Военно-политическая элита в процессах формирования оборонной политики

Актуальность исследования. Одним из наиболее значимых результатов политических, социальных и экономических реформ в постсоветской России явилась системная трансформация механизмов и методов формирования, легитимации и реализации государственной политики. В свою очередь, коррекция сфер ответственности элитных групп, моделей взаимодействия между ними в процессах стратегического целеполагания обусловила изменение структуры и состава правящей элиты. Самым непосредственным образом эти модификации отразились и на осуществлении оборонной политики, являющейся одним из важнейших направлений в деятельности политической элиты.

Опыт новейшей политической истории страны наглядно продемонстрировал, что условия формирования оборонных стратегий, состав участников данных процессов претерпели значительные изменения. В частности, усиление открытости механизмов целеполагания в военной сфере привело к политизации значительного числа военно-стратегических и военно-технических вопросов. В обсуждение оборонных проблем ныне вовлекаются широкие социальные аудитории, многочисленные общественно-политические движения и группы интересов, характер участия и требования которых зачастую влекут непродуктивные последствия для функционирования различных военных структур.

Динамика подобного рода трансформаций во многом опередила процессы их научного осмысления. Как заметил А. Кокошин, принятие большей части военно-стратегических решений в настоящее время осуществляется лицами, не обладающими достаточными научными знаниями и информацией относительно содержания и специфики функционирования современных процессов и механизмов формирования оборонной политики.1 Не случайно выбор конфигурации и механизмов разработки оборонных стратегий, выход на оптимальные режимы реализации последних в значительной степени осуществляется методом проб и ошибок, без должного привлечения теоретических инструментов. При постановке военно-стратегических целей и задач не в полной мере учитывается и роль субъективных параметров, обусловленных неготовностью, а порой и неспособностью, правящей элиты (особенно ее политико-административного, ведомственного компонента) обеспечить соответствие оборонных стратегий национальным приоритетам и реально располагаемым ресурсам, разработать и осуществить их эффективную реализа.

1 «Во многих сегментах российского политического класса, государственного аппарата и крупного бизнеса. отсутствует понимание. процесса формирования стратегии». Кокошин A.A. О стратегическом планировании в политике. — М.: КомКнига, Институт проблем международной безопасности РАН, 2007. С. 12. цию. Недостаточно внимания уделяется и действиям корпоративных акторов и групп интересов внутри элитарных коалиций, накладывающим ограничения на эффективность функционирования механизмов выработки и реализации оборонной политики.

Констатируя сложившееся положение, можно говорить о возникшем расхождении между реальным состоянием элитарной структуры, характером участия её элементов в процессе формирования оборонных стратегий и институциональными основаниями их деятельности. В частности, такое несоответствие находит отражение «в конфликте командной логики, на которой по-прежнему основана система экспектаций всех институтов государственной власти, с реальным поведением. акторов, которые либо должны. быть инструментами государства, либо претендуют на этот статус при ее воплощении в жизнь».2.

Для более адекватной оценки как нынешнего, так и перспективного состояния оборонной политики нашей страны, понимания специфики применяемых здесь механизмов и технологий целеполагания следует выявить характер влияния различных сегментов политической элиты на содержание военно-стратегических решений. В свою очередь, такая постановка вопроса требует учета особенностей поведения и мотивов участия группировок (коалиций) правящей элиты, обладающих различными функциональными нагрузками в процессе формирования оборонной политики. Однако влияние функциональной дифференциации правящей элиты на государственное регулирование в сфере обороны, а также проблемы перевода политических установок в конкретные управленческие решения довольно слабо отражены в научных исследованиях.

Такое положение дает все основания утверждать, что изучение характера и механизмов участия различных сегментов высшего военного руководства в формировании оборонной политики российского государства позволит глубже понять процессы планирования военно-стратегических целей, увидеть возможности и формы привлечения к этому процессу иных государственных и гражданских структур. По нашему мнению, решение подобного типа задач требует концептуализации дополнительных понятийных инструментов для более точного и корректного описания процессов и механизмов формирования оборонной политики и деятельности их участников.

2 Салмин A.M. Изнанка внешней политики / Российская политическая наука. В 5 томах / Под общ. ред. А. И. Соловьева. — М.: РОССПЭН, 2008. Том 5. С. 701.

Степень научной разработанности проблемы. Обзор научных, во многом западных источников, свидетельствует о наличии значительных достижений' в области исследования правящей элиты, ее структуры и каналов комплектования, механизмов и процедур осуществления управляющим слоем политической власти.3 Однако, обращаясь к отмеченным научным разработкам, необходимо учитывать национальную специфику элитарных структурразнообразие моделей и практик их взаимодействия друг с другом при выполнении своих политических ролей и функций. В то же время следует видеть, что тематика и направленность научных исследований в значительной степени задаются сложившимися в обществе традициями, отражающими в свою очередь характер исторической эволюции национальных политий. Они-то и обуславливают несовпадение ракурсов изучения взаимодействий внутри правящей элиты по поводу формирования различных направлений государственной политики.

Так, в развитых демократических странах с устойчивыми политическими системами центральным предметом исследований являются сами политические системы, направляющие функционирование государственной власти и правящей элиты. В транзитных странах, к которым большинство ученых относит и Россию, ключевое место занимают иные проблемы организации политической власти и ее составляющих, главным из которых выступает политическая элита.4 Соответственно, в западной традиции взаимодействие военных и политических структур рассматривается в основном в формате военно-гражданских отношений, 5 а в России — в категориях военно-политической элиты.

3 См. Миллс Р. Властвующая элита. — М.: Изд-во иностр. лит., 1959. Dye Т. Who’s Running America? The Bush Era. — Englrwood Cliffs, Prentice Hall, 1990; Putnam R. The Comparative Study of Political Elites. -N.Y., 1976; Marger M. N. Elites and Masses. An introduction to Political Sociology. -N.Y., 1981; Вебер M. Избр. произв., — M., 1990; Сартори Дж. Вертикальная демократия. Полис, 1993. № 2- Бурдье, П. Социология политики. — М.: Socio Logos, 1993; Пинто, Д. Элиты в демократических обществах // Вестник Московской школы политических исследований. — 1995. — № 1- Field, L, Highly, J. Elitism. L., 1980; Дай Т., Зиглер Л. Демократия для элиты.

Введение

в американскую политику. — М.: Юридическая литература, 1984; Роберт А.Даль. Поли-архия: участие и оппозиция. — М-.: Издательский дом ГУ-ВШЭ, 2010 и др.

4 «Можно спорить о качестве военной политики, но, в основном, не о легитимности механизмов ее формирования. Этого нельзя сказать о России. Качество результатов ее военной политики не главный вопрос, он вторичен относительно качества функционирования демократических государственных институтов в целом». David J. Betz. Civil-Military Relations in Russia and Eastern Europe. — L.: Routledge, 2004. C. 67.

5 См. Cohen, Eliot A. Civil-Military Relations: Are U.S. Forces Overstretched?- Huntington, Samuel P. Reforming Civil-Military RelationsОн же. The Soldier and the State: The Theory and Politics of Civil-Military RelationsKohn, Richard H. Out of Control: The Crisis in Civil-Military RelationsSchiff, Rebecca L. Civil-Military Relations Reconsidered: A Theory of ConcordanceSmith, Louis B. American Democracy and Military Power: A.

Причем в рамках концепта военно-гражданских отношений деятельность высшего военного руководства анализируется, прежде всего, с точки зрения обеспечения гражданского контроля над силовыми структурами. При этом практические аспекты участия военного истеблишмента в формировании оборонной политики — то есть, сами модели и механизмы участия — зачастую остаются закрытыми для научных исследований. Значительное число зарубежных научных разработок, посвященных проблемам политической роли российского военного руководства, 6 являются скорее критическим, отчасти идеологизированным по своему содержанию, обобщением работ независимых отечественных исследователей. Указанные факторы накладывают серьезные ограничения на заимствование из западной политологии понятий и категорий, обозначающих специфичные элементы их политических систем, практик и процессов, для описания специфических явлений российской политики.7.

В советский период по цензурным соображениям отечественные ученые в области общественных наук крайне редко и лишь намеками признавали факт существования, а тем более исследовали национальную элиту. Одним из исключений явился труд М. Восленского «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза», впервые вышедший в свет в 1980 году на немецком языке в издательстве Fritz Molden. Разработка категории «элита» в российской политической науке в основном началась с распадом советского строя. С середины 1990;х годов появляются систематизированные исследования, посвященные отдельным ключевым направлениям элитологиик настоящему времени количество опубликованных работ в данной научной области перевалило за тысячу. Путем постепенного освоения потенциала классических и современных западных теорий, интенсивного накопления и осмысления эмпирических данных относительно процессов ком.

Study of Civil Control of the Military Power in the United StatesAndrew J. Bacevicy. The new American militarism.

6 Cm. Taylor, Brian D. Politics and the Russian Army. Civil-Military Relations, 1689−2000. Cambridge: Cambridge University Press, 2003; Сборник «Вооруженные силы России: власть и политика / Под ред. Стивена Э. Миллера и Д.Тренина. Американская академия гуманитарных и точных наук. МТИ-пресс. Кембридж, штат Массачусетс, 2005; Robert Arnett. Russia After the Crisis: Can Civilians Control the Military? // Orbis 38 /Winter 1994/: 50- Anton Bebler. On the Evolution of Civil-Military Relations in Eastern and Central Europe. Inter-University Seminar Newsletter 23 /Fall 1994/: 9- Zoltan Barany. Superpresidentialism and the Military: The Russian Variant. Presidential Studies Quarterly, Vol. 38, 2008 и др.

7 Пляйс Я. А. О генезисе, предмете и современном состоянии политической науки в России / Российская политическая наука. В 5 томах / Под общ. ред. А. И. Соловьева. — М.: РОССПЭН, 2008. Том 5. С.691−699. плектования и ротации правящей элиты отечественная школа элнтологии сумела окончательно сформироваться к концу 1990;х годов.8.

Так, концептуальное содержание классических и современных теорий элиты было подвергнуто детальному исследованию Г. Ашиным, предложившим ряд подходов к систематизации их эвристического потенциала.9 Анализ трансформации проблемного поля эли-тистских исследований выполнен В.Моховым.10 Изучение проблематики концепций власти применительно к функционированию властных элит представлено в работах В.Ледяева.11 Институциональный подход к политико-социологическому анализу властных элит отражен в исследованиях А.Дуки.12 Совмещение институциональных характеристик российских элит и параметров постсоветских политических режимов заявлено в аналитическом подходе А.Зудина.13 Исследование патрон-клиентских отношений в системе взаимодействия массовых и элитных групп стало основным содержанием работ М.Афанасьева.14 Вопросы концептуального осмысления истории и практики российского.

8 Ашин Г. К. Элитология: Учебное пособие, — М.: МГИМО-Университет МИД России, 2005. С. 19.

9 См. Ашин Г. К. Элитология: Учебное пособие. — М.: МГИМО-Университет МИД России, 2005; Он же. Формы рекрутирования политических элит // Общественные науки и современность. — 1998. — № 3. С.85−96- Он же. Дилемма элиты: истинные и мнимые проблемы // Власть. — 2000. — № 3. С. 13−21- Он же. Толерантность и элита // Власть. — 2002. — № 5. С.28−36.

10Мохов В. П. Современный российский элитизм: трансформация проблемного поля / Властные элиты современной России. Ростов-на-Дону, 2004; Он же. Элитизм и история. Проблемы изучения советских региональных элит. Пермь: ПГТУ, 2000. Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ. — М.: РОССПЭН, 2001; Он же. Социология властных элит: концептуальные проблемы / Властвующие элиты современной России в процессе политической трансформации / Отв. ред. В. Г. Игнатов, О.В.Гаман-Голутвина, А. В. Понеделков, А. М. Старостин. Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2004, — Он же. Власть, авторитет и господство в России: основные характеристики и формы / Административная реформа в контексте властных отношений: сравнительная перспектива / Под ред. А. Н. Олейника и О.В. Гаман-Голутвиной. — М.: РОССПЭН, 2008.

Дука A.B. Институционализация политико-административной элиты в Санкт-Петербурге // Политая. — 2003. — № 2- Он же. Проблемы институционализации российской политико-административной элиты: экономический и глобальный аспекты // Власть и элиты в современной России: Сб. науч. статей / Под ред. А. В. Дуки. — СПб: Социологическое общество им. М. М. Ковалевского, 2003; Он же. Элита третьего пути: вызовы и ответы российской элиты / Властные элиты современной России в процессе политической трансформации / Отв. ред. В. Г. Игнатов, О.В.Гаман-Голутвина, А. В. Понеделков, А. М. Старостин. — Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2004.

Зудин А. Ю. Российские элиты при В. Путине / Властные элиты современной России. Ростов-на-Дону, 2004. Он же. «Советское наследство» и особенности первичной дифференциации / Россия: вчера, сегодня, завтра. С точки зрения экспертов. — М.: ЦПТ, 2008. Афанасьев М. Н. Клиентелизм и российская государственность. М.: МОНФ, 1997. Он же. Изменения в механизме функционирования правящих региональных элит // Политические исследования. — 1997. элитогенеза, глубокой систематизация понятийно-категориального аппарата элитологии представлены в работах О. Гаман-Голутвиной.15 Основные принципы элитистской парадигмы, социальные и антропологические факторы детерминации элит, цивилизационного своеобразия и принципов циркуляции элит, механизмы элитогенеза уточнены.

А.Понеделковым и А.Старостиным.16 В результате научной деятельности российских эли/ тологов фундаментальные аспекты теории элиты разработаны достаточно полно.

Тем не менее, анализ содержания источников исследования позволяет говорить об определенном дефиците научных работ, посвященных концептуальному описанию механизмов и технологий принятия государственных решений, разработке моделей участия политической элиты в осуществлении функций стратегического целеполагания, предполагающих анализ соотношения властных и управленческих процессов.17 Одновременно стоит отметить и определенную несбалансированность в подходах к описанию предметно-ролевых функций российской элиты. Как правило, проблемы правящей элиты рассматриваются в отрыве от содержания и функционирования процессов и механизмов стратегического целеполагания, причем анализ их сущностных факторов «подменяется исследовани.

1 55 ем методик решения встающих. управленческих проблем". Широкое распространение приобрели как сугубо политизированные (в значительной степени, критически оценивающие объективно складывающиеся властные практики), так и формально-юридические подходы, ставящие во главу угла описание институциональных норм и процедур, фор

6. С.59−66. Он же. Правящая элита России: образ действия // Мировая экономика и международные отношения. — 1998,-№ 4. С.46−57.

15 Гаман-Голутвина О. В. Политические элиты России в историческом процессе. Закономерности формирования и тенденции развития И Россия XXI.- 1996, — № 5. С. 53−66- Она же. Политические элиты: эволюция теоретических концепций. — М.: РАГС, 1996. Она же. Политическая элита России. Вехи исторической эволюции. — М.: Интеллект, 1998; Она же. Российские элиты в зеркале политической науки. Политические элиты в условиях электорального формата трансформации власти. Тамбов, 2009.

16 Понеделков A.B. Политико-административные элиты России в середине 90-х гг. XX века и 10 лет спустя. Теоретический и прикладной аспекты анализа. Ростов-на-Дону: СКАГС, 2005; Старостин A.M. Эффективность деятельности административно-политических элит: критерии оценки и анализ состояния в современной России. Ростов-на-Дону: СКАГС, 2003.

17 Анализ существующих научных подходов и теорий процессов и механизмов принятия государственных (политических) решений достаточно подробно представлен в работах А. Соловьева и А. Дегтярева. См.: Соловьев А. И. Принятие государственных решений: учебное пособие. — М.: КНОРУС, 2006; Дегтярев A.A. Принятие политических решений: учебное пособие. — М.: КДУ, 2004; Он же. Механизм принятия политических решений: попытка разработки комплексной модели / Российская политическая наука. В 5 томах / Под общ. ред. А. И. Соловьева. — М.: РОССПЭН, 2008. Том 5. С.806−825.

18 Соловьев А. И. Колебательно-маятниковый механизм принятия государственных решений: к обоснованию когнитивных моделей // Политические исследования. — 2005. — № 4. С. б-7. мально определяющих служебные роли и статусы высших должностных лиц в системе государственного управления.

Не получили должного освещения и соответствующие механизмы и процессы участия элит в военно-стратегическом целеполагании.19 Отдельные аспекты данной проблематики фрагментарно затрагиваются в ряде трудов военных ученых, посвященных формированию военной политики в России.20 Из опубликованных в последнее время в открытой печати работ по данной тематике стоит отметить диссертационные исследования И. Харичкина, 21 В. Колесникова, 22 И. Бродкина, 23 С. Маслова, 24 В. Шерпаева, 25 а также сборник научных статей, подготовленный ЦВСИ ГШ ВС РФ.

19 Одной из редких в данном отношении является работа Щипалова В. В. Исследование методов поддержки принятия решений высшим военно-политическим руководством по стратегическим вопросам военной безопасности Российской Федерации / Военная безопасность Российской Федерации в XXI веке. Сборник научных с гатей / Под общ.ред. А. В. Квашнина — М: ГШ ВС РФ, 2004. С. 191−210.

20 См.: Свечин A.A. Стратегия. — М.: Кучково Поле, 2003; Кокошин A.A. О стратегическом планировании в политике. — М: Комкнига, 2007; Он же. Очерк политики как феномена общественной жизни. — М. Ленанд, 2008; Он же. Политология и социология военной стратегии. — М/ Комкнига, 2005; Он же. Стратегическое управление: теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России. — М.: Росспэн, 2003; Барабин В. В. Военно-политическая деятельность государства в системе национальной безопасности (соц. — фил. анализ). Автореф. дис. канд. филос. наук. — М: ВУ, 1999; Золотарев В. А. Военная безопасность Государства Российского. — М.: Кучково поле, 2001; Емельяшин В. П. Армия и политическая власть в современной России: проблемы взаимодействия и тенденции развития. Автореф. дис. канд. полит, наук. — М.' РАГС, 2000; Кривенко A.M. Военная организация России в условиях социальной трансформации (политологический анализ). Автореф. дис. д-ра полет, наук. — М.: ВУ, 2003; Макаренков Е. В. Военно-политическое решениеподготовка, принятие, проблемы реализации. Автореф. дис. д-ра филос наук. — М.: ВУ, 1999; Ми-хайленок О. М. Вооруженные силы в переломные эпохи российской государственности (конец XIX — начало XXI в.): историко-политологический анализ.- М.: ВУ, 2002; Бельков O.A. О военной безопасности // Власть. — 2003. — № 10- Каверин Б. И. Политика и вооруженные силы: философские аспекты.- М.: ВУ, 1995 и др.

21 Харичкин И. К. Политическая элита и ее роль в обеспечении национальной безопасности России. Автореф. дис. д-ра филос. наук. — М.: ВУ, 1999.

22 Колесников В. В. Социально-политические аспекты военного элитообразования в современной России. Автореф. дис. канд. социолог, наук, — Саратов: Саратовский ГУ. 2008.

23 Бродкин И. А. Политическая и военная элиты современного российского общества: проблемы взаимодействия. Автореф. дис. канд. полит, наук. — М.: ВУ, 2005.

24 Маслов С. В. Военная элита. Политологический анализ формирования. Автореф. дис. канд. филос. наук. — М.: ВУ, 1995.

25 Шерпаев В. И. Военная элита в политическом процессе современной России. Автореф. дис. д-ра полит. наук. Екатеринбург: Екатеринбургский ГУ, 2008.

26 Военная безопасность Российской Федерации в XXI веке. Сборник научных статей / Под общей редакцией Квашнина A.B. — М: ГШ ВС РФ, 2004.

В большинстве современных российских научных работ, относящихся к формированию оборонного курса, рассматриваются, главным образом, вопросы содержания военной политики, условия, формы и способы применения Вооруженных сил, но отнюдь не конкретные субъекты, обладающие собственными интересами, и подходами в процессе ее формирования и реализации. Проблемы взаимодействиями соотношения политических и военно-стратегических факторов в содержании оборонных решений затрагиваются, в основном, в рамках классической формулы К. Клаузевица «война есть продолжение политики».27 Между тем в странах с устоявшимися демократическими режимами особую актуальность и общественную значимость приобретают проблемы эффективности механизмов и инструментов формирования и реализации военной политики, качественное состояние элитарной страты, от которой, собственно, и зависят конкретные механизмы целеполага-ния, инструменты контроля, технологии взаимодействия и проч.

Таким образом, необходимость разработки теоретических моделей формирования и принятия военно-стратегических решений, отражающих характер и содержание участия в них высшего военного руководства, обусловлена не только потребностями оптимизации и рационализации механизмов формирования и реализации оборонной политики, но и фактическим отсутствием подобных научных исследований.

Цель исследования — выявление места и роли военно-политической элиты в процессах и механизмах формирования оборонной (военной) политики в современной России.

Задачи, вытекающие из поставленной цели, предполагают:

— выделение и концептуализацию понятия «военно-политическая элита», определение механизмов и инструментов выполнения данной группой своих управленческих функций в ходе формирования и реализации оборонной (военной) политики;

— характеристику состава и структурных особенностей военно-политической элиты, отражающих специфику выполняемых ею функций и деловой среды профессиональной деятельностивыявление политических и военно-стратегических факторов, влияющих на процессы перевода заданных политических установок в формат ведомственных стратегий;

— выявление специфики существующих механизмов и технологий участия основных субъектов в формировании оборонной политики, раскрытие факторов и перспектив (ограничений) повышения их эффективности при решении военно-стратегических задач;

— выделение этапов и стадий военно-стратегического целеполаганияуточнение процедур и технологий, применяемых участниками разработки оборонной политики для продвижения собственных подходовопределение каналов и характера представительства со.

27Клаузевиц К. О войне. — М.:АСТ, 2002. С. 11. циальных интересов в сфере обороны и их влияния на эффективность выработки оборонных решений;

— выделение факторов и причин влияния военно-политической элиты на содержание и оформление военно-стратегических целей, функционирование механизмов формирования оборонной политики;

— теоретическое описание современных практик и технологий взаимодействия (коммуникаций) высшего военного руководства с основными контрагентами, перспектив их эволюции в процессе разработки и реализации оборонных стратегий.

Объектом исследования выступают процессы формирования оборонной политики (военно-стратегического целеполагания) в современной России.

Предмет исследования — функции и роль, механизмы и технологии участия военно-политической элиты в процессах формирования российской оборонной политики.

Теоретико-методологические основания диссертационного исследования представляет совокупность подходов и способов научного анализа, определяемых целью и задачами данного исследования, сущностью и особенностями объекта и предмета изучения. В качестве основного использован структурно-функциональный подход, рассматривающий военно-политическую элиту в качестве функциональной группы, реализующей функцию стратегического целеполагания в сфере обороны. Данный метод позволил описать функциональные и структурные свойства моделей участия военно-политической элиты в процессах военно-стратегического целеполагания, наметить пути совершенствования механизмов и процедур формирования оборонных стратегий. Среди других методов политической науки, позволивших адаптировать разнообразные теоретические концепты и прикладные модели к целям исследования, использовались социологический, сравнительный, системный, институциональный и др., а также методы включенного наблюдения.

Эмпирическая база исследования представлена массивом документальных источников, в том числе нормативно-правовыми актами Российской Федерации, регулирующими сферу обороны, официальными документами и заявлениями высших руководителей государства и министерства обороны, материалами политических, социологических и экономических исследований, опубликованных в открытой печати. Дополнительные информационные источники составили статистические и биографические данные представителей российской политической элиты, мемуары политических и общественных деятелей, крупных военачальников, публикации в периодических изданиях и сети Интернет. Особо ценными оказались замечания и пояснения А. Кокошина, других представителей руководства военного ведомства, а также результаты включенного наблюдения, личные впечатления и опыт работы диссертанта во время прохождения им военной службы.

Научная новизна исследования заключается в разработке оснований теоретической модели, позволяющей путем использования новых когнитивных инструментов раскрыть характер участия высшего военного руководства в разработке российской оборонной политики, теоретически описать специфику использования данным субъектом механизмов военно-стратегического целеполагания при выполнении ведомственных функций.

В данном контексте к наиболее существенным результатам, полученным лично исследователем, относятся:

— обоснование и введение в научный лексикон понятия «военно-политическая элита», отражающее позиционирование в составе правящей элиты высшего руководства министерства обороны, принимающего/оказывающего влияние на содержание и разработку военно-стратегических решений;

— структурирование и характеристика роли военно-политической элиты как ведущего субъекта трансформации политических целей в ведомственные стратегииописание институциональных и неинституциональных особенностей данного типа представительства социальных интересов в сфере обороныч.

— выделение перечня политических и военно-стратегических факторов (возможностей и условий оптимизации их соотношения), влияющих на содержании принимаемых решений;

— раскрытие специфики содержания и функционирования механизмов формирования оборонной политики, а также применяемых участниками этого процесса механизмов и технологийопределение резервов (ограничений) повышения эффективности системы военно-стратегического целеполагания;

— теоретическое описание основных моделей участия военно-политической элиты в процессах и механизмах формирования оборонных стратегийвыявление особенностей ее взаимодействия с основными контрагентами при оформлении и реализации военно-стратегических целей (задач), определение перспективных направлений и условий их взаимодействия.

Положения, выносимые на защиту:

1. Военно-политическая элита, представляющая совокупность лиц, занимающих ключевые позиции в структуре управления министерством обороны, является ведущим субъектом военно-стратегического целеполагания (принятии решений в оборонной сфере).

2. Базовые основания влияния руководства военного ведомства на содержание военно-стратегических целей заключаются в институционально закрепленном положении в структуре управления вооруженными силами государства и соответствующих функциях по операционализации задаваемых политических целей. Будучи институциональным каналом трансляции государственных интересов в оборонной сфере, военно-политическая элита обладает возможностями продвижения собственным групповых потребностей в рамках обозначенных стратегий.

3. Наряду с реализацией государственных целей существенным содержанием участия военно-политической элиты в процессах разработки оборонной политики является борьба за ресурсы, продвижение собственных подходов к оценке форм и методов решения существующих проблем в оборонной сфере, групповая институализация и сохранение позиций во властном пространстве.

4. Содержание, формы и методы взаимодействия военно-политической элиты с контрагентами последовательно изменяются под влиянием внешних и внутренних факторов. На смену методам доминирования в сфере обороны и недопущения сторонних участников к разработке и реализации целей оборонной политики приходят манипулятивные подходы и практики, обеспечивающие контроль над политической повесткой дня и благоприятное позиционирование ведомственных инициатив среди внешних и внутренних контрагентов, обеспечение комфортной среды их принятия и последующей реализации.

Теоретическое значение диссертации состоит в расширении понятийного аппарата при изучении правящей элиты и ее деятельности по выполнению властно-управленческих функций. Основные положения диссертации способствуют углубленному описанию сущностных и операциональных параметров механизмов формирования оборонного курса, моделей взаимодействия политических субъектов и выполняемых ими ролей в процессах принятия военно-стратегических решений.

С практической точки зрения выводы и результаты работы могут быть использованы при выборе механизмов и моделей решения широкого спектра прикладных проблем оборонной политики в целях оптимизации взаимодействия их основных участников, усиления влияния институциональных норм на процессы военно-стратегического целепола-гания. Основные положения диссертации также могут применяться для обновления и разработки ряда курсов политологического цикла в высшей школе.

Заключение

.

Анализ содержания государственной политики и функционирования современных механизмов ее выработки показал, что отраслевой критерий дифференциации правящей элиты не вполне отражает специфику участия ее группировок в принятии стратегических решений. В нынешних условиях дифференциация правящей элиты на «функциональные группы» более точно передает диверсификацию механизмов принятия государственных решений, связанную с отдельными направлениями деятельности и сферами ответственности разнородных сегментов политического класса. Различающиеся спецификой исполняемых функций и ведомственной принадлежностью функционально-ведомственные элиты оказывают существенное влияние на принятие стратегических решений, что позволяет выделить их в особую группу политической элиты. Регулируя соотношение политических и макроэкономических факторов в содержании ведомственных стратегий, данные группы выступают в качестве инструмента, призванного минимизировать риски неоправданного вмешательства политики в сферу разработки военной стратегии, а равно военно-стратегических факторов в определение исходных политических ориентиров.

Рассмотрение руководства министерства обороны как функциональной группы позволяет позиционировать его в качестве военно-политической элиты в рамках более общего класса явлений — функционально-ведомственных элит. С точки зрения принятого статусного подхода военно-политическая элита определяется как совокупность лиц, занимающих ключевые позиции в структурах управления министерством обороны, полномочия и ресурсы которых позволяют участвовать/оказывать влияние на принятие/непринятие стратегических решений в военной сфере, а также на их содержание. Ее основными функциями являются перевод политических целей и установок в военные стратегии, управление вооруженными силами и обеспечение политического контроля над ними. Трансформируя политические решения в ведомственные стратегии, обеспечивая их реализацию, она призвана обеспечить оптимальное сочетание в решениях политических и военно-стратегических факторов.

Специфика функционирования военно-политической элиты на стыке политического и военно-стратегического уровней механизмов целеполагания оказывает существенное влияние на состояние ее качественного состава, формируемого за счет двух категорий лиц, выполняющих различные функции в сфере формирования и реализации оборонных стратегий: политических назначенцев и высшего генералитета. Присутствие в ее составе двух ядер, с резко несовпадающими профессиональными и социокультурными качествами, выделяют данный элитный сегмент среди остальных функционально-ведомственных элит. Данные различия неизбежно приводят к перманентному оппонированию сторон, которое объективно выступает инструментом сдерживания и уравновешивания политических и военно-стратегических факторов в деятельности ведомственного руководства.

Характер (масштаб и частота) участия членов военно-политической элиты в процессах принятия и оформления военно-стратегических решений представляется наиболее точным критерием ее дифференцирования с точки зрения задач настоящего исследования. Разная степень включения этих лиц в механизмы и процессы разработки военной политики, масштаб рассматриваемых сюжетов предопределяют отличия элитарных уровней между собой, модели и масштабы их взаимодействия с внешними и внутренними контрагентами. Проведенное структурирование и анализ взаимоотношений группировок военно-политической элиты указывают на расхождение, а порой и несовместимость их позиций и установок. Данное состояние обусловлено различием выполняемых функций, а также взаимоисключающим характером задач подчиненных видовым элитам сил в системе обороны страны.

Представленные схема и принципы структурирования представляет теоретическую основу для дальнейших социологических исследований особенностей и закономерностей функционирования каналов и механизмов комплектования различных группировок военно-политической элиты, процессов формирования групповых ценностей, норм и моделей управления, форм и практик их взаимодействия при принятии стратегических решений.

Присутствие высшего военного руководства в политическом пространстве наиболее наглядно проявляется в двух аспектах: вовлеченность в политические процессы на стороне конкретных сил и влияние на содержание оборонных стратегий. Участие высшего генералитета в четко очерченных рамках в формировании оборонного курса неизбежно вследствие объективной зависимости содержания политических целей от состояния и возможностей вооруженных инструментов их достижения. В целях достижения оптимального соотношения политических и военно-стратегических факторов в содержании принимаемых решений следует четко разграничивать на институциональном уровне сферы деятельности, функции и полномочия структур министерства обороны, занятых административно-политическими вопросами деятельности военного ведомства и оперативным управлением войсками. Тем самым предельно сужаются возможности группировок военно-политической элиты по вторжению в чужую область компетенции и политизации сугубо управленческих проблем.

Вмешательство ведомственного руководства в политические процессы носит исключительно «инструментальный, а не самостоятельный характер, как правило, на стороне и под контролем конкретных политических сил, связанных с высшим командованием и использующих силовой ресурс как инструмент реализации собственных интересов. Тем самым. предназначенное для обеспечения военной безопасности оборонное ведомство специфично встраивается в систему властного доминирования определенного социального слоя и используется для реализации его интересов силовыми методами. Поэтому усиление контроля над военными структурами заключается не столько в ограничении участия высшего генералитета в политике, сколько в демократизации самого политического процесса, устранении силового ресурса из сферы регулирования социальных и политических отношений.

Субъективный контроль главы государства над военно-политической элитой должен постепенно заменяться системой объективного гражданского контроля за счет усиления прозрачности процедур и механизмов выработки оборонной политики, расширения числа участвующих субъектов. При этом часть полномочий главы государства, связанных с формированием военного бюджета, комплектованием высшего военного руководства, оценки эффективности военных программ, следует разделить с Федеральным собранием, что послужит созданию эффективной системы сдержек и противовесов в сфере планирования и реализации оборонного курса.

Исследование механизмов и процессов военно-стратегического целеполагания позволило уточнить роль и место руководства военного ведомства в формировании оборонной политики, а также осмыслить формы, технологии и процедуры его взаимодействия с основными политическими субъектами в ходе ее выработки. Сама модель участия военно-политической элиты в формировании оборонного курса представляет основу для дальнейших научных разработок схем взаимодействия её различных группировок с основными контрагентами на различных этапах принятия военно-стратегических решений.

Ведущая функция военно-политической элиты состоит в согласовании политических и военно-стратегических параметров принимаемых решений, а коридор возможностей ограничен жесткими рамками задаваемых социально-политических и экономических требований. Поэтому оценивая ее деятельность, эффективность существующих механизмов выработки оборонных стратегий, следует учитывать влияние не только сугубо функциональных, но и социально-политических и макроэкономических аспектов принимаемых решений, а также накладываемые ими ограничения.

Критика излишне затратной, относительно других стран, российской оборонной политики не учитывает объективно более низкий порог эффективности механизмов. ее формирования и осуществления. При. этом, как показывают результаты исследования, одним из основных факторов их недостаточной результативности является гипертрофированное участие высшего руководства военного ведомства в качестве одного из элементов1 неформальной системы представительства социальных интересов. Причем данная роль в значительной степени навязана военно-политической элите вследствие деформаций и дисфункций институциональной системы и доминирующих практик социальной презентации, обусловленных в свою очередь разбалансированностью полномочий ветвей власти в оборонной сфере.

Существующая нормативно-правовая база, регулирующая компетенции различных властных институтов в сфере формирования военной политики и фактически реализуемая модель взаимодействия между ними исключают основных контрагентов из формальных процессов разработки и контроля над ходом реализации военной политики. Сокращение состава формальных участников процедур выработки оборонных решений оборачивается ростом числа разнообразных групп интересов, стремящихся к взаимодействию с руководством военного ведомства, только осуществляемому вне институализированных и контролируемых процедур и практик. Перевод основных процессов согласования целей и их оформления в слабо контролируемое пространство теневых взаимодействий дополнительно деформирует рациональные основания деятельности механизмов принятия военно-стратегических решений. Усиливающееся влияние краткосрочных политических факторов над долговременными военно-стратегическими параметрами оборонного курса приводит к противоречивости последнего в целом, к постоянному несоответствию его содержания существующим потребностям оборонной сферы и национальным приоритетам.

Несомненно, что полностью избавить военно-политическую элиту от представительских функций невозможно. Ее деятельность охватывает не только военно-стратегический уровень механизмов целеполагания, но и, в значительной степени, политический, предполагающий по своей природе селекцию и продвижение групповых интересов. Приемлемой целью может быть только снижение меры влияния групповых интересов на функциональные аспекты решений в процессе согласования на различных уровнях военно-политической элиты, а также в ходе межведомственных взаимодействий. Необходимо перенаправить основные потоки представительства интересов через институциональные каналы, избавив тем самым руководство оборонного ведомства от исполнения несвойственных ему функций и сократив возможности должностных злоупотреблений. Перенесение основных процедур обсуждения военного бюджета и рассмотрения оборонных программ на площадку Федерального собрания* обеспечит и необходимую степень открытости процессов военно-стратегического целеполагания, и расширение числа участников, позволит более корректно вырабатывать «матрицу интересов» и задавать военно-политические цели и граничные условия их достижения.

С появлением эффективно действующих институциональных каналов презентации интересов отпадут многие проблемы взаимодействия руководства оборонного ведомства с контрагентами, особенно с обществом и посредническими между ними структурами, особенно связанные с продвижением групповых интересов. Потребность в подобных интеракциях фактически исчезнет. Станут надуманными претензии большинства групповых акторов на сотрудничество с руководством военного ведомства. Восстановление приоритета ведомственных функций в деятельности военно-политической элиты будет способствовать повышению уровня рациональности и эффективности механизмов выработки оборонного курса. Вместе с тем, снижение статуса и возможностей видовых группировок, как неформального канала продвижения групповых интересов, неизбежно вызовет их негативную реакцию и сопротивление, выражающиеся в стремлении сохранить доминирование оборонного ведомства в процессах военно-стратегического целеполагания.

Так как участие видовых группировок в процессе целеполагания направлено, прежде всего, на увеличение/сохранение размера контролируемых ресурсов, зависящего от объема видовых функций в системе обороны страны, особый контроль следует обращать на вопросы распределения военного бюджета и планирования функциональной нагрузки видов вооруженных сил. Решением данных вопросов, по возможности, должны заниматься Федеральное собрание и независимые от военного ведомства экспертные структуры. Тем самым будет достигаться значительная экономия средств за счет отказа от дорогостоящих, излишних для поддержания достаточного уровня обороноспособности страны вооружений и военной техники.

Необходимо создание институциональных форумов для обсуждения насущных военно-политических проблем и формирования предложений по их разрешению с участием, как представителей оборонного ведомства, так и независимых экспертных структур, общественно-политических объединений, чьи интересы не связаны с результатами обсуждения. Привлечение дополнительного экспертного и творческого потенциала, расширение числа представленных подходов только повысят эффективность и рациональность выработанных решений и будут способствовать их дополнительной легитимации.

Эффективность механизмов целеполагания в оборонной сфере серьезно сдерживают и доминирующие модели участия руководства министерства обороны в данных процессах, процедуры и технологии его взаимодействия с контрагентами. Исключительные прерогативы президента в военной сфере, ориентированность военно-политической элиты на преимущественное взаимодействие с данным институтом власти не стимулирует развитие с ее стороны консенсусных практик, что фактически лишает ее поддержки со стороны остальной части правящей элиты и основных политических субъектов. Оптимизация взаимодействия государственного и ведомственного руководства видится в последовательной регламентации компетенций субъектов, процедур и практик руководства и контроля над вооруженными силами, в том числе и со стороны законодательной власти и гражданского общества.

Сбалансированность полномочий высших органов исполнительной и законодательной властей в военной сфере создаст эффективную систему сдержек и противовесов, усиливая контроль над деятельностью участников процессов целеполагания, а также над инструментами оформления и реализации оборонных стратегий. Несомненно, что отчасти увеличивается объем согласительных процедур, потребных для принятия решений. Тем не менее, расширение в разумной степени числа участников, повышая краткосрочные ресурсные и временные издержки, способствует более адекватному учету интересов социальных слоев и властных групп и повышению социально-политической и экономической эффективности процессов целеполагания в долговременной перспективе.

Изменения механизмов и принципов формирования государственного курса обусловили трансформацию моделей ведомственного коммуницирования с социумом и общественно-политическими движениями, его представляющими. В нынешних условиях элитного плюрализма и ведомственной конкуренции за ресурсы военно-политическая элита вынуждена самостоятельно выстраивать диалог с ведущими социальными аудиториями и основными контрагентами, формируя благоприятную среду выполнения ведомственных функций. Со своей стороны, общество получает дополнительные каналы трансляции собственных интересов в содержание оборонной политики, а также возможность блокировать требования военных, превышающих допустимый уровень социально-экономического напряжения.

Этим и обусловлена существующая тенденция расширения ведомственных коммуникаций с различными сегментами сетевых структур гражданского, общества, путем создания при военном ведомстве различных площадок (форумов) и т. п. При этом исключительно широкие полномочия в оборонной сфере и отсутствие институциональных противовесов ведомственному монополизму, позволяют ВПЭ подбирать потенциальных контрагентов среди общественно-политических организаций в зависимости от их способности и готовности обслуживать интересы ведомства-либо явочным порядком трансформировать под' себя предписанные модели и форматы взаимодействия с «ними. Следует ожидать дальнейшего расширения применения манипулятивных практик и технологий со стороны ведомственного руководства во взаимодействии со • своими контрагентами. Средством противодействия подобной манипуляции, в том числе и за. счет варьирования, рамками секретности* и сокрытия важной информации, выступает усиление прозрачности механизмов формирования оборонной политики, а также расширение числа участников процессов целеполагания.