение реставрации частного землевладения на Украине и вообще считавший любой передел земли на оккупированных территориях «глупостью», пошел навстречу Розенбергу. Поддержал рейхсминистра и отвественный за экономику Геринг. Приказом от 15 февраля 1942 г. было провозглашено начало аграрной реформы на оккупированных территориях. Ее основным автором считается Отто Шиллер, ответственный работник группы по продовольствию и сельскому хозяйству министерства Розенберга.

Первоначально предусматривалось, что она будет состоять из трех этапов, а именно: со-здание общинных хозяйств, затем создание сельскохозяйственных кооперативов, а уже после — образование единоличных хозяйств. Все мероприятия, по предложению Коха, планировалось завершить к годовщине установления немецкой власти на Украине — 22 июня 1942 г. Однако уже вскоре первым камнем преткновения аграрной реформы стало перераспределение земли в рамках общины. Если, согласно проектам экспертов по зе-мельному вопросу лета 1941 г., предполагалась защита прав собственности будущих украинских фермеров и наделение каждого из них 2−5 гектарами земли, то согласно но-вым представлениям о земельном межевании ряда высших руководителей оккупационной администрации (не в последнюю очередь, самого рейхсминистра Розенберга), надел, получаемый крестьянином, должен был зависеть от количества заработанных им трудодней. Число трудодней фиксировалось на уровне 22−25 трудодней в месяц при 13-часовом рабочем дне. При этом местными инстанциями высказывались пожелания о том, чтобы крестьяне отработали, по крайней мере, не меньшее число трудодней, чем в предыдущем, 1940 году.

От количества трудодней зависел и земельный надел, получаемый крестьянином: за 200 трудодней крестьянин получал 0,2 га, за 300 — 0,3 га и т. д. Кроме того, за помощь в борьбе против партизан, селянин получал дополнительно 0,25 га земли. Было даже образовано специальное землемерное управление, занимавшееся геодезической съемкой и перерас-пределением земли по заявкам немецких учреждений, частных предприятий, местных украинских учреждений и частных лиц. В совхозах, которым, согласно советской пропа-ганде, было уготована роль немецких поместий (в реальности их планировалось переори-ентировать на снабжение армии и рейха) сохранялись прежняя тарифная сетка: почасовая оплата у мужчин составляла 0,8 рубля, у женщин и молодежи до 18 лет — 0,64 рубля.

Стоит отметить, что наименование «общинное хозяйство» по сути лишь заменило назва-ние «колхоз» — суть хозяйствования при полном сохранении существовавшего на тот мо-мент колхозного строя осталась той же — и это неоднократно подчеркивалось в различных официальных немецких документах. Из 16 536 украинских колхозов (а к началу войны было коллективизировано 88,8% земельного фонда УССР) в такие «хозяйства» были ре-организованы лишь 12,1%. «Отдельные мероприятия организационно-производственного характера», как, например, распоряжение от 15 августа 1941 г. об удвоении площади приусадебных участков и образование хуторов, стали скорее инструментами пропаганды, нежели реальной практикой — значение приусадебного участка в рамках объединения крестьян вообще планировалось нивелировать.

Украинские специалисты предлагали для успеха аграрных преобразований и повышения урожайности «без больших инвестиций в 3−4 раза» произвести огосударствление земель-ной ренты, ограничив частную собственность и оставив землю в общем пользовании. Проведением данных мероприятий, по их задумке, должны были заниматься смешанные украино-германские сельскохозяйственные комиссии. Также поступали предложения оставить на своих местах имущество колхозов и совхозов и специалистов, работавших в данной области. Противники аграрной реформы, напротив, требовали уравнения кре-стьянских наделов в независимости от числа едоков. Сложной она казалась и местным сельскохозяйственным руководителям (Landwirtschaftsführer, La-Führer).

Уже через три недели после принятия аграрного закона, 7 марта 1942 г., в него была вне-сена поправка, которая открывала доступ к переделу земли только 10% крестьян, осталь-ной же земельный фонд по сути резервировался для колонизационных мероприятий, да и само перераспределение, по сообщениям абвера, проходило «чрезвычайно несогласован-но, с отклонениями, от полного отказа выполнения до понимания переходного характера данного мероприятия». Таким образом, закон возымел обратную силу и фактически поте-рял свои юридические свойства, если о таковых в данном случае вообще может идти речь.

Непонятной оставалась ситуация с пропагандой нового аграрного порядка. Если изна-чально немецкие власти запретили передел земли и инвентаря, закрепив существовавшую систему колхозов и совхозов, впоследствии была декларирована их постепенная отмена. Оккупационными властями повсеместно делался акцент на том, что гражданское хозяй-ство — это не коллективное хозяйство, а объединение единоличников, которыми, однако, можно было стать только с разрешения местной администрации при условии выполнения поставок продовольствия. Украинские эксперты считали, что существующей пропаганды недостаточно и нужна особая, учитывающая все своеобразие социокультурных отноше-ний на Украине агитация.

Яркий пример психологической софистики явило собой и толкование понятия «граждан-ское хозяйство»: оккупационные власти не отрицали, что оно фактически дублирует кол-хозную систему, но при этом в качестве главного аргумента у них фигурировал тезис о «видоизменении» колхоза. При этом, если в документах, наряду с формулировками «об-щий двор» и «государственный двор», продолжали употребляться обозначения вроде «староста колхоза», то в открытых источниках (например, в прессе) упоминание термина «колхоз» находилось под запретом — так, к примеру, в школьных учебниках его заменяли нейтральным словом «село». Пытаясь разбавить серьезные рассуждения об аграрном пе-реустройстве, газеты периодически печатали сатирические куплеты о том, что при совет-ской власти не было «нi корови, нi свiнi, тiльки Сталiн на стiнi» («ни коровы, ни свиньи, только Сталин на стене»).

Как впоследствии отмечали в отделе политики руководства рейхскомиссариата Украина, обещаний по поводу аграрных преобразований было дано «больше чем надо», и что для колхозников речь теперь идет о «неисполнимых надеждах». При этом, по сведениям по-лиции безопасности, колхозники относились к обещаниям оккупационной администрации с недоверием (до войны в частных руках находилось всего 1,2% украинского земельного фонда) и высказывались о том, что не каждый из них готов стать единоличником, тем более что на практике пахота и посевы все равно производились коллективно. Более того — в ходе реформы произошел показательный процесс против отца и сына Дубишевских, жителей села Даничов Ровненской области, начавших настоящую войну с соседями за земельный надел.

Кроме того, как сообщал летом 1942 г. шеф ГФП, множество отставших солдат противни-ка, оказавшихся в немецком тылу, и беглецов не могли получить работу на селе вслед-ствие репрессивной политики немецкой администрации по отношению к чужакам, а также реорганизации сельскохозяйственной системы и, под влиянием слухов о принудительном угоне в Германию, пополняли партизанские отряды. Часть крестьян, как свидетельствуют документы местных управ, отталкивали от немцев моментально распространявшиеся слухи о том, что они «оставят колхозы». Тем не менее, уже в июле 1942 г. было официально объявлено о завершении первого этапа реформы.

Второй этап реформы начался осенью 1942 г. и охватил далеко не все районы Украины, хотя, как сообщала официальная пресса в августе того года, сев прошел на 80% посевных площадей Украины. На этот раз уже сами гражданские хозяйства было решено преобразо-вать в кооперативы.

По требованию Лейббрандта к весне 1943 г. должны были быть пре-образованы 30%, а к осени того же года — 50% хозяйств. Как отмечает украинский исто-рик С. Власенко, в кооперативе земля, рогатый скот и инвентарь разделялись между окрестными крестьянскими дворами, а те разукрупнялись, объединяясь по десять дворов (изначально по шесть-восемь хозяйств). Подобная «десятидворка» получала обозначение «агро-опорный пункт» и, в частности, была призвана защищать производство сельскохо-зяйственной продукции от нападений партизан. Размеры кооператива зависели от плотности населения и климатических особенностей и колебались в зависимости от региона — так, в Винницкой области «десятидворка» получала в ведение 40 га земли. Возможно, распределение земли в данном случае было предназначено для того, чтобы впоследствии заменить украинцев-собственников немцами.

Объединенные 10−15 «десятидворок» образовывали сельскохозяйственный округ под руководством ла-фюрера. Урожай собирали каждый по отдельности, однако хозяйственные работы вели совместно, при этом те, кто занимался своим частным хозяйством в ущерб общей работе или не был способен выплачивать налоги в полной сумме, лишались надела в пользу других членов кооператива. Налоговая политика так же была неунифицированной: так, в Ахтырском районе Сумской области налоги следовало платить зерном, в Мариупольском районе Сталинской области — продуктами, а в Житомирской и Каменец-Подольской областях — зерном и деньгами.

Однако, несмотря на резкое увеличение числа кооперативов (с 1 300 в середине июня до 2 780 в середине августа 1943 г.), безуспешными оказались и призванная «напрячь все силы для восстановления сельского хозяйства» июньская декларация 1943 г. Розенберга, про-возглашавшая, что земля признается личной собственностью всех имеющих на нее право, «включая солдат Красной Армии, эвакуированных лиц, лиц, находящихся в плену или на работах в Германии», и идея об укреплении кооперативов путем их дальнейшей механи-зации, и заявления об удвоении надела тех, кто борется против партизан. Кооперативы напоминали видоизмененные колхозы, доходы которых при этом упали без малого в 3 раза по сравнению с довоенным уровнем. У крестьян не было никакого стимула трудиться единолично, так как сельскохозяйственная продукция доставалась оккупационной администрации путем безвозмездного присвоения, номинально прикрываемого правлениями кооперативов. Таким образом к моменту освобождения Украины оказалось уничтожено 28 000 сел, 30 000 колхозов и 1 300 МТС. В сентябре 1943 г. Гитлер, который ещё в июле 1942 г.

высказывался за то, чтобы перенять советскую систему организации труда, окончательно «завернул» закон о частной собственности на землю. В это же время в связи с наступлением Красной Армии на Украине была свернута и аграрная реформа. При этом, как отмечает Т. Маллиган, политика нацистов в аграрной области была единственным мероприятием, за котором осуществлялся централизованный контроль.

* * *.

Помимо вышеуказанных мероприятий в промышленной и аграрной сфере, изменениям подверглась и область финансов. Еще в конце мая 1941 г. в Берлине прошло тайное сове-щание под руководством рейхсминистра экономики Функа, на котором рассматривалось предложение Розенберга по изготовлению фальшивых советских денег в преддверии нападения на СССР для последующего использования их на оккупированной территории. Однако этот план не был реализован, и в первые недели войны с жителями оккупированных территорий расплачивались (если расплачивались) расписками, которые представляли собой пронумерованные проштампованные бланки с печатью ОКВ, заполнялись от руки и обналичиваться должны были у офицеров. Затем в обращение были введены билеты имперских кредитных касс, ходившие на территории оккупированной нацистами Европы.

Первоначально немецкое военное командование и оккупационные власти стремились ограничить трату наличных денег военнослужащими: так, согласно выпущенному в сен-тябре 1941 г. распоряжению, им разрешалось совершать на оккупированной территории покупки на сумму до 1 000 рейхсмарок, причем даже личные средства в рейхсмарках сол-даты обязаны были менять на кредитные билеты. Кроме того, с оккупированной террито-рии запрещался вывоз валюты на сумму более 500 рейхсмарок, а на местных жителей рас-пространялся общегосударственный принцип кредитования в виде добровольно-принудительных займов. В конце 1941 г. были изданы первые приказы, согласно которым надлежало прекращать прием и выдачу советских рублей, предоставлять в кассы местной администрации все денежные остатки и произвести перерасчет заработных плат на марки из расчета 10 рублей за 1 рейхсмарку (при реальном курсе 2 рубля за 1 рейхсмарку).

После создания рейхскомиссариата Украина перед нацистском руководством встал вопрос о кредитовании мероприятий оккупационной администрации и финансовых операций. По словам американских экспертов, первоначально немецкие власти действовали в области финансов слаженно и грамотно, подминая под себя банки на оккупированной территории и учреждая собственную широкую сеть банков в главных городах каждой бывшей советской области. Центральный банк Украины, созданный по аналогии с таким же банком Остланда в марте 1942 г., находился в столице рейхскомиссариата — Ровно, имел филиалы в Киеве и Днепропетровске и по закону был освобожден от «всех без исключения государственных налогов и пошлин». В виду экономии валюты оккупационные власти предпочли не заменять рубли рейхсмарками или кредитными билетами, суррогатами марок, чтобы они не накапливались в руках населения, а заменить их по курсу 1:1 новой валютой — карбованцами, официально обеспечивавшимися рентой со всего украинского земельного фонда.

Введение

карбованца стало также дополнительной мерой борьбы с оттоком массы кредитных билетов обратно в Европу, так как для этого изначально не было предусмотрено регулирующих механизмов.

Карбованцы были отпечатаны в Германии и вышли в обращение 1 июля 1942 г. Планиро-валось, что они полностью вытеснят советские денежные знаки. Помимо чисто символи-ческого значения карбованцы несли важную финансовую функцию — таким образом немецкие власти планировали переложить на плечи местного населения всю тяжесть ин-фляции. В конце июля того же года вышло постановление о сдаче всей советской налич-ности и обмене ее на карбованцы, причем деньги не выдавались на руки, а зачислялись на специальные счета. Лицам, сдавшим советские рубли, выдавалось специальное удостове-рение о том, что их средства обменены на карбованцы.

Помимо карбованцев, которые в немецких документах назывались «туземной валютой», законными платежными средствами на Украине оставались рейхсмарки и советские руб-ли. При этом самыми распространенными банкнотами, ходившими на Украине, по свиде-тельствам очевидцев, были советские 10 рублей и 1 оккупационная марка. Завоз крупных рублевых купюр был строго ограничен, для обращения в обиходе были сохранены банк-ноты 1 и 3 рубля. В качестве разменных денег на Украине ходили все советские монеты и были разрешены к хождению цинковые немецкие рейхспфенниги, тогда как, к примеру, на некоторых территориях РСФСР власти рассылали личные повестки о сдаче всей звон-кой монеты. В 1943 г. планировался выпуск украинских монет (сохранился пробник из железа с гербом, идентичным гербу на алюминиевых монетах ГДР самого первого выпус-ка). Об их чеканке было офицально объявлено, однако в обращении они так и не появи-лись.

Вместе с тем, нельзя характеризовать политику оккупационных властей как нацеленную исключительно на безвозмедное кредитование. Наряду с программами дебетирования местной экономики, призванными нарастить средства на активных счетах, существовала сберегательная система в виде специальных карточек. Для них имперскими властями вы-пускались специальные марки, которые приобретались за наличный расчет, а затем накле-ивались на карточки. Проценты по ним, тем не менее, не начислялись. Также существовал месячный лимит на перевод средств на Украину и с Украины, если резидент работал зарубежом.

Следует, однако, отметить, что при введении новой валюты и, соответственно, осуществ-лении валютных операций, оккупационными властями были допущены две непростительные ошибки.

Во-первых, рубль, сохраненный в обращении, ходил по обе стороны фронта и пользовался популярностью как надежное денежное средство. Карбованцы же из-за слабой защищенности подделывались настолько активно, что, например, в прифронтовой зоне их вообще не принимали в качестве оплаты. Не помогло даже введение в мае 1943 г. за смертной казни за фальшивомонетчество. При этом курс по сути ничем не обеспеченного карбованца колебался в зависимости от побед или поражений вермахта, что в конечном итоге привело к его обвалу в начале 1944 г. Кроме того, при освобождении какого-либо населенного пункта от немцев цены резко падали, что положительно воспринималось населением, которое старалось сохранить рубли и не стремилось накапливать украинско-немецкие банкноты, которых к концу оккупационного режима было выпущено на сумму около 11 млрд. карбованцев.

Во-вторых, немецкие власти пошли, в виду нехватки валюты, на совершенно необдуман-ный шаг, развернув обменные пункты, менявшие деньги военнослужащих союзных Гер-мании стран на карбованцы. На Украине появлялись в ходу венгерские пенгё, румынские леи, итальянские лиры и даже испанские песеты, что внесло окончательный дисбаланс в местную экономику и сделало хождение карбованца фикцией.

Другой чертой финансовой политики Германии на оккупированной Украине были уста-новление низких цен на закупку сельскохозяйственных продуктов и высоких цен на про-мышленные товары, ввозимые на Украину. Как отмечает Н. Мюллер, это было сделано для того, чтобы местное население возмещало оккупационные расходы.

В сфере налоговой политики в октябре 1941 г. произошло фиксирование прежних нало-гов, которые, по плану, включали налог с оборота, налог с прибыли и государственные займы, причем снижать налоговые ставки оккупационная администрация не намеревалась. Как показывала практика остальных оккупированных нацистами территорий, на Украине также должны были быть увеличены налоговые ставки, повышена пеня за задолженность, а также введены новые налоги. Известно, что в качестве последней меры в январе 1942 г. по приказу Коха был установлен налог на собак для всех владельцев ненемецкой национальности, которых обязали вносить за своих питомцев по 150−200 карбованцев ежемесячно. Наряду с «собачьей» пошлиной, за уплату которой даже выдавали специальные квитанции, существовали налоги на окна, двери и мебель. Изменение ставок и пени по архивным документам проследить не удалось.

* * *.

Нужно отметить, что немецкое руководство планировало за счет различных ресурсов ок-купированной Украины обеспечить экономическое превосходство Германии над Совет-ским Союзом, для чего были применены производственные комплексы промышленных районов Украины и ее сельское хозяйство. Однако из-за ряда причин (несогласованность командных экономических инстанций, противодействие и саботаж со стороны местного населения, деятельность партизан, нестабильная ситуация на фронте) немецкой админи-страции не удалось в достаточной мере использовать советские предприятия, а противо-действие населения и партизанских отрядов подорвало продовольственное снабжение и работу сельскохозяйственных учреждений.

Руководители рейха слишком поздно осознали, что «идея о высоких доходах с Востока была иллюзорной». Несмотря на кажущиеся внушительными цифры, присовенных наци-стами на Украине ресурсов в реальности едва бы хватило для обеспечения всех необходи-мых нужд. Так, учитывая переданные вермахту и населению Германии в 1941/1942 гг. 42 740 т жиров, при потреблении жиров до войны в размере 27,3 кг на душу населения, ука-занного количества хватило бы на порядка 1,5 млн. человек, что явно не отвечало уста-новленным германским правительством целям автаркии (при населении рейха в 1941 г. 73 млн. человек) и вполне оправдывало прогнозы рейхсминистра.

Шверина-Крозигка. Учитывая, что даже по официальным данным урожайность Германии в первой половине 1930;х гг. была в среднем в 2 ¼ раза выше, чем на Украине, представления нацистов о спасительном украинском зерне не соответствовали действительности.

Как считает Р.-Д. Мюллер, нацистское руководство изначально не сумело четко разграни-чить краткосрочные (военные) и долгосрочные (колонизационные) задачи, в результате чего не произошло ожидаемого согласования идеологии и экономики. Неэффективное использование промышленности и сельского хозяйства на оккупированной Украине, распыление сил и неумение наладить работу местных органов власти подтолкнуло оккупационную администрацию к массовому вывозу сырья и средств производства в Германию, а позднее — и к политике «выжженной земли». Одними из главных причин неурядиц и сбоев в работе немецких оккупационных органов были как нескончаемый дележ полномочий и, по выражению К. Паньковского, «грубое, брутальное и глупое поведение немцев», так и следствие пропагандистских лозунгов о том, что жители захваченных восточных областей — существа низшего порядка, а значит их гибель на производстве или искусственно вызванный голод среди населения — явления сами собой разумеющиеся.

§ 2. Тактика «выжженной земли».

Сражения 1943 г., такие как Сталинградская битва и битва на Курской дуге, сумели окон-чательно переломить ход войны в пользу Советского Союза. Из-за огромных потерь вер-махт мог рассчитывать на тактический успех только в обороне своих позиций от насту-павшей Красной Армии. Такое развитие событий потребовало от нацистского руководства начать изменение структур оккупационного режима.

По мере наступления советских войск гражданская администрация ликвидировалась, а сотрудники переводились в общевойсковые части. Подобные меры вызвали сопротивле-ние Рейхсминистерства по делам оккупированных восточных областей, которое не хотело считаться с потерей своих полномочий. Розенберг указывал на то, что военные должны вести боевые действия, а все рычаги управления на оккупированных территориях должны быть сосредоточены в руках его министерства. ОКВ наоборот считало, что все восточные территории, которые еще контролирует Германия, должны быть переданы под оперативное военное управление.

Спор между гражданскими и военными структурами за полномочия на оккупированных территориях внес дезорганизацию в управление ими. Постепенное налаживание произ-водства в освобожденных областях Украины (к 1944 г. она давала 18% валового произ-водства всего СССР) и образование новых баз и плацдармов для наступления на Запад поставили немецкие оккупационные власти в очень сложное положение, обусловив их кризис и последующий развал всей вертикали оккупационной администрации.

Нацистское руководство, тем не менее, продолжало придавать особое значение удержа-нию Украины, что, по мнению немецкого командования, могло решить итог войны. Однако, откатываясь под натиском Красной Армии и не имея возможности удержать занятые рубежи, немецкие войска были вынуждены оставлять район за районом, где находились промышленные предприятия и вся та инфрастуктура, которой они так и не сумели воспользоваться. На основе этого армейское командование и политическое руководство приняли решение перейти к политике «выжженной земли».

Необходимо отметить, что данный процесс не являлся последней попыткой оккупацион-ной администрации уничтожить то, что невозможно было вывезти. Это был комплекс тактических мер, который представлял собой длительный процесс, начавшийся еще в конце 1941 г. и достигший своей наивысшей точки к осени 1943 г. На своем пике этот комплекс включал в себя такие фазы, как: рассредоточение, то есть подготовка мероприятий по эвакуации, эвакуация, или вывоз всех транспортабельных материальных ценностей, полное разрушение того, что по каким-то причинам вывезти нельзя.

Рассредоточение производилось гражданскими структурами под бдительным надзором военных и только по команде штаба армии. Для любой материальной ценности, подготовленной к эвакуации, должен был быть выделен транспорт. Украинские архивные фонды донесли до нас массив служебной корреспонденции, относящейся к концу 1943;началу 1944 гг. Так, генеральный комиссар округа Житомир телеграфировал директору Имперских железных дорог осенью 1943 г., что для вывоза из Житомира грузов военного значения и фольксдойче необходимы 1 725 вагонов, в том числе 1 000 товарных вагонов требуется для зерна, сахара и другого продовольствия, 160 открытых платформ или платформ с высокими бортами — для эвакуируемых грузов 1-ой категории, 250 товарных вагонов — для 4−5 тысяч фольксдойче с багажом; остальные — для текстильных товаров, кожи, бумаги, целлюлозы, шерсти, льноволокна, машин, фармацевтических товаров. Как следует из этого документа, рассредоточение производилось чрезвычайно поспешно, и даже предполагаемых колонизаторов Украины вывозили в рейх в товарных вагонах.

Эвакуации в подавляющей массе подвергались промышленное сырье и сельскохозяй-ственная продукция. Только зерна весной 1944 г. было вывезено 600 000 тонн.

При эвакуации сырья учитывалось все, до самых мелочей. По сохранившимся сводкам, относящимся к июлю 1943 г., можно определить, что к первоочередным ресурсам относи-лись цветные металлы и сплавы, марганцевые руды (для производства стали), драгоцен-ные металлы, пиролюзит (для создания фильтров в противогазах), парафиновое масло и канифоль (для применения в качестве смазочных материалов), каучук (для производства шин), глицерин (для создания взрывчатых веществ), а также лен, шерсть и хлопок — осно-ва текстильного и трикотажного производства. Во вторую очередь шли хинин (для фар-мацевтической промышленности), фосфаты (для производства удобрений), скипидар и асбест. Кроме того, по данным начальника сельскохозяйственного отдела администрации рейхскомиссариата Украина Г. Кёрнера при отступлении немецкие войска угнали более 1 млн. голов крупного рогатого скота и отправили в тыл более 3 000 эшелонов с заводским оборудованием и сельскохозяйственной техникой.

Источник: Харьковщина в годы Великой Отечественной войны. Харьков, 1965.

Таблица составлена автором диссертации.

В вышеуказанной таблице использовались официальные данные оккупационной админи-страции, которые, в принципе, могли быть занижены и, следовательно, не являются до-стоверным источником. Н. Мюллер указывает, что только с января по март от голода умерло более 23 000 человек, то есть больше, чем за весь год. Тем не менее, даже из офи-циального материала следует, что в 60% случаев смерть наступала по причине голода, что говорит о неравномерном распределении имеющихся продуктов среди населения как о намеренной политике нацистов.

Спланированный искусственный голод вызвал, как следствие, массовые вспышки инфек-ционных заболеваний, в ряде мест переросших в эпидемии. Так, зимой 1941/42 гг. эпиде-мия сыпного тифа охватила Донбасс, Днепропетровск и Кривой Рог. В целом за время оккупации по сравнению с довоенным уровнем в 15 раз увеличилась заболеваемость сып-ным тифом и 18 раз — дифтеритом. Доступ к медицинскому обслуживанию по указу рейх-скомиссара Коха от 1 мая 1942 г. имели только лица, работавшие на рейх, причем зача-стую оно было платным — так, цена обычной перевязки доходила до 40 карбованцев.

Си-туацию усугубляли и карательные действия ведомств Гиммлера по отношению к забо-левшим. Так, СД уничтожала больных прямо в больницах, а те, кто успевал скрыться, только способствовали распространению инфекционных заболеваний.

Хотя для контроля над оборотом продуктов немецкое руководство выпускало распоряже-ния, запрещавшие гражданскому населению торговлю и обмен сельскохозяйственными продуктами города с селами, уже приозошел слом прежних механизмов контроля цен и спроса, в первую очередь, из-за массовой скупки товаров отступавшими и эвакуировав-шимися и последующего их накопления населением из-за отказа наступавших платить за них реальными деньгами. Неустойчивая экономическая ситуация и опасение возобновле-ния боев спровоцировали переход к бартерным сделкам и, как следствие, вызвали к жизни «черные» рынки, где промышленные товары и награбленные вещи меняли на продовольствие. По свидетельствам очевидцев, на таких рынках продавались вещи, ранее принадлежавшие убитым евреям, а солдаты местных гарнизонов сбывали здесь ворованное армейское имущество. В феврале 1942 г. последовал запрет для военных заниматься торговлей и бартером, а вскоре по приказу К. Китцингера за это была введена смертная казнь, что, однако, не мешало наживаться на нелегальной торговле гражданским инстанциям.

Действовали на Украине и продовольственные карточки на различные продукты питания. Карточки эти, больше походившие на почтовые марки, различались по цвету (зеленые — на яйца и сыр, красные — на хлеб, коричневые — на маргарин, голубые — на молоко, синие — на мясо, оранжевые на масло, фиолетовые — на макаронные изделия) и по нормам выдачи (5 граммов, 25 граммов, 62,5 грамма). При этом выдавались они только лицам немецкой национальности — карточки советских граждан (печатались на украинском языке) не несли на себе информацию о норме выдачи, так как паек был фиксированным. На самих карточках были проставлены число и месяц, а на корешке значились фамилия, имя и отчество владельца, год его рождения, домашний адрес, место работы, должность и количество детей до четырнадцати лет, если таковые имелись.

Местные жители, ощутив на себе такую продовольственную политику, старались, насколько это было возможно, утаить от немецкой администрации скот и продукты. За срыв снабжения следовали репрессивные меры. Так, сельскохозяйственный комендант Кременчугского района в своем распоряжении предупреждал, что «если с получением данного распоряжения через 1,5 суток граждане не выполнят установленных норм поста-вок молока и яиц, у них будут отобраны коровы и куры, а эти граждане будут объявлены саботажниками» и при повторном саботаже сдачи молока и яиц «будут расстреляны». За тайный забой крупного рогатого скота сперва налагались штрафы, причем деньги за неза-конно убитый скот перечислялись на счет местного коменданта. Впоследствии за подоб-ное нарушение следовала смертная казнь «через публичное повешение». Деньги при этом продолжали взиматься с населения, только теперь они переводились на счет местного банковского отделения.

Для оправдания своей деятельности нацистская администрация обращалась к пропаганде. В 1942 г. коллаборационистская газета «Волынь» опубликовала интересную статью о вза-имоотношениях Украины и Европы. В ней говорится, что «с давних пор украинское сель-ское хозяйство играло важную роль не только в европейском снабжении, но и в мировом хозяйстве», через Украину со времен греков и римлян шли все важные торговые пути, а украинско-немецкие экономические связи исторически обусловлены. Немецкая торговля «следовала, прежде всего, через Бреслау, откуда одна восточная линия вела через Краков и Львов до великой Днепровской луки, средняя шла через Владимир до Киева, а южная через Варшаву достигала Орши. Хлеб и сельскохозяйственные продукты шли с Украины прежде всего в Германию, а через ее посредничество и в Западную Европу. Взамен Укра-ина получала немецкие текстильные и металлические изделия, оружие, порох и предметы роскоши».

Данная статья является чрезвычайно показательной не только с пропагандистской, но и с психологической точки зрения.

Во-первых, немецкая администрация показывала свое историческое присутствие на всех оккупированных к тому времени территориях (Польша, Белоруссия, Украина). Во-вторых, оккупационные силы позиционировали себя как первейшего экономического партнера Украины. В-третьих, Украина показывалась как самостоятельный хозяйствующий субъект Восточной Европы, который вел свою независимую финансовую политику. Это, несомненно, было апелляцией к сознанию многих украинцев, для которых вопрос государственности был одним из самых болезненных.

Немецкие власти стремились тем самым показать, что даже в XVII в., когда государства Украина не существовало на карте Европы в принципе и когда ее сотрясали войны и ка-зацкие восстания, на ней держалась вся экономика Речи Посполитой, а впоследствии и России, с которой Украина якобы находилась «в колониальных отношениях». В то же время, однако, в выводах украинских экспертов присутствуют некоторые неадекватные реальности разгара Второй мировой войны факты, явно взятые из германской консерва-тивной печати начала ХХ века. Так, ими подчеркивалась близость Украины к торговым путям Берлин-Багдад, Берлин-Восточная Африка, Марсель-Суэцкий канал-Индокитай и т. п., тогда как картина мира к началу 1940;х гг. уже кардинально переменилась.

В том же году газета «Голос Волыни» сообщала, что «немецкая власть упразднила совет-скую барщину и отдала распоряжение о новом земельном порядке. Каждый работающий крестьянин получает свою землю, ту самую землю, которую большевики у него отобра-ли». Газета с воодушевлением призывала: «К работе! За Новый строй! Судьба Европы — судьба Украины!». Судьбой большей части Европы в годы Второй мировой войны, как известно, была работа на нужды нацистской Германии.

Наступивший 1942 г. был отмечен массовым развертыванием партизанского движения на оккупированных территориях, которое вскоре поставило под угрозу снабжение, средства коммуникации и важные предприятия. В результате вермахт стал испытывать дефицит в продовольствии и фураже, войска были обеспечены хлебом на 80%, картофелем — на 70% нормы. Для этого ОКВ в мае 1942 г.

распорядилось использовать для охраны сбора урожая дополнительные полицейские соединения, а управление по Четырехлетнему плану в лице Геринга, в августе 1942 г. потребовавшего от восточных оккупированных областей единовременно предоставить более 3 млн. тонн зерна, 120 000 тонн растительного масла и значительное количество другого продовольствия, предложило использовать для этих целей даже части СС.

Однако, несмотря на это, как пишет В. Бонусяк, в 1942;1944 гг. немецкие власти вследствие партизанской войны и саботажа местных жителей не получали и половины урожая зерна. О плохом урожае 1942 г. писала даже официальная немецкая газета оккупированной Украины Deutsche Ukraine Zeitung.

Тем не менее, как считает Э. Модсли, за те три урожая 1941;1943 гг., во время которых Украина была оккупирована, наибольшую выгоду немцы получили от урожая 1942 г., по-скольку урожай 1941 г. пришелся на разгар боевых действий, а урожай 1943 г. — на от-ступление с территории.

СССР. При этом оценка доли украинского зерна в общей массе вывезенных с оккупированных восточных территорий злаков рознится: так, если по дан-ным немецкого историка Д. Айхгольца более 94% аграрной продукции поступали в Гер-манию именно с Украины, то, согласно архивным материалам, статс-секретарь Бакке в 1943 г. отводил Украине 60% поставок (соответственно 3 млн.

тонн из 5 млн. тонн). Не-смотря на постоянные диверсии партизан, которые только зимой 1942/43 гг. и только в генеральном округе.

Волынь лишили оккупационные силы 65% присвоенного зерна, в распоряжении немецких властей находились значительные резервы зерновых: так, даже в феврале 1944 г. положительный баланс по зерну на Украине достигал 103, а по кормовым злакам — 149%.

С целью привлечения на свою сторону основного украинского производителя — крестья-нина — немецкие власти объявили, что принесли «новый земельный порядок» на террито-рию Советского Союза. Так, газета «Украинский голос» в 1943 г. отмечала, что, чтобы «поднять интенсивность сельского хозяйства, большевики использовали методы, которые уже были применены ими в промышленности. Крестьянина-колхозника окружили целой бандой надсмотрщиков… Вся эта армия дармоедов жила за счет колхозников. Для кресть-ян были созданы так называемые методы повышенной трудовой дисциплины, которые обязаны были еще в большей мере закрепостить крестьянина. За невыход на работу, за использование колхозного добра, за болезнь скотины колхозник нес не только материаль-ную, но и судебную ответственность». Если сравнить официоз средств массовой инфор-мации с документами немецкой администрации, то можно заметить, что разница была лишь в том, что нацисты могли выжать и выжимали из «свободного» украинского кресть-янства намного больше, чем все «надсмотрщики» вместе взятые.

В реальности будущее колхозов стало настоящей дилеммой для нацистского руководства, которая обусловила бурную дискуссию по этому поводу: объявить реприватизацию кол-хозной собственности, как это собирался сделать в Галиции генерал-губернатор Франк, чтобы привлечь население на свою сторону, или перейти к единообразному плану хозяй-ствования, нацеленному на получение максимальной выгоды? Еще до начала войны гер-манская инстанция, известная как Трудовой штаб особого назначения, выпустила три ин-струкции по приемке соответственно совхозов, колхозов и МТС. Согласно этим инструк-циям, первоочередной задачей в первом и втором случаях являлось выяснение количества трудоспособного населения и обслуживающего персонала, наличие семенного фонда, ло-шадей и имевшегося сельхозинвентаря, а в третьем случае — состояние имевшегося авто-парка при сохранении и продолжении работы всех трех хозяйственных подразделений. Для выяснения подробностей в ноябре 1941 г. местным сельскохозяйственным учрежде-ниям была спущена анкета, содержавшая вопросы о количестве агрономов в колхозе, о том, как часто в течение месяца они проверяют состояние хозяйств, как устроено сельско-хозяйственное районирование и как решен вопрос с переводчиками. При этом, по словам заместителя Геринга Кёрнера, изменение положения колхозов в лучшую сторону должно было зависеть от ситуации на фронте.

При этом, если колхозы на Правобережной Украине начали стихийно исчезать (в том числе, расформировываться самими местными жителями) сразу после прихода немецких войск, то на Левобережье они продолжали существовать. На фоне сдвигавшегося на Во-сток фронта и наступившего временного безвластья во многих районах крестьяне начина-ли сами кроить земельные наделы. Это побудило как высшие, так и местные немецкие органы власти централизовать земельную политику. При этом они осознавали, что сохранение колхозов и совхозов, на котором, в частности, настаивал Геринг, с одной стороны, не будет привлекательным для части сельского населения, а их ликвидация, с другой стороны, может стать нежелательным стимулом для отстаивания бывшими колхозниками своих прав. Так, совершивший зимой 1941/42 гг. поездку по Украине статс-секретарь Бакке резко сократить число колхозов и удвоить личные наделы.

Несмотря на то, что уже к осени 1941 г. значительная часть территории Украины находи-лась в зоне тыла, до февраля 1942 г. в отношении аграрной политики на Украине, считав-шейся главным источником продовольственных ресурсов, взаимопонимания не существовало. Кроме того, как отмечалось в официальных немецких публикациях, рейх юридически не являлся правопреемником СССР на оккупированных советских территориях.

Это послужило основой достаточно противоречивого тезиса о том, что национализированная при советской власти собственность не будет возвращаться прежним хозяевам, поэтому различным военным и хозяйственным структурам приходилось действовать несогласованно. Так, в Ровенской области из всего урожая одна треть полагалась тем, кто его убирает, одна треть — бывшему владельцу земли и одна треть — оккупационной администрации. Однако в Кировоградской области колхозникам было обещано выдавать 3 кг зерна за трудодень, но в итоге немецкие власти давали крестьянам 1 пуд (16,3 кг) с гектара, а остальное отбирали. По подсчетам К. Беркхоффа, при выполнении крестьянами всех немецких норм сдачи зерна, им самим бы доставалось 10 кг некачественного зерна в месяц. Попытка наладить взаимодействие с прежними советскими структурами была более успешной. Так, с самого начала оккупации с немцами начал взаимодействовать Всеукраинский кооперативный союз (Вукоопспiлка), обеспечивавший активный товарооборот с рейхом.

Но этого для организации полноценного агрокомплекса было явно недостаточно.

В свете зашедшего в тупик осеннее-зимнего обсуждения земельного вопроса Гитлер, ра-нее высказывавшийся за ограничение реставрации частного землевладения на Украине и вообще считавший любой передел земли на оккупированных территориях «глупостью», пошел навстречу Розенбергу. Поддержал рейхсминистра и отвественный за экономику Геринг. Приказом от 15 февраля 1942 г. было провозглашено начало аграрной реформы на оккупированных территориях. Ее основным автором считается Отто Шиллер, ответственный работник группы по продовольствию и сельскому хозяйству министерства Розенберга.

Первоначально предусматривалось, что она будет состоять из трех этапов, а именно: со-здание общинных хозяйств, затем создание сельскохозяйственных кооперативов, а уже после — образование единоличных хозяйств. Все мероприятия, по предложению Коха, планировалось завершить к годовщине установления немецкой власти на Украине — 22 июня 1942 г. Однако уже вскоре первым камнем преткновения аграрной реформы стало перераспределение земли в рамках общины. Если, согласно проектам экспертов по зе-мельному вопросу лета 1941 г., предполагалась защита прав собственности будущих украинских фермеров и наделение каждого из них 2−5 гектарами земли, то согласно но-вым представлениям о земельном межевании ряда высших руководителей оккупационной администрации (не в последнюю очередь, самого рейхсминистра Розенберга), надел, получаемый крестьянином, должен был зависеть от количества заработанных им трудодней. Число трудодней фиксировалось на уровне 22−25 трудодней в месяц при 13-часовом рабочем дне. При этом местными инстанциями высказывались пожелания о том, чтобы крестьяне отработали, по крайней мере, не меньшее число трудодней, чем в предыдущем, 1940 году.

От количества трудодней зависел и земельный надел, получаемый крестьянином: за 200 трудодней крестьянин получал 0,2 га, за 300 — 0,3 га и т. д. Кроме того, за помощь в борьбе против партизан, селянин получал дополнительно 0,25 га земли. Было даже образовано специальное землемерное управление, занимавшееся геодезической съемкой и перерас-пределением земли по заявкам немецких учреждений, частных предприятий, местных украинских учреждений и частных лиц. В совхозах, которым, согласно советской пропа-ганде, было уготована роль немецких поместий (в реальности их планировалось переори-ентировать на снабжение армии и рейха) сохранялись прежняя тарифная сетка: почасовая оплата у мужчин составляла 0,8 рубля, у женщин и молодежи до 18 лет — 0,64 рубля.

Стоит отметить, что наименование «общинное хозяйство» по сути лишь заменило назва-ние «колхоз» — суть хозяйствования при полном сохранении существовавшего на тот мо-мент колхозного строя осталась той же — и это неоднократно подчеркивалось в различных официальных немецких документах. Из 16 536 украинских колхозов (а к началу войны было коллективизировано 88,8% земельного фонда УССР) в такие «хозяйства» были ре-организованы лишь 12,1%. «Отдельные мероприятия организационно-производственного характера», как, например, распоряжение от 15 августа 1941 г. об удвоении площади приусадебных участков и образование хуторов, стали скорее инструментами пропаганды, нежели реальной практикой — значение приусадебного участка в рамках объединения крестьян вообще планировалось нивелировать.

Украинские специалисты предлагали для успеха аграрных преобразований и повышения урожайности «без больших инвестиций в 3−4 раза» произвести огосударствление земель-ной ренты, ограничив частную собственность и оставив землю в общем пользовании. Проведением данных мероприятий, по их задумке, должны были заниматься смешанные украино-германские сельскохозяйственные комиссии. Также поступали предложения оставить на своих местах имущество колхозов и совхозов и специалистов, работавших в данной области. Противники аграрной реформы, напротив, требовали уравнения кре-стьянских наделов в независимости от числа едоков. Сложной она казалась и местным сельскохозяйственным руководителям (Landwirtschaftsführer, La-Führer).

Уже через три недели после принятия аграрного закона, 7 марта 1942 г., в него была вне-сена поправка, которая открывала доступ к переделу земли только 10% крестьян, осталь-ной же земельный фонд по сути резервировался для колонизационных мероприятий, да и само перераспределение, по сообщениям абвера, проходило «чрезвычайно несогласован-но, с отклонениями, от полного отказа выполнения до понимания переходного характера данного мероприятия». Таким образом, закон возымел обратную силу и фактически поте-рял свои юридические свойства, если о таковых в данном случае вообще может идти речь.

Непонятной оставалась ситуация с пропагандой нового аграрного порядка. Если изна-чально немецкие власти запретили передел земли и инвентаря, закрепив существовавшую систему колхозов и совхозов, впоследствии была декларирована их постепенная отмена. Оккупационными властями повсеместно делался акцент на том, что гражданское хозяй-ство — это не коллективное хозяйство, а объединение единоличников, которыми, однако, можно было стать только с разрешения местной администрации при условии выполнения поставок продовольствия. Украинские эксперты считали, что существующей пропаганды недостаточно и нужна особая, учитывающая все своеобразие социокультурных отноше-ний на Украине агитация.

Яркий пример психологической софистики явило собой и толкование понятия «граждан-ское хозяйство»: оккупационные власти не отрицали, что оно фактически дублирует кол-хозную систему, но при этом в качестве главного аргумента у них фигурировал тезис о «видоизменении» колхоза. При этом, если в документах, наряду с формулировками «об-щий двор» и «государственный двор», продолжали употребляться обозначения вроде «староста колхоза», то в открытых источниках (например, в прессе) упоминание термина «колхоз» находилось под запретом — так, к примеру, в школьных учебниках его заменяли нейтральным словом «село». Пытаясь разбавить серьезные рассуждения об аграрном пе-реустройстве, газеты периодически печатали сатирические куплеты о том, что при совет-ской власти не было «нi корови, нi свiнi, тiльки Сталiн на стiнi» («ни коровы, ни свиньи, только Сталин на стене»).

Как впоследствии отмечали в отделе политики руководства рейхскомиссариата Украина, обещаний по поводу аграрных преобразований было дано «больше чем надо», и что для колхозников речь теперь идет о «неисполнимых надеждах». При этом, по сведениям по-лиции безопасности, колхозники относились к обещаниям оккупационной администрации с недоверием (до войны в частных руках находилось всего 1,2% украинского земельного фонда) и высказывались о том, что не каждый из них готов стать единоличником, тем более что на практике пахота и посевы все равно производились коллективно. Более того — в ходе реформы произошел показательный процесс против отца и сына Дубишевских, жителей села Даничов Ровненской области, начавших настоящую войну с соседями за земельный надел.

Кроме того, как сообщал летом 1942 г. шеф ГФП, множество отставших солдат противни-ка, оказавшихся в немецком тылу, и беглецов не могли получить работу на селе вслед-ствие репрессивной политики немецкой администрации по отношению к чужакам, а также реорганизации сельскохозяйственной системы и, под влиянием слухов о принудительном угоне в Германию, пополняли партизанские отряды. Часть крестьян, как свидетельствуют документы местных управ, отталкивали от немцев моментально распространявшиеся слухи о том, что они «оставят колхозы». Тем не менее, уже в июле 1942 г. было официально объявлено о завершении первого этапа реформы.

Второй этап реформы начался осенью 1942 г. и охватил далеко не все районы Украины, хотя, как сообщала официальная пресса в августе того года, сев прошел на 80% посевных площадей Украины. На этот раз уже сами гражданские хозяйства было решено преобразо-вать в кооперативы.

По требованию Лейббрандта к весне 1943 г. должны были быть пре-образованы 30%, а к осени того же года — 50% хозяйств. Как отмечает украинский исто-рик С.

Власенко, в кооперативе земля, рогатый скот и инвентарь разделялись между окрестными крестьянскими дворами, а те разукрупнялись, объединяясь по десять дворов (изначально по шесть-восемь хозяйств). Подобная «десятидворка» получала обозначение «агро-опорный пункт» и, в частности, была призвана защищать производство сельскохо-зяйственной продукции от нападений партизан. Размеры кооператива зависели от плотности населения и климатических особенностей и колебались в зависимости от региона — так, в Винницкой области «десятидворка» получала в ведение 40 га земли. Возможно, распределение земли в данном случае было предназначено для того, чтобы впоследствии заменить украинцев-собственников немцами. Объединенные 10−15 «десятидворок» образовывали сельскохозяйственный округ под руководством ла-фюрера. Урожай собирали каждый по отдельности, однако хозяйственные работы вели совместно, при этом те, кто занимался своим частным хозяйством в ущерб общей работе или не был способен выплачивать налоги в полной сумме, лишались надела в пользу других членов кооператива. Налоговая политика так же была неунифицированной: так, в Ахтырском районе Сумской области налоги следовало платить зерном, в Мариупольском районе Сталинской области — продуктами, а в Житомирской и Каменец-Подольской областях — зерном и деньгами.

Однако, несмотря на резкое увеличение числа кооперативов (с 1 300 в середине июня до 2 780 в середине августа 1943 г.), безуспешными оказались и призванная «напрячь все силы для восстановления сельского хозяйства» июньская декларация 1943 г. Розенберга, про-возглашавшая, что земля признается личной собственностью всех имеющих на нее право, «включая солдат Красной Армии, эвакуированных лиц, лиц, находящихся в плену или на работах в Германии», и идея об укреплении кооперативов путем их дальнейшей механи-зации, и заявления об удвоении надела тех, кто борется против партизан. Кооперативы напоминали видоизмененные колхозы, доходы которых при этом упали без малого в 3 раза по сравнению с довоенным уровнем. У крестьян не было никакого стимула трудиться единолично, так как сельскохозяйственная продукция доставалась оккупационной администрации путем безвозмездного присвоения, номинально прикрываемого правлениями кооперативов. Таким образом к моменту освобождения Украины оказалось уничтожено 28 000 сел, 30 000 колхозов и 1 300 МТС. В сентябре 1943 г. Гитлер, который ещё в июле 1942 г.

высказывался за то, чтобы перенять советскую систему организации труда, окончательно «завернул» закон о частной собственности на землю. В это же время в связи с наступлением Красной Армии на Украине была свернута и аграрная реформа. При этом, как отмечает Т. Маллиган, политика нацистов в аграрной области была единственным мероприятием, за котором осуществлялся централизованный контроль.

* * *.

Помимо вышеуказанных мероприятий в промышленной и аграрной сфере, изменениям подверглась и область финансов. Еще в конце мая 1941 г. в Берлине прошло тайное сове-щание под руководством рейхсминистра экономики Функа, на котором рассматривалось предложение Розенберга по изготовлению фальшивых советских денег в преддверии нападения на СССР для последующего использования их на оккупированной территории. Однако этот план не был реализован, и в первые недели войны с жителями оккупированных территорий расплачивались (если расплачивались) расписками, которые представляли собой пронумерованные проштампованные бланки с печатью ОКВ, заполнялись от руки и обналичиваться должны были у офицеров. Затем в обращение были введены билеты имперских кредитных касс, ходившие на территории оккупированной нацистами Европы.

Первоначально немецкое военное командование и оккупационные власти стремились ограничить трату наличных денег военнослужащими: так, согласно выпущенному в сен-тябре 1941 г. распоряжению, им разрешалось совершать на оккупированной территории покупки на сумму до 1 000 рейхсмарок, причем даже личные средства в рейхсмарках сол-даты обязаны были менять на кредитные билеты. Кроме того, с оккупированной террито-рии запрещался вывоз валюты на сумму более 500 рейхсмарок, а на местных жителей рас-пространялся общегосударственный принцип кредитования в виде добровольно-принудительных займов. В конце 1941 г. были изданы первые приказы, согласно которым надлежало прекращать прием и выдачу советских рублей, предоставлять в кассы местной администрации все денежные остатки и произвести перерасчет заработных плат на марки из расчета 10 рублей за 1 рейхсмарку (при реальном курсе 2 рубля за 1 рейхсмарку).

После создания рейхскомиссариата Украина перед нацистском руководством встал вопрос о кредитовании мероприятий оккупационной администрации и финансовых операций. По словам американских экспертов, первоначально немецкие власти действовали в области финансов слаженно и грамотно, подминая под себя банки на оккупированной территории и учреждая собственную широкую сеть банков в главных городах каждой бывшей советской области. Центральный банк Украины, созданный по аналогии с таким же банком Остланда в марте 1942 г., находился в столице рейхскомиссариата — Ровно, имел филиалы в Киеве и Днепропетровске и по закону был освобожден от «всех без исключения государственных налогов и пошлин». В виду экономии валюты оккупационные власти предпочли не заменять рубли рейхсмарками или кредитными билетами, суррогатами марок, чтобы они не накапливались в руках населения, а заменить их по курсу 1:1 новой валютой — карбованцами, официально обеспечивавшимися рентой со всего украинского земельного фонда.

Введение

карбованца стало также дополнительной мерой борьбы с оттоком массы кредитных билетов обратно в Европу, так как для этого изначально не было предусмотрено регулирующих механизмов.

Карбованцы были отпечатаны в Германии и вышли в обращение 1 июля 1942 г. Планиро-валось, что они полностью вытеснят советские денежные знаки. Помимо чисто символи-ческого значения карбованцы несли важную финансовую функцию — таким образом немецкие власти планировали переложить на плечи местного населения всю тяжесть ин-фляции. В конце июля того же года вышло постановление о сдаче всей советской налич-ности и обмене ее на карбованцы, причем деньги не выдавались на руки, а зачислялись на специальные счета. Лицам, сдавшим советские рубли, выдавалось специальное удостове-рение о том, что их средства обменены на карбованцы.

Помимо карбованцев, которые в немецких документах назывались «туземной валютой», законными платежными средствами на Украине оставались рейхсмарки и советские руб-ли. При этом самыми распространенными банкнотами, ходившими на Украине, по свиде-тельствам очевидцев, были советские 10 рублей и 1 оккупационная марка. Завоз крупных рублевых купюр был строго ограничен, для обращения в обиходе были сохранены банк-ноты 1 и 3 рубля. В качестве разменных денег на Украине ходили все советские монеты и были разрешены к хождению цинковые немецкие рейхспфенниги, тогда как, к примеру, на некоторых территориях РСФСР власти рассылали личные повестки о сдаче всей звон-кой монеты. В 1943 г. планировался выпуск украинских монет (сохранился пробник из железа с гербом, идентичным гербу на алюминиевых монетах ГДР самого первого выпус-ка). Об их чеканке было офицально объявлено, однако в обращении они так и не появи-лись.

Вместе с тем, нельзя характеризовать политику оккупационных властей как нацеленную исключительно на безвозмедное кредитование. Наряду с программами дебетирования местной экономики, призванными нарастить средства на активных счетах, существовала сберегательная система в виде специальных карточек. Для них имперскими властями вы-пускались специальные марки, которые приобретались за наличный расчет, а затем накле-ивались на карточки. Проценты по ним, тем не менее, не начислялись. Также существовал месячный лимит на перевод средств на Украину и с Украины, если резидент работал зарубежом.

Следует, однако, отметить, что при введении новой валюты и, соответственно, осуществ-лении валютных операций, оккупационными властями были допущены две непростительные ошибки.

Во-первых, рубль, сохраненный в обращении, ходил по обе стороны фронта и пользовался популярностью как надежное денежное средство. Карбованцы же из-за слабой защищенности подделывались настолько активно, что, например, в прифронтовой зоне их вообще не принимали в качестве оплаты. Не помогло даже введение в мае 1943 г. за смертной казни за фальшивомонетчество. При этом курс по сути ничем не обеспеченного карбованца колебался в зависимости от побед или поражений вермахта, что в конечном итоге привело к его обвалу в начале 1944 г. Кроме того, при освобождении какого-либо населенного пункта от немцев цены резко падали, что положительно воспринималось населением, которое старалось сохранить рубли и не стремилось накапливать украинско-немецкие банкноты, которых к концу оккупационного режима было выпущено на сумму около 11 млрд. карбованцев.

Во-вторых, немецкие власти пошли, в виду нехватки валюты, на совершенно необдуман-ный шаг, развернув обменные пункты, менявшие деньги военнослужащих союзных Гер-мании стран на карбованцы. На Украине появлялись в ходу венгерские пенгё, румынские леи, итальянские лиры и даже испанские песеты, что внесло окончательный дисбаланс в местную экономику и сделало хождение карбованца фикцией.

Другой чертой финансовой политики Германии на оккупированной Украине были уста-новление низких цен на закупку сельскохозяйственных продуктов и высоких цен на про-мышленные товары, ввозимые на Украину. Как отмечает Н. Мюллер, это было сделано для того, чтобы местное население возмещало оккупационные расходы.

В сфере налоговой политики в октябре 1941 г. произошло фиксирование прежних нало-гов, которые, по плану, включали налог с оборота, налог с прибыли и государственные займы, причем снижать налоговые ставки оккупационная администрация не намеревалась. Как показывала практика остальных оккупированных нацистами территорий, на Украине также должны были быть увеличены налоговые ставки, повышена пеня за задолженность, а также введены новые налоги. Известно, что в качестве последней меры в январе 1942 г. по приказу Коха был установлен налог на собак для всех владельцев ненемецкой национальности, которых обязали вносить за своих питомцев по 150−200 карбованцев ежемесячно. Наряду с «собачьей» пошлиной, за уплату которой даже выдавали специальные квитанции, существовали налоги на окна, двери и мебель. Изменение ставок и пени по архивным документам проследить не удалось.

* * *.

Нужно отметить, что немецкое руководство планировало за счет различных ресурсов ок-купированной Украины обеспечить экономическое превосходство Германии над Совет-ским Союзом, для чего были применены производственные комплексы промышленных районов Украины и ее сельское хозяйство. Однако из-за ряда причин (несогласованность командных экономических инстанций, противодействие и саботаж со стороны местного населения, деятельность партизан, нестабильная ситуация на фронте) немецкой админи-страции не удалось в достаточной мере использовать советские предприятия, а противо-действие населения и партизанских отрядов подорвало продовольственное снабжение и работу сельскохозяйственных учреждений.

Руководители рейха слишком поздно осознали, что «идея о высоких доходах с Востока была иллюзорной». Несмотря на кажущиеся внушительными цифры, присовенных наци-стами на Украине ресурсов в реальности едва бы хватило для обеспечения всех необходи-мых нужд. Так, учитывая переданные вермахту и населению Германии в 1941/1942 гг. 42 740 т жиров, при потреблении жиров до войны в размере 27,3 кг на душу населения, ука-занного количества хватило бы на порядка 1,5 млн. человек, что явно не отвечало уста-новленным германским правительством целям автаркии (при населении рейха в 1941 г. 73 млн.

человек) и вполне оправдывало прогнозы рейхсминистра Шверина-Крозигка. Учитывая, что даже по официальным данным урожайность Германии в первой половине 1930;х гг. была в среднем в 2 ¼ раза выше, чем на Украине, представления нацистов о спасительном украинском зерне не соответствовали действительности.

Как считает Р.-Д. Мюллер, нацистское руководство изначально не сумело четко разграни-чить краткосрочные (военные) и долгосрочные (колонизационные) задачи, в результате чего не произошло ожидаемого согласования идеологии и экономики. Неэффективное использование промышленности и сельского хозяйства на оккупированной Украине, распыление сил и неумение наладить работу местных органов власти подтолкнуло оккупационную администрацию к массовому вывозу сырья и средств производства в Германию, а позднее — и к политике «выжженной земли». Одними из главных причин неурядиц и сбоев в работе немецких оккупационных органов были как нескончаемый дележ полномочий и, по выражению К. Паньковского, «грубое, брутальное и глупое поведение немцев», так и следствие пропагандистских лозунгов о том, что жители захваченных восточных областей — существа низшего порядка, а значит их гибель на производстве или искусственно вызванный голод среди населения — явления сами собой разумеющиеся.

§ 2. Тактика «выжженной земли».

Сражения 1943 г., такие как Сталинградская битва и битва на Курской дуге, сумели окон-чательно переломить ход войны в пользу Советского Союза. Из-за огромных потерь вер-махт мог рассчитывать на тактический успех только в обороне своих позиций от насту-павшей Красной Армии. Такое развитие событий потребовало от нацистского руководства начать изменение структур оккупационного режима.

По мере наступления советских войск гражданская администрация ликвидировалась, а сотрудники переводились в общевойсковые части. Подобные меры вызвали сопротивле-ние Рейхсминистерства по делам оккупированных восточных областей, которое не хотело считаться с потерей своих полномочий. Розенберг указывал на то, что военные должны вести боевые действия, а все рычаги управления на оккупированных территориях должны быть сосредоточены в руках его министерства. ОКВ наоборот считало, что все восточные территории, которые еще контролирует Германия, должны быть переданы под оперативное военное управление.

Спор между гражданскими и военными структурами за полномочия на оккупированных территориях внес дезорганизацию в управление ими. Постепенное налаживание произ-водства в освобожденных областях Украины (к 1944 г. она давала 18% валового произ-водства всего СССР) и образование новых баз и плацдармов для наступления на Запад поставили немецкие оккупационные власти в очень сложное положение, обусловив их кризис и последующий развал всей вертикали оккупационной администрации.

Нацистское руководство, тем не менее, продолжало придавать особое значение удержа-нию Украины, что, по мнению немецкого командования, могло решить итог войны. Однако, откатываясь под натиском Красной Армии и не имея возможности удержать занятые рубежи, немецкие войска были вынуждены оставлять район за районом, где находились промышленные предприятия и вся та инфрастуктура, которой они так и не сумели воспользоваться. На основе этого армейское командование и политическое руководство приняли решение перейти к политике «выжженной земли».

Необходимо отметить, что данный процесс не являлся последней попыткой оккупацион-ной администрации уничтожить то, что невозможно было вывезти. Это был комплекс тактических мер, который представлял собой длительный процесс, начавшийся еще в конце 1941 г. и достигший своей наивысшей точки к осени 1943 г. На своем пике этот комплекс включал в себя такие фазы, как: рассредоточение, то есть подготовка мероприятий по эвакуации, эвакуация, или вывоз всех транспортабельных материальных ценностей, полное разрушение того, что по каким-то причинам вывезти нельзя.

Рассредоточение производилось гражданскими структурами под бдительным надзором военных и только по команде штаба армии. Для любой материальной ценности, подготовленной к эвакуации, должен был быть выделен транспорт. Украинские архивные фонды донесли до нас массив служебной корреспонденции, относящейся к концу 1943;началу 1944 гг. Так, генеральный комиссар округа Житомир телеграфировал директору Имперских железных дорог осенью 1943 г., что для вывоза из Житомира грузов военного значения и фольксдойче необходимы 1 725 вагонов, в том числе 1 000 товарных вагонов требуется для зерна, сахара и другого продовольствия, 160 открытых платформ или платформ с высокими бортами — для эвакуируемых грузов 1-ой категории, 250 товарных вагонов — для 4−5 тысяч фольксдойче с багажом; остальные — для текстильных товаров, кожи, бумаги, целлюлозы, шерсти, льноволокна, машин, фармацевтических товаров. Как следует из этого документа, рассредоточение производилось чрезвычайно поспешно, и даже предполагаемых колонизаторов Украины вывозили в рейх в товарных вагонах.

Эвакуации в подавляющей массе подвергались промышленное сырье и сельскохозяй-ственная продукция. Только зерна весной 1944 г. было вывезено 600 000 тонн.

При эвакуации сырья учитывалось все, до самых мелочей. По сохранившимся сводкам, относящимся к июлю 1943 г., можно определить, что к первоочередным ресурсам относи-лись цветные металлы и сплавы, марганцевые руды (для производства стали), драгоцен-ные металлы, пиролюзит (для создания фильтров в противогазах), парафиновое масло и канифоль (для применения в качестве смазочных материалов), каучук (для производства шин), глицерин (для создания взрывчатых веществ), а также лен, шерсть и хлопок — осно-ва текстильного и трикотажного производства. Во вторую очередь шли хинин (для фар-мацевтической промышленности), фосфаты (для производства удобрений), скипидар и асбест. Кроме того, по данным начальника сельскохозяйственного отдела администрации рейхскомиссариата Украина Г. Кёрнера при отступлении немецкие войска угнали более 1 млн. голов крупного рогатого скота и отправили в тыл более 3 000 эшелонов с заводским оборудованием и сельскохозяйственной техникой.