«Усадебный» тип культуры в художественном сознании А.С. Пушкина

Русская усадебная культура ХУШ-Х1Х вв. — одна из самых интересных и востребованных тем в современной гуманитарной науке, прежде всего, в культурологии, истории, искусствоведении, о чем наглядно свидетельствует сборники материалов ежегодных научных конференций, проводимых Обществом изучения русской усадьбы (ОИРУ)1. В отечественном литературоведении в рамках структурно-семиотического подхода последние десять лет очень успешно идет изучение усадебного текста наряду с петербургским, московским и текстом провинциального города. На сегодняшний день существуют и теоретические обобщающие работы по этой теме2, и отдельные статьи, освещающие какой-либо один из ее аспектов в творчестве того или иного автора (преимущественно внимание сосредотачивается на усадебных текстах И. С. Тургенева, И. А. Гончарова, Ф. И. Тютчева, А. П. Чехова, И.А. Бунина). Однако тема эта по-прежнему актуальна, что объясняется ее связью с глубинными пластами национальной жизни, значительностью его сакральной проблематики, многообразием семантических аспектов.

С конца XVIII — первой трети XIX века в литературе и философской мысли русское пространство впервые осмысляется как специфически национальное миропереживание и жизненная проблема. Осмысление и преодоление русской «дали» осуществилось посредством двух ведущих образов жизни — кочевого и оседлого — и двух культурных хронотопов3 — Дороги и Дома. При этом средоточием и аналогом Дома и Семьи — базовых категорий на.

1 Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. — Вып. 1(17) — 12 (28).-М., ОИРУ — «Жираф», 1994;2006. В дальнейшем по тексту для данного издания используется сокращение — РУ.

2 Лотман, Ю. М. Лекции по структуральной поэтике / Ю. М. Лотман // Ю. М. Лотман и московско-тартуская структурно-семиотическая школа. М., 1994. — С. 66−121- Смирнов, Л. Усадебный ландшафт России / Л. Смирнов // Наше наследие. — М., 1994. — № 29−30- Щукин, В. Г. Усадебный текст русской литературы: основные параметры / В. Г. Щукин // БйкПа НоБ^са. — VI. — Varszawa, 1998. — С. 87−100. л.

Термин «хронотоп», введенный М. М. Бахтиным и широко рассмотренный В. П. Топоровым, служит для обозначения как пространственно-временных моделей, так и различных культурных явлений, а также типов художественного мышления о мире. циональной концептосферы, в начале XIX в. выступила русская усадьба, этимологически восходящая к значению «садиться"/"сидеть» и включающая ряд однокоренных слов с общим значением постоянства, прочности, укорененности 4. Образ Усадьбы как Дома становится в это время особенно значимым, потому что европеизированная русская культура уже в конце XVIII в. стремится к осмыслению своих истоков, решая проблему сохранения и развития национального в новой послепетровской действительности5.

Наиболее ярко осмысление преимуществ и недостатков «оседлого» и «страннического» стилей жизнеповедения проявились в творчестве и биографии A.C. Пушкина. К 1830-м годам в художественном сознании поэта «усадебный» тип культуры вполне определенно совпадал с соответствующей ему пушкинской идеей Дома и был окончательно выбран в качестве единственно возможного пути его обретения. Вопрос об оседлом / «усадебном» существовании как национальной специфике русских свел воедино весь комплекс идей и размышлений Пушкина о национальной культуре: «Кочующие племена не имеют ни истории, ни дворянства"6.

Освоение темы русской усадьбы в художественном мире Пушкина до сих пор нуждается в обобщениях: лишь в последнее время начали предприниматься попытки исследования родовой сущности дворянской провинциальной усадьбы, усадьбы как метафоры Дома, места пребывания единой се.

4 М. В. Нащокина предлагала свое определение усадьбы — это «место, где человек решил осесть, зажить домом, пустить корни» (Нащокина, М. В. Неоклассические усадьбы Москвы / М. В. Нащокина // РУ. — Вып. 3 (19). — М.: ОИРУ, 1997. С. 67).

5 Афанасьев, Э. Л. На пути к XIX веку (Русская литература 70-х гг. XVIII в. — 10-х гг. XIX в.) / Э. Л. Афанасьев. — М.: «Эдиториал», 2002.

6 Пушкин, A.C. Полн. собр. соч.: В 17 т./ A.C. Пушкин. — М., «Воскресение», 1994;1997. -Т. X. — С. 212. Далее сноски на произведения A.C. Пушкина даются по этому изданию с указанием в тексте диссертации в круглых скобках номера тома римской цифрой, книги и страницы — арабской.

7 Рассказова, Л.В. «Здесь меня таинственным щитом святое провиденье осенило.». Русская провинциальная дворянская усадьба в лирике A.C. Пушкина / Л. В. Рассказова // Литература в школе. — 2002. — № 6. — С. 9−12. мьи8. При этом остается в стороне от серьезного исследования пушкинская рецепция пространства отношений внутри усадебного топоса. Совершенно не изучен аспект оседлости, который можно назвать центром пушкинского «усадебного текста» и который дал возможность в дальнейшем локализовать усадебный топос внутри «петербургского текста» русской литературы (например, «диванное» лежание Обломова, чья деревня затаена прямо в столице).

Таким образом, актуальность работы обусловлена необходимостью, во-первых, определения состава значимых для Пушкина доминант усадебной культуры, а во-вторых, многостороннего ее изучения как структурного компонента поэтики всего творческого наследия поэта. Кроме того, интерпретация усадьбы как культурного феномена даже в рамках литературоведческого исследования требует рассмотрения пласта повседневности, особенностей поведения «усадебной» личности.

Актуальность исследования нуждается в ряде методологических обоснований:

1) на сегодняшний день не существует четких границ выделения «типов культуры». В зависимости от выбранных оснований исследователи выделяют весьма разнообразные и многочисленные культурные типы: исторические, территориальные, национальные и т. п. Так как усадебная культура в сущности — это культура общенациональная, то в качестве ее синонима используем термин, вынесенный в заглавие нашей работы. Под «усадебным» типом культуры мы понимаем определенное мироощущение, совокупность.

8 Щукин, В. Г. Спасительный кров. О некоторых мифопоэтических источниках славянофильской концепции Дома / В. Г. Щукин // Из истории русской культуры. — T. V (XIX век). -М.: «Языки русской культуры», 1996. — С. 241−255- Кривей, И. П. Образ дворянского дома — «гнезда» в «Повестях Белкина» A.C. Пушкина / И. П. Кривец // Русская литература в современном культурном пространстве: Материалы II Всерос. науч. конф. (1−3 ноября 2002 г.): В 2 ч. 4.1. — Томск: Изд-во ТГПУ, 2003. — С. 37−40. норм и моделей человеческого поведения, реализуемых в усадебном хронотопе.

2) понятие «усадебная культура» появилось гораздо позднее, когда само это явление находилось в расцвете. В русском языке слово «культура» в привычном для нас смысле впервые фиксируется в 1845—1846 годах в «Карманном словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка», изданном М. В. Петрашевским и H.H. Кирилловым9, научное определение ему впервые дает Э. Тейлор в 1888 году. До этого слово практически не употреблялось, нет его и в Словаре языка Пушкина. Однако в Словаре В. И. Даля 1865 года «культура» характеризована через понятие умственного и нравственного образования: «Обработка и уход, возделывание, возделка, образование умственное и нравственное"10. Понимание культуры в ценностном аспекте («нечто положительное», что возвышает человека, выступая как результат собственных человеческих свершений) было характерно в России с XVII и до середины XIX в. В «Евгении Онегине», например, в синонимичном значении употреблено словосочетание «общежития искусство». Полагаем, что именно как внутренний, духовный мир человека, как своеобразный код его жизнедеятельности и матрицу цивилизации понимал «культуру» A.C. Пушкин.

3) на данный момент отсутствует достаточно четкое определение термина «усадьба», что стало причиной различных интерпретаций данной реалии. Одни исследователи видят в усадьбе только основной архитектурный ансамбль с парком или вне парка, другие включают в это понятие и хозяйственные постройки, третьи дают более широкое определение, тождественное термину «имение»: вся территория, принадлежащая владельцу, относительно.

9 См. об этом: Георгиева, Т. С. Культура повседневности: Учебное пособие для вузов: В 3 кн. / Т. С. Георгиева. М.: «Высшая школа», 2005. -Кн. 1. — С. 8.

10 Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / Владимир Даль. -М.: «Русский Язык», 1999. — Т. 2. — С. 113. крупное землевладение с исторически обусловленными границами. Понятие «усадьба» всегда существовало наряду с «вотчиной» и «поместьем», «владением» и «имением», «деревней». На сегодняшний день имение и поместье считаются синонимичными понятиями". По данным словаря русского языка XVII века, основное отличие вотчины от поместья (и в том, и в другом случае это «земельное владение, пожалованное за службу») — в праве передачи по наследству или продажи12. В словаре В. И. Даля этот признак уже не маркирован.

В литературе XVIII — первой половины XIX вв. слово «усадьба», встречающееся не часто, используется наряду с более распространенным в то время понятием «деревня"13. В. И. Даль называет усадьбой / усадищем «господский дом на селе со всеми ухожами, садом, огородом и пр."14. Другими словами, на территории усадьбы, обособленной от других видов поселений, находится дом владельца, неотделимый от вековых парков, каскадных прудов, конюшен и псарен. Уклад усадебной жизни был тесно связан с природой, земледелием, охотой, родовыми обычаями и жизнью крестьян.

Таким образом, дворянская усадьба — это преимущественно сельский / провинциальный феномен. Обнаруживается, что до середины XIX века понятия «деревня» и «усадьба» являются фактически равноценными и равноправными. Их дифференциация и локализация произойдет лишь во второй половине XIX века, когда слово «усадьба» войдет в литературу и культуру в своем буквальном значении15.

11 Алекандрова, З. Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник. — 9-ое изд., стереотип. / З. Е. Александрова. — М.: «Русский язык», 1998. — С. 139.

12 Словарь русского языка XI—XVII вв. / Гл. ред. Г. А. Богатова. — Вып. 3. — М.: «Наука», 1976.-С. 13.

13 Согласно Словарю языка Пушкина слово «усадьба» употребляется в наследии поэта 8 раз, а «деревня» (в различных значениях) — 285.

14 Даль, В. И. Указ.соч. — T. IV. — С. 511.

15 Об этом см.: Густова, Л. И. Трансформация образа усадьбы в русской поэзии XVIII-первой трети XIX вв. // Автореф. дисс. канд. фил. наук / Л. И. Густова. — Псков, 2006.

Объектом исследования является аксиологическая парадигма традиционалистского типа мышления, проявившегося в дворянской «усадебной» культуре.

Предмет исследования, соответственно, — особенности восприятия Пушкиным усадебной культуры и ее доминант, реализованных в его художественном сознании в системе сложных связей этого явления с отечественной духовной традицией.

Вслед за С. С. Аверинцевым, М. Л. Андреевым, Б. Н. Гаспаровым 16, под индивидуальным художественным / творческим сознанием мы понимаем феномен, который объективируется в самом художественном произведении писателя и находится в сложных опосредованных отношениях с теми представлениями, переживаниями, которые характеризуют художника как «человека», как эмпирическую личность. Нами учитывается двойственность творческого сознания, проявляющаяся в фиксации, с одной стороны, конкретности мира, с другой стороны — его обобщенных универсальных признаков. При этом указанная двойственность является результатом не механического отражения реальностей обыденного и теоретического сознания, а следствием внутренних, имманентных самому творческому сознанию законов, благодаря которым оно продуцирует духовную информацию, включающую элементы как обыденного, так и теоретического сознания. Индивидуальное художественное сознание есть также способность художника к содержательной интерпретации (логической и интуитивной) художественных идей, получаемых в результате взаимодействия собственного и чужого предшествующего опыта.

16 Аверинцев, С.А., Андреев, М.Л., Гаспаров, Б.Н. и др. Категории поэтики в смене литературных эпох / С. А. Аверинцев, М. Л. Андреев, Б. Н. Гаспаров // Историческая поэтика. -М., 1994.-С. 13.

Материалом исследования послужили художественные произведения Пушкина, его эпистолярное и документальное наследие. В центре внимания находится основной корпус «усадебного текста» в творчестве Пушкина, определяющийся лирикой, «деревенскими» главами романа «Евгений Онегин», «Повестями Белкина», «Романом в письмах», «Дубровским», «Капитанской дочкой», «Историей села Горюхина».

В диссертации анализ «усадебного текста» Пушкина ориентирован преимущественно на выявление интересующего нас духовно-культурного уровня и лишь частично затрагивается природно-ландшафтный и материаль-но-культурный17.

В истории изучения феномена усадебной культуры в художественном осмыслении Пушкина можно выделить несколько исследовательских направлений.

Во-первых, усадьба и усадебная культура рассматривались в качестве некоего образца для реконструкции жизни в «дворянских гнездах» в работах.

18 культурологического, исторического, искусствоведческого характера .

Во-вторых, к «усадебной теме» в творчестве и жизни поэта обращались сотрудники музеев в Михайловском, Тригорском, Болдино и других усадьбах, связанных с местопребыванием Пушкина. Логика их разысканий строилась по принципу ступенчатого рассмотрения так называемой «предыстории» создания «усадебных» произведений и писем поэта 19.

17 Штерн, М. С. Метатексты русской литературы / М. С. Штерн // Штерн, М.С., Подкоры-това, Т. И. Культурологические аспекты анализа литературного произведения: Учебно-методическое пособие. — Омск: Изд-во ОмГПУ, 2005. — С. 65.

18 Шереметев, С. Д. Остафьево / С. Д. Шереметев. — СПб., 1889- Он же. Вяземы. — М., 1906; Лукомский, Г. К. Старые годы / Г. К. Лукомский. — Берлин, 1923; Шамурин, Ю. И. Подмосковные: В 2 кн. / Ю. М. Шамурин // Москва в ее прошлом и настоящем. — М., 1911. T.IX.

19 Гордин, A.M. Пушкин в Псковском крае / A.M. Гордин. — Л., 1970; Будылин, И. Т. Деревенский Пушкин. Пушкинские места псковского края / И. Т. Будылин. — Псков, 1992.

В-третьих, интерес к усадебной культуре в сознании Пушкина актуализируется в работах по усадебной мифологии 20. В связи с этим русская усадьба прочитывается как одна из ключевых мифологем, способных порождать литературные, философские, изобразительные тексты. И наоборот, произведение понимается как вербально-художественное воплощение заложенного в родовой дворянской усадьбе духовного микрокосма21.

В-четвертых, в рамках структурно-семиотического подхода произведения Пушкина рассматриваются в связи с одним из важнейших метатекстов русской литературы — «усадебным текстом», введенным польским литературоведом В.Г. Щукиным22. Изучение «усадебного» типа культуры в качестве знаковой системы стало возможным благодаря Ю. М. Лотману, в исследованиях которого литература, искусство и культура рассматриваются в качестве семиотических систем, несущих информацию. В работах Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова, Т. В. Цивьян, Л. Смирнова, Н. С. Меднис, М. С. Штерн в отечественном литературоведении исследуются метатексты /сверхтексты, или тексты-коды, под которыми понимаются некие семиотические модели, смысло-порождающие системы либо синтагматически построенное целое, стремящееся выйти за свои пределы (текст «немыслим без стоящего за ним целого и, следовательно, неотделим от мифа и всей сферы символического»).

Отдельный блок исследований посвящен изучению проблемы идиллии (М.М. Бахтин, В. Э. Вацуро, H.A. Вершинина и др.), которая выступает одним.

20 Стернин, Г. Ю. Усадьба в поэтике русской культуры / Г. Ю. Стернин // РУ. — Вып. 1 (17). -М.- Рыбинск: ОИРУ, 1994. — С. 46−52- Летягин, Л. Н. Русская усадьба: мир, миф, судьба / Л. Н. Летягин // РУ. — Вып. 4 (20). — М, 1998. — С. 253−259- Дмитриева, ЕЕ., Купцова, О. Н. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай / Е. Е. Дмитриева. О. Н. Купцова. -М.: ОГ, 2002.

Л |.

Рассказова, Л. В. Указ. соч. — С. 9−12.

Под термином «усадебный текст» понимается продуктивная структурная и мифологическая модель с устойчивыми семантическими комплексами, сюжетно-композиционными, предметно-образными и стилистико-поэтическими шаблонами, свойственными «усадебной повести» (Щукин, В. Г. Усадебный текст русской литературы: основные параметры / В. Г. Щукин // БшЯа ^¡-са. — VI. — Varszawa, 1998. — С. 87).

23 Топоров В. Н. Петербург и «петербургский текст» русской литературы / В. Н. Топоров. -М., 2002. — С. 259. из преломлений «усадебного» топоса24. Применительно к метатекстам, в том числе и «усадебному тексту», топосы и локусы как «культурно-типологические семиотические единицы» изучаются в работах В. Н. Топорова, Н. С. Мовниной, К. И. Шарафадиной, В. Ю. Козмина25. Исследуются мо-тивные комплексы внутри «усадебного текста», в том числе и «идиллического (Е.С. Хаев, Н. Л. Вершинина, Е. П. Зыкова, Л. И. Густова, Т.М. Жаплова26). Понимание текста, в том числе и «усадебного», как носителя «закодированной информации», актуализировало обращение к анализу «гастрономического», «флористического», «вегетативного» кодов русской литературы (Ю.Я. Стенник, К. И. Шарафадина, М.С. Штерн27). Вслед за Р. Бартом, под «кодом» понимаются «ассоциативные поля, сверхтекстовая организация зна.

24 Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: «Художественная литература», 1975. — С.234−475- Вацуро, В. Э. Русская идиллия в эпоху романтизма // Вацуро,.

B.Э. Пушкинская пора: Сб. ст. / В. Э. Вацуро. — СПб.: «Академический проект», 2000.

C. 517−539- Вершинина, Н.Л. О функции идиллической образности в романе «Евгений Онегин» / Н. Л. Вершинина // Проблемы современного пушкиноведения: Сб. ст. — Псков, 1996.-С. 108−121.

25 Топоров, В. Н. Пространство и текст / В. Н. Топоров // Текст: семантика и структура. -М., 1983; Мовнина, Н. С. Идеальный топос русской поэзии конца XVIII — начала XIX века / Н. С. Мовнина // Русская литература. — 2000. — № 3. — С. 19−36- Чернинский, A.M. Лицейский текст в творчестве A.C. Пушкина // Автореф. дис.канд. фил. наук / A.M. Чернинский — Новосиб. гос. пед. ун-т, Барнаул, 1999; Козмин, В. Ю. Локус Михайловского в поэтическом творчестве A.C. Пушкина // Автореф. дис.. канд. филолог, наук / В. Ю. Коз-мин. — СПб., 1999; Шарафадина, К. И. Остафьевские аллюзии и «идеальный» усадебный топос в стихотворении П. А. Вяземского (1815) / К. И. Шарафадина // РУ. — Вып. 10 (26). -М., «Жираф», 2004. — С. 634−636.

26 Хаев, Е. С. Идиллические мотивы в произведениях A.C. Пушкина 1820−1830-х годов / Е. С. Хаев // Болдинские чтения. Горький, 1984. — С. 98−109- Вершинина, Н.Л. «Формула» пейзажа в творческом сознании А. С. Пушкина (1810−1830) / Н.Л. Вершинина// Болдинские чтения. — Саранск, 2002. — С. 67−75- Она же. О функции идиллической образности в романе «Евгений Онегин» / Н. Л. Вершинина // Проблемы современного пушкиноведения: Сб. ст. — Псков, 1996. — С. 108−121- Густова, Л. И. Трансформация образа усадьбы в русской поэзии XVIII-первой трети XIX вв. // Автореф. дис.. канд. фил. наук / Л.И. Густо-ва. -Псков, 2006; Жаплова, Т. М. Усадебная поэзия в русской литературы XIX века: Монография / Т. М. Жаплова. — Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2004.

Стенник, Ю. Я. Пушкин и русская литература XVIII века / Ю. Я. Стенник. — СПб, 1995; Шарафадина, К.И. «Алфавит Флоры» в образном языке литературы пушкинской эпохи (источники, семантика, формы) / К. И. Шарафадина. — СПб.: Изд-во «Петербургский институт печати», 2003; Штерн, М. С. Усадебный текст И. С. Тургенева / М. С. Штерн // Штерн, М.С., Подкорытова, Т. И. Культурологические аспекты анализа литературного произведения: Учебно-методическое пособие. — Омск: Изд-во ОмГПУ, 2005. — С. 67−77. чений, которые навязывают представление об определенной структуре. коды — это определенные типы уже увиденного, уже читанного, уже деланногокод есть конкретная форма «уже», конституирующего всякое письмо"28.

Наконец, в современном литературоведении заметна тенденция к рассмотрению усадьбы и усадебной культуры (в том числе у Пушкина) в свете аксиологии. Это делает возможным обращение к этико-экономического аспекту усадебного хозяйствования с точки зрения Пушкина29. Аксиологический подход в исследовании усадебной культуры позволил рассмотреть ее в тесной связи со святоотеческими идеалами, с проблематикой Дома. Такое направление задано исследованиями Ю. М. Лотмана, В.Г. Щукина30, и так или иначе затронуто в работах И. Юрьевой, Л. СмирноваС. Долгополовой, Э. Лаевской, И. П. Кривцом, Т.И. Радомской31. Показателем того, что тема Дома в истории русской литературы становится все более значимой для со.

Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт. — М., 1989. — С. 456.

29 Позднее это находит свое выражение на художественном и публицистическом уровне: C.B. Максимов «Куль хлеба», С. И, Аксаков «Детские годы Багрова-внука», М.Е. Салтыков-Щедрин «Пошехонская старина», «Господа Головлевы». Как известно, этико-экономический аспект хозяйствования обобщен в теории православного типа капитализма социолога П. Сорокина.

30 Лотман, Ю.М. A.C. Пушкин. Биография писателя // Лотман, Ю. М. Пушкин. Биография писателя. Статьи и заметки. 1960;1990. «Евгений Онегин». Комментарий / Ю. М. Лотман. -СПб.: «Искусство-СПб», 1995; Щукин, В. Г. Спасительный кров. О некоторых мифопоэти-ческих источниках славянофильской концепции Дома / В. Г. Щукин // Из истории русской культуры. — T. V (XIX век). — М.: «Языки русской культуры», 1996. — С. 213−285.

3 Юрьева, И., Смирнов, Л. «Детская» пушкинского Дома / И. Юрьева, Л. Смирнов // Наше наследие. — 1988. — № 2. — С. 132−139- Долгополова С., Лаевская Э. Душа и Дом. Русская усадьба как выражение софийной культуры / С. Долгополова, Э. Лаевская // Наше наследие. — 1994. — № 29−30. — С. 146−158- Кривец, И. П. Образ дворянского дома — «гнезда» в «Повестях Белкина» A.C. Пушкина / И. П. Кривец // Русская литература в современном культурном пространстве: Материалы II Всерос. науч. конф. (1−3 ноября 2002 г.): В 2 ч. 4.1. — Томск: Изд-тво ТГПУ, 2003. — С. 37−40- Он же. Концепт «Дома» в художественном мире A.C. Пушкина // Автореф. дисс. канд. фил. наук / И. П. Кривец. — М., 2006; Радом-ская, Т. И. Дом и Отечество в русской классической литературе первой трети XIX в. Опыт духовного, семейного, государственного устроения: Монография / Т. И. Радомская. -М.: «Университетская книга», 2006; Она же. Феномен Дома и поэтика его воплощения в русской литературе первой трети XIX в. (A.C. Грибоедов, A.C. Пушкин, М.Ю. Лермонтов) // Автореф. дисс. д-ра фил. наук / Т. И. Радомская. — М., 2007. временного литературоведения, является и тематика научных конференций последних лет32.

Предприняв научно-критическую аннотацию исследовательских работ мы можем определить цели и задачи данной работы.

Цель диссертационной работы — выявление и описание смыслового комплекса, проявляющего пушкинское восприятие особого типа культуры, характерного для пространства русской дворянской усадьбы.

Задачи исследования, обусловленные его целью, состоят в следующем:

1) раскрыть онтологическое содержание «усадебного» типа культуры (метафорика «Усадьба — Дом»);

2) выявить и изучить в системе основные темы и мотивы творчества Пушкина, которые формируют его «усадебный текст" — их функции в раскрытии и реализации авторских представлений о нравственно-этических ценностях- (.

3) соотнести пушкинскую «усадебную» систему ценностей с идеалами русской духовной культуры (преемственность поколений, семейственность, соборность).

Методология исследования определяется его задачами и спецификой изучаемого художественного феномена и основывается на принципах аксиологического подхода к анализу произведения, который предполагает исследование «ценностей как смыслообразующих оснований человеческого бытия, задающих направленность и мотивированность человеческой жизни, деятельности и конкретным деяниям и поступкам"33. Современное российское литературоведение долго оставалось самой инертной областью гуманитарного знания по отношению к тому творческому потенциалу, который заложен в.

32 Михайловская пушкиниана. По материалам конференции «Столица и усадьба: два дома русской культуры». — Вып. 23. — Пушкинские Горы — М., 2003. Новейший философский словарь / Под общ. ред. В. М. Скакун. — Минск, 1998. — С. 17. аксиологическом аспекте. Это привело к тому, что, по мнению многих исследователей, «истории русской литературы как научной дисциплины, которая бы хоть в какой-то степени совпадала в своих аксиологических координатах с аксиологией объекта своего описания пока ещё не существует"34. Аксиологический аспект вводит в сферу внимания и область религиозных ценностей, которые занимают важное место в духовном содержании русской классической литературы. Это позволяет делать упор на смысле, а не на поэтике высказыванияна поведении и мировосприятии героя и автора, а не на специфике художественной реальностина закономерностях развития идей и на изменении системы ценностей.

Кроме того, методология исследования базируется на сочетании структурно-типологического, культурно-исторического, историко-литературного подходов. Исследуемая проблема требует обращения к анализу художественного текста в контексте не только историко-литературном, но и культурологическом, философском и духовном. При этом культурологический, духовно-философский аспекты исследования помогают системному филологическому изучению объекта и предмета.

Конкретную научно-методологическую и теоретическую базу диссертации составляют работы теоретиков аксиологического подхода к художественной литературе (В.В. Кожинов, Ю. С. Степанов, А.П. Власкин), классические исследования метатекстов русской литературы, в том числе и «усадебного текста» (Ю.М. Лотман, В. Н. Топоров, Т. М. Цивьян, В. Г. Щукин, Л. Смирнов, М.С. Штерн), теоретические работы по проблеме мифа и мифологии (Е.М. Мелетинский, В. Н. Топоров, Л.А. Ходанен), а также исследования историко-литературного (М.М. Бахтин, Ю. Н. Тынянов, Д. С. Лихачев, В. Е. Хализев, В.Э. Вацуро), биографического и научно-исследовательского характера, посвященные творчеству A.C. Пушкина (Д.Д. Благой,.

34 Есаулов, И. А. Категория соборности в русской литературе / И. А. Есаулов. — Петрозаводск, Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. — С. 9.

Б.В.Томашевский, В. А. Кошелев, Ю. Н. Чумаков, B.C. Непомнящий, А. И. Иваницкий и др.). Материал и задачи анализа требуют обращения к культурологическим исследованиям русской усадьбы (JI.H. Летягин, Т. П. Каждан, О. С. Евангулова, Е. Е. Дмитриева, О.Н. Купцова), а также специальным исследованиям усадебной темы в творчестве Пушкина (Н.Л. Вершинина, Н. В. Забабурова, Е. П. Зыкова, В. Ю. Козмин, А. Ю. Большакова, Л. В. Рассказова, Л.И. Густова).

Научная новизна работы определяется актуальностью обозначенной проблемы и состоит в следующем:

1. В диссертации впервые предпринята целенаправленная попытка системно проанализировать особенности восприятия Пушкиным «усадебного» типа культуры. Обозначенная проблема впервые становится предметом детального анализа на уровне взаимодействия структур повседневности.

2. Предпринятый целостный анализ творческой интерпретации «усадебного» типа культуры в художественном сознании Пушкина в его ценностном' аспекте выявляет скрытые прежде аспекты мировидения и художественной манеры поэта и тем самым дает новый импульс литературоведческим исследованиям.

3. В исследовании «пушкиноцентристская» модель истории русской литературы является определяющей, а потому оценка роли Пушкина в рождении и становлении «усадебного текста», а по сути и идеи Дома, перемещается от частного (Пушкин в контексте, Пушкин — последователь, Пушкин — один из тех, кто.) к «космизирующему» (Пушкин как «культурный герой»).

Положения, выносимые на защиту: 1. Дворянская усадьба в творческом сознании поэта раскрыта как центр русской культуры, «перекресток» традиций, сложившихся на национальной почве в эпоху европеизации.

2. Формирование представлений об «усадебном» типе культуры у Пушкина шло в двух направлениях: осмысление античной традиции, отразившейся в усадебной поэзии конца XVIII в.- ориентация на типично русское, национальное, связанное с святоотеческими традициями.

3. Усадебная культура в художественном сознании поэта связана с антропологической проблемой «оседлости» — это пушкинский пластический и этический канон, ориентированный на объединяющую идею Дома, что обусловило рассмотрение пространства отношений внутри усадебного то-поса с помощью категорий «искусства общежития» (семейственность, гостеприимство, соседство).

4. Пушкин творит собственный «усадебный миф», прозревая не процесс возникновения и регенерации географического феномена (адреса) усадьбы, а оживление «идеального места», идиллической составляющей усадебного топоса.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она включается в систему исследований, способствующих целостному восприятию пушкинской эпохи, русской усадебной культуры. В работе конкретизируется содержание таких понятий, как «усадебный» тип культуры, «усадебная» личность и стиль повседневного усадебного поведения.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов и выводов в школьном и вузовском преподавании: при подготовке и чтении общих и специальных курсов по истории русской литературы XIX века, по культурологии и искусствоведению на филологических и других гуманитарных факультетахв работе спецкурсов и спецсеминаров по проблемам отражения усадебной культуры в творчестве Пушкина.

Апробация результатов диссертационного исследования проводилась на Международных научных конференциях «Святоотеческие традиции в русской литературе» (Омск, ОмГУ, 2005), «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, ЛГУ, 2005) — на V Всероссийской научной конференции «Русская литература в современном культурном пространстве» (Томск, ТГПУ, 2006) — на региональных студенческих конференциях «Молодежь III тысячелетия» (Омск, ОмГУ, 2002, 2003) — на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы ОмГУ. Содержание работы отражено в шести публикациях.

Объем и структура диссертации определяется поставленными целями и задачами. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка, включающего 209 наименований. Содержание работы изложено на 182 страницах.

Делая основные выводы из изучения «пространства отношений» в «усадебном» типе культуры, мы должны сказать, что выдвигаемый нами тезис об усадебной культуре как типе оседлого существования непременно оказывается обращен — в силу специфичности национального уклада жизни — к проблеме человеческого сосуществования. Пушкин подходит к этой проблеме с духовных, нравственных позиций, реализуя ее в идеальной модели Дома, которая представляет собой желаемое и идеальное для поэта, созвучное традиционному национальному восприятию Дома, освященного родственными связями, соединяющими семью, род в христианский народ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В настоящем исследовании поставлены проблемы, связанные с осмыслением A.C. Пушкиным «усадебного» типа культуры, в связи с чем изучены вопросы, касающиеся определения состава и объема его смыслопорождаю-щих элементов.

Анализ художественного и эпистолярного наследия Пушкина выявил несколько актуальных слагаемых «усадебного мифа»: бинарность культурных оппозиций «усадьба — столица», «усадьба — Европа», «усадьба — крестьянский мир», философия «человека естественного», стереотипы повседневного поведения, личная независимость, принцип жизнетворчества «сельского жителя», политический статус помещика в структуре отношений государства и подданных, семейственная жизнь и отношения усадебных «доможителей».

Осмысление «усадебного» типа культуры в художественном сознании поэта претерпевало ряд эволюционных изменений и в целом шло в двух направлениях, обусловленных самой сущностью изучаемого феномена. Первое направление связано с уже сформировавшейся усадебной мифологией XVIII века, основанной на античных образцах и развертывавшейся в противопоставлении Города и Усадьбы. Эта мифология определила ряд мотивов и образов, востребованных Пушкиным, прежде всего в лирике: уединение, покой, деревенская свобода, простота, «домашний кров».

Вторая сторона осмысления «усадебного» типа культуры ориентирована на святоотеческие традиции. Довольно распространенным мотивом в лирике Пушкина становится усадьба как место очищения от греха и приобщения к праведной жизни (лирика, «Евгений Онегин», «Роман в письмах», письма поэта). Указанный феномен осмысляется поэтом в неразрывной связи с духовной сущностью понятий Дом и Семья — базовых категорий национальной концептосферы. Этот аспект актуализируется в творчестве Пушкина преимущественно с середины 1820-х гг. и становится ведущим в его художественном сознании.

Мы доказали, что Пушкин впервые в русской литературе описал процесс возникновения и регенерации усадьбы как процесс оживления не географического феномена, а усадебного мифа, его идиллической составляющей.

Собственно для «усадебного» мифа о Золотом веке поэт нашел идеальную реализацию в Царском Селе — земной Аркадии. Пушкин впервые в русской литературе постигает культурно-стилевое пространство императорской резиденции через диалектическое единство сфер государственности и приватности, «своего» и «чужого» мира. Это место встречи мира «старинной традиции» и имперского пространства («Капитанская дочка»). Царское Село выступает как место обретения связей человека с миром, определяющих феномен Дома.

В предпринятом диссертационном исследовании доказывается, что обращение к национальной, святоотеческой стороне усадебной культуры являлось закономерным этапом развития художественного мировидения поэта. Так, набор устойчивых мотивно-образных комплексов «идиллической поэзии» Пушкин уже на раннем этапе творчества осмысляет как литературные штампы и культурные идиомы и либо вовлекает их в смысловую игру (ранняя лирика, переписка с П.А. Осиповой-Вульф), либо разрушает путем введения элементов «антиидиллии» («Деревня», «Евгений Онегин»). Как заявлено во второй главе нашей работы, в деревенских главах «Евгения Онегина» происходит разрушение Усадьбы-Рая как литературного отжившего феномена, предмета игры и актуализируется комплекс мотивов, связанных с живой «патриархальностью». По нашему наблюдению, разрушение усадебной Аркадии эксплицируется на нескольких уровнях: на сюжетно-фабульномгибель Ленского и уход из деревни главных героев романа (Онегина, Ольги,.

Татьяны) — на уровне подтекста — ирония Автора, наделяющего образ Зарец-кого лишь внешними чертами «усадебной личности», поэтика инфернального в изображении именин Татьяны, сходных с бесовским шабашем из ее сна. Обретение поэтом вещной и духовной сущности усадьбы произойдет в «Повестях Белкина» и «Капитанской дочке».

Таким образом, разрушая «обиходный» аркадийный миф, Пушкин созидает свой собственный, основанный не на литературной игре, а на идеалах Дома и Семьи.

Нами доказано, что «Роман в письмах» оказывается первым экспериментом Пушкина на пути воссоздания «счастливого» усадебного топоса исключительно на основе русской традиции. Это первый опыт поэта по обобщению своих мыслей и наблюдений над усадебной жизнью, попытка выстроить некий «чистый образец», соответствующий действительности, то есть осмыслить типологические черты русской усадебной культуры на пути создания глубоко национальной культуры усадебного мира. Воскрешение мифа в романе рассмотрено в качестве стратегии текста: одновременно реанимируется традиция XVIII века и возрождается усадебный миф. Так, в «Романе в письмах» деревня является сферой идеального, сферой мифа, воплощенного в постоянном времени.

В соответствии с заявленными во Введении задачами предпринята попытка анализа элементов «усадебной антропологии» Пушкина, определенной отношениями «Хозяин-Гость», «Соседи», «Хозяин-Слуга». В работе делается вывод, что гостеприимство и соседство, осмысленные Пушкиным как необходимые категории усадебного бытия, соотносимы с ценностной системой «усадебной личности». Выступая в качестве необходимых элементов «искусства общежития», они возведены в сознании Пушкина в статус законов усадебного и общенационального бытия, явленные в принципах «пребывания» и «обновления».

Кроме того, ранее не предпринимавшийся анализ категории соседства в пушкинских текстах эксплицировал семантический комплекс «опасный сосед», связанный с биографическими моментами и выступающий своеобразным маркером «своего» пространства, актуализирующего иронический подтекст и ряд значений: «круг милых сердцу людей», «доброта», «познание». Данный аспект отнесен нами к перспективам работы.

Отношения «Хозяин-Слуга» рассмотрены в широком контексте социальных отношений дворянства и крестьянства в усадебной культуре, ранее избегавшихся либо рассматривавшихся излишне социологизированно. Именно с позиций святоотеческих традиций становится возможным осмысление Пушкиным внесословного единства хозяев и слуг в усадебном пространстве. В идеальном внеисторическом плане сословное единство внутри русской усадьбы кажется ему возможным и вполне достижимым. Не выдерживая проверки временем, историей, личной биографией поэта, оно, тем не менее, имеет право на существование, ибо принадлежит области усадебной мифологии.

Итак, проведенное исследование позволило сделать вывод о том, что усадебная культура выступает в качестве структурного компонента поэтики всего творческого наследия поэта, определяет концепцию его произведений и связана с феноменом «самостоянья человека».

Потенциал темы позволяет видеть возможность ее дальнейшего развития. Перспективным является изучение «усадебного» типа культуры в широком контексте русской литературы XIX века. Исследования сравнительного характера будут способствовать углублению и расширению представлений об «усадебном тексте» русской литературы. В связи с заявленной темой кажется перспективным обращение к исследованию таких едва затронутых нами, но несомненно нуждающихся в разработке аспектов пушкинского творчества, как состав и функционирование типа «усадебного личности», язык усадебных мифологем" в переписке Пушкина со своими адресатами (и прежде всего с П.А. Осиповой-Вульф), взаимосвязь «городского» и «усадебного» топосов.

В результате предпринятого исследования становится очевидным, что для Пушкина — «певца империи и свободы» (Г. Федотову) — дворянский усадебный Дом как внутренняя категория, как «чистая идея» оказывается в «свинском Петербурге» тем самым «ресурсом спасения», о котором пишет В. Н. Топоров, находя его в Лице, Лике1. То есть высшим уровнем постижения Пушкиным национальной культуры является помещение им идиллического / усадебного топоса внутри Града — «петербургского текста», или, следуя образности знаменитого пушкинского стихотворения, выращивание «Феокритовых нежных роз» на «снегах» русской истории, сюжет прозрева-ния сквозь толщу эсхатологических мифов и описаний санкт-петербургского минус-пространства — Золотого века. Таким «идиллическим топосом» внутри петербургского пространства можно считать Царское Село или светский салон Татьяны-княгини.

Дальнейшее изучение наследия Пушкина именно в таком ракурсе нам представляется весьма перспективным и актуальным.

Именно пушкинским осмыслением усадебного / идиллического топоса задан вектор развития для всей последующей русской литературы (от «Медного всадника» и повестей Гоголя к Достоевскому, Гончарову), так как дает ей чаемые «Акрополь и орешек"2, оправдав, согрев только что рожденную из болот цивилизацию, укоренив несколько «поколений небитых дворян» в родной почве. Произведения Пушкина показывают пути превращения дворянской / аристократической нормы в национальную, связывая старосветскую идиллию «осьмнадцатого» столетия с «железным веком». И если К. Батюшков мистиче.

1 Топоров, В. Н. Петербургский текст русской литературы / В. Н. Топоров. — СПб. «Академический проект», 2003. — С. 133.

2 Мандельштам, О.Э. О природе слова / О. Э. Мандельштам. — М.: «Просвещение», 2000. — С. 21. ски созерцает идиллический прототип Рим, О. Мандельштам в 20-е гг. XX века — Элладу, то Пушкин — русскую усадьбу, Дом. Это ответ и П. Чаадаеву, и В. Гоголю, и JI. Пумпянскому, который в атмосфере умирающего града убежден в гибели «старосветского текста» под натиском абсурда, смеха и безумия, возводя и их тоже к Пушкину (домик Параши, сметенный чухонской стихией)3. В настоящем исследовании мы приходим к пониманию этого механизма гибели и воскрешения, что есть залог бытия всей русской культуры и поэзии, которая, как известно, «всегда одна и та же» в ее назначении.

В современной ситуации поиска русской национальной идеи и попыток восстановления разорванных связей запечатленный в художественном и эпистолярном наследии A.C. Пушкина «усадебный» тип культуры, с его слиян-ностью всех сфер бытия, святоотеческих и европейских традиций, со всей основательностью может претендовать на ведущую роль в национальной самоидентификации.

3 Пумпянский, Л. В. Гоголь (1922;1923) // Пумпянский, Л. В. Классическая традиция. Собрание трудов по истории русской литературы / Л. В. Пумпянский. — М: «Языки русской культуры», 2000. — С. 203−482.