Антропологические основания и знаково-символические формы молодежной культуры

Актуальность темы

исследования. Юность — самая красивая и самая быстротечная пора в жизни человека. Человек и человечество всегда отражали — на уровне чувственности или интеллекта, мифа или философии — свои возрастные периоды, молодость и старость не переставали волновать человеческие сердца и умы. И только в Х1Х-ХХ веках молодежь заявила о себе в качестве реального субъекта политической деятельности и культурного творчества, что и стало объектом пристального внимания не только политиков, бизнесменом, журналистов и писателей, но и ученых почти всего спектра социально-гуманитарных и философских наук.

В нашей стране проблема молодежи обострена тем, что данная социокультурная и демографическая группа была (и во многом остается!) не только предметом научного исследования, но и объектом и средством политического, идеологического и экономического манипулирования. И это справедливо не только по отношению к нашему «тоталитарному прошлому» (да там и не все было так просто, и не так уж «плохо» обстояло дело с молодежью), но и к реалиям дня нынешнего.

Задача исследования молодежной культуры и молодежных субкультурных формообразований в нашей стране осложнялась также тем, что до последнего времени эта предметное поле осваивалось поколением ученых, которые фактически не прошли через испытания и искушения молодежной контркультурой XX века. А сама молодежь всегда оказывалась весьма «капризным» предметом изучения, плохо поддающимся научной объективации.

Становление самосознания молодого человека, формирование идентичности и вхождение в мир «взрослой», «материнской» культуры предполагает преодоление сложных кризисов, связанных с формированием личности, освоением как традиционных нравственных и культурных норм и способов деятельности, так и созданием инновационных форм, служащих основанием для преобразования собственной и социальной культурной среды. Деятельность молодого человека инкорпорирована в те или иные системы молодежной субкультуры и контркультуры, выраженные в сложной «телесности» знаково-символических форм, выполняющих не только функцию манифестации этой возрастной группы, но и способ ее самоопределения в «большой» культуре с целью адаптации и привнесения в нее новых форм и творческих импульсов.

Все эти моменты и определяют актуальность нашего философско-антропологического и философско-культурологического исследования данного проблемного поля молодежной культуры.

Степень научной разработанности проблемы. Молодежная тематика может быть отнесена в разряд вечных философских проблем. Сократ был казнен якобы за «развращение» молодежи, Платон и Руссо пытались создать, соответственно, коллективистскую и индивидуалистическую утопии воспитания молодых людей. Предметом философских штудий молодежь была в трудах И. Г. Гердера, Гегеля, классиков марксизма и советской идеологии.

Мировая социально-гуманитарная и философская наука Х1Х-ХХ веков проблему молодежи и конфликта поколений, роли молодежи в политике и культуре отрефлексировала достаточно полно и всесторонне: Ш. Бюлер, А. Гелен, Д. Дьюи, К. Манхейм, Г. Маркузе, X. Ортега-и-Гассет, К. Поппер, Ж.-П. Сартр, Ф. Теннис, Л. Фойер, 3. Фрейд, Э. Фромм, Э. Эриксон, С. Холл и многие другие западные интеллектуалы были не только теоретиками, но и «практиками» как в разрешении, так и в нагнетании молодежных проблем (чего стоит участие Ж.-П. Сартра в студенческих бунтах конца 60-х годов).

Социально-политический активизм и духовно-культурный эскапизм западной молодежи второй половины XX века породили в науке ряд направлений, исследующих молодежную культуру и контркультуру эпохи позднего модерна и постмодерна. В мировой и отечественной науке молодежь и молодежная культура в основном исследовались социологами, психологами, историками, этнографами, реже — «чистыми» философами. При этом преобладали идущий от К. Маркса социально-классовый или позитивистский структурно-функциональный подходы, характерные как для западной, так и отечественной науки.

Проблемы молодежной субкультуры затрагивались в работах Д. Аусубеля, Р. Бергиуса, М. Брейка, Г. Гризе, К. Дэвиса, К. Кенистона, В. Леонарда, М. Мид, Р. Мууса, Ф. Найдгардта, Т. Парсонса, К. Пржеклавского, Ч. Рейча, Л. Розенмайер, Н. Смелзера, Ф. Тенбрука, Д. Френча, Б. Филипса, Е. Хурлока, Г. Шельского, С. Эйзенпггадта. В работах Т. Роззака, Ч. Рейча, Д. Йингера, Г. Дэвиса, Б. Бергера, Л. Хаузера молодежная субкультура получила трактовку как ярко выраженный контркультурный феномен, противостоящий культурному ядру капиталистического общества. В современной западной социологии и философии культуры активная роль молодежи как аудитории культуры становится определенным фетишем для исследователей, рассматривающих явления культуры как символы и тексты, смыслы которых, согласно постмодернистской моде, и создает эта аудитория (Дж. Фиске, Ж. Бодрийяр).

В отечественной науке анализ молодежных субкультур до конца 80-х годов XX века велся в весьма узких рамках в основном психологами и социологами. В известной мере это объяснялось тем, что указанные феномены в силу утвердившихся научных парадигм воспринимались как социальная патология, а подобного рода тематика в основном носила закрытый характер и ее разработка не могла вестись по свободному выбору того или иного исследователя или исследовательского коллектива. Сказывалось и то, что в этот период субкультуры, свойственные Западу, были мало представлены в формах социальной и культурной активности нашего молодого поколения.

В конце 80-х годов XX века в отечественной социально-гуманитарной науке стали изучать молодежь во всем многообразии проявлений особенностей ее сознания и поведения, а также в сложных взаимосвязях с окружающим миром. Социологические и социально-психологические исследования отечественных ученых С. Н. Иконниковой, З. В. Сикевича и Д. И. Фельдштейна используют и развивают социально-психологический подход, рассматривают молодежную культуру как особую форму организации социально-демографической группы.

Представители философско-культурологического направления пытались осмыслить сложный мир людей через субъективные проявления (идеи, интересы, мотивы, действия), которые отражаются в определенных типах культуры. Соответственно мир молодежи интерпретируется как некая форма субкультуры. Отечественные исследователи (С.Н. Иконникова, A.C. Капто, A.A. Козлов, Я. В. Кофырин, В. Ф. Левичева, В. Т. Лисовский, В. Я. Суртаев, В. И. Чупров, А. И. Шендрик и другие) в рамках данного подхода успешно анализировали ценностные ориентации, мировоззренческие позиции, жизненные планы, формы проведения досуга молодежи под углом зрения феноменологии культуры, специфические для молодежи культурные потребности, интересы, особенности поведения.

Молодежь, молодежная культура, феномены «контркультуры» и «субкультуры» изучались в работах многих исследователей, в том числе, таких как C.B. Алещенок, С. М. Артюхов, A.M. Байчоров, Э. Я. Баталов, И.В. Бестужев-Лада, В. А. Бобахо, В. Н. Боряз, В. М. Быков, А. П. Герасименко, A.C. Грачев, Ю. Н. Давыдов, A.C. Запесоцкий, И. М. Ильинский, Е. И. Косенко, И. С. Кон, С. И. Левикова, В. Ф. Левичева, А. Л. Маршак, А. Ю. Мельвиль, В. В. Молчанов, К. Г. Мяло, Е. Л. Омельченко, Д. Поляков, И. Б. Роднянская, М. Х. Титма, A.A. Щегорцев, Т. Б. Щепанская и другие. В этих работах молодежная культура чаще всего описывалась как ценностный мир, противостоящий базовой — «большой», «взрослой», «материнской» культуре («социалистической», «либеральной» и т. п.) — система стилей и стилевого поведениясистема культурных стандартов, воплощенных в специфических продуктах культурного творчества (в том числе и масскультовского производства) — как стереотипы поведения и сознания, воплощенные в специфических знаково-символических манифестацияхи т.п.

С начала 90-х годов поток исследований молодежной проблематики увеличивается (после некоторого затишья). Можно, отметить работы Ю. Р. Вишневского, И. А. Гуськова, В. В. Долгова, Т. П. Долговой, Ю. А. Зубок, И. М. Ильинского, Ю. В. Коврижных, В. А. Кузьмина, В. Т. Лисовского, Д. В. Ольшанского, E. JL Омельченко, Д. В. Петрова, Г. М. Пономаревой, С. А. Сергеева, В. И. Чупрова и др. В нашей стране прошли сотни научно-теоретических и научно-практических конференций по проблемам молодежи и молодежной политики. В последние годы были написаны многочисленные диссертационные исследования, посвященные молодежной культуре и ее субкультурным формообразованиям.

Надо отметить новаторские исследования петербургских авторов (коллективная работы «Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга» (1999) — работы Т. Б. Щепанской «Символика молодежной субкультуры: опыт исследования системы» (1993) и «Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга» (1999) и др., которые содержат большой эмпирический материал, используемый в нашем исследовании.

Проблематика молодежной культуры предполагает обращение и к ряду философско-культурологических и философско-антропологических категорий, которые разработаны в работах К. З. Акопяна, Э.А. Араб-Оглы, А. И. Арнольдова, В. Б. Давидовича, Г. В. Драча, Ю. А. Жданова, В. В. Журавлева, М. В. Заковоротной, A.B. Захарова, Е.В. Золотухиной-Аболиной, С. Я. Кагарлицкой, Н. И. Киященко, A.B. Колосова, Т. П. Матяш, В. М. Межуева, В. Е. Несмеянова, Е. Я. Режабека, В. И. Самохваловой, E.H.

Шапинской, О. М. Штомпеля и др. Проблему глобализации под углом молодежной тематики исследовали А. Г. Арбатов, О. Т. Богомолов, A.A. Галкин, М. С. Делягин, М. В. Ильин, Ю. А. Красин, В. Б. Кувалдин, В. М. Коллонтай, К. С. Лосев, В. И. Толстых и др.

Большое значение для нашего диссертационного исследования имеют труды крупных западных и отечественных ученых, специалистов в различных сферах гуманитарного и философского знания: С. С. Аверинцева, A.A. Аронова, A.C. Ахиезера, Р. Барта, П. Бергера, М. Блока, Ю. М. Бородая, Ф. Броделя, Г. Д. Гачева, ЯЗ. Голосовкера, А. Я. Гуревича, П. С. Гуревича, Ж. Дюби, Б. С. Ерасова, Вяч. Вс. Иванов, Л. Г. Ионина, С. М. Климовой, H.H. Козловой, И. В. Кондакова, Ж. Легоффа, Д. С. Лихачева, А. Ф. Лосева, Э. С. Маркаряна, A.C. Панарина, М. К. Петрова, Б. Ф. Поршнева, В. А. Шкуратова, М. Элиаде и многих других. Их работы, посвященные генезису, культурно-исторической эволюции и семиотическим формам мифа, народной смеховой культуры, искусства, философии, коллективной психологии, политики, повседневности, позволяют определить философско-категориальные ориентиры исследования, проследить эволюцию молодежной культуры, ее знаково-символических форм и манифестаций на конкретно-историческом материале различных культур.

В 2005;2007 годах молодыми ростовскими учеными были защищены диссертации, посвященные отдельным актуальным проблемам современной молодежной культуры: Гогерчак С. Ю. «Молодежь как феномен культуры», Котляровой В. В. «Динамика ценностей молодежи России в постсоветский период», Дукян С. С. «Молодежные религиозные группы и антикультовые движения: история противостояния», Мельник Л. И. «Особенности молодежных субкультур на примере хип-хопа». В 2006 г. В Белгороде защищена кандидатская диссертация Курганского К. С. «Генезис и метаморфозы молодежной культуры». В последние годы много внимания молодежной проблематике было уделено и в диссертациях по социологии. И все же антропологическая и семиотическая проблематика молодежной культуры и отдельных субкультурных феноменов в этих исследования занимала несколько периферийное место.

Можно сделать вывод, что проблемы молодежи и молодежной культуры, ее антропологических оснований и знаково-символических форм сколь полно исследовались, столь и открывали новые аспекты и противоречия в этой предметной области, порождая широчайший спектр теорий и методологических практик.

Проблема заключается в том, что молодежная культура наименее полно исследовалась в плане включения молодого человека в формы и технологии социокультурной деятельности через механизмы знаково-символических систем, хотя именно этот момент играет самую существенную роль в жизни молодежи. В работах таких отечественных философов и культурсемиотиков, как С. С. Аверинцев, М. М. Бахтин, Вяч. Вс. Иванов, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский, М. К. Петров, семиотические механизмы и способы включения человека в культуру различных эпох и народов исследовались достаточно полно.

Однако, фактически отсутствуют работы, посвященные проблеме семиотического бытия молодежи в культуре. Но символ и знак становятся не просто отличием включенности молодого человека в то или иное субкультурное формообразование, но и специфическим онтологическим основанием, порождающим смысл жизни на этапе взросления и преодоления кризиса идентичности. Все это и определило тему, предмет и проблемное поле, цели и задачи нашего диссертационного исследования.

Исходя из этого, мы выбрали объектом диссертационного исследования молодежную культуру во всем многообразии ее культурно-исторических формообразований.

Предмет нашего исследования — знаково-символические формы манифестации и способы бытия молодого человека в различные культурно-исторические эпохи вплоть до эпохи модерна и постмодерна.

Цель нашей диссертационной работы — реконструкция и интерпретация культурно-исторических форм, антропологических оснований и знаково-символических форм молодежной культуры, задающих многообразие ее контркультурных и субкультурных подсистем в современном обществе.

Реализация обозначенной цели обусловила постановку и решение конкретных задач:

1. Определить методологические ориентиры исследования «молодежи» и «молодежной культуры», различая их как понятие, концепт и культурный код;

2. Интерпретировать культурно-исторические смыслы понятия «культура молодости» в контексте религиозно-мифологической символики и семиогенеза молодежной культуры;

3. Рассмотреть символико-стилевые стратегии молодежной культуры в социокультурной динамике индустриализма и постиндустриальной глобализации;

4. Выявить современные молодежные субкультурные формообразования в их связи со сложными процессами выработки культурной и личностной идентичности молодого человека.

Поставленные цель и задачи обусловили выбор теоретико-методологического аппарата и логическую структуру диссертационного исследования.

Теоретико-методологические основы исследования. Специфика исследуемой проблематики определила нашу установку на диалог и сопряжение различных теорий и методологий в исследовании молодежной культуры. Мы попытались в нашей работе преодолеть крайности методологий в исследовании молодежи и молодежной культуры, манифестируя диалог отечественной философии культуры и философской антропологии с западной культурной антропологией и социологией, и различных теорий й точек зрения, не отбрасывая их в качестве «ограниченных».

Мы опирались, прежде всего, на традиционные принципы и методы философии (историзма, диалектики логического и исторического, конкретно-всеобщего, онтологического и гносеологического анализа, социально-исторической обусловленности сознания). В диссертационном исследовании использовались историко-философский и культурно-исторический подходы, сравнительно-историческая и культурно-семиотическая методология, философско-антропологический, герменевтический и деятельностный методы в изучении культуры как способа бытия конкретно-исторического человека, метод реконструкции конкретно-исторических и семиотических культурных форм.

Мы использовали конкретно-социологические, философско-культурологические и философско-антропологические работы, диссертационные исследования, труды зарубежных и отечественных ученых — культурологов, психологов, философов, демографов, историков.

Научная новизна диссертационного исследования в отличие от результатов, представленных в литературе, состоит в следующем:

1. Сделан вывод о том, что в методологии исследования необходимо различать «молодежь» и «молодежную культуру» не только в качестве понятий, концептов и культурно-исторической реальности, но «кода молодости», который нагружен культурно-идеологическими и ментальными смыслами, воплощен в знаково-символических манифестациях, задающих идентичность молодого человека в различные эпохи;

2. Введено понятие «культура молодости», которое отражает наличие и специфику бытия молодежи во всех — доиндустриальных и индустриальных — культурных эпохах человечества;

3. Исследованы символико-стилевые стратегии молодежной культуры в социокультурной динамике индустриализма и постиндустриальной глобализации: от неприятия общества и базовой культуры до культурного и личностного сопротивления;

4. Выявлены антропологические основания духовного развития современной молодежи, связанные с метаморфозами культурной и личностной идентичности и развитием новых моделей культурного поведения и знаково-символических форм, отвечающих ценностям и особенностям постмодернистского общества.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Молодежь, как социокультурная группа и соответствующие ей дискурсивно-концептные формы, отражается в специфическом культурном коде молодости. Код молодости воплощается в культурных артефактах и технологиях жизнедеятельности, ритуально-телесных практиках, знаково-символических системах и стилях жизни. Код молодости существует в самых различных культурах и обществах — от архаических до современных, претерпевает определенные мутации и трансформации, обеспечивая передачу через механизмы социокультурной памяти определенные знаково-символические формы и стили жизнедеятельности молодежи.

2.

Введение

в логику и методологию исследования понятия «культура молодости» (по аналогии с такими понятиями как «культура повседневности», «культура питания», «культура здоровья», «культура быта» и т. п.), которое носит «родовой», абстрактно-всеобщий характер по отношению к таким видовым понятиям как «молодежная культура», «культура для молодых» «молодежные субкультуры», «молодежная контркультура» и включает понятие «культурный код молодости», позволяет более конкретно исследовать наличие молодежи и соответствующих культурных формообразований в различные исторические эпохи. Отсутствие «культуры молодости», т. е. определенная культурная периферийность молодежи в ту или иную эпоху, еще не будет означать отсутствия молодежи как социальной группы и семиотики соответствующих (пусть отрицательных или нейтральных) концептов и кодов молодости в этих культурах.

3. Понятие «знаково-символические и стилевые стратегии» отражает механизмы действия культурных кодов молодости и способы ее бытия в современной культуре. В различных субкультурах, как подсистемах молодежной культуры, происходит дифференциация знаково-символических и стилевых стратегий поведения молодежи, соответствующих ее субкультурной жизнедеятельности. Переход от индустриального общества к постиндустриальной глобализации ведет как к регенерации или реконструкции отдельных форм традиционных кодов молодости, так и к созданию нетрадиционных, постмодернистских кодов молодости. Это вполне соответствует плюрализму молодежных субкультур и их эклектике в эпоху глобализации и постмодерна.

4. Специфика культурной и личностной идентификации молодежи при переходе от индустриального к постиндустриальному обществу определяется тем, что здесь возможен как вариант позитивной идентичности молодого человека, достаточно безболезненного вхождения его во взрослый мир, так и негативной идентичности, которая связана с маргинальным положением молодежи в современном обществе и находит свою реализацию в субкультурных и контркультурных формах. Негативная идентичность может сглаживать свои нонконформистские формы в мире информационно-медийной виртуальности, становясь одним из многочисленных симулякров постмодернистской культуры. Вариант спутанной идентичности ведет или в индивидуальную болезнь, или в мир конформизма, или к формированию негативной идентичности. Спутанная идентичность в виртуальной культуре информационного постиндустриализма может приобрести черты эклектической, мозаичной идентичности, что вполне соответствует культуре постмодерна и облегчает молодому человеку обретение жизненных стратегий и смыслов. И, наконец, можно говорить о креативной идентичности молодого человека в субкультурных группах, которые ориентированы на реализацию творческого потенциала личности, выработку инноваций в различных сферах деятельности и на первых порах выглядят как нонконформистские, не вписываются в существующие культурные коды.

Теоретическая и научно-практическая значимость исследования. Результаты и выводы диссертационной работы позволяют с учетом мировых тенденций моделировать процессы, происходящие в сфере культуры и сознания современного молодого российского гражданина. Они могут быть использованы в воспитательной работе с молодежью, в создании новых политических, социологических, исторических и философских технологий, которые в свою очередь будут направлены не на манипулирование сознанием молодого человека, а на реализацию духовно-нравственного потенциала личности.

Выводы и теоретико-методологические наработки диссертационного исследования могут применяться в процессе преподавания курсов философии, культурологии, религиоведения и социологии, в чтении спецкурсов по актуальным проблемам современности.

Заключение

.

Актуальность заявленной в диссертации проблемы определяется, прежде всего, той всеобщей неустойчивостью бытия молодого человека и человечества, которая характеризует наше непростое время и наш сложный мир, в котором все мы живем.

Особенность нашей работы в том, чтобы структурировать наличные философско-культурологические и междисциплинарные исследования проблем молодежи, постараться найти точки соприкосновения и достойные пути решения этих проблем. Мы отдаем себе отчет, что на современной стадии развития общества еще сложно будет дать однозначный ответ на интересующие нас вопросы, но мы должны иметь в виду: если не заниматься возникшими перед нами проблемами сейчас, в ближайшие десятилетия возможно уже будет поздно.

В первой главе, различая понятия, концепты и культурно-историческую реальность, которую они отражают и формируют одновременно, мы высказали предположение, что в определенной мере молодежь как социокультурная группа и соответствующие ей дискурсивно-концептные и семиотические формы существовали и существуют в самых различных культурах и обществах — от архаических до современных.

Здесь, прежде всего, мы воспользовались сравнительно-историческим методом, чтобы выявить параллели, изоморфизмы или, наоборот, инверсивные соответствия в первобытной и современной «культуре молодости» и «кодах молодости», в том числе и путем соотнесения религиозно-мифологической символики и ритуальных практик прошлого с семиотикой и стилевыми практиками в современной молодежной культуре.

Знаки и символы способны до поры до времени уходить или на периферию культурных систем (в бессознательное культуры), или функционировать в качестве маргинальных культурных форм. Это характерно как для естественных языков, языков культурно-художественных и профессиональных текстов, так и для «вторичных моделирующих систем», метатекстов, каковыми являются, прежде всего, миф и религия.

Особое внимание мы уделили нициациям, которые характерны всем культурным эпохам традиционализма, которые не только способствовала трансляции опыта, но и накоплению (пусть и медленному) нового опыта. Этот опыт чаще всего и приобретался молодыми поколениями, которые, достигнув собственной зрелости, передавали его в инициациях молодым, а в старости кодифицировали новации в мифологических образах и знаково-символических системах. Это подтверждает высказанное многими авторами мнение, что инициации в древности были не только институтом обновления коллективного опыта, но и формой групповой, поколенческой и индивидуальной идентификации, а молодежь выполняла роль культуртрегера даже в самых архаичных коллективах.

Особую роль молодежь играла в античности. Эллинская молодежь, вовлеченная в инновационные механизмы образования, прямо или косвенно, становится носителем не только творческих, но и разрушительных тенденций в античной культуре. Вспомним, что Сократа подвергли обвинению и суду его же молодые ученики, что не было возможным в добрые «старые» времена. Средневековье очень часто себя позиционирует как «очень старое» общество, выросшее на мужественных плечах гигантов древности, хотя здесь мы наблюдаем человечество едва-едва вступившим в пору отрочества. В средние века культура молодости продолжает развиваться не только под культурно-идеологическим влиянием церкви, но и народной смеховой культуры, что глубинными нитями ее связывает с молодежными субкультурами современности.

В эпоху Нового времени (модерна) не только Эмиль Руссо, страдающий юный Вертер Гете и отверженный (сам себя отвергший?) Печорин Лермонтова стали символами «нового человека», но заявили о себе разрушители, бунтари и ниспровергатели морали типа Раскольникова и Верховенского, а на смену им пришли маргиналы тоталитаризма — шариковы и бездомные, дети которых и взорвали повседневность индустриальных мегаполисов, попытались создать многочисленные субкультурные мирки виртуальной реальности постиндустриализма и постмодернизма.

В постиндустриальном мире молодежь, как самая динамичная, более восприимчивая к изменяющимся условиям, социально-демографическая группа легче адаптируется к качественно новым обстоятельствам, а поэтому является лидером процесса глобализации и информатизации. Информационно-коммуникативная среда стала не только неотъемлемой частью культуры современного общества, но и важным фактором инкультурации молодежи.

В информационном обществе субкультурные образования становятся структурным элементом информационно-коммуникативной среды, беря на себя роль посредника между личностью и глобальными информационными потоками, своеобразными фильтрами информации, влияющими на формирование картины мира, ценностных установок, потребностей. Трансформация молодежной культуры начала XXI века связана с бурным развитием информационно-телекоммуникационных технологий, создавших специфическое информационно-коммуникативную среду, вхождение в которое и определяет возможность формирования новых молодежных субкультурных и контркультурных формообразований.

Мы отметили, что концепция маргиналъности молодежи основывается, главным образом, на исследовании связи институциированных ролей и культурных ценностей. Понятие «культурная ценность» здесь применимо для указания на символическое значение институциированной роли. Без культурной ценности включенность в полнокровную жизнь общества затруднена, и не только по причине отсутствия четкой социальной ориентации и возможности самореализации индивида, но так же из-за затруднений с окружающими, которым неясен его социальный и культурно-семиотический статус. Появление различных молодежных субкультурных образований свидетельствует об отсутствии или ограниченности институциированных ролей для этой социальной категории, ее маргинальное&trade-. Молодежная культура выступает как преодоление маргинальное&trade-, способ и институт обретения личностной и культурной идентичности, формирования собственного семиотического пространства.

Разрушение культурной иерархии советского типа повлекло за собой убеждение в ненужности подобной иерархии, что привело к видимой равнозначности культурных образов и концепций, циркулирующих в общественном сознании. Все это способствовало в среде молодежи разочарованию во внешнем мире — окружающем обществе и переориентации на интроспекцию, созерцание внутреннего мира как на чего-то устойчивого и незыблемого среди стремительно меняющегося мира.

Анализ молодежных субкультурных идентичностей показал, что их разнообразные презентации трудно вписать в рамки отдельных, замкнутых стилей. Самым важным маркером, с помощью которого сами молодые люди определяли свою. культурную ориентацию, было выделение продвинутых (иногда — прогрессивных, альтернативных) и нормальных (обычных). Эта самоидентификация была использована нами для определения двух основных культурных стратегий, характерных для молодежи начала 2000;х.

Таким образом, формирование в молодежной культуре культурно-информационных сообществ на основе ценностей субкультуры и контркультуры было закономерным следствием социокультурной стабильности и выстраивания культурной и политической вертикали в эпоху позднего модерна и постмодерна.