Религиозно-философские взгляды Карла Барта и Рудольфа Бультмана: сравнительный анализ

Религия и философия являются мировоззренческими феноменами, только в них создаются и сохраняются целостные картины мира, даются характеристики познавательных процессов, смысла человеческой жизни. Эта особенность всегда сознавалась в философской культуре. В. С. Соловьев писал: «Безусловно необходимы для жизни человеческой убеждения и воззрения высшего порядка, т. е. такие, что разрешали бы существенные вопросы ума, вопросы об истине сущего, о смысле или разуме явлений, и вместе с тем удовлетворяли бы высшим требованиям воли, ставя безусловную цель для хотения, определяя верховную норму деятельности, давая внутреннее содержание всей жизни. Такие общие воззрения существовали и существуют, и притом в двух формах: религии и философии"1. Весь остальной массив гуманитарного знания так или иначе связан с религией и философией, ориентируется на религиозные и (или) философские мировоззренческие парадигмы, учитывает наиболее значимые из них. Исходя из этого, можно утверждать, что творчество выдающихся христианских мыслителей Карла Фрица Барта (1886−1968) и Рудольфа Карла Бультмана (1884−1976), которое содержит и религиозный, и философский подходы, актуально в системе целостного гуманитарного знания.

Двадцатый век характеризуется кризисными тенденциями духовного состояния человечества, которое явственно осознало одномерность и недостаточность сложившегося потребительского общества. Не все одинаково истолковали этот звучащий изнутри истории голос, но можно сказать, что доминирующей тенденцией в культуре второй половины XX — начала XXI века, было и является осуждение человека, недоверие к нему — к его познавательным, моральным, творческим способностям. Имеет ли человек оправдание своего бытия? Есть ли смысл человеческого.

1 Соловьев В. С. Несколько слов о настоящей задаче философии // Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1989. С. 16−17. существования? В контексте современной ситуации может оказаться плодотворным ' осмысление творческого наследия Барта и Бультмана, поскольку они одними из первых, еще в начале прошлого века, сразу после Первой мировой войны, заметили и отреагировали на ситуацию кризиса в тогдашней европейской культуре.

Религиозно-философские представления этих западноевропейских теологов вот уже почти девяносто лет вызывают исследовательский интерес самой широкой научной общественности. В истории западной теологии и философии Барт и Бультман являются ключевыми фигурами, так как начальный период их творчества приходится на один из переломных этапов в развитии религиозно-философской мысли Запада, а сами теологи своими произведениями ревизионировали сложившиеся в XIX в. основы и методы западной религиозной философии, сформулировав, заострив и переосмыслив ее основные проблемы.

Начало теологической неореформации было положено К. Бартом в условиях тотального кризиса культуры первой четверти XX в. Вместе с двумя такими же молодыми, как он сам, теологами Э. Турнейзеном и Ф. Гогартеном К. Барт выдвинул религиозно-философскую доктрину, содержащую оригинальную трактовку ряда основных теологических проблем, отличавшуюся от традиционных подходов господствовавшей в протестантизме либеральной теологии. Один из «столпов» либеральной теологии А. Гарнак заявил, что новое богословское направление не получит широкого распространения и, судя «по всему опыту церковной истории, о примет характер сектантства». Но маститый теолог ошибся: новое направление более чем на сорок лет стало доминирующей доктриной протестантизма.

— К «теологическому мятежу» вскоре примкнули многочисленные ученые как реформаторского, так и лютеранского направлений. Был среди.

2 О переломных этапах в истории философии см.: Горан В. П. Переломные этапы истории европейской философии // Философия науки. — 1999. — № 1 (5). — С. 3−19- № 2 (6) — С. 3−28.

3 Цит. по: Barth К. Klarung und Wirkung. Berlin, 1966. S. 51. 4 них и Р. Бультман. Возникнув в Швейцарии и Германии, новое протестантское мировоззрение распространилось в США, и приобрело, таким образом, международное влияние, будучи представленным двумя основными теологическими течениями: позитивистским, где наиболее значимой фигурой стал сам Барт, и экзистенциалистским, где тон задавал Бультман. Барт и Бультман считаются одними из крупнейших религиозных мыслителей современности, им по сей день посвящаются конференции и ассамблеи, а в зарубежной литературе в их адрес встречаются чрезвычайно восторженные отзывы. «Диалектическая теология Барта, — пишет А. Анвандер, — получила такой резонанс, которого, вероятно, не знала ни одна теология со времен Фомы Аквинского"4. Г. Зассе отмечает, что Бартом было вызвано «величайшее крушение представлений и идей, с которыми теологический мир имел дело на протяжении жизни вот уже нескольких поколений"5, а Г. Кюнг считает Барта «главным инициатором теологической парадигмы «постмодерна» «6. Весьма часто приходится * слышать о «пост-бультмановской эре» в богословии, а на международном конгрессе в Торонто в августе 1967 г., Бультман был назван «Кантом теологии"8.

Протестантская-теологическая неореформация (неоортодоксия) имеет ряд наименований, фиксирующих различные аспекты этого мировоззрения. Основные ее названия: «бартианство» — по имени родоначальника, «теология кризиса» (поскольку эта теология стремится утвердить «кризис веры» или положение о том, что вера в Бога с неизбежностью ввергает человека в кризисное состояние), «диалектическая теология"9. Последнее наименование более философское, оно указывает на связь неоортодоксии с философской.

4 Anwander A. Worterbuch der Religion. WUrzburg, 1962. S. 114.

5 Зассе Г. На том стоим: Кто такие лютеране? СПб., 1994. С. 34.

6 Цит. по: Там же.

7 См., к примеру: Bultmann R. Exegetica. Tubingen, 1967. S. XIX. Примечательно, что некоторые исследователи называют «Кантом теологии» и К. Барта, добавляя, что он, одновременно, является и «теологическим Энштейном». — Fangmeier J. Der Theologie Karl Barth. Zeugnis vom freien Gott und freien Mensch. Basel: Friedrich Reinhardt Verlag, 1969. S. 7.

8 Boutin M. Relationalitat als Verstehensprinzip bei Rudolf Bultmann. MUnchen, 1974. S. 8.

9 По поводу термина «диалектическая теология» сам Барт заметил, что это обозначение было дано со стороны «каким-то зрителем» — Barth К. Abschied von «Zwischen den Zeiten» // Moltmann, J. Anfilnge der dialektischen Theologie, Bd. II. MUnchen, 1962. S. 313. методологией Кьеркегора и его «отсеченной» диалектикой. Второстепенными названиями неоортодоксии являются: «теология диастазы» (от греч. бкхатаац — разделение, разъединение, чем подчеркивается качественное различие Абсолюта и человека), «керигматическая теология» (греч. кг|риуца — провозглашение, проповедь) и «иринейская теология». Последнее название подчеркивает, что данное направление через Кьеркегора, Августина и Тертуллиана восходит своими корнями к воззрениям св. Иринея, епископа Лионского, который непоколебимо стоял на «фактах веры"10.

Неоортодоксальная эволюция протестантизма получила широкий резонанс в западном мире. Необходимо учесть и то, что Барт и Бультман, л занимаясь учебно-педагогической деятельностью, воспитали не одно поколение теологов-протестантов. Кроме того, неоортодоксия характеризует не просто школу или направление в протестантской теологии, а является выражением сущности третьего после Лютера этапа истории протестантизма11, этапа, в котором осуществился ренессанс «отцов Реформации» или сформировалась евангелическая теология XX века. Степень теоретической разработанности темы.

На Западе в настоящее время изобилует литература (как теологическая, так и философская), посвященная анализу наследия К. Барта и Р. Бультмана. В этой литературе воззрения главных представителей неоортодоксии сопоставляются не только с мнениями различных теологов, но и с философскими системами наиболее значимых представителей классического идеализма и современного экзистенциализма, таких, как Кант, Шеллинг,.

10 «Св. Ириней не был склонен к отвлеченному теоретизированию. и относился с известным подозрением к философским спекуляциям, которые часто увязывались с богословием». См.: Гундяев Н., прот. Лекции по патрологии. СПб., 1999. С. 3. Характерно следующее высказывание св. Иринея: «Что было бы, если бы кто, возгордившись. захотел на том основании, что Господь сказал, что и „волосы головы вашей все сочтены“, тщательно исследовать причину, почему один человек имеет столько волос, а другой столько-то, — так как не все имеют их поровну, но многие тысячи людей находятся с разными числами волос, ибо у одних головы большие, у иных — меньше, у одних волосы густы, у других редки, а у иных очень мало их, — и потом те, которые воображают, что нашли число волос, усилились бы выставлять это во свидетельство своего учения?» Ириней Лионский, свт. Творения. М., 1996. С. 186−187.

11 1. Ортодоксальная теология XVI в. (Мартин Лютер, Ж. Кальвин, Ф. Меланхтон) — 2. Либеральная теология XVIII—XIX вв. (Ф. Шлсйермахер, Э. Трйльч, А. Гарнак) — 3. Диалектическая теология, появившаяся после Первой мировой войны (К. Барт, Э. Бруннер, Р. Бультман, П. Тиллих).

Фихте, Гегель, Хайдеггер, Ясперс, Камю, Сартр и Марсель. Примечательно, что обширная: библиография по творчеству Барта и Бультмана, насчитывающая не одну сотню наименований, практически не включает монографий, где последовательно и систематично сопоставлялись бы религиозно-философские взгляды этих представителей диалектической теологии. Трудами, которые отчасти реализуют эту задачу, можно считать публикацию немецкого католического автора Г. Фриса ссБультман — Барт и. католическая теология", где осуществляется реконструкция1 некоторых взглядов этих протестантских мыслителей (концепция Откровения, учение о.

Боге, христология, экклезиология) и дается их критика с позиций* католицизма12, а также работу Й. Диркена «Вера и теория в современномпротестантизме. Изучение соотношения^ религиозного исполнения' и теологической определенности у Барта и Бультмана,. а также Гегеля и 1 ^.

Шлейермахера". Среди корпуса зарубежной философско-теологической литературы, так или иначе посвященной' рассматриваемой проблематике, своей' основательностьювыделяются исследование Г. У. фон Бальтазара- «Карл. Барт — изложение и! толкование его теологии», показывающее развитие, мысли Барта на протяжении большей части его творчества14 и работа ВШмитхальса «Теология. Рудольфа Бультмана"15, классические труды О: Вёбера «Церковная Догматика Карла Барта"16 и Г., Боркнама «Теология.

1 7.

Рудольфа Бультманав новейшей: дискуссии", крометого, монографии* Е. Буша «Великая страсть.

Введение

в теологию Карла Барта"18, F. К. Беркоувера «Триумф благодати в теологии Карла Барта"'9, М: Эванга.

12 См.: Fries Н. Bultmann — Barth und die katholische Theologie. Stuttgart, 1955.

13 Dierken J. Glaube und Lehre im modernen Protestantismus. Studien zum Verhaltnis von religiOsem Vollzug und theologischer Bestimmtheit bei Barth und Bultmann sovvie Hegel und Schleiermacher. Mohr-Siebeck, 1996.

14 Balthasar H. U. von. Karl Barth. Darstellung und Deutung seiner Theologie. KOln, 1961.

15 Schmithals W. Die-Theologie Rudolf Bultmanns. Tubingen, 1967.

16 Weber 0. Karl Barths Kirchliche Dogmatik. Berlin, 1961.

17 Bornkamm G. Die Theologie Rudolf Bultmanns in der neueren Diskussion // Theologische Rundschau. 1963. № 29. S. 33−141.

18 Busch E. Die groBe Leidenschaft. Einfllhrung in die Theologie Karl Barths. Giitersloh, 1998.

19 Berkouwer G. C. Der Triumph der Gnade in der Theologie Karl Barths. Verlag der Buchhandlung des Erziehungsvereins Ncukirchen 1957. лл.

Ранний Рудольф Бультман", У. Басланда «Теология и метод. Историографический анализ ранних трудов Рудольфа Бультмана"21.

В России до начала 90-х годов не было издано ни одного произведения Барта, и Бультмана. В 1945 году переводом некоторых, сравнительно незначительных трудов К. Барта на русский язык занимался архиепископ (впоследствии митрополит) Краснодарский и Кубанский-Гермоген (Кожин). Но это были лишь переводы без критического анализа. Далее следует отметить кандидатское сочинение игумена Александра (Лехно) «Христология, в Церковной Догматике Карла Барта (Опыт изложения и критического анализа главы: Die Fleischwerdung des Wortes)», написанное в Московской Духовной' Академии в.

1964 г. Ири всей фрагментарности и, компилятивности изложения, материала, упомянутый автор внес значительный вклад в постановку обозначеннойпроблемы, поскольку досконально проработал не только рассматренный им том «Церковной Догматики"' Барта, но и работы некоторых западных исследователей по данной проблематике. Интересными представляются здесь ссылки-на личную' переписку игумена Александра с представителями' русской диаспоры в западной Европе и США (архиепископ Василий (Кривошеин), прот. Георгий Флоровский, JT. А: Зандер), которые давали оценки не-только системе Барта, но и некоторым его наиболее значимым комментаторам.

Помимо этого, творчеству Барта были посвящены обзорные статьи А. Старобельцева и А. Казем-Бека, опубликованные в Журнале Московской Патриархии за 1972 и 1988 гг., первая’из которых акцентирует внимание на биографиимыслителя, а втораяна ключевых этапах интеллектуальной эволюции-теолога23.

20 Evang М. Rudolf Bultmann in seiner Frilhzeit. Tubingen, 1988.

21 Baasland E. Theologie und Methode. Eine historiographische Analyse der Frilhschriften Rudolf Bultmanns. Brockhaus, Wuppertal 1992.

22 Александр (Лехно), игумен. Хрнстология в Церковной Догматике Карла Барта (Опыт изложения и критического анализа главы: Die Fleischwerdung des Wortes). Троице-Сергиева Лавра. Загорск, 1964.

См.: Казем-Бек А. Христианский путь Карла Барта // Журнал Московской Патриархии. М., 1972. №. 9. С. 53−60- Старобельцев А. «Речь идет о вас, люди!» (Посвящается памяти пастора Карла Барта) // Журнал Московской Патриархии. М., 1988. №. 12. С. 58−62. Библиографическим характером отличается и небольшая.

Из советских исследователей нельзя не отметить работы В. И. Гараджи «Протестантизм» и «Критика новых течений в протестантской теологии», где не без, известной идеологической ангажированности, все же довольно объективно критически рассматривается генезис и развитие творчества и Барта, и Бультмана в контексте филиации социальных, теологических и философских идей, а также его статью «Протестантская концепция человека», где значительное внимание уделено антропологии Барта24.

Из современных исследователей К. Барта следует отметить священника Сергия Лепина, О. В. Вязовскую, К. А. Махлака, В. В. Федорова и В. Н. Васечко25. В4 рамках православного духовно-академического направления была выполнена кандидатская диссертация священника Дмитрия Дворникова.

Диалектическая 4 теология Карла Барта", защищенная в Московской.

Духовной Академии в 1998 году. В философском отношении наиболее интересными здесь представляются главы, интерпретирующие бартианскую методологию, концепцию государства и этику мыслителя27.

Труды К. Барта начали переводиться на русский язык и публиковаться в России, начиная с 1994 г., когда издательством «Наука» в сборнике «Социально-политическое измерение христианства: Избранные теологические тексты XX в.» были напечатаны две небольшие статьи Барта, после чего в 1996 г. была издана статья «Христос и Адам», в 1997 г. книга «Очерк догматики», с 2005 по 2007 гг. книги «Послание к Римлянам» «Мгновения», «Оправдание и право», «Введение в евангелическую статья, помещенная в баптистском «Братском вестнике» в 1986 г. Карл Барт (К столетию со дня рождения) 1886−1968 тгН Братский вестник. М., 1986. № 5. С. 47.

24 См.: Граджа В. И. Протестантизм. М.: Издательство политической литературы, 1971. С. 78−120- Гараджа В. И. Критика новых течений в протестантской теологии. М Знание, 1977. С. 9−16- Гараджа В. И. Протестантская концепция человека // Буржуазная философская антропология XX века М., Наука, 1986. С. 279−293.

25 Лепин С., священник, Вязовская О. В. Барт К. // Новейший философский словарь — Мн.: Книжный дом, 2003. С. 71−72- Махлак К. А., Федоров В. В. Взгляд на Достоевского сквозь призму теологии кризиса, (размышление по поводу статьи Йозефа Лукла Громадки «Путь в преисподнюю») // Журнал «Начало», № 1, 1995. С. 93−99- Васечко В. Н. Барт Карл // Православная энциклопедия. Т. IV. Афанасий — Бессмертие. М., 2002. С. 361−366.

26 Дворников Д., священник. Диалектическая теология Карла Барта. Диссертация на соискание ученой степени кандидата богословия. Сергиев Посад, 1998.

27 Рассмотрению политических взглядов Барта также посвящена статья С. Лезова «Христианство и полит, позиция: памяти Карла Барта» // Страна и мир. М., 1988. № 5. С. 46−57. теологию", «Вольфганг Амадей Моцарт», первый том русского перевода избранных фрагментов «Церковной догматики» 28.

В СССР о Бультмане знали не очень много. О нем не было специальных статей ни в церковных, ни в светских изданиях29. Помимо упомянутого выше отрывка из «Протестантизма» В. И. Гараджи, советский читатель мог узнать о знаменитом теологе лишь по разбросанным критическим пассажам, содержащимся в исследованиях по «буржуазной философии"30. Среди этой «отрывочной» информации молено выделить исследование советского философа Д. М. Угриновича «Попытка экзистенциальной интерпретации христианства», где концепция Бультмана рассматривается в категориях религиоведения, а не в узких рамках традиционного атеизма. Д. М. Угринович рассматривает работу Бультмана как один из основных элементов экзистенциальной интерпретации христианства. Он приходит к выводу, что концепции Бультмана и других подобных интерпретаторов «интересны в том отношении, что в них в своеобразном виде отражены некоторые характерные черты, свойственные современному буржуазному сознаниювообще. Теология все больше сближается с философией, все активнее вторгается в область социальных проблем и конфликтов"31. Определенный интерес представляет также работа М. К. Трофимовой «Историко-философские вопросы гностицизма. —.

28 Барт К. Познаваемость Бога // Социально-политическое измерение христианства: Избранные теологические тексты XX в. (Переводы). М.: Наука, 1994, С. 45−53- Барт К. Барменская декларация // Социально-политическое измерение христианства: Избранные теологические тексты XX в. (Переводы). М.: Наука, 1994. С. 54−65- Барт К. Христос и Адам // Страницы. М., 1996. № 1. С. 5−22- Барт К. Очерк Догматики. СПб. «Атетейя», 1997; Барт К. Послание к Римлянам. М.: ББИ св. апостола Андрея, 2006; Барт К. Мгновения. М.: ББИ св. апостола Андрея, 2006; Барт К.

Введение

в евангелическую теологию. М.: Центр Нарния, 2006; Барт К. Оправдание и право. М.: ББИ св. апостола Андрея, 2006; Барт К. Вольфганг Амадей Моцарт. М.: ББИ св. апостола Андрея, 2006; Барт К. Церковная догматика. Т. I. М.: ББИ св. апостола Андрея, 2007.

29 В «Журнале Московской Патриархии» лишь однажды появилась краткая рецензия на монографию польского православного священника и профессора прот. Г. Клингера, «Доктрина Креста и Воскресения по Рудольфу Бультману в сопоставлении с богословием Восточной Церкви», опубликованной в Варшаве в 1968 г. См.: Соколовский П., Библиографическая заметка на книгу прот. Г, Клингера «Доктрина Креста и Воскресения по Рудольфу Бультману в сопоставлении с богословием Восточной Церкви». Варшава, 1968 // Журнал Московской Патриархии, 1969, № 12. С. 67−68.

30 См., к примеру: Современная буржуазная философия религии / Под редакцией доктора философских наук профессора А. С. Богомолова. М., 1977. С. 152−153.

31 Угринович Д. М., Попытка экзистенциальной интерпретации христианства // Вопросы философии. М.: «Наука», 1966, № 8. С. 102.

Некоторые проблемы из истории раннего христианства". М. К. Трофимова проводит параллель между экзистенциальной герменевтикой Бультмана и традицией аллегорической экзегезы раннего средневековья, находя, что «представители александрийской школы, интерпретируя части Нового Завета как аллегорию, пришли к тому, что форма документа открывает нетождественное ей содержание. Если эта мысль верна, если не везде авторы Нового Завета имели ввиду буквальное его понимание, то остается вопрос: какое именно содержание видеть в нем! Позиция Бультмана: выделить некое вневременное экзистенциальное содержание, чтобы показать, что утверждения непреходящи по своей ценности для всех поколений, в том числе, для нашего времени». В работе Г. А Габинского «Теология и чудо. -Критика богословских концепций» советский исследователь уделяет весьма много внимания разбору программы демифологизации Бультмана. Со своих позиций он критикует демифологизацию как «акцию по спасению чуда» и приходит к выводу, что она принципиально противоположна критике религии33.

Из работ, написанных в постсоветский период, можно отметить отличающиеся объективностью и обстоятельностью труды С. В. Лезова «Теология Рудольфа Бультмана», «Труды и дни Рудольфа Бультмана», «История и герменевтика в изучении Нового Завета» 34. Данный автор более всего интересуется герменевтической методологией теолога, применяя для исследования методы исторического и филологического анализа. Глубиной содержания и объективностью отличаются посвященные Бультману статьи Т. П. Лифинцевой «Бультман и Тиллих: «демифологизация» и рецепция идей.

32 Трофимова М. К., Историко-философские вопросы гностицизма. — Некоторые проблемы из истории раннего христианства. М.: «Наука», 1979. С. 150−151.

См.: Габинский Г. А. Теология и чудо: критика богословских концепций. М., 1978. С. 114−133.

34 Лезов С. В. Теология Рудольфа Бультмана // Вопросы философии. 1992,-№ 11.С.71−85- Лезов С. В. История и герменевтика в изучении Нового Завета. М., 1996; Лезов С. В. Труды и дни Рудольфа Бультмана // Бультман Р. Избранное: Вера и понимание. Т. I—II. М.: Роспэн, 2004. С. 703−737.

Хайдеггера", П. Гуревича «Культ и культура», а также статья о Бультмане в «Православной энциклопедии» С. С. Аверинцева35.

Наиболее подробно герменевтические и методологические аспекты творчества Бультмана рассмотрены в диссертациях А. Ю. Миронова «Герменевтические предпосылки теологии Р. Бультмана» и В'. Е. Лобаева «Экзистенциальная теология Рудольфа Бультмана» .

Первым трудом самого Бультмана, переведенным на русский язык и опубликованным в России, стала его работа «Иисус» (1992 г.). В 1994'г. была издана статья «Новый Завет и мифология. — Проблема демифологизации новозаветного провозвестия». И, наконец, в 2004 г. в сборнике «Избранное: Вера и понимание» были опубликованы такие концептуальные1 произведения' теолога, как «Теология апостола Павла», «Иисус Христос и мифология»,.

Первоначальное христианство в контексте древних религий" .

Таким образом, учитывая наличие сравнительно небольшого объема исследовательских работ на русском языке, религиозно-философский дискурс38 К. Барта и Р. Бультмана все еще продолжает оставаться недостаточно изученным феноменом в отечественной философской науке.

Цель и задачи исследования

Цель диссертационного исследования*-осуществить реконструкцию и экспликацию основных аспектов религиозно-философских взглядов К. Барта и Р. Бультмана и произвести их сравнительный анализ.

Достижение этой цели предполагает решение следующих научно/ исследовательских задач:

35 Лифинцева Т. П. Бультман и Тиллих: «демифологизация» и рецепция идей Хайдеггера // Вопросы философии, 2009. № 7. С. — 172−183- Гуревич П. Культ и культура // Нибур Ричард и Райнхольд. Христос и культура. (Сборник). М. Юрист, 1996. С. 459−566- Аверницев С. С. Бультман Рудольф // Православная энциклопедия. Т. VI. Бондаренко — Варфоломей Эдесский. М., 2003. С. 366−368.

36 Миронов" А. Ю. Герменевтические предпосылки теологии Р. Бультмана. Дис.. канд. филос. наук: 24.00.01 М., 1998; Лобаев В. Е. Экзистенциальная теология Рудольфа Бультмана. Дис.. канд. филос. наук: 09.00.06. М., 2000.

37 Бультман Р." Иисус // Путь (международный философский журнал). М.: Издательская группа «Прогресс», 1992, № 2. С. 3−136- Бультман Р. Новый Завет и мифология. — Проблема демифологизации новозаветного провозвестия // Социально-политическое измерение христианства. М.: «Наука», 1994. С. 302−339- Бультман Р. Избранное: Вера и понимание. Т. I-II. М.: Роспэн, 2004.

38 Здесь и далее под религиозно-философским дискурсом подразумевается языковая фиксация и передача религиозных и философских представлений и учений.

1. Выявить исторические, идейные и социальные источники религиозной философии Барта и Бультмана.

2. Раскрыть специфику и методологию религиозно-философского мышления теологов и произвести сравнительный анализ их взглядов.

3. Проанализировать содержание и значение концепции Абсолюта в творчестве Барта и Бультмана с позиций гносеологии и онтологии.

4. В контексте христологии теологов реконструировать их «ревизионистскую» сотериологию и исследовать основные категории их религиозной антропологии.

5. Показать место идейного наследия Барта и Бультмана в современной протестантской мысли.

Объект исследования — идейное наследие К. Барта и Р. Бультмана.

Предметом исследования является религиозно-философская составляющая творчества Барта и Бультмана в компаративистском аспекте.

Методология исследования. Для достижения поставленных задач используются генетический и сравнительно-исторический научно-исследовательские методы, а также общенаучные приемы познания: анализ, обобщение, аналогия, гипотеза, дедукция, моделирование. Из многообразия компаративистских подходов выбран подход отечественного. исследователя А. В. Смирнова, наиболее четко, на наш взгляд, обосновавшего необходимость и исходные принципы сравнительного историко-философского анализа. Он указывает на необходимость анализа того, как формировалось содержание сравниваемых идей и понятий. По мнению Смирнова, «задача сравнительного исследования заключается, во-первых, в различении процедурного и содержательного аспектов смысловых схождений-расхождений сравниваемых учений, систем, понятийво-вторых, в выявлении различий в процедурах формирования смыслов в сравниваемых случаях (или установления их отсутствия) — в-третьих, в максимально возможном объяснении содержательных различий через процедурные и с помощью процедурных (если таковые установлены)"39.

Научная новизна исследования выражается в следующем:

1. Впервые в отечественной философии осуществлено систематическое рассмотрение и сопоставление основных религиозно-философских позиций К. Барта и Р. Бультмана.

2. Раскрыто своеобразие методологических оснований теологического дискурса Барта и Бультмана.

3. Впервые идейное наследие К. Барта и Р. Бультмана рассматривается с позиции эпистемологического и онтологического анализа, в котором центральное место отводится тем идеям и разработкам мыслителей, которые концентрируются вокруг одной из основных философских проблем, а именно проблемы Абсолюта.

4. Рассмотрены антропологические представления К. Барта и Р. Бультмана как структурные элементы их религиозно-философских позиций.

5. Определено место Барта и Бультмана в системе современной протестантской теологии.

6. Представлены и введены в научный оборот основополагающие труды о Барте и Бультмане, изданные на иностранных языках.

Положения, выносимые на защиту:

1. Глубокий кризис западноевропейской культуры вообще, и концептуальные противоречия либеральной религиозно-философской мысли, в частности, оказали решающее влияние на формирование учения К. Барта и Р. Бультмана.

2. В своих герменевтических концепциях w Барт, и Бультман являют синтез «либерального» и «ортодоксального» направлений в экзегезе.

39 Смирнов А. В. Соизмеримы ли основания рациональности в разных философских традициях? Сравнительное исследование зеноновских апорий и учений раннего калама // Вопросы философии, № 3, 1999, С. 169. сакральных текстов. Однако герменевтика Барта, подчеркивая экзистенциальную значимость информации, более онтологична и укоренена в, истории, тогда как для Бультмана история не представляет большого интереса, поскольку значимой для него является исключительно конкретная верующая экзистенция.

3. Религиозно-философская эпистемология обоих мыслителей — яркий пример актуалистического подхода, хотя у Барта он представлен в аналогической форме, а у Бультмана' имеет отношение исключительно к экзистентной области.

4. В* концепции Абсолюта Барт и Бультман являются представителями реалистической традициивыступая в процессе теологической работы в полемической оппозиции к мифологии и метафизике. Однако, если Бартав, первую очередь, интересует божественная онтологиято Бультман сосредоточен на экзистенциальной герменевтике божественного.

5. Христология и сотериология мыслителей, являясь оригинальными по форме и содержанию, позволяют выявить антропологические установки теологов. Мышление Барта, сосредодачиваясы на сотериологической деятельности Абсолюта и постулируя пассивность человека, в целом, может быть расценено как антропологически-пессимистическое, а экзистенциалистский подход Бультмана, имеющий дело с феноменом' конкретного Dasein, несмотря на пессимистическую окраску некоторых своих положений, все же представляется оптимистичным, поскольку индивидуальная экзистенция в контексте «веры» всегда имеет возможность выбора и самоконструирования.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Материалы данной работы могут оказаться полезными для анализа протестантской неоортодоксии в целом. Тем более что в настоящее время число таких материалов в отечественной философии невелико. Поэтому.

15* настоящая работа может способствовать более углубленному представлению о деятельности целого ряда выдающихся протестантских мыслителей XX в. Содержащийся в диссертации анализ помогает также уточнить специфику основных христианских конфессий при решении ими религиозно-философских проблем.

Результаты исследования могут быть полезны в учебной практике при разработке общих курсов по истории зарубежной философии, а также спецкурсов по религиозному экзистенциализму и протестантской неоортодоксии.

Апробация работы.

Результаты исследования обсуждены и одобрены на кафедре философии НГПУ.

Данное исследование и его основные положения апробированы в публикациях автора и в выступлениях на международных и всероссийских научных конференциях и семинарах: «Богословское наследие Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского) в контексте истории русской религиозной мысли в XX веке» (Нижний Новгород, 2008), «Библейско-этическое учение и современный мир» (Смоленск, 2008), «Свобода, права и достоинства человека XVIII рождественские православно-философские чтения» (Нижний Новгород, 2009), «Актуальные проблемы философии права и государства» (Нижний Новгород, 2009).

Диссертантом опубликовано шесть работ по теме данного исследования, в том числе одна из них по списку ВАК.

Структура исследования.

Структура настоящей работы, в основном, соответствует порядку предложенных для рассмотрения задач. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, которая включает 261 работу.

Заключение

.

Возникновение неоортодоксии К. Барта и Р. Бультмана в первой четверти XX в. — это стремление реставрировать ортодоксальное христианство в эпоху, когда обнаруживается крах просветительских общественных установок. Речь идет о кризисе самого человека — как живой реальности, и кризисе рационального знания о нем. Отсюда трагическое осмысление исторического опыта человечества, кристаллизующее дух не только нашей эпохи, но и Библии, авторитет которой в значительной мере был принижен либеральными теологами. Так возникла мощная фундаменталистская тяга к самодостаточной и аутентичной христианской традиции. И для Барта, и для Бультмана, в целом, реализация этой установки базируется на экзистенциалистской (С. Кьеркегор) и неокантианской платформах (В. Герман, Г. Коген, П. Наторп), хотя в дальнейшем методология мыслителей становится различной. Если Барт в процессе теологического дискурса стремится дистанцироваться от секулярной философии (ориентируясь на труды Ансельма Кентерберийского, Лютера и Кальвина), то Бультман, напротив, вполне охотно использует методы и терминологию экзистенциализма (прежде всего, в его хайдеггеровской форме).

Будучи наследниками протестантской Реформации, оба мыслителя исходной точкой теологической рефлексии считают сакральные тексты Библии. Теологи не вполне ортодоксальны с точки зрения традиционного протестантизма, что выражается в их дистинкции между Словом и текстом Библии. В некотором смысле это промежуточная позиция между либеральным и ортодоксальным взглядами на Писание. Она отвергает либеральный взгляд, согласно которому Писание — продукт исключительно человеческих религиозных исканий, но не доходит до ортодоксального взгляда на Откровение. Барт и Бультман считают, что Писание — это человеческое свидетельство Божиего Откровения о самом себе. Они полагают, что Бог открывает Себя не в словах, но только Своим присутствием. Если человек читает слова Писания и отвечает на Божие присутствие верой, он получает Слово. Слово рассматривается не как нечто, полученное в определенное время в прошлом, и переданное в библейских текстах, но как современный опыт, который должен сопровождаться личным экзистенциальным откликом человека. Персонализм бартианского и бультмановского видения Слова Божья переводит Библию в категорию относительного. Библия становится всего лишь свидетельством о Божием Слове, Иисусе Христе. Таким образом, в строго теологическом смысле, Слово Божие — это Христос, однако всякий раз, когда Библия свидетельствует о нем, ее тоже можно назвать «Словом Божьим». Именно в этом смысле Библия содержит Слово Бога. Библия — это авторитетное указание на личностный опыт, но не само Откровение.

Современные Барту исследователи Библии стремились поместить Писание в более широкий религиозный и культурный контекст истории религий. Барт же полагал, что возможно понимать значение и смысл Библии лишь тогда, когда интерпретатор выходит за пределы ее человеческого, исторического и психологического характера. Лишь когда человек осознает необычность содержания этих «человеческих документов», уникальность их предмета и темы — тогда он начинает понимать Библию. Не отвергая историко-критический метод, Барт видел в нем опасную тенденцию «использовать» сакральный текст и, следовательно, ставить Слово Божие под свой контроль. За сделанным Бартом в «Послании к Римлянам» открытием, что тема Библии — не религиозная мораль и не тайная божественность человека, последовала ревизия экзегетической традиции либеральной теологии. Барт никогда не позволял историческим вопросам и проблемам, возникающим в связи с христианским Откровением, отвлекать его от основного содержания библейского послания.

Что касается позиции Бультмана, решающее значение для понимания веры он придает интерпретации послания, содержащегося в Новом Завете. В философском отношении особенно интересна разработанная теологом «экзистенциальная (existentiale) интерпретация» и связанная с ней программа демифологизации. Библейские тексты для Бультмана — не нейтральная информация. Они содержат в себе вызов, обращенный к человеческой экзистенции. Отсюда особое требование к их истолкованию: следует постоянно иметь ввиду и эксплицировать экзистенциальные моменты, заключенные в тексте. Главное в этих текстах — экзистенциальное обращение Бога как личности, требующее личностно-экзистенциального ответа. Бультман развивает оригинальные герменевтические идеи. Призыв Бога, по Бультману, — главное в послании Нового Завета, то, что уже не зависит от картины мира, обусловленной каким-либо историческим временем. Этот зов человек слышал в давние времена, он слышит его и сегодня, хотя современный человек и не может принять мифическую картину библейского мира. Такова диалектика воззрений Бультмана: с одной стороны, он раскрывает социально-историческую и экзистенциальную обусловленность библейских текстовс другой стороны, стремится выяснить вневременное их значение и содержание. В первом случае Бультман развивает традиции либеральной теологии. Во втором, налицо параллель с позицией Барта.

К. Барт и Р. Бультман подчеркивают актуалистичный характер Откровения Абсолюта. Такое акцентирование наличествует в любой работе данных мыслителей. Осмысление Бартом Откровения эволюционировало от диалектического к актуалистически-аналогическому и, в целом, было сосредоточено не на понимании бытия, а на событии случая, что остается неизменным во всех стадиях развития теолога. Р. Бультманом этот актуализм Откровения, который, к тому же был усилен в его осмыслении диалектической теологии, был применен еще более радикально, когда теолог поместил его в исключительно экзистентную область.

Барт, в вопросе об Откровении, последовательно отвергает естественную теологию и на место analogia entis ставит analogia fidei, analogia relationis. В противостоянии ложной theologia naturalis, в которой католицизм сходится с современным протестантизмом, мыслитель критикует любую систему, рассматривающую Откровение Божие отдельно от христологического и триадологического контекстов. Диалектика Откровения состоит в том, что оно соединяет взаимоисключающие величины: Бога и человека, время и вечность. Откровение в Иисусе Христе открывает Бога именно как неизвестного Бога, и как раз в этом заключается кризис, суд над всем человеческим.

Бультман еще более решительно, чем Барт, отклоняет любые попытки рационализации Откровения. Если Откровение возвращает человека к его внутренней сути, к существованию как рискованному выбору, то невозможно, следуя либеральной теологии, утверждать, что Откровение может быть подтверждено с помощью исторических, психологических и любых других эмпирических способов. Откровение указывает на пропасть между Богом и человеком. Христианин не может иметь никаких «внешних» гарантий своей веры.

Однако, имея много общего в доктрине Откровения, акценты у Барта и Бультмана расставлены неодинаково. Для Бультмана суждения веры — не ставшие доступными божественные объективные истины, но человеческий ответ Божественному адресату. Для Барта Откровение характеризуется как деяние Божие «для нас», чтобы «ухватить» показанные Богом истины. В бартианской концепции Откровения акцент делается на божественной стороне, в то время как Бультман подчеркивает человеческий ответ на обращение Бога.

В вопросе об Абсолюте оба мыслителя являются представителями реалистического направления. Согласно Барту, попытка ответить на экзистенциальный" вопрос о том, что значит то, что Бог есть, или эссенциальный" вопрос, каков этот Бог «в себе», предполагает обращение к.

199 деятельности Бога в его Откровении. Барт считает, что теология должна говорить не просто о Боге вообще, но лишь о личностном троичном Боге и его природе, сущностными характеристиками которой являются самосущность, самодвижимость, любовь и свобода. Для теолога действие Абсолюта ad extra идентично его opera ad intra.

В отличие от К. Барта, Р. Бультман сосредотачивается на герменевтике, а не на онтологиито есть он озабочен тем, как люди интерпретируют.

Откровение, а не тем, кем является Бог «сам в себе». Взгляд Бультмана относительно знания о Боге — типичный образец религиозно-философского кантианского ограничения. Дихотомия между теоретическим и практическим разумом отражена в посткантианской дуальности природы и ума, науки и теологии, мышления и существования. Эта диалектическая особенность наличествует не только у Бультмана, но и у Барта (хотя и в «смягченном виде»), что выражается в их настойчивом отстаивании инаковости Бога. Оба мыслителя здесь зависимы от марбургского неокантианства Г. Когена и П.

Наторпа. Трещина между независимой от мышления действительностью.

Бога и рациональными представлениями этой божественной реальности в системе Бультмана постулируется как требование онтологического реализма, соединенного с эпистемологическим антиреализмом. Человек неспособен сравнить свои образы Бога с истинным независимым от мышления божественным esse. Религиозный язык с его символами, мифами и аналогиями не обязательно соответствует самому Абсолюту. Но Бультман все же считает, что язык может выразить что-то из реальности, отличной от лингвистических утверждений. Эта действительность может быть выраженной в экзистенциальном дискурсе. Как утверждение относительно трансцендентной действительности, слова и образы могут соотнестись с этой реальностью, даже если человек не в состоянии убедиться, способна ли его речь сделать это адекватно. Что касается Барта, мыслитель, стремясь преодолеть кантианское ограничение, в период «зрелой» фазы своего творчества считает, что сфера «теоретического разума» человека.

200 присваивается и без сущностного изменения трансформируется Богом, что делает возможным адекватное знание об Абсолюте. Если Бог — тезис, а человек — антитезис, то Святой Дух может быть представлен синтезом, «снимающим» возникающую диалектическую напряженность и обеспечивающим когнитивную достоверность.

Теологическое единство между двумя мыслителями становится ясным в том, что бартианская доктрина Троицы, действующей в истории, и бультмановский экзистенциальный анализ идеи Абсолюта исходят из того, что Бог является «нашим Богом». Оба мыслителя в процессе теологической работы выступают в полемической оппозиции к мифологии и метафизике, поскольку здесь Абсолют объективируется — превращается в объект контроля человеческого сознания. Согласно Р. Бультману, миф и метафизика говорят о Боге в категориях не качественного, но количественного отличия. Оба мыслителя едины в том, что нельзя говорить о Боге на основании профанных феноменов мира, поскольку он «совершенно иной». Согласны они и в том, что Бог становится известным через керигму — Слово Божие, которое должно быть всегда актуальным в разных исторических контекстах.

Что касается различия, оно может быть замечено в факте, что К. Барт считает бытие Бога как объекта в его Откровении вторичной объективностью, а его бытие в «самом себе» первичной объективностью, делающей возможной вторичную объективность, тогда как Р. Бультман полагает, что вопрос возможности Откровения Абсолюта (которое утверждено в Боге), неприемлем для христианства. Для К. Барта вопрос божественной онтологии необходим на основании Откровения. Для Р. Бультмана божественная онтология (выраженная на языке понятий) — всегда объективизация Бога. Отправная позиция Бультмана состоит в том, что человек знает Бога постольку, поскольку он его касается, поскольку Абсолют сталкивается с человеком в Откровении. Если Бог реально превосходит любую человеческую речь о нем, то рассуждения о Боге «в себе» неизбежно становятся рассуждениями о человеке, а это метафизика и мифология. К.

Барт аналогично отвергает онтологию как систему, способную включить в себя Бога. Но он убежден, что теологическая работа должна быть онтологичной, поскольку этого требует Откровение. К. Барт не стремится понять Откровение через вопросы о трансцендентном. Скорее, он пытается ставить вопросы исходя из события Откровения. Но для мыслителя антропологическая уместность теологических заявлений — не критерий их правильности. Таким критерием для К. Барта представляется гарантия свободы предмета Откровения. Для Р. Бультмана, напротив, антропологическая уместность теологических утверждений — критерий их истинности.

Христологическое учение Барта в том виде, в каком оно изложено в «Церковной догматике» показывает наличие как «христологии сверху», так и «христологии снизу». Первый тип христологии в системе Барта имеет приоритетное значение, что обусловлено позицией теологического позитивизма мыслителя. Информация об Иисусе, которую можно получить при помощи исторических методов исследования, способствует, скорее, сокрытию, чем обнаружению его божественности. Такая оценка согласуется со взглядами Барта на Откровение, в соответствии с которыми, описываемые в Библии события сами по себе не имеют характера Откровения. Нельзя познать Бога через познание исторического Иисуса. Бультман придерживается даже еще более радикальных воззрений, чем Барт. Бультман в истории Иисуса различает Historia (фактические события Его жизни) и Geschichte (историю в смысле влияния Христа на верующих). Теолог считает, что при помощи обычных методов историографии очень мало шансов проникнуть в прошлое, к Historia. Вера основывается не на летописи событий, а на записанной проповеди первых верующих, на изложении их вероучения. Поэтому в центр своей христологии Бультман ставит не набор объективных фактов, касающихся Иисуса, а их экзистенциальное значение. Поэтому бультмановская христология — типичный образец «христологии снизу», предопределенный экзистенциалистскими установками теолога.

Что же следует считать в христологии главным для веры? По мнению Барта — сверхъестественное Откровениепо мнению Бультмана — экзистенциальное содержание проповеди ранней церкви.

Христология и сотериология мыслителей позволяют реконструировать их антропологические воззрения. Общей чертой, объединяющей антропологические направления в религиозно-философском дискурсе Барта и Бультмана, стал пересмотр предмета философской рефлексии. Здесь оба мыслителя следуют экзистенциальному подходу, отказываясь от исследования бытия и законов, по которым происходит его существование, свойственного классической метафизике, и перемещая свой интерес в сферу субъективности. В ранг главного объекта религиозно-философского анализа возводится сам человек, его индивидуальное сознание, смысл его личного присутствия в мире. Но антропологические установки теологов, базируясь на текстах Библии, совпадают не во всем. Следование линиям, намеченным Ж. Кальвином и позиция «кардинального отличия» Бога и творения, приводят Барта не только к этической гетерономии, но и к антропологическому пессимизму. Человек здесь обесценивается, а его позитивная гносеологическая активность становится невозможной. Р. Бультман, напротив, исходит из онтологичности христианского существования, выражающейся в разносторонней и многообразной жизни веры, представляющей собой экзистентную возможность подлинного бытия человека. Теолог, с одной стороны, использует философский аппарат и формальные подходы экзистенциальной философии, а с другой стороны, сохраняет верность новозаветным христианским концепциям, что позволяет ему расширить горизонты профанного хайдеггеровского анализа. Живая диалектическая динамика веры становится ее основной феноменологической характеристикой. Человек может принять или отвергнуть предлагаемый дар веры, он сам ответственен за принимаемые им решения.

Если воспринимать прогресс теологии как систематизацию и разъяснение смысла, конкретизацию ее основных понятий и установок,.

203 обновление теологического языка и разработку новых актуальных парадигм, то в случае с Бультманом и Бартом такой прогресс налицо, и это, как видится, самая ценная часть работы мыслителей.