Феномен эстетизма в философском творчестве К. Н. Леонтьева

Настоящая работа посвящена исследованию философского творчества русского мыслителя К. Н. Леонтьева (1831−1891). Философские взгляды Леонтьева рассматриваются в ходе анализа феномена эстетизма, который, по мнению большинства критиков леонтьевского учения имеет исключительное значение для развития его мировоззрения и творчества. Интерес к трудам и личности К. Н. Леонтьева, возросший за последнее десятилетие во-многом объясняется сбывшимися предсказаниями и прогнозами философа о путях исторического развития России, о последствиях научно-технического прогресса, об экологических бедствиях, которые он «научно предвидел и художественно предчувствовал» в «благополучном» Х1Х веке.

Малоизвестные при жизни леонтьевские труды после смерти автора вызывают многочисленные дискуссии и споры. Несмотря на противоречивость и неоднозначность критических высказываний большинство авторов пишущих о Леонтьеве оценивают его творчество как своеобразное и оригинальное, а самого Леонтьева как, талантливого, а иногда даже и гениального (С.Л. Франк, П.Б.Струве) мыслителя.

Первые критики философа подвергали анализу, как правило, положения и выводы, сделанные им относительно конкретных проблем российской политики. По этому поводу высказывались Н. Н. Страхов, А. А. Киреев и П. Е. Астафьев. Статья В. В. Розанова, написанная еще при жизни Леонтьева и частично одобренная им, опубликована позднее в «Русском Вестнике» за 1892 г. под двойным названием «Эстетическое понимание истории» и «Теория исторического прогресса и упадка». В своей работе Розанов впервые дает очень высокую оценку личности и творчеству философа, в особенности отмечая ценность гипотезы триединого процесса развития. Впоследствии Розанов неоднократно высказывается о творчестве Леонтьева, но эти высказывания страдают непоследовательностью и противоречивостью, о чем речь пойдет ниже.

В 90-х годах в печати развертывается дискуссия о принадлежности Леонтьева к славянофильству, в которой принимают участие А. А. Киреев, С. Н. Трубецкой и Л. А. Тихомиров. В трактовке С. Н. Трубецкого Леонтьев выступает как «несерьезный писатель», «журналист с идеей». По мнению же Л. А. Тихомирова, давшего достоверный литературный портрет личности мыслителя и наиболее разностороннюю и полную характеристику его теоретических построений основная заслуга Леонтьева в том, что он сумел наметить конкретную «систему русских идеалов». Особенный интерес представляет намеченный Тихомировым подход к анализу леонтьевского мировоззрения, с точки зрения его эволюции от эстетизма к религиозности.

В начале XX века появляются серьезные исследования историософских, культурологических, эстетических и религиозно-этических воззрений Леонтьева. К числу последних относится работа свящ. К. Агеева «Христианство и его отношение к благоустроению земной жизни: Опыт критического изучения и богословской оценки раскрытого К. Н. Леонтьевым понимания христианства» (Киев, 1909 г.), в которой автор, изучивший творчество мыслителя «категорически утверждает», что Леонтьев «вступил в жизнь эстетом», он «искажал и опустошал содержание веры во имя эстетики» (88,с.214). Эстетизм философа как неотъемлемая и наиболее характерная черта его мировоззрения становится в критической литературе о нем одной из центральных проблем. Разнообразные подходы к оценке феномена эстетизма, многочисленные публикации, посвященные этой теме (А.Г.Закржевский, Ф.Ф.Куклярский) способствовали появлению множества определений-клише, таких, как «трагический эстетизм», «демонический эстетизм», «болезненная острота любви к трагическому», «ненавистник человечества», «беспринципный эстет и аморалист», «эстетическое изуверство» и т. п., которые многократно повторялись в исследованиях более позднего периода.

Утверждение о противоречивости мировоззрения, несоединимости эстетизма и религиозности, об отсутствии в его учении «срединного и господствующего принципа», впервые можно встретить в статье Вл. Соловьева, написанной для энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона. В начале XX века эти положения развивают в своих статьях Н. А. Бердяев («К.Леонтьевфилософ реакционной романтики», 1906 г.), С. Л. Франк («Миросозерцание Константина Леонтьева», 1909 г.), С. Н. Булгаков («Победитель — побежденный», 1916 г.), которые усматривают в эстетизме Леонтьева и в неизбежно вытекающем из него аморализме центральную точку всего мировоззрения его, а в соединении эстетизма и религиозности отмечают элементы язычества. Впоследствии Бердяев в парижской книге о Леонтьеве существенно углубляет его характеристику, отмечая «серьезный нравственный характер» последнего, а также отказываясь от трактовки политических взглядов философа как «изуверских» и «свирепо реакционных» .

Наиболее противоречивыми и двойственными представляются высказывания о Леонтьеве В. В. Розанова, который на протяжении всей своей жизни обращался к его творчеству. Разнообразие розановских оценок охватывает широкий диапазон: от высокого признания научных заслуг Леонтьева, его искренней и глубокой религиозности до утверждения о полной научной бесплодности философа и о принципиальном отрицании им всех христианских ценностей: «Он с жестокостью восстал против величайших стимулов нашего времени: против любви, жалости, милосердия.» (136,с.518). В целом В. В. Розанов, как Н. А. Бердяев и С. Н. Булгаков положительно оценивали эстетизм Леонтьева. В частности С. Н. Булгаков отмечал, что именно эстетизм «делает его необыкновенно свободным и смелым во всех суждениях и оценках» (59,с.120). В свою очередь Розанов следующим образом определял характер эстетизма Леонтьева: «Его эстетизм был синонимичен, или, пожалуй, вытекал, или коренился на антисмертности, или, пожалуй, на бессмертии красоты, прекрасного, прекрасных форм» (138,с.165).

Наряду с критическими оценками Леонтьева, признающими эклектизм, принципиальное отсутствие у него продуманной философской системы, а также непримиримость противоречий между эстетизмом и религиозностью, в начале XX века предпринимаются попытки поиска некоего «объединяющего центра» мировоззрения Леонтьева, а также комплексного исследования биографических материалов и эволюции творчества. К числу последних относится большая работа А. М. Коноплянцева «Жизнь К. Н. Леонтьева в связи с развитием его миросозерцания» (СПб., 1911 г.), в которой автор, исследуя биографию философа отмечает влияние жизненных событий на эволюцию его мировоззрения и творчества. Здесь же дается впервые периодизация творчества Леонтьева, к которой впоследствии обращаются все его исследователи.

Стремление к поиску «объединяющей идеи» мировоззрения и учения Леонтьева обнаруживается в статьях Б. Никольского («К характеристике К.Н.Леонтьева», 1911 г.) и В. Бородаевского («О религиозной правде Константина Леонтьева», 1912 г.). В ходе анализа воззрений философа В. Бородаевский выдвигает мысль о том, что «Объединяющий центр в этой душе был фундамент, на котором строил он свое мироощущение, а позже — после пережитого религиозного кризиса — утвердил себя в религиозной народной стихии русской души. Этим первичным в Леонтьеве был иерархизм, инстинкт иерархизма, с которым он родился и сошел в могилу» (54,с.258). Б. Никольский, возражая против попыток свести сущность мировоззрения Леонтьева к эстетизму, утверждает: «Не в эстетизме, не в пессимизме, не в религии даже надо искать ключа к пониманию Леонтьева, но в героизме. Героичность — верховный критерий его сочувствий и несочувствий. способность к подвигу и жертве искупала перед его судом, какие угодно вины, а неспособность к подвигу и жертве являлась сама по себе виной неискупимой» (126,с.375−376).

Новый подход в оценке мировоззрения и творчества философа представляет одна из лучших по глубине анализа статья Б. Грифцова «Судьба К.Н.Леонтьева» («Русская мысль», 1913 г.), где автор показывает как «почти до конца боролись две антиномичные линии в учении и жизни Леонтьева —эстетика и христианство» (67,с.2).Причем эстетизм окончательно приносился «в жертву» религии. Плодотворной для будущих исследователей представляется небольшая работа И. И. Фуделя «Русские идеалы К. Леонтьева» («Русская мысль» Д916г.), в которой он продолжает линию, намеченную Л. А. Тихомировым, указывая на тот факт, что Леонтьев с позиций христианского миропонимания строит свое учение о национальной самобытной культуре и осуществляет беспощадную критику западноевропейской буржуазной культуры. В статьях П. Н. Милюкова и Д. С. Мережковского, где особенно подчеркиваются крайне реакционные позиции Леонтьева, в основном рассматриваются социологический и политический аспекты учения философа и, частично, характер его религиозных взглядов.

Таким образом, в начале XX века в критической литературе о Леонтьеве складываются определенные традиции и накапливаются плодотворные результаты, представляющие несомненную ценность для последующих поколений. В подходе к анализу проблемы эстетизма можно выделить следующие направления: 1) Эстетизм есть основное ядро и сущность учения Леонтьева, а побудительным мотивом его творчества является «эстетическое отталкивание» от современной ему опошленной «омассовленной» буржуазной культуры. 2) Все творчество Леонтьева бессистемно и представляет собой противоречивое, неорганическое соединение отдельных элементов (эстетического, религиозного, политического, натуралистического). 3) Эстетизм представляет лишь определенный этап в мировоззрении Леонтьева, которое эволюционирует в сторону религиозности. 4) Эстетизм как «внешняя оболочка» учения Леонтьева, которая не отражает сущности его мировоззрения.

После 1917 года критическая литература о Леонтьеве появляется крайне редко, имя его почти не упоминается, поскольку за философом закрепляется репутация убежденного монархиста и реакционера. Можно отметить лишь две статьи, опубликованные в 1922 году: Предисловие П. Губера к «Страницам воспоминаний К. Леонтьева» и статью «Александр Герцен и Константин Леонтьев. Сравнительная морфология творчества» П. Ф. Преображенского, в которой автор, рассматривая характер и особенности эстетизма и религиозных воззрений Леонтьева, настаивает на их несовместимости. В русском зарубежье оживляется интерес к творчеству Леонтьева в 20−30 годы. Особый интерес вызывают его социально-политические взгляды и исторические предвидения. Представления Леонтьева о развитии и прогрессе рассматриваются в монографии Л. А. Зандера (Пекин, 1921 г.). Изучению особенностей религиозных воззрений философа посвящена работа А. Н. Миролюбова «Религиозное миросозерцание Константина Леонтьева» (Харбин, 1923 г.).

В 1926 году появляется большая монография Н. А. Бердяева «Константин Леонтьев Очерк из истории русской религиозной мысли», где автор изменяет своим прежним воззрениям на личность и творчество Леонтьева и выдвигает ряд ценных положений, используемых впоследствии многими исследователями. Характерной представляется высокая оценка личности Леонтьева как «одного из самых благородных и волнующих явлений в русской духовной жизни» (46,с.283). Одновременно автор отказывается от характеристики мировоззрения Леонтьева как эстетического аморализма, но в то же время остается убежденным в наличии элементов язычества в его религиозном сознании. Наиболее интересным представляется взгляд на учение Леонтьева, как на единство нескольких разнообразных аспектов: религиозного эстетического и натуралистического. Труды русских философов-эмигрантов способствуют популяризации творчества Леонтьева за рубежом.

К исследованию его учения обращаются ряд зарубежных авторов (Е.Курланд, Э. Гаспарини, Э. Тейден и др.), которые предпринимают анализ культурологического и политического учения Леонтьева в связи с его влиянием на последующее развитие русской политической мысли. В 60−70 годах наблюдается пробуждение интереса к творчеству Леонтьева в советской науке. Появляются диссертации А. Янова, Л. Р. Авдеевой, в которых рассматриваются проблемы концепции культурно-исторических типов, отношение к славянофильству, анализируются религиозные воззрения.

Для критического анализа культурно-исторического учения Леонтьева, осуществленного в объемном и основательном труде «Социологическая мысль в России. Очерки истории немарксистской социологии последней трети XIX нач. ХХв. «(Москва, 1978 г.), характерно обвинение мыслителя в неразработанности и расплывчатости основных понятий его культурологии ~ «цветущая сложность», «государственный организм», в грубом уподоблении культурно-исторического развития биологическому. Вместе с тем, отмечаются и заслуги философа, обнаруживающиеся в критическом подходе к идеям либерализма и буржуазного прогресса.

Несомненный интерес представляют первые исследования, посвященные рассмотрению эстетических и литературно-критических воззрений Леонтьева: «Наперекор историческому прогрессу: Леонтьев — литературный критик» П. П. Гайденко («Вопросы литературы». — 1974. № 5), «Эстетическое охранение в литературной критике: Константин Леонтьев» С. Г. Бочарова (М., 1977 г.). В обеих работах подход к оценке учения философа и его литературно-критических взглядов осуществляется с позиций признания эстетизма как сущности его мировоззрения. Также отмечается противоречивое соединение эстетизма с религиозностью (П.П.Гайденко) и парадоксальное сочетание принципов эстетизма и утилитаризма в литературной критике (С.Г.Бочаров).

В конце 80-х и в 90-е годы замечен явный поворот в сторону интереса к жизни и творчеству Леонтьева. Многочисленные публикации, посвященные ему, отличает большая свобода в анализе идей и взглядов, которая обусловила значительную противоречивость и нередко диаметральную противоположность оценок учения мировоззрения философа. Появляются серьезные монографии, посвященные жизни и творчеству Леонтьева. А. Ф. Сивак («Константин Леонтьев». Л., 1988 г.) анализирует историософскую и социологическую концепцию философа, опираясь на опыт их изучения исследователями начала века. А. А. Корольков («Пророчества Константина Леонтьева». СПб., 1991 г.) заостряет внимание на эстетизме как центральном ядре мировоззрения Леонтьева.

Многочисленные публикации этого периода характеризуются признанием актуальности и злободневности творчества Леонтьева для наших дней. Рассмотрению культурологической концепции, социально-политического учения, проблемы соотношения консерватизма и либерализма посвящено значительное число работ, написанных в жанре статьи (А.И.Абрамов, С. И. Бажов, Г. Б. Кремнев, В. И. Косик, H.A. Рабкина и др.).

Результатом исследования этого периода является признание заслуг Леонтьева как мыслителя, стоявшего у истоков зарождения современной культурологии, обладавшего способностью эволюционного прогнозирования и поставившего еще во 2-й половине XIX века проблемы кризиса культуры и экологического выживания человечества.

Значительным представляется появление новых подходов в оценке леонтьевского наследия, в которых переосмысливаются многие ранее привычные характеристики философа. Так, преодолевается представление об учении Леонтьева как о противоречивом и непоследовательном соединении разнородных элементов. К. М. Долгов в своей основательной и глубокой монографии отмечает, что «несогласованность трех мотивов, господствовавших в творчестве Леонтьева, — религиозного, политического и эстетического, о котором говорили многие русские мыслители, и, прежде всего, Вл. Соловьев, на самом деле есть не несогласованность, а диалектическое их единство.» (76,с.379). Исследователь в своей работе показывает, что основой этого единства, их внутренней связью выступает сама личность философа. Г. Б. Кремнев в статье «Константин Леонтьев и русское будущее («Наш современник». 1991. № 12) утверждает, что «мировоззрение его системно и — внутри себя — продуманно и логично до такой степени, что это позволяет исчислить возможные варианты развития глобальных культурно-исторических процессов.» (110,с. 168).

Возрождается также характерная для некоторых исследователей начала XX века точка зрения на эстетизм Леонтьева как на нечто вторичное в его учении, как на некую «внешнюю форму» его высказывания (Б.Адрианов, Н. Мальчевский). При этом на первый план в мировоззрении Леонтьева выдвигаются его религиозные убеждения, а ядром его теоретических построений объявляется учение о национальной самобытной культуре и о «провиденциальном смысле русской истории» (36,с.9).

Таким образом, если общий характер мировоззрения Лентьева, его социально-политическое, культурологическая и историософская концепции получили основательную разработку в современной критической литературе, то изучение феномена эстетизма, его взаимосвязи с другими аспектами мировоззрения Леонтьева не выходит за пределы тех направлений и подходов, которые были намечены исследователями начала века. Необходимость изучения феномена эстетизма вызвана наличием множества противоречивых и даже взаимоисключающих критических воззрений на эту проблему, а также исключительным значением эстетического элемента в теоретических построениях философа.

Цель настоящей работы состоит в анализе сущности и значения феномена эстетизма в его связи с мировоззрением и философским творчеством К. Н. Леонтьева. Поставленная цель требует осуществления следующих задач:

1)Установление соотношения религиозного, политического и эстетического аспектов мировоззрения, с учетом его эволюции.

2)Определения характера взаимосвязи эстетики и морали в мировоззрении К. Н. Леонтьева.

3)Рассмотрение учения об универсальном эстетическом критерии в контексте историософских и культурологических представлений Леонтьева.

4)Выявление сущности и значения учения об «эстетике жизни» в его взаимосвязи с концепцией своеобразной цветущей" культуры.

5) Анализ представлений об искусстве как единстве «художественности» и «пользы, о месте и значении искусства в системе самобытной культуры.

6) Выявление особенностей эстетических воззрений в их связи с проблемой соотношения «эстетической» и «публицистической» критики.

Научная новизна настоящей работы состоит в исследовании недостаточно изученных аспектов мировоззрения Леонтьева в их отношении к феномену эстетизма как формы миропонимания. В числе этих аспектов — эсхатолого-сотериологическая направленность религиозных воззрений, гносеологическое значение универсального эстетического критерия, учение об эстетике жизни как показателе жизнеспособности любой культуры, учение об утилитарной и мистической морали, представления о значении искусства в системе самобытной культуры.

В ходе исследования теоретических построений Леонтьева автор исходит из положения об их целостности и непротиворечивости, приводя дополнительные аргументы в его пользу. Именно для этого вводится понятие «эстетический элемент», содержание которого составляют учения об эстетике жизни и всеобщем эстетическом критерии. Кроме того, для более эффективного решения поставленных задач автор предлагает дифференцированное рассмотрение собственно эстетических взглядов, отражающих представления Леонтьева об искусстве, и, находящуюся за пределами эстетики как науки целостную историко-культурную концепцию с органически включенным в неё вышеохарактиризованным эстетическим элементом. Отдельному рассмотрению подвергается также понятие эстетизм как форма миропонимания с характерным для него отношением к миру с точки зрения красоты. Подобный подход позволяет обосновать следующие положения:

Мировоззрение Леонтьева эволюционировало от безусловного доминирования эстетизма в раннем периоде творчества к христианскому эсхатологизму. Христианское учение из объекта пассивного эстетического созерцания превращается в предмет религиозной обязанности и долженствования.

2.

Введение

эстетического элемента в теоретические построения способствуют нахождению универсального критерия оценки всех исторических процессов и явлений с точки зрения формы как сущности всякой вещи. Эстетика жизни — основное понятие историософии и культурологии — выступает как показатель жизнеспособности любого культурно-государственного организма, и имеет гносеологическое значение. Сочетание формального и непосредственного способов познания, рационального «научного предвидения» и интуитивного «художественного предчувствования» позволяют достоверно прогнозировать развитие любых культурно-государственных организмов.

3.В ходе обоснования учения о возможности создания русской самобытной культуры эстетический элемент органично сопрягается с эсхатологическими и сотериологическими представлениями философа. Момент сопряжения учения об эстетике жизни с эсхатолого-сотериологической идеей сосредоточен в признании необходимости иерархического принципа строения культурно-государственного организма.

4.Характер религиозных воззрений обусловливает рассмотрение исторического процесса с точки зрения неизбежного наступления конца света, а проблема спасения из сферы личного «трансцендентного эгоизма», перенесенная на плоскость истории, становится центральной в культурно-исторической концепции философа. Эстетика исторической жизни, то есть существование многообразных культурно-исторических типов, приносится в «жертву» идее «всеобщего душеспасения» .

5.Негативное отношение к безрелигиозной утилитарной морали не означает наличия в воззрениях философа аморализма и антигуманистических идей. Признание невозможности осуществления всеобщего добра, гуманности и справедливости вытекает из пессимистических воззрений на нравственную природу человека, с присущим ему изначально «радикальным злом». Обнаруженные противоречия между эстетикой и моралью преодолеваются в религиозном сознании в момент совершения выбора в пользу морали, в основу которой положена борьба с собственными страстями и низшими стремлениями, совершаемая «во имя Божие» .

6.Эстетические воззрения Леонтьева невозможно свести к какой-либо из известных форм эстетизма. Если концепция «чистого» искусства или романтический «панэстетизм», возвышающий искусство над всеми сферами жизни и оказали некоторым образом влияние на формирование эстетических воззрений раннего Леонтьева, то для зрелого периода творчества философа характерными становятся традиционные для русской эстетической мысли XIX века представления об искусстве как единстве художественности и пользы, сопряженные с пониманием проблемы ответственности художника перед обществом. Задача искусства как проводника патриотических и религиозно-нравственных идеалов состоит в служении высшим жизненным целям — созданию самобытной национальной культуры.

Практическая ценность данного исследования состоит в возможности использования полученных результатов при изучении русской философии и эстетики, а также в преподавательской деятельности, в процессе разработки курсов или спецсеминаров по истории русской культуры и эстетики. Основное содержание работы и выводы отражены в публикациях диссертанта по теме исследования.

В качестве методологической основы диссертации выступает сравнительно исторический метод исследования, требующий рассмотрения эволюции идей и теорий с учетом конкретно исторических условий их зарождения и развития в непосредственной связи с характерными для изучаемого периода направлениями отечественной и зарубежной философской мысли. Использование проблемно-хронологического подхода обуславливается особенностями избранной проблемы, исследование которой предполагает необходимость учета сложной мировоззренческой эволюции Леонтьева, а также рассмотрение и сопоставление самых разнообразных точек зрения на его творчество. Принцип научной объективности всесторонности требует использования текстологического анализа, предполагающего включение в круг исследования не только философских и публицистических трудов Леонтьева, но также его значительного эпистолярного наследия и.

18 художественной прозы. Для наиболее полного раскрытия темы диссертант опирается на ценные результаты изучения творчества Леонтьева нашедшие отражение в трудах известных русских философов конца XIX первой половины XX века — Вл.С.Соловьева, В. В. Розанова, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, В. В. Зеньковского, Л. А. Тихомирова.

Заключение

.

Оригинальное и своеобразное идейно-теоритеческое наследие К. Н. Леонтьева органично включается в русскую религиозно-философскую мысль. Продолжая культурно-историческую традицию славянофильства и почвенничества, Леонтьев расширяет поставленные ими исторические и культурологические проблемы и показывает исключительную важность идей традиционализма и преемственности. Сквозные темы леонтьевских построений —смысл истории, судьба и будущность культуры, особенности условий ее расцвета и причин гибели —предвосхищают идейные искания как русских, так и европейских мыслителей XX века (О.Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина).

В философии Леонтьева совмещаются религиозно-идеалистические и органицистко-позитивисткое толкования природных и общественно-исторических процессов. В качестве источников, оказавших влияние на формирование основных философских понятий, необходимых для разработки историософской и культурологической концепции, выступают идеи Платона, Аристотеля, Г. В. Лейбница, Дж.С.Милля и СенС-имона.

Мировоззрение Леонтьева эволюционировало от эстетизма в раннем периоде творчества к христианскому эсхатологизму. Феномен эстетизма как формы миропонимания постепенно преодолевается философом в результате воздействия религиозного кризиса, побудившего его к осмыслению эвдемонисткого принципа наслаждения красотой и к отказу от свойственного эстетизму чувственно-гедонистического комплекса в пользу идеи «трансцендентного эгоизма». Христианское учение из объекта пассивного эстетического созерцания превращается в предмет религиозной обязанности и нравственного долженствования.

Преодолеваемый в личном мироощущении эстетизм оказывает непосредственное воздействие на формирование учения об эстетике жизни и универсальном эстетическом критерии, образующими эстетический компонент целостной культурно-исторической концепции. В основу культурно-исторической концепции положена гипотеза «триединого процесса развития», который является попыткой обоснования закономерностей развития государственно-культурных организмов. Леонтьев формулирует закон жизни и смерти любой органической системы, придавая характер универсальности трем стадиям развития. Стадия «цветущей сложности» характеризуется посредством категории гармонии как разнообразия в единстве, которая является ключевой в теоретических построениях философа. Сложное содержание цветущей культуры предполагает наличие сословной, территориально-провинциальной, этнонациональной и социально-психологической дифференциации, обусловливающей наличие оригинальных красочных форм быта, своеобразных нравов, обычаев, ярких и самобытных человеческих характеров, то есть эстетики жизни. Эстетика жизни —основное понятие историософии и культурологии Леонтьева —выступает как показатель жизнеспособности и творческой силы любого культурно-государственного организма.

Введение

эстетического элемента в теоретические построения способствует нахождению универсального критерия оценки всех исторических процессов и явлений с точки зрения формы как сущности всякой вещи. Сочетание формального и непосредственного способов познания, рационального «научного предвидения» и интуитивного «художественного предчувствования» позволяют достоверно прогнозировать развитие как глобальных исторических процессов, так и отдельных национальных культур.

Зафиксированные Леонтьевым признаки измельчания, опошления, унификации западноевропейской культуры, связываются им с торжеством идей либерально-демократического прогресса. Острая и проницательная критика буржуазной цивилизации коренится не только в эстетическом неприятии процессов «омассовления» великой и сложной западноевропейской культуры, она связана с религиозным отвержением идеалов всеобщего благоденствия с присущими им утилитаристкими и гедонистическими тенденциями.

В ходе критики теории непрерывного «благодетельного прогресса» Леонтьев обнаруживает негативное отношение к безрелигиозной утилитарной морали, что вовсе не означает наличия в его воззрениях аморализма и человеконенавистнических идей. Признание невозможности осуществления всеобщего добра, гуманности и справедливости вытекает из пессимистических воззрений на нравственную природу человека, в которой изначально содержится «радикальное зло». Обнаруженные философом противоречия между эстетикой и моралью преодолеваются в религиозном сознании в момент совершения выбора в пользу морали, в основу которой положена борьба с собственными страстями и низшими стремлениями, совершаемоя «во имя Божие». При этом, цель человеческой жизни осознается как спасение души за гробом.

Религиозные воззрения Леонтьева характеризуются прежде всего эсхатологической и сотериологической направленностью, что обуславливает рассмотрение исторического процесса с точки зрения неизбежного конца света, а проблема спасения, из сферы личного «трансцендентного эгоизма» перенесенная в плоскость истории, становится центральной в культурно-исторической концепции философа. Эстетика исторической жизни, т. е. существование разнообразных культурно-исторических типов, приносится в жертву идее «всеобщего душеспасения» .

Одновременно с признанием неизбежности наступления «индустриального космополитизма», постепенно ведущего человечество к всеобщей гибели, мысль Леонтьева направлена на поиск возможностей противостояния «всеразрушительной буржуазной ассимиляции». Он предпринимает попытку преодоления фаталистического характера своей теории триединого процесса развития и намечает пути продления культурно-исторического бытия России как самобытного, обособленного от Европы культурно-государственного организма. В ходе обоснования учения о возможности создания русской самобытной культуры эстетический элемент органично сопрягается с эсхатологическими и сотериологическими представлениями философа. Момент сопряжения учения об эстетике жизни и сотериологической идеи сосредоточен в признании необходимости иерархического принципа строения культуры. Принцип иерархизма обеспечивает возможность всеобщего душеспасения и одновременно обуславливает наличие эстетики жизни как показателя творческой мощи и национального своеобразия цветущей культуры.

В системе самобытной культуры искусство выступает как признак культурного цветения, как одна из необходимых «основ» небывалого в истории «четырехосновного» культурного типа. Представления об искусстве как о единстве художественности и пользы соединяются с пониманием проблемы ответственности художника перед обществом и его роли в формировании самобытной культуры. Критика натуральной школы осуществляется не только с позиций эстетического неприятия свойственных ей «шершавой» формы и «топорного» стиля, но и с точки зрения идейно-содержательной. В односторонне-мрачном отражении жизни Леонтьев усматривает опасные процессы негативного воздействия на реальную действительность, способствующие ее разложению. Задача искусства как проводника патриотических и религиозно-нравственных идеалов состоит в служении высшим жизненным целям —созданию самобытной национальной культуры.

Творчество К. Н. Леонтьева оказало значительное влияние на русскую философскую мысль. Так, представления В. В. Розанова о роли и значении эстетики в исторической жизни формировались под влиянием эстетических воззрений Леонтьева. Критика мещанской цивилизации и вопросы о причинах кризиса современной культуры разрабатывался в трудах С. Н. Булгакова и Н. А. Бердяева. Леонтьевские культурологические воззрения нашли отражение в учении о монархической государственности Л. А. Тихомирова и в социально-политических построениях евразийцев.