Место диалога Критон в Платоновском корпусе

Однако названные исследования наших предшественников, усомнившихся в подлинности и ранней датировки Критона, на наш взгляд, не были достаточно подробны и систематичны и не создали законченной картины нашего диалога в соответствующем контексте, которую можно было бы со всей основательностью противопоставить устоявшемуся представлению о месте Критона в Платоновском корпусе. Между тем, как мы увидим далее, каждая часть этого небольшого диалога представляет трудности для интерпретации в русле традиционного представления. Таким образом, целью исследования является уточнение датировки диалога Критом и его авторства для адекватной интерпретации места диалога в корпусе. Это поможет разрешить многие проблемы, связанные с диалогом, на протяжении долгого времени обсуждавшиеся в научном сообществе и не находившие удовлетворительного решения.

Для достижения заявленной цели исследования было необходимо решить следующие задачи:

• изучить историю интерпретации диалога Критон и выявить неудовлетворительность общепринятой точки зрения;

10 Хотелось бы особо отметить актуальность темы также в рамках отечественной науки: на международной конференции «Платон и платоннзм в европейской культуре», прошедшей в РГГУ с 6 по 8 сентября 2012 г., проблема датировки и авторства Критона была представлена двумя докладами: автора данной работы и проф. А. А. Россиуса, в целом, поддержавшего выдвинутые нами положения относительно датировки диалога. рассмотреть литературное вступление к диалогу Критон и выявить его несамостоятельность по отношению к другим диалогампоказать важность формального критерия для датировки диалогов Платоновского корпусадать характеристику персонажей диалога и доказать несоответствие образа Сократа в Критоне образу Сократа из ранних диалоговпроанализировать «сократическую» часть диалога и выявить ее насмостоятельный и близкий к позднему характервыявить в диалоге отсылки к реальным историческим событиям и датировать ихпроанализировать композицию диалога, выявить ее необычность и аргументировать еепоказать несомненную близость последней части диалога к самому позднему платоновскому сочинению, Законам', фундировать предлагаемый новый, системный подход к Платоновскому корпусусопоставить Критона с другими диалогами, вероятно, того же периода и назначениядать характеристику литературного контекста, в котором создавался диалог.

Источниковедческой базой работы послужили все диалоги Платоновского корпуса, а также сочинения Аристотеля как необходимого контекста для рассмотрения позднего периода платоновского творчества. Иногда рассматривались также тексты современников Платона, такие, как речи Исократа. Разумеется, привлекались материалы, дающие античные свидетельства о Платоне, такие, как сочинение Диогена Лаэрция («Жизнеописание философов») и различные античные учебники платоновской философии. Текст платоновских диалогов рассматривается в диссертационной работе по двум оксфордским изданиям: по классическому изданию Дж. Бернета {Platonis opera, ed. J. Burnet. Oxford, 1900;1907) и no новому оксфордскому изданию (Platonis opera, ed. by E. A. Duke and W. F. Hicke and W. S. M. Nicoll, D. B. Robinson and J. C. G. Strachan. Vol. 1. Oxford, 1995). Издания, по которым рассматриваются прочие тексты, указаны в библиографии к работе.

Что касается методологических оснований работы, то здесь необходимо уточнить, что, в основном, применялся литературно-исторический анализ текста, то есть, использовались традиционные филологические методы комплексного анализа текста и историко-литературной ситуации его создания. Таким образом, вследствие специфики работы, анализ философского содержания диалога привлекался лишь во вторую очередь. Признавая его необходимость при изучении текстов Платона, мы, вместе с тем, в целом опирались на хорошо разработанный материал наших предшественников: в основном, исследователи Платона обращали и обращают внимание на философскую составляющую его текстов, тогда как историко-литературные и филологические подходы до сих пор не проводились со всей необходимой систематичностью. В' связи с этим мы сосредоточили внимание именно на них.

Отсюда, отчасти, вытекает новизна данной работы, которую можно охарактеризовать двояко: с методологической точки зрения и с точки зрения самого исследования. С точки зрения методологии, работа отличается подходом к тексту, не часто встречающимся в исследованиях Платона: уделяется особенное внимание литературному оформлению текста и, в особенности, его литературно-историческому контексту. Диалог рассматривается не изолированно, а в группе с другими диалогами. Привлекаются также авторы, современные Платону. Благодаря такому «системному» подходу становится возможным уточнить место диалога в корпусе и его назначение.

Однако главным новшеством представляется сам предмет исследования и достигнутые в ходе исследования результаты, выносимые на защиту. Как будет изложено ниже, диалог Критон и ранее исследовался с целью установления его датировки и авторства. Однако, во-первых, ни в одном известном нам исследовании Критон не рассматривается одновременно как поздний и как неаутентичный диалог. Во-вторых, даже в специально посвященных этим вопросам работах, крайне малочисленных (см. ниже), аргументы в пользу поздней датировки и, вероятно, неаутентичного характера не носили разностороннего, исчерпывающего характера. Проблема обычно была рассмотрена с какой-либо одной стороны. В настоящем же исследовании была предпринята попытка определить место Критона в корпусе, всесторонне аргументируя свою позицию и анализируя все части диалога.

Основными положениями диссертационного исследования, выносимыми на защиту, являются:

1. Диалог Критом не может считаться ранним и принадлежит к позднему периоду создания Платоновского корпуса, исходя из его формы, языка, литературного оформления, некоторых стилистических особенностей, композиции, отражения исторических реалий и содержания.

2. Диалог Критом, вероятно, является неаутентичным диалогом, исходя из стилистических особенностей, несамостоятельности в литературном и содержательном плане, сопоставления с другими неаутентичными диалогами.

3. Правильное понимание места диалога в Платоновском корпусе (поздний, сопоставимый с началом работы Платона над Законами) и цели его написания (школьный, отражающий практику disputationis in utramque partem, содержащий ряд материалов, подробнее рассмотренных в Законах) может быть достигнуто путем представления его в релевантном контексте других диалогов, сопоставления с ними и выявления их взаимовлияния.

Практическое значение работы заключается в новом взгляде не только на диалог Критом, но и на Платоновский корпус в целом. Результаты работы могут быть применены при подготовке различных курсов по истории античной литературы и философии, а также в пособиях по соответствующим темам и при создании комментария к диалогам Платона.

Апробация работы. Различные положения работы были представлены в виде докладов и сообщений на IX Международном Платоновском симпозиуме, посвященном диалогу Государство в г. Токио (Keio University, август 2010 г.), на научном семинаре, посвященном философскому движению сократиков, в г. Москва (ИФРАН, февраль 2012 г.), на.

Ломоносовских чтениях в г. Москва (МГУ им. М. В. Ломоносова, апрель 2012 г.), на научном семинаре, посвященном новому подходу к изучению Платоновского корпуса, в г. Дублин (Trinity College, май 2012 г.), на международной конференции «Платон и платонизм в европейской культуре» в г. Москва (РГГУ, сентябрь 2012 г.).

Структура работы такова: введение, заключающее в себе общую характеристику работы и историю вопроса, основная часть, состоящая из трех глав, заключение и библиография.

2. История вопроса.

Прежде чем перейти к истории изучения самого Критона, необходимо представить краткий обзор изучения платоновской хронологии вообще.

1. История изучения хронологии Платоновского корпуса.

История изучения Платоновского корпуса с хронологической точки зрения начинается лишь с конца ХУП1-го столетия, когда немецкий филолог В. Г. Теннеманн (W. G. Tennemann) в своей работе 1792-го года 'System der platonischen Philosophie' предложил рассмотреть платоновские диалоги в связи с этапами биографии Платона. Последующее изучение этого вопроса можно разделить на несколько периодов, которые подробнее будут изложены ниже: первый продолжается примерно до середины XIX-го века, когда сформировалось communis opinio, некий общепринятый взгляд, основанный на методико-биографическом подходе. Как мы увидим далее, к концу века оно было поколеблено стилометрическим лингвистическим методом, который в соединении с прошлыми достижениями привел к достаточно прочно устоявшейся хронологической системе, закрепление которой можно отнести примерно к середине ХХ-го века. Она продолжает оставаться в силе и поныне, но поддерживается не всеми исследователями. С конца прошлого века начинают появляться работы, ставящие под сомнение этот устоявшийся традиционный взгляд: в частности, это работы X. Теслеффа и некоторых других, о чём ниже.

Сформировавшееся к середине прошлого века общепринятое представление о платоновской хронологии отражено в статье «Платон» из.

Pauly-Wissowa Realencyclopadie der classischen Altertumswissenschaft, написанной Лейзегангом (H. Leisegang). В статье приведены немногочисленные античные свидетельства, на основании которых можно сделать выводы о времени создания диалогов, затем дан порядок диалогов, установленный Трасиллом. Наконец, в общих чертах представлены основные направления изучения вопроса на протяжении полутора веков, с особенным вниманием к немецким исследователям. Действительно, начало интереса к рассмотрению диалогов с хронологической точки зрения положено немцами.

Первым из них, как уже указывалось, был Теннеманн, систематическиисторический подход которого получил своё развитие в работе.

Шлейермахера Piatons Werke11, где платоновский корпус представлен как плод продуманного замысла автора, разрабатывающего своё учение от диалога к диалогу. Шлейермахер впервые разделил все диалоги на три периода, ранний, средний и позднийэта периодизация используется до сих.

10 пор. Систематический подход (systematische Gesichtspunkt) Шлейермахера довольно скоро был подвергнут критике со стороны, во-первых, Фридриха Аста13, во-вторых, Зохера и Херманна14, предложивших новый метод,.

11 Schleiermacher, F.: Piatons Werke. Berlin, 1804 -1828.

12 Leisegans, H. Piaton // PWRE, Hbu. 40, Sp. 2371.

13 В работе Ast, Fr., Piatons Leben und Schriften. Leipzig, 1816. основанный на соединении биографических фактов с внутренними особенностями каждого отдельного диалога, метод, получивший название genetische Gesichtspunkt15, «родовой» или «биографический» подход. Среди других исследователей, придерживавшихся его, можно назвать Суземиля (Susemihl) и Ибервега (Ueberweg), в работе которого16 можно прочесть об этом периоде изучения вопроса, как и об основных его представителях.

Новое развитие изучение платоновской хронологии получило.

17 немногим позднее, когда двое учёных — Кэмпбелл (Campbell) в Англии и Диттенбергер (Dittenberger) в Германии — независимо друг от друга показали, соответственно в 1867-м и 1881-м гг., как на основании чисто лингвистических принципов некоторые диалоги (среди них Софист и Политик), ранее относимые к срединному периоду творчества Платона, можно и даже следует отнести к позднему периоду. Новый метод, основанный на лингвистических особенностях текста, повлиял на многих филологов, среди них следует назвать Шанца (Schanz), фон Арнима (von Arnim) и особенно Риттера (Ritter). По сравнению с прежними подходами, новый, уделяя большое внимание лексическому составу диалогов, отдельным выражениям, употреблению предлогов и служебных слов, казался значительно более объективным. Это позволило польскому филологу Винсенту Лютославскому (которого Теслефф за противоречивую реакцию,.

14 Socher, У., Uber Piatons Schriften. Munchen, 1820. Hermann, К. F., Geschichte und System der platonischen Philosophie. Heidelberg, 1839.

15 LeiseganS, H., Piaton // PWRE, Hbd. 40, Sp. 2374.

16 Ueberweg, F., Untersuchungen uber die Echtheit und Zeitfolge Platonischer Schriften und uber die Hauptmomente aus Plato’s Leben. Wien, 1861.

17 Йегер пишет: «Филологическое открытие Кэмпбелла нанесло окончательный удар по широко распространенной теории Шлейермахера» — Йегер В., Пайдейя, том 2. Москва, 1997, стр. 103. вызванную им в филологическом мире того времени, называет 7тоАд)0р13А, г|то<-18) еще больше объективизировать этот метод, названный им впоследствии «стилометрическим». Работа Лютославского19 вызвала горячие споры, которые продолжались многие годы (ср., в частности, уничижительное отношение к нему со стороны Виламовица20), однако в целом результаты его работы были приняты, во многом благодаря поддержке влиятельного Т. Гомперца (Th. Homperz) и одобрению стилометрии в работах Риттера и Рэдера21. В дальнейшем лингвистический метод действительно стал считаться наиболее объективным, однако использовался в соединении с другими. Можно сказать, что все последующие важные исследования базировались на системе, предложенной Лютославским-Рэдером-Риттером. В 20-е-30-е гг. прошлого века влияние этих ученых отразилось в трудах Фридлендера (Friedlander), Геффкена (Geffken), Тейлора (Taylor), Стефанини (Stefanini), Робена (Robin) и других видных исследователей. Что касается стилометрии, надо добавить, что ее результаты нужно применять осторожно и только в отношении некоторых диалогов. На сегодняшний день она не продвинулась дальше, чем достижения первооткрывателей этого направления: Л. Брендвуд в работе, которую можно считать венцом.

18 Thesleff, H., Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, p. 3.

19 Lutoslawski, W.: The Origin and the Growth of Plato’s logic with an account of Plato’s style and the chronology of his writings. London, 1897.

20 Cm. Thesleff, H" op. cit., p. 3, n.3.

21 Raeder, H:. Piatons philosophische Entwickelung. Leipzig, 1905. Ritter, C.: Piaton, sein Leben, seine Schriften, seine Lehre. Munchen, 1910;1923. стилометрических исследований, признает, что только в отношении поздних диалогов полученные стилометрические данные не вызывают сомнений22.

Таким образом, к середине прошлого века прочно закрепилось представление о возможности изучать платоновский корпус с точки зрения хронологии, используя лингвистический и другие методы. Весь корпус по-прежнему делился на три группы, ранний, средний и поздний период.

В последующие годы это представление принималось с небольшими отклонениями от заданной стилометристами схемы. Среди заметных работ этого времени можно назвать работы Волленховена (Vollenhoven), Бёме (Boehme), Райла (Ryle), Каппа (Kapp), наконец, Гатри (Guthrie). Оппозицию opinio communis представляет появившаяся в 50-е гг. т. н. Тюбингенская школа во главе с Кремером и Гайзером (Kramer, Gaiser) 23. Их оппозиционность состоит в возвращении к «унитаристскому» подходу к сочинениям Платона — в своих работах они представляют корпус диалогов как единое целое — и в подчеркивании важности устной традиции. Хотя их теория подверглась критике, например, со стороны Властоса (Vlastos), Аллена (Allen) и др.24, важно то, что они предложили пересмотреть вопрос о платоновской хронологии с другой позиции (существования устной традиции.

22 Brandwood, L" The Chronology of Plato’s Dialogues. Cambridge, 1990, p. 249. Ср. тж. мнение о стилометрии А. Ф. Лосева: эта статистика языка Платона дала разноречивые, неуверенные и малодостоверные результаты, Лосев, А. Ф., История античной эстетики, том III, Высокая классика. Москва, 1974, Часть Вторая, § 9, 1.

23 Gaiser К. Platon’s Ungeschriebene Lehre. Studien zur systematischen und geschichtlichen Begrundung der Wissenschaften in der Platonischen Schule. Stuttgart, 1963.

24 Подробнее о полемике см., напр., Tigerstedt, Е. N" Interpreting Plato. Stockholm, 1977, р. 75 sqq. Также одним га известнейших противников идеи «неписаного учения» был X. Чернисс, основные работы которого, однако, предшествуют появлению работ Тюбингенцев, которые сами, в свою очередь, критиковали Чернисса — см. ibid., р. 80. в Академии). Но по-настоящему пересмотреть его до появления работы Теслеффа (т. е. до 1982;го г.) никто не брался.

Основные принципы изучения хронологии Платоновского корпуса, высказанные Теслеффом и, в целом, поддерживаемые и нами, изложены им в работе Studies in Platonic chronology: необходимо принимать во внимание внешние критерии (исторические события и т. д.) и литературную технику диалоговнекоторые большие диалоги могли подвергаться ревизии, малые диалоги не обязательно ранниев основном, корпус был создан при жизни Платона и всключает в себя диалоги разной степени аутентичности.

Из отечественных исследователей немногие делали попытки организовать корпус по хронологическому принципу. В частности, на это обращал внимание В. С. Соловьев, в своей статье «Жизненная драма Платона» описавший хронологию его творчества сквозь призму глубокого переживания смерти учителя-Сократа и чувства влюбленности, заставившего его создать Федр и Пир. В издании диалогов под редакцией А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи А. Ф. Лосев отмечает разнообразие трактовок хронологии и авторства Платоновского корпуса, но не заинтересован в предложении некоей собственной трактовки, в целом опираясь на общепринятое изложение. Кроме того, специально об этом А. Ф. Лосев говорит и в «Истории Античной Эстетики» в параграфе 9, «Вопрос об эволюции эстетических взглядов Платона»: «.от проблем абсолютной хронологии надо во всяком случае отказаться. Мы настаиваем только на том, что хронологическая неразрешимость не должна мешать цельному.

25 pp. 97−98.

26 Платон, Апология Сократа, Критом, Ион, Протагор. Общая редакция А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. Москва, 1999, стр. 43 слл. восприятию платоновской эстетики27″ и далее: «от точной хронологии диалогов Платона приходится почти целиком отказываться28». Ясно, что для Лосева соображения хронологии не представляли принципиального интереса. Однако в остальном многие его положения нами принимаются и используются.

В целом, длинная история изучения платоновской хронологии не оставила заметного следа на позиции интересующего нас Критона в корпусе. Вот как обстояло дело с ним.

2. История изучения хронологии диалога Критом.

С одной стороны, небольшой Критом, который в течение многих веков был одним из самых популярных платоновских диалогов у школяров, не был обделен вниманием исследователей. Многие учёные отмечают даже чрезмерную популярность Критона, огромное количество зачастую ненужных комментариев на него, а, например, Йегер и Туролла сетуют, что по сравнению с Критоном, который пользовался таким вниманием благодаря соседству с Апологией, такой огромный диалог как Законы совершенно не.

29 изучен .

С другой стороны, обилие комментариев в целом не повлияло на положение Критона в корпусе. В основном его так и продолжали рассматривать вместе с Апологией Сократа. Сравним: Диоген Лаэрций на рубеже П-Щ вв. по P. X. пишет, что Трасилл определил место для Критона.

27 Лосев, А. Ф., История античной эстетики, том III, Высокая классика. Москва, 1974, Часть Вторая, § 9, 1.

28 Там же, 4.

29 См. Montiiori, М&bdquoPer una nuova interpretazione del «Critone» di Platone. Milano, 1998. p. 19, n. 75, 76. Учйные, жаловавшиеся на неисчислимые повторяющие друг друга комментарии к Критону — Паоли (Paoli) и Калоджеро (Calogero). рядом с Апологией на основании их схожей направленности30, Шлейермахер в начале XIX-го в., составляя свою хронологию, сохраняет место Критона рядом с Апологией, помещая их создание сразу после смерти Сократа31, Лейзеганг в своей статье, учитывая все современные ему достижения, пишет, что Критом продолжает начатое Апологией, несмотря на некоторые новые появившиеся в нем мотивы (стлб. 2398), наконец, Люк Бриссон в новом переводе Критома для издательства Flammarion также не видит убедительных причин не рассматривать его вместе с Апологией, повторяя это и в новейшем Dictionnaire des Philosophes Antiques 2012 г. A некоторые ученые, как, например, унитарист Хоффман, и вовсе не брали в расчет ранних диалогов и в том числе Критома, считая их чисто литературной игрой34. Однако были и учёные, заметившие некоторые особенности Критома, отдаляющие его от Апологии.

В частности, Т. Гомперц предложил поместить Критона в группу средних диалогов, между Федром, Федоном и Менексеном с одной стороны и Государством с другой, считая Критона вместе с вышеперечисленными диалогами подготовкой к Государству. За ним последовали Хруст (Chroust),.

30 DL Ш, 57, 7−8.

31 См., напр., ThesleffH., Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, p. 8.

32 Platon, Apologie de Socrate. Criton. Introd. et trad, inedites de Luc Brisson. Paris, 19 972: о датировке диалога см. стр. 176−177 (Бриссон пишет: «Я думаю, не имея возможности это подтвердить, что Апология и Критон написаны пракппески в одно время» [перевод мойА. 3.]), хронологическая таблица находится на стр. 249 252.

33 Vol. Va, p. 671: «Критон современен Апологии Сократа и, как и Апология, должен был быть написан сразу после смерти Сократа» [перевод мой-А. 3.].

34 См. Tigerstedt, Е. N. Interpreting Plato. Stockholm, 1982, p. 58.

35 Gomperz, Th., Griechische Denker, В. II. Leipzig, 1903, pp. 358−359.

Райл (Ryle), Эрбсе (Erbse)36. Теслефф также считает Критона более поздним диалогом, относящимся к среднему периоду (после Федона). Кроме того, он сомневается в его подлинности, что является отдельной проблемой,.

Xl связанной с этим диалогом, о которой будет сказано несколько ниже.

Теслефф, говоря о Критоне, кратко затрагивает основные проблемы, встающие на пути традиционной датировки диалога38. Прежде всего, это акцентированная речь Законов в последней части диалога с концепцией безусловного авторитета законов. Отсюда выводимы и прочие затруднения, в частности, готовность Сократа подчиняться законам, пренебрежительное отношение к большинству и т. д. Подробнее решения этих проблем будут рассмотрены ниже, в части, посвященной Сократу как персонажу, но кратко можно охарактеризовать способы решения так: 1) апологетическое объяснение (диалог снимает с Сократа обвинение в непочтении к законам) — 2) другие интерпретации (базирующиеся на снятии противопоставления Сократа из Критона и «традиционного» Сократа) — 3) смещение традиционной датировки Критона.

Итак, некоторые, довольно немногочисленные исследователи сместили Критона в группу средних диалогов. Наконец, совсем немногие предположили, исходя из вышеописанных неувязок, поздний характер диалога: это были итальянские исследователи Э. Туролла и М. Монтуори. Таким образом, сегодня о возможности поздней датировки Критона можно.

36 Uiit. no: Montuori M., Per una nuova interpretazione del «Critonc» di Platone. Milano, 1998, p.16.

37 Thesleff, H" Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, pp. 208−210.

38 Ibid., pp. 208−209. говорить, уже опираясь на некоторую традицию. С аргументацией этих исследователей необходимо познакомиться поближе.

Первым исследователем, утверждавшим поздний характер Критоиа был Энрико Туролла, доказывавший близость Критоиа к поздним диалогам, к Законам39. В предисловии к своему изданию Критона40он объясняет создание диалога через конкретные факты биографии Платона. Первая часть диалога не берется в расчет, для Туроллы важна вторая, то есть контраргументация Сократа, и третья, то есть речь Законов. По Туролле весь конфликт второй части и постоянные ссылки на touc of|^oyovc oDc ev тф e|j.7cpoo0?V екгyov (Cri. 46b6−7) указывают на ситуацию перед 2-ой сицилийской поездкой, на сомнения Платона в правоте своих поступков, наконец, на его выбор в пользу долга (т.е. выбор второй раз отправиться на Сицилию). Эту красивую гипотезу, в общем, невозможно доказать (примеры из 7-ого Письма скорее показательны, чем доказательны41), но зато вытекающий из этой гипотезы поздний характер Критоиа Туролла доказывает с помощью вполне обоснованных аргументов.

Для Туроллы единственное, что может связать Критона с ранним периодом платоновского творчества — это небольшой размер диалога (контрпример: Минос) и центральная фигура Сократа (контрпример: Филеб). Остальное, напротив, противоположно «la prima maniera», как называет.

39 Ttirolla, Е.: ар. Platone, I Dialoghi, PApologia е le Epistole, Versione e interpretazione di E. Turolla. Milano, 1953', 19 642.

40 Собственно, Критон входит в изданное Туроллой собрание диалогов Платона. Предисловие к Критону. рр. 181−196.

41 См. Turolla, Е&bdquoор. cit., рр. 182−184.

Туролла ранний период 42. Прежде всего, противоположна сама направленность диалога: в нем нет ни характерной для т.н. ранних диалогов полемичности, ни задачи найти определение чему-либо. Теоретические проблемы, затрагиваемые в Критоне, приобретают практическую значимость, а это уже особенность позднего периода, собственно, Законов.

Terminus post quem для Туроллы — это, с одной стороны, 2-ая сицилийская поездка, с другой — время создания Горгш, так как в Критоне присутствуют ссылки на Горгия, как и на другие сократические диалоги (но на какие ещё, не указывается)43. Terminus ante quem, естественно, Законы. Если для доказательства связи Критона со 2-ой сицилийской поездкой Туролла рассматривает «сократическую» часть диалога, то третья часть, то есть речь Законов, начинающаяся с 50а944, соотносит Критона с Законами.

Для доказательства этой соотнесенности Туролла использует целый ряд аргументов, выделенных им в двадцать пунктов. Во вступлении к книге М. Монтуори, о которой речь впереди, Дж. Реале приводит только четыре из них, по мнению Реале, самых главных45. Вот эти четыре доказательства:

1) первый и главный аргумент заключается именно в несоответствии «двух» Сократов, Сократа «первой степени» политической мысли Платона, т. е. времени Государства, и Сократа «второй степени"46, т. е. Сократа из.

42 Ibid., р. 181.

43 Ibid., р. 185. Подробнее об этом см. ниже.

44 Это место для Туроллы вообще точка соприкосновения, точнее, даже «шов», punto di sutura, между двумя пластами диалога.

45 Montuori, M., Per una nuova interpretazione del «Critone» di Platone. Milano, 1998, pp. X-XI.

46 Turolla, E., ap. Platone, I Dialoghi, l’Apologia e le Epistole, Versione e interpretazione di E. Turolla. Milano, 19 642, p. 191, n. l: «due gradi d’azione politica» .

Критона. Главное несоответствие — это несвойственная раннему Платону концепция «раба законов» и вообще возвеличивание закона, характерное только для «второй степени», то есть для позднего периода, а именно для Законов, писем и вспомогательных диалогов (.Минос). Вне этого контекста Критом выглядит бесцветно и абсурдно и вообще не может рассматриваться. В соотнесении же с Законами Критон представляет собой поэтическое изложение того, что в Законах рассматривается теоретически и диалектически47.

2) Длинные речи как тип аргументации не встречаются в ранних диалогах. Это особенность позднего периода, поэтому речь Законов в Критоне также свидетельствует в пользу его позднего характера.

3) Третий аргумент — торжественность стиля третьей части Критона, не свойственная раннему периоду.

4) В Критоне присутствует такой элемент аргументации, как убеждение (регеиазюпе) слушателя: в Законах и Политике убеждение обязательно предшествует изложению и принятию какого-либо закона.

Остальные доказательства представляют собой сравнения с различными диалогами, а именно с Законами, Письмами (в основном, седьмым), Государством, Политиком, Горгием и Федоном. Рассмотреть некоторые приведенные параллели подробнее представится случай ниже. Кроме того Туролла в качестве двенадцатого аргумента приводит замечание.

47Иж1., рр. 190−191.

Лютославского по поводу Критона: стиль этого диалога очень близок к позднему48.

В целом Туролла придерживается унитаристских взглядов, определяя платоновский корпус как единое творение, основанное на событиях жизни самого Платона49. Для нас в работе Туроллы важно то, что он впервые показал, как хорошо укладывается Критом в поздний период платоновского творчества, в период создания Законов, и показал он это, учитывая и общую направленность диалога, и стиль, и содержание, и параллели с другими диалогами.

Как предполагал сам Туролла50, на общем фоне его работа затеряласьего идеи не получили известности. В издании Платона, осуществленном Дж. Реале, его работа упоминается, но лишь как одно из возможных мнений51. Более уверенно аргументы Туроллы Реале использует в отдельном издании Критона, а тем временем выходит первое издание работы М. Монтуори, посвященной Критону как предисловию к Законам51. Второе издание, — то, которым пользуемся мы — выходит в 1998 г. под названием «Per una nuova interpretazione del „Critone“ di Platone».

48 Lutoslawski, VV., The Origin and the Growth of Plato’s logic with an account of Plato’s style and the chronology of his writings. London, 1897, p. 163. Тем не менее, как известно, Лютославский традиционно помещал Критона в число ранних диалогов, рядом с Апологией.

49 Turolla, Е., ар. Platone, I Dialoghi, l’Apologia е le Epistole, Versione e interpretazione di E. Turolla. Milano, 19 642, pp. 188−189.

50 Ibid., p. 196.

51 Platone, Tutti gli scritti, a cura di G. Reale. Milano, 1991, p. 53.

52 Platone, Critone, Saggio introduttivo, traduzione, note e apparati di G. Reale. Milano, 1996.

53 Montuori, M., II Critone. Un proemio alle Leggi? Napoli, 1993.

Принимая многие догадки Туроллы и в целом соглашаясь с ним, Монтуори придерживается относительно Критона менее поэтической точки зрения. Вывод его таков: Критон никоим образом не может быть поставлен в один ряд с ранними диалогами. Апории этого диалога могут быть разрешены только если предположить его поздний характер. Обратив внимание на множество особенностей диалога, Монтуори приходит к выводу, что Критон — написанное самим Платоном введение к Законам.

Свою аргументацию Монтуори строит в основном на двух положениях: опять-таки, на несхожести двух образов Сократа (Сократ из Апологии и из Критона) и на том, что персонифицированные Законы в Критоне не похожи на афинские законы.

То, как показана фигура Сократа в названных диалогах, говорит не в пользу их близости54. Все пункты доказательства достаточно очевидны, они будут подробнее приведены в параграфе 3 1-ой Главы (где будет рассматриваться Сократ как персонаж). Из этих аргументов следует не только разница во времени создания этих двух диалогов, но и их задачи. В Критоне Сократ — не собственно Сократ, историческое лицо, а только маска, за которой скрывается сам Платон. По Монтуори, Критон адресован тому самому «большинству», о котором идёт речь в диалоге, и написан он в качестве оправдания самого Платона и сократиков за неспасение Сократа и в качестве приуготовления к Законам.

Вторая часть доказательства неразрывной связи Критона с Законами заключается в опровержении общепринятого тезиса «Законы в Критоне — это законы Афин». Монтуори называет в числе принимающих этот тезис самые.

54 Этому сравнению в книге посвящена глава «II Socrate del Critone е il Socrate dell 'Apologia», pp. 19−24. известные имена, от Целлера, Грота, Бернета, Тейлора, до Майера, Гатри, Аллена, Властоса55. Разоблачению этого мнения посвящена фактически вся вторая часть книги Монтуори. Аргументы подробнее см. ниже.

Законы в Критоне — это «идеальные» законы того единственного государства, гражданином которого Сократ себя считает, то есть идеального государства. То, что Сократ никогда не отдалялся от этого государства, Монтуори считает метафорой: Сократ никогда не отдалялся от справедливости56.

Сам же Критом — необходимое введение к Законам, так же как в самих Закомах каждый закон должен предваряться введением. Весь Критом стилистически построен как вступление к какому-нибудь закону в самих.

Законах. В самих Законах вступлением часто служит миф, так что просопопея Законов тоже может рассматриваться как своего рода миф в качестве вступления к Законам58.

Критон смягчает подчас жесткий характер законов в Законах, подготавливает неискушенного слушателя или читателя к восприятию значительно более сложных Законов. Вместе с тем, как пишет Монтуори, Критон обращен не только к «многим», но и к «немногим» избраннымего задача — привлечь обе стороны59. В заключение он добавляет, что при.

55 Montuori, М., Per una nuova interpretazione del «Critone» di Platone. Milano, 1998, pp. 36−37. Так же считает и А. Д. Вузли, см. Woozley, R. D., Law and Obedience: the Argument of Plato’s Crito. London, 1979, p. 30.

56 Montuori, M., op. cit., p. 58.

57 Конкретные примеры см. ibid., pp. 80−81. В основном это такие выражения как «'Ек toutcuv 5f] aGpei» и «АХХ'шбе okojiei».

58 Все эти аргументы изложены в специально посвященной этому главе: см. ibid., pp. 79−81.

59 Ibid. pp. 76−77. изучении платоновского корпуса возможен новый подход, основанный на том, кому и с какой целью писал Платон диалоги60.

В своей работе Монтуори наконец показал, насколько абсурдно традиционное мнение, продолжающее ставить Критона рядом с Апологией. Он убедительно продемонстрировал несовместимость этих двух диалогов и, напротив, привел разнообразные доказательства, подтверждающие подготовительный характер маленького Критона, введения к огромным Законам. Однако, к сожалению, эти доказательства не всегда тесно связаны с самим текстом: анализом греческого текста диалога и, в частности, анализом его стиля Монтуори пользуется нечасто. Кроме того, Критом рассматривается им изолированно, вне связи с другими диалогами (кроме Апологии он ни с чем не сравнивается). В настоящем исследовании будет показано, какую пользу можно извлечь, ставя Критона в окружение других диалогов и подробно их сравнивая. Всё это, впрочем, не исключает важности книги Монтуори, многие положения которой будут приниматься во внимание и нами.

Что касается вопроса о неподлинности Критона, то список исследователей, допускавших это, уж совсем невелик. Кроме X. Теслеффа, в подлинности Критона сомневался немецкий ученый Майзер (Meiser) (его упоминает Теслефф61), а до него сам Шлейермахер, правда, не настаивая на этом: собственно, он считал, что этот диалог вполне мог бы быть написан и не Платоном, потому что в нем слишком мало философии как таковой и диалектики62. Теслеффа же смущают стилистические особенности диалога,.

60 Ibid., pp. 87−88.

61 Thesleff, Н., Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, p. 209.

62 Schleiermacher, F., Piatons Werke, Ersten Theiles В. П. Berlin, 1805, pp. 233−234.

27 его вероятная зависимость от Федона и Горгия, его апологетический характер, видимо, намекающий на памфлет Поликрата и обвинение в непочтении к законам (Платон не воспринимал эти обвинения серьезно), повышенный интерес к фигуре Критона. Некоторые из этих моментов будут рассмотрены ниже.

Настоящее исследование посвящено проблеме подлинности диалога и времени его написания — не абсолютной даты, разумеется, поскольку данных для этого, похоже, нет, а помещения его в некую группу с другими диалогами, до, одновременно или после которых он мог быть написан. Собственно, речь идет о нахождении того контекста, в котором данный текст может получить адекватное истолкование.

63 Thesleff, H., Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, pp. 209−210.

Глава І. Литературно-историческая характеристика Критона.

1. Литературные особенности. Вступление к диалогу: вторичный по отношению к другим диалогам характер.

Собственный анализ диалога Критом64 мы начнем с рассмотрения его формальных особенностей и литературного оформления: деталей, которыми обычно пренебрегают65, но которые представляются важными для данного исследования.

Во вступлении к Критону (43а-44Ь4) мы узнаем об обстоятельствах, при которых происходит диалог: Критон приходит к своему старинному другу Сократу в тюрьму и уговаривает его бежать немедля, так как смертный час его уже близок. Теме последних дней Сократа в Платоновском корпусе посвящено несколько диалогов, из которых особенную сюжетную близость к Критону обнаруживает Федон: то же место действия, почти то же время действия, множество совпадающих деталей, подробно описанных в Федоне и сжато упомянутых в Критоне. Схожесть сюжета порождает и лексические.

64 При рассмотрении текста Критона в работе было использовано последнее оксфордское издание, Piatonis opera, ed. by E. A. Duke, W. F. Hicke, W. S. M. Nicoll, D. B. Robinson and J. C. G. Strachan. Vol. 1. Oxford, 1995, в критическом аппарате которого отражено актуальное состояние текста диалога. В целом, рукописная традиция не дает принципиальных для содержания диалога разночтений, поэтому в настоящем исследовании она специально не рассматривается. В основном, разночтения, отмечаемые издателями, представляют собой незначительные вариации одного и того же слова/выражения или различное дробление текста по репликам. Из несколько более существенного можно отметить 52Ь6 (он цг) foraisic ЧоОцбу дают T (Familia II: Т Cod. Ven. арр. cl. 4.1) и Афиней, но опускают все прочие рукописи) и 53с5 (aoi Cfjv eaiai дает? (Familia I: В Cod. Bodl. MS E. D. Clarke 39, С Cod. Tub. gr. Mb 14, B Cod. Ven. gr. 185), тогда как прочие рукописи вместо сотой дают eoTi/eoriv). В любом случае, места, специально анализируемые в данной работе, в главных рукописях отражены одинаково.

65 Достаточно вспомнить, 1гго специальной литературы о стилистике Платона не так много. Из больших и основательных исследований можно назвать работу X. Теслеффа Studies in the Styles of Plato (Helsinki, 1967). параллели: при внимательном прочтении вступления к Кратону, можно заметить, что по сути своей оно неоригинально и почти каждая фраза является прямой или косвенной цитатой из Федона и других диалогов. Литературные детали вступления не обнаруживают никакой новизны по сравнению с литературной рамкой Федона и некоторых других диалогов. Достаточно взглянуть на начало Критона и убедиться, что почти каждая фраза, начиная с самой первой, окажется несамостоятельной, построенной с использованием лексики других диалогов или переформулирующей их литературные ходы. Ниже приведена таблица соответствующих мест из Критона, Федона и других диалогов.

Таблица 1.

Crito другие диалоги.

43al: TirriviKaOE aqri^ai, со KpixravProt. 310b6−7: saxi 5s xi, Kai xou eveKa TiiviKaoe atpiKou;

43al: f oi> ярф exi eaxivPhd. 59d3−8: ea>0ev. 7грф. 7cpcoaix? pov.

43а4: «OpOpoc- ?a0u<-. Prot. 310a8: Tfjg yap 7uape? t0oi3crr[(- vuicxog xauxT]ai, exi? aBsocopOpou.

43а5−6: ваицб^со O7rcug т)0ёХ, г|аё aoi 6 той 5ва|яотг|рю1> (pvXa^ imaKouaai. Phd. 59e4: о Ouptopo^, оолер 810)081 UTTCtKOUElV.

43al0: 'E7ti8iKo<- nakai. Ср. начало Tht. {EY.} 'Apxi, cd Tepj/ia>v, f] nakai аурой- {ТЕР.} 'Ея1?1кс5<- rcaXai (142a 1−2).

43b7: Tcpoxspov ev 7tavxl тф? ico r]t)6aifi6viaa тоС тропой. Ср. упоминание счастливого характера Сократа в Phd. 58еЗ-4: evoaipwv yap poi avf|p etpaivexo, со 'Е^ёкрахед, ка1 той тротгои ка1 xcov.

A.oycov.

43b8: ev xfj vuv гсареахшсп! аицфора Phd. 116a5−6:rcepi xfjtстищюршoie^iovxeq oar| f|p.Tv yeyovma ein.

43b8−9: cbg paoicoq ai>rf|v [sc. Tfjv сгицфорау] Kai ярфсо<- фёрец Phd. 116dl: 7teipco wc- ?aora фёре™ xa avayKaTa, ibid. 116c4−5: os 5ё ёую. ёууюка. яраотатоу avSpa ovxa.

43bl0-cl: Kai yap av 7иАт||1цеА?<- ein ayavaKxeiv xti^ikotjxov ovxa ei Sei т^бт} xsX^uxav. Глагол ayavaKxeiv 12 раз используется в Федоне применительно к тому, кто близок к смерти (62d4, 62е6, 63Ь9, 63с5, 64а8, 67е2, 67е9, 68bl, 68Ь9,69е1,115е2, 117d5).

43c 1−3: Kai aXloi, <Ь Есокрахед, тг|Ад.ко1>то1 ev хоюихаксгирфораТсaXioKovxai, oXW oi>5ev auxoixётсйтЗехаг fj г|Аж (а то щ ou^i ayavaKxeiv xfj 7rapoi) crr| тихи Критон говорит то же самое о тех, кто отсрочивает смерть, в Phd. 116е2−3: Kai ajia ёую оТба Kai a^oix-, кхХ,.

43c9-d3: то rcXoiov афТктаь ¿-к AfjXou, ou. cupucopEvou. cbv aTuayyeAXouaiv, кхА. подробнее эпизод с кораблем изложен в Phd. 58а6-с5- ср. ibid., 59е2: то л^оТоу ¿-к Arj^ou <�хф1уцеуоу. 7uapriyyei^apev, кхХ.

44a6: xeKjaaipojiai 5e ёк xivog? VDTTVIOD. cf. Phd. 60е4−5: в начале разговора с учениками Сократ также рассказывает им о своем сне (7гоХАяк1<- Ц01 фогпйу то auxo? vtmviov.).

44Ь2: т|цат1 ksv трнатер Ooirjv epi? co^-ov 1КОЮ. Tot же стих, II. 9.363, цитируется в Hipp. Min. 370c3.

44Ь7−8: <�Ш.а %copicj^ev той? gt?pf|G0ai toloutol) ?7tltt|6cioi) oiov eyeb oi)5eva |if| лоте еирг|аа>. Phd. 117c9-dl:. oio) avopoq ETaipOD? GT8pT|(i8v0(- einv.

45a3: aXk' ejioi 7uei6ou Kai ?-if) akXaq Koiei. (тж. 46a8: <5 Псократсд, 7uei0oi" fioi Kai firiSajiracaXXxoq tioisi). Phd. 117аЗ: a7JJ i’oi, ёсрг|, тсеШог) Kai цт| акХщ noiei.

Как видим, почти каждая фраза вступления повторяет уже использованные варианты начала платоновского диалога. Ситуация происходит рано утром (Федон, Протагор) — упомянуты такие детали Федона, как снисходительный привратник, корабль с Делоса (см. ниже) — сходным с Федоном образом описан характер Сократа, стойко переносящего смертьприсутствует сон Сократа, как и в некоторых других диалогах (см. ниже) и т. д. Литературные сходства подчеркиваются прямыми лексическими заимствованиями. Ясно, что сами по себе лексические совпадения ничего бы не означали: например, само по себе выражение брбросрабид упоминается у Аристофана, Уевр. 216, но это совпадение не является значимым, так как не подкрепляется одинаковыми сюжетными стиуациями, как в нашем случае: в обоих случаях {Критом и Протагор) рассвет упоминается в самом начале диалога и служит описанием времени его действия. Так же обстоит дело и со всеми прочими лексическими совпадениями. В данном случае они являются показательными а) количественно (больше нигде в корпусе вступление не обладает таким количеством прямых отсылок к другим диалогам), б) применительно к литературным заимствованиям, подчеркивая их зависимый от других диалогов характер.

Отдельно стоит прокомментировать эпизод с кораблем из Делоса. Вся история с кораблем, приплывающим с посольством с Делоса, изложена в Федоне (58а6-с5- ср. ibid., 59е2: см. табл.). Однако там этот эпизод рассказывается значительно подробнее, с привлечением истории появления обычая посылать корабль на Делос. Если сравнить аналогичные места в двух диалогах, можно заметить логическое несоответствие (замеченное также Г. Гомперцем и Дж. Реале66): в Федоне ученики узнают о прибытии корабля вечером накануне казни, в Критоие же Критон утром приносит весть о том, что в течение дня корабль прибудет, но Сократ заключает из своего сна, что это случится только на третий день. Таким образом, автор диалога искусственным приемом откладывает прибытие корабля и, тем самым, казнь Сократа, чтобы дать произойти событиям, уже описанным в Федоне. Если предположить, что Критон предшествует Федону, мотив такой проволочки становится неясен. В обратном случае весь эпизод является, наряду с многочисленными другими, отсылкой к «сократическому» диалогу о последних днях Сократа par excellence — к Федону.

Также хотелось бы обратить внимание на деталь с пересказанным сном Сократа. Параллель с Федоном — самая очевидная, однако сны присутствуют и в других диалогах, например, в Апологии 33с (в сновидении, наряду с прочими способами, божество предписывает Сократу испытывать ежедневно афинян) и в Теэтете 201 d8 слл., где Сократ в виде сна излагает учение о первоначалах. В Критоне же во сне Сократа заключено предсказание о его.

66 См. Montuori, М., Per una nuova interpretazione del «Critone» di Platone. Milano, 1998, pp. XV-XVI.

67 Кроме того, чуть ниже Сократ «забывает» о том, что сказал, и внезапно соглашается с Критоном: ?tcxog el той dKoOvfloKEiv aupiov (4беЗ-а1), таким образом еще больше запутывая ситуацию. смерти (44 a5−8). Интересно, что во многих диалогах Сократ самую важную информацию представляет в виде сна, будто бы из страха назвать ее реальностью. Возможно, в Критоне этот прием использован именно потому, что он вообще характерен для сократического диалога.

Таким образом, как было показано, Критом воспроизводит многие литературные детали других диалогов и выглядит по отношению к ним более поздним и подражательным. Такая особенность настораживает, если признавать диалог аутентичным платоновским: Платону как самостоятельному и одаренному писателю несвойственно повторять самого себя, тем более, буквально. Его междиалоговая литературная игра обычно гораздо тоньше и искусней. Здесь же мы сталкиваемся с прямыми заимствованиями.

Такие диалоги, как Федон и Протагор, — пересказанные диалоги с литературной рамкой, тогда как Критом формально — прямой драматический диалог всего с двумя персонажами (редкость для зрелого Платона). Вопрос заключается в том, почему автор Критома не заимствует из других диалогов наряду с сюжетной линией также и форму (теоретически легко можно себе представить, как Критон излагает свою беседу с Сократом третьему лицу). Здесь необходимо вернуться к параллели с Теэтетом и от сюжета перейти к форме.

2. Формальный критерий.

В нашем анализе мы исходим из того, что литературная форма в.

Платоновском корпусе не является случайной, важна для Платона и должна приниматься во внимание. При изучении Платоновского корпуса мы, по большому счету, не можем уверенно опираться ни на что, кроме самих.

68 Подробнее о сне, гомеровской цитате в нем и ее интерпретации см. Kramer, S., Socrates' Dream: Crito 44 ab //The Classical Journal, Vol. 83, No. 3 (Feb. — Mar. 1988), pp. 193−197. текстов. Одним из наиболее очевидных инструментов, с помощью которых можно проследить развитие корпуса, оказывается как раз литературная техника. Вряд ли кто-то не согласится с тем, что Платон был искусным литератором и придавал определенное значение форме и приемам изложения, тем более, что и сам он указывает на это в диалогах. В целом весь корпус можно разделить на три группы по формальному признаку: речи, пересказанные диалоги и прямые диалоги. Вероятнее всего, речи — первая форма, которую стал использовать Платон в своей литературной деятельности, так как именно она в то время (90-е гг. IV в. до Р. X.) была наиболее распространена. Так создаются Апология (жанр судебной речи), Менексен (жанр политической речи), речи, составившие основу Федра (жанр эпидейктической речи)69.

Далее, все диалоги т. н. «зрелого» периода, т. е., диалоги времени создания Государства, являются пересказанными диалогами (Государство и.

П П написанные «на его фоне» диалоги: Протагор, Евтидем, JIucud, Хармид, Пир, Федон и пр.). Таким образом, по определеншо Ю .А. Шичалина, рамка диалогов является «симптомом начала регламентации школьной жизни"71: можно предполагать, что появление таких диалогов примерно совпало с основанием школы Платона. Рамка стала нужна для очерчивания круга интересов новой школы, для спецификации ее стилистических и тематических особенностей. В качестве курьезного, но показательного примера стилистической общности этой группы можно привести открытый Ю. А. Шичалиным феномен «краснеющих мальчиков»: во всех платоновских.

69 Подробнее об этом периоде творчества Платона см. Шнчалин, ЮЛ., История античного платонизма. Москва, 2000, стр. 153 слл. В данной работе вопрос о датировке Федра специально рассматриваться не будет.

70 Подробнее об этом см. ниже, Глава III, параграф 1.

71 Шнчалин, Ю. А., ук. соч., стр. 160. диалогах, пересказанных Сократом, обязательно присутствует юноша, в какой-то момент смущенно краснеющий 72. Интересно, что этот же литературный эпизод присутствует в заведомо неаутентичных Соперниках и Эриксии73 ученики, таким образом, тоже воспринимают открытый учителем прием. Такая ситуация — совместная работа Платона и учеников в одном ключе — будет наблюдаться и далее.

В Теэтете 143Ь5-с5 Платон специально помечает смену литературной формы с пересказанного диалога на прямой диалог: Евклид не пересказывает собеседнику диалог, а зачитывает вслух записанный ранее текст безо всяких ремарок: получается, будто бы сам Сократ разговаривает со своими собеседниками, Феодором и Теэтетом: «Евклид. Вот эта рукопись, Терпсион. Весь разговор я записал не так, будто Сократ мне его пересказывает, а так, как если бы он сам разговаривал с тем, кто был при этой беседе. По его словам, это были геометр Феодор и Теэтет. А чтобы в записи не мешали такие с разъяснения, как: „а я заметил“ или „на это я сказал“, — когда говорит Сократ, либо о собеседнике: „он подтвердил“ или „он не согласился“, — я написал так, будто они просто беседуют сами между собой, а всякие подобные пометки убрал74». С тех пор диалоги становятся прямыми. С этой точки зрения — т. е., с чисто формальной точки зрения — более вероятно, что такой диалог, как Критон, появился после Теэтета. Об этом говорит и еще одна важная литературная особенность Теэтета'. в нем возрождается интерес к теме последних дней Сократа, ранее с блеском использованный в Апологии и Федоне. Теэтет опровергает точку зрения, в.

72 Protag. 312а2−3, Chann. 158с5−7, Lys. 204b5−6, Euthd. 275d5−6, Resp. 350d2−3.

73 Amat. 134b4, Eryx. 395c6.

74 3д. h далее пер. Теэтета T. В. Васильевой. соответствии с которой Критом рассматривается вместе с Апологией на основании близости сюжета, что само по себе наивно, но, тем не менее, до сих пор является одним из господствующих стереотипов в научной среде: по-видимому, только это позволяет JI. Бриссону в предисловии к изданию диалога 1997 г. и в новейшем издании Dictionnaire des Philosophes Antiques продолжать неаргументированно относить Критона ко времени создания.

•je.

Апологии. Если признать, что тематика последних дней Сократа не обязательно означает «ранний» период творчества Платона, и если принять во внимание переход Платона и его школы к прямой драматической форме, более поздняя по сравнению с классической датировка Критома станет вполне возможной.

Возврат к ранним сюжетам и литературным деталям провоцирует употребление некоторых типичных для ранних диалогов тем, как это будет показано далее, и сопровождается возрождением персонажей из ранних диалогов, как, например, Протагора в Теэтете.

Кроме того, в Теэтете фигура Сократа как персонажа превращается в «инструмент» ведения сократического диалога, его функция объясняется в знаменитом монологе Сократа о своем майевтическом искусстве: его задача — отделить дурное и неистинное порождение ума собеседника от подлинного и ценного знания. Для нас это важно, т. к. мы предполагаем, что в Критоне Сократ как раз выступает в качестве неотъемлемого элемента сократического диалога, своеобразной дани литературной традиции Академии, однако об этом см. ниже.

75 Цитаты см. выше, прим. 32.

76 См. Шичапин, ЮЛ., История античного платонизма. Москва, 2000, стр. 174.

Таким образом, как мы видели, диалоги, на которые Критом опирается более всего — Федон, Протагор, Теэтет. Все они, в том или ином смысле, являются показательными: Федон — образцовый сократический диалог с точки зрения содержания: центральная фигура в нем — Сократцентральное событие, возможно, главное в его жизни (по крайней мере, с литературной точки зрения), — смерть. Два других диалога маркируют важнейшие этапы разработки сократического диалога с формальной точки зрения самим Платоном: Протагор — образцовый рамочный диалог, пересказанный самим СократомТеэтет — диалог, в котором Платон прямо пишет об отказе от пересказанной формы и переходу к прямой драматической. Критом отдает дань лучшим образцам сократического диалога в платоновском творчестве: Теэтету — как первому диалогу Платоновского корпуса, формально являющемуся прямым драматическим диалогомПротагору и Федону — как двум образцам сократического диалога par excellence — с содержательной и формальной точки зрения. Такое подражательство было бы ожидаемо скорее от ученика, пусть талантливого, чем от самого учителя, сильного писателя, не имевшего обыкновения повторяться в том, что касается литературного оформления диалогов.

3. Характеристика персонажей. Критон-литературный персонаж. Образ Сократа в Критоне в сравнении с другими диалогами.

Теперь необходимо рассмотреть персонажей диалога. Как уже упоминалось, их всего два, что не очень характерно для зрелых и несомненно подлинных диалогов Платоновского корпуса. Кроме Критона, из таких диалогов можно назвать Евтифрона, Иона, Алкивиада І, Алкивиада II,.

Сизифа, Гиппарха, Клитофонта, Миносасюда же следует отнести рамку.

Менексенаср. также Ггтпия Меньшего, где роль третьего персонажа, Евдика, очень незначительнаи т. д. Как видим, в этом списке много неподлинных, ученических диалогов: наличие двух персонажей одновременно и обеспечивает диалог, и не требует сложной композиции и разработки характеров. Остановимся подробнее на каждом персонаже.

Персонаж, давший диалогу заглавие и являющийся собеседником Сократа — Критон. Информация об историческом Критоне исчерпывается, в основном, сведениями из Платона (Cri., Euthd., Phd., Ар.) и Ксенофонта ОSympМет.), из которых последний зависим от предыдущей традиции и вторичен, а первый заведомо литературен и не историчен (об этом подробнее см. ниже). Список мест, рассказывающих о Критоне, можно найти в любом хорошем предисловии к изданию диалога, например, в классическом издании Дж. Бернета77. Основные сведения о Критоне-историческом персонаже таковы. Изначально Критон никак не связан с миром софистической пайдейи: он владелец имения в одном из афинских демов и довольно значительного состояния, нажитого на земледелии. Будучи жителем того же дема, что и Сократ (Алопеки), он естественным образом с ним сближается и, по некоторым данным, отдает ему на воспитание своих сыновей (Хеп. Symp. 1.3.1, ср. D. L. П. 121.3−4, видимо, спровоцировано заключительным пассажем Платонова Евтидема.). Однако сам он вряд ли может считаться непосредственным учеником Сократа: его ровесник (Ар. 33d), он скорее выступает в роли доверенного лица (Cri., Phd.). Как об этом пишет Ксенофонт, Критон, наряду с прочими собеседниками Сократа, спрашивал у него совета в повседневных делах (Хеп. Мет. 1.2.48), а не стремился постичь.

77 Plato’s Euthyphro, Apology of Socrates and Crito, ed. with notes by J. Burnet. Oxford, 1924, p. 172 sqq. Также подробная подборка материалов по историческому Критону представлена в Nails, D., The People of Plato, A Prosopography of Plato and Other Socratics. Indianapolis, 2002, p. 114 sqq. некое целостное «учение», ходя у него в учениках, что особенно видно в истории о недоброжелателях Критона, мешающих ему в его предпринимательской деятельности (ibid. II.9)78.

Табл. 2. Критон как «историческое лицо» (свидетельства современников).

• занимался земледелием:

ЭД.} Ti 8s f| гщетера тёууц ц yerapyia- (PI. Euth. 291e8) о Kpixcov, отгохе.

• занимался частным предпринимательством и был состоятельным человеком:

Oi5a 5е лохе outov ка1 Kpircovog? Koticavxa, cog %akenov о? iog A9f|vriaiv eil] avopi? ovXofxcvq) та ёсттой rcpaTT? iv. vopi?ouaiv rjSiov av pe Apywpiov x?^?oai f] яраураха s%eiv (Xen. Мет. П. 9.1). Ср. тж. PL Euth. 306e.

• имел жену и двоих сыновей: PI. Euth. 272d, 306d.

• одного из сыновей, Критобула, отдал на воспитание Сократу: i5a>v 5ё ojioi) ovxaq Еожрсшуу хе Kai Kpix6? ouA. ov (Xen. Symp. 1.3.1).

• был ровесником Сократа и проживал с ним в одном деме: Tupcoxov jiev Kpirwv ouxoai, ецод filiKi (OTT]<- Kai бгщотц^ (PI. Ар. 33d).

• близко общался с Сократом:

PI. Ар. 38b, Crito, Phd. passim (но ср. DL VF П. 60, Ш. 36) — cf. Xen. Mem. 1.2.48−9: аШх Kpirwv xs ScoKpaxouq rjv ощХцтт!";

78 Вероятно, спровоцировано соответствующим местом из диалога Критон о сикофантах (44еЗ-4). Ксенофонт, как писатель-романист, использует малейшие детали в сочинениях его предшественников, чтобы развить их в целые эпизоды.

Впрочем, известно, что жанр «сократического диалога» никогда не.

79 предполагал исторической достоверности. На примере диалогов Платона мы знаем, что действующие лица в таком жанре — исторически реальны сами по себе, но их взаимоотношения часто выдуманы. Классический случай:

80 81 Поликрат сделал Алкивиада — и Крития, если верить изложению Либания.

— учениками Сократаистория любовных отношений Алкивиада и Сократа, по-видимому, выдумана Эсхином-сократиком и развита Платоном82.

Что касается присутствия Критона в «сократических» сочинениях (вынужденным образом, в основном, авторства Платона), то оно имеет весьма косвенное отношение к реальной исторической личности и почти не позволяет строить о ней предположения, как видно из следующего примера. Диоген Лаэрций (БЬ П. 60, П1. 36), ссылаясь на упомянутого Идоменея Лампсакского, сообщает, что на самом деле (если это словосочетание вообще уместно в случае с Диогеном) в эпизоде с Критоном, описанном в платоновском одноименном диалоге, участвовал совсем не он, а Эсхин,.

79 Об этом см. Kahn, Ch. Н., Plato and the Socratic Dialogue. The philosophical use of a literary form. Cambridge, 1996, pp. 2,33−35 et passim.

80 См. пассаж у Исократа: Isoer. Bus. 5.9−13: Есокрйтоид Se KairiyopeTv? mxeipfjaag, шалер ¿-укшщйасп ?ouXonevo" — 'AXKi?iuSnv socokc" — auio цаОг^у, ov i"jt' ?keivou ?i?v otjoeIq fiaOero nm5euo|i?Vov, im 5ё лоМ> 6irjveyK? inv 'EXA.f|v.

81 Об этом можно уверенно говорить на основе текста Либання Deel. 1.1.136.1−9: novtipnv 5e, ш av5pe<-, Epyiuv 5i6a 'Avutoq kcuov Kai cpacnaov тЗцГу ил' autou SiecpOapOat toikveoug ouk ecxE nXf|v 'AXiciBiaSou K’ai Kpu (m) nvr|aOf?vai. nepl.

82 Kahn, Ch. Н., op. cit., pp. 13,18. ровесник и «коллега» Платона по «сократическому движению». Эсхин в традиции — один из ближайших учеников Сократа: например, тот же Идоменей называет его наряду с Сократом «искусным ритором» и одним из первых преподавателей риторики (D. L. II 19, 20). Диоген аргументирует эту подмену неприязненным отношением Платона к Эсхину из-за дружбы последнего с Аристиппом, самым одиозным из «сократиков». Можно строить различные предположения относительно причины замены Эсхина именно Критоном, но ясно, по крайней мере, что такой Критон может свидетельствовать об определенных правилах литературной игры, но не о реальной личности. Дж. Бернет, впрочем, не склонен доверять «типичным эпикурейским сплетням"83, однако признает, что Эсхин мог уговаривать Сократа бежать и даже, вероятно, написал диалог на эту тему. Известно, что Евклид Мегарский (один из персонажей в важном диалоге Платона Теэтет и,.

R Л видимо, разрабатывавший сходные с платоновскими темы) также написал диалог Критон (D. L. П.108). Вероятно, Критон, в силу своей близости к Сократу, стал постоянным удобным положительным персонажем не только в корпусе сочинений Платона и Ксенофонта, но и у других близких им авторов.

Кроме Критона, данный персонаж фигурирует из диалогов Платоновского корпуса также в рамке Федона и в рамке Евтидема, причем, как отмечает Теслефф, в этих диалогах ему не уделяется особенного внимания, в Евтидеме он — «бесцветный стаТрод, озабоченный воспитанием ос своих сыновей «, тогда как в Критоне он — близкий давний друг Сократа,.

83 Plato’s Euthyphro, Apology of Socrates and Crito, ed. with notes by J. Burnet. Oxford, 1924, p. 173.

84 Kahn, Ch. H., Plato and the Socratic Dialogue. The philosophical use of a literary form. Cambridge, 1996, p. 13.

85 Theslejf, H" Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, p. 210. тревожащийся о судьбе детей Сократа и т. п. Как пишет Теслефф, вероятно, автор Критона находил этот персонаж интереснее, чем сам Платон. Более вероятным, впрочем, представляется, что персонаж скорее списан с Федона, где Критон тоже выступает в качестве давнего близкого друга.

Как бы то ни было, более важным для характеристики диалога представляется анализ образа Сократа, почти бессменного персонажа Платоновского корпуса. Тем более интересно проследить сходства и отличия этого персонажа в Критоне по сравнению с прочими диалогами. Прежде, чем перейти к этим конкретным образам Сократа, необходимо сразу оговориться, что речь ни в коем случае не будет идти об историческом Сократе. Как уже было сказано выше, сократический диалог в принципе не предполагает исторического характера, и сейчас «исторический» подход к Платоновскому корпусу, т. е., мнение, что диалоги отражают события жизни исторического Сократа, в целом признается устаревшим и мало кем поддерживается.

О/Г всерьез. Однако раньше многие самые серьезные исследователи при интерпретации корпуса руководствовались именно им, зачастую никак не аргументируя своей уверенности в историчности описываемых событий. Например, Дж. Бернет в своем упоминавшемся уже комментарии к Критону от называет сон Сократа из Cri. 44a-b «безусловно историчным «, никак не объясняя причины своей уверенности. Исторического, с некоторыми оговорками, Сократа видит в платоновском образе Г. Властос, о чем.

86 См. Kahn, СИ. Н., Plato and the Socratic Dialogue. The philosophical use of a literary form. Cambridge, 1996, p. 3, где критикуются Гатри и Властос за отношение к платоновскому Сократу как к историческому персонажу и приводятся аргументы против такой точки зрения (напр., Сократ у всех сократиков разный и т. д.).

87 Plato’s Euthyphro, Apology of Socrates and Crito, ed. with notes by J. Burnet. Oxford, 1924, p. 178: 'The dream is, of course, historical and must often have been talked of by the Socratics at Megara'. по свидетельствуют все его важнейшие работы по Сократу. В данном исследовании вопрос специально рассматриваться не будет, так как внимание здесь будет уделяться Сократу как персонажу.

1. Критом и Апология.

Многие исследователи отмечают несовпадение образа Сократа в.

Критоне с тем, который привычен по Апологии и другим т. н. «ранним» диалогам. Самое главное недоумение заключается в рабском повиновении и служении Сократа из Критона Законам, изложенном во вставной речи Законов, о которой речь впереди. Это плохо сочетается с характером Сократа в Апологии, для которого главная ценность в жизни — служение Богу (той Geoi) Xaxpsia — 23с). Способы разрешения этого несоответствия предлагались различные, но прежде, чем к ним перейти, наметим основные точки несоответствия двух образов Сократа:

1. Главная ценность в жизни (главный авторитет): служение Богу (Ар.), служение Законам (Cri.).

2. Главная движущая/управляющая сила в системе ценностей: индивидуальное, одушевленное (Ар.), безличное (Cri.).

3. Основной интерес: единичное (Ар.), множественное (Cri.).

1) Безусловно, в основном исследователи концентрировались на первой проблеме, для иллюстрации которой достаточно двух ярких цитат: avayKaiov. то той 0еой rcspi 7&?Igtoi> 7roieio9ai (.слова бога необходимо ставить выше всего — зд. и далее пер. М. С. Соловьева) (Ар. 21е) и гщетерод (т. е., Законов — А. 3.) rjoQa Kai eicyovoc Kai ooi>?toc (ты наше порождение и наш раб — зд. и далее пер. М. С. Соловьева) (Сп'.50е). anavv? v т1|дгютер6у soTiv TOXTpic Kai asfivOTepov Kai ayicoTepov Kai ev (leiCovi poipa Kai 7capa Geoic.

88 См. напр. Греческая философия, под редакцией M. Канто-Спербер, том I. Москва, 2006, стр. 138 слл. («.сведения о Сократе следует черпать, прежде всего, у Платона»).

Kai 7tap'.

Некоторые исследователи высказывают компромиссную точку зрения: Сократ до и после речи Законов — тот же что и в Апологии, а речь, произнесенная Законами, не отражает его точку зрения. Чаще всего к такому объяснению склоняются те ученые, которые придерживаются классического хронологического взгляда на Платоновский корпус, в котором Критон следует за Апологией, а для сохранения этого порядка важно, чтобы между Сократами из этих диалогов не было слишком много различий. Ср., напр., недавнюю работу Р. Вайс, в которой она хотя и признает несократический образ мыслей в речи Законов, но считает, что эта речь не отражает точки зрения Сократа, а произнесена только для «успокоения» Критона, так как иными путями доказать своему другу невозможность бегства Сократу не.

OQ удалось. Похожее решение (т. е. что Законы не выражают мнение самого Сократа) предлагают Дэвид Восток (David Bostock) и Верити Харт (Verity Harte) в своих недавних статьях, посвященных интерпретации «Критона"90. Такое объяснение вызывает некоторое недоумение: если Сократ не согласен с собственной развернутой великолепной речью-просопопеей, составляющей кульминацию диалога, и произносит ее только для успокоения собеседника, непонятно, зачем вообще было вставлять ее в диалог и придавать ей такое большое значение.

89 Weiss, R., Socrates dissatisfied: an analysis of Plato’s 'Crito'. Oxford-New York, 1998, p. 4.

90 Bostock, D., The Interpretation of Plato’s Crito // Phronesis 35, 1990, pp. 1−2, passim. Harte, V., Conflicting Values in Plato’s Crito // Archiv fur Geschichte der Philosophie, 81/2, 1999, p. 117, passim.

На это отвечают другие исследователи, которые объясняют повиновение Сократа Законам «апологетическим» характером Критона'. Г. Райл, например, считает, что в Критоне Платон оправдывает не только самого Сократа, возвеличивая его фигуру91, но и самого себя, объясняя таким образом, почему он сам не оставил Афины, чтобы распространить учение Сократа в других городах92. При этом, не смотря на то, что в Критоне отсутствуют какие-либо конкретные сведения о суде над Сократом (если не считать намека в речи Законов), Райл считает Критона своеобразным продолжением («sequel») Апологии94. Совершенно другие выводы делает из предположения об апологетическом характере Критона Т. Гомперц. По его мнению, этим диалогом Платон хотел отвести от себя и своих учеников подозрение в излишнем свободомыслии, которое могло возникнуть после того, как были опубликованы первые главы Государства. Поэтому Гомперц относит Критона к группе диалогов времени создания Государства, вместе с Федоном и Менексеном95. За ним последовали Хруст (Chroust), Райл (Ryle), Эрбсе (Erbse)96. X. Теслефф также признавал апологетический характер Критона, усматривая в нем некое оправдание самого Платона и других друзей Сократа, но делал из этого выводы о вероятной неаутентичности диалога.

91 Ryle, G., Plato’s progress. Cambridge, 1966, pp. 159−160.

92 Ibid., p. 152.

93 Ibid., p. 149.

94 Ibid., p. 146.

95 Gomperz, Th., Griechische Denker, В. П. Leipzig, 1903, pp. 358−359.

96 Chroust, A. H., Socrates. Man and Myth. The two socratic Apology of Xenophon. London, 1957, p. 199, Ryle, G., op. cit., p. 146 sqq., Erbse, H., Entstehungszeit von Piatons 'Apologie des Sokrates', 'Rheinisches Museum', 18 (1982), pp. 22−47.

Однако, к примеру, П. Фридлендер отрицает возможность апологетической направленности Критона, аргументируя это тем, что в диалоге, выражающем пренебрежение к мнению большинства, оправдать.

0*7 кого-либо перед этим большинством невозможно. Но не смотря на то, что Фридлендер справедливо отмечает, что Критом не похож ни на один ранний.

QO диалог в том числе и с точки зрения образа Сократа, он всё же оставляет его в ранней группе вместе с Апологией (хотя в его системе это не первые диалоги, созданные Платоном, они относятся к «группе С» ранних диалогов вместе с Евтидемом, Кратилом, Мемексеном").

Апологетический" подход, таким образом, с необходимостью воспринимает диалог как исторический документ, направленный на изменение некоего общественного мнения относительно конкретного исторического эпизода и оперирующий историческими лицами в качестве персонажей. Об опасности и неадекватности такого подхода было и еще будет сказано ниже. Кроме того, в таком случае неясен адресат такой апологии: единственная аудитория, которой судьба Сократа была небезразлична, — сами его друзья, которые, несомненно, и без того были осведомлены о подробностях его кончинык тому же, даже сторонники такого взгляда признают отдаленность во времени диалога Критом от реальной смерти Сократа: едва ли подобная апология сохранила бы свою актуальность по прошествии времени.

Наконец, некоторые вовсе не видят противоречия между двумя Сократами. Для них ситуация объясняется тем, что Законы в Критоне не.

97 Friedlander, Р., Die Platonischen Schriften: Erste Periode. Berlin, 1964, p. 159.

98 Ibid., p. 160.

99 Эту группу Фридлендер объединяет под названием «Selbstdarstellung und Verkleidungen des Philosophen», см. Friedlander, Р., op. cit., pp. 143−214. совпадают с законами, по которым Сократ был отправлен на смерть. Так, Дж. Бернет считает, что opinio communis в среде интеллектуалов времени Сократа было презирать постановления Тридцати тиранов: Ксенофонт объявляет их «лара xoixvofioix-» {Mem. IV, 4, 3, случай Леонта из Саламина, цитируемый в Ар. 32с). Таким образом, законы из Апологии (именно их почему-то Бернет отождествляет с законами Тридцати100) презренны, а Законы из Критона — истинные законы Афин, не испорченные Тридцатью. За исключением того, что законы, пославшие Сократа на смерть, определенно не могли принадлежать Тридцати тиранам, так как их режим к тому времени был уже четыре года как свергнут, картина могла бы выглядеть довольно правдоподобно, хотя в таком случае остается не совсем ясным, какие законы Афин являются «истинными». Несколько по-другому выходит из положения Г. Властос: в своем исследовании Socratic studies он ссылается на Критона как на единственное свидетельство симпатии Сократа к демократии — в отличие от Апологии и Горгия. По его мнению, противоречие между этими диалогами объясняется тем, что Сократ никогда не обвиняет законы, но только людей, плохо выполняющих эти законы101.

Однако во всех этих случаях мы сталкиваемся с важной проблемой: являются ли Законы из Критона афинскими законами вообще? Подробно это будет рассмотрено ниже, а сейчас ограничимся замечанием, что недавно М. Монтуори убедительно продемонстрировал, что Законы из критоновой просопопеи не имеют отношения к афинскому законодательству102. Таким.

100 Plato’s Euthyphro, Apology of Socrates and Crito, ed. with notes by J. Burnet. Oxford, 1924, pp. 173−174.

101 Vlastos, G., Socratic studies. Cambridge, 1994, pp. 95−96.

102 Monition, M., Per una nuova interpretazione del «Critone» di Platone. Milano, 1998, pp. 45−47. образом, противоречие между Сократами из интересующих нас диалогов сохраняется.

2) Второй несхожей чертой является, напомним, высшая направляющая сила для Сократа из Апологии и Сократа из Критона. На вершине иерархии в Апологии находится Бог, затем следует человек. На вершине иерархии Критона находится обезличенная Справедливость, т. е., Законы, которые персонифицированы только потому, что реальные люди в Критоне потеряли свое значение. В Апологии жизнь человека организуется или им самим, или архонтами (также людьми), или Богом — в любом случае, индивидуальным началом — и это случай Сократа. (28е). В Критоне вся человеческая жизнь обусловлена Законами и Отечеством: например, они посылают людей на войну, и, так как все обязаны повиноваться их воле, дезертировать запрещено (51Ь7-с1), тогда как Сократ из Апологии не дезертирует, повинуясь приказу архонтов (58е1−4). Другой пример: в Апологии гражданин должен научить и убедить (бгбасгкеи/ ка1 7ге (0Е1У) судью (по мнению одного из граждан, Сократа, — 35с), а в Критоне Законы позволяют гражданам или убедить их, если они не правы, или делать, что они скажут (52а2−3). То же самое касается воспитания: в Апологии Сократа интересует человек, который, благодаря знанию законов, может сделать юношей лучше (24с1-е), а в Критоне сами Законы дают юношам наилучшее воспитание (50(1). Во всех этих случаях то, что в Апологии выполняется людьми/неким индивидуальным началом, в Критоне зависит от неодушевленных Законов.

3) Третий пункт, вытекающий из второго, касается единого и многого или единственного и множественного в различных аспектах.

Например, в Критоне Законы почти всегда упоминаются во множественном числе (кроме 50Ь7), тогда как Сократ из Апологии обычно говорит о какомлибо отдельном законе Афин: эта особенность делает иррелевантным сравнение и кажущееся сходство отношения Сократа к законам в обоих.

49 диалогах: ср. в Ар. 19а Сократ утверждает, что он должен повиноваться закону (тф 5ё уоцсо леютеоу), но в этом конкретном случае он имеет в виду конкретный афинский закон, по которому необходимо защищаться с помощью произнесения апологии (&7юА.0уг|Т?0У) — тогда как Законы в Критоне не конкретизированы и, кроме того, вовсе не являются законами Афин, как только что было упомянуто. Из платоновских сочинений эти Законы более всего согласуются с одноименным диалогом, Законами, о чем пойдет речь ниже.

В заключение сравнения Сократа из Апологии и из Критона приведем пункты несовпадения, отмеченные М. Монтуори, сделавшим из них тот же вывод, что и мы (Сократ из Критона бесконечно далек от Апологии). Вот эти пункты, в большинстве своем дублирующие приведенное выше:

Во-первых, (1) в Критоне, в отличие от Апологии, Сократ говорит как человек, опирающийся на какой-то жизненный опыт. В Апологии Сократ заявляет, что ничего не знает, в Критоне, наоборот, он уже уверен в том, что обладает некоторым знанием, и исходит из определенных постулатов этого знания.

2) В Апологии Сократ стремится научить афинян и сделать их лучше, в Критоне он разочаровался в афинском «большинстве» и больше не желает их учить.

3) Самый очевидный аргумент: законопослушность Сократа в Критоне, не совпадающая с позицией Сократа из Апологии, согласного повиноваться одному только Богу.

I I.

Группа аргументов, свидетельствующая об обращенности Критона.

103 назад", к предыдущим диалогам, предыдущим рассуждениям :

4) В Апологии свидетели невиновности Сократа — отцы «развращаемых» им юношей, в Критоне — речи былых времен.

5) В Апологии Сократ действует по вдохновению Бога, в Критонеруководствуясь логосом, разумом, былыми убеждениями.

Наконец, (6) для Сократа из Апологии самое главное — поиск истины, из Критона — отечество и его законы.

Кроме того, безусловно, можно выделить черты Сократа из Критона, отличные не только от Апологии, но и от других диалогов в целом.

2. Критом — другие диалоги. Критом — Теэтет.

Прежде всего, бросается в глаза отсутствие обычной для «раннегосреднего» Сократа иронии. Если вспомнить непоздние диалоги Платона, то многие из них целиком написаны в шутливо-ироническом ключе: например, Евтидем, Лисид. У Сократа из Критона мы не найдем ни одной иронической реплики, что сближает его с серьезным тоном поздних диалогов (например, Законов) и с лишенными остроумия неподлинными диалогами (см. ниже, в параграфе 2 Ш-ей главы). В качестве конкретного примера Теслефф приводит характеристику, данную Сократом в конце диалога речи Законов: он сравнивает их голос с корибантами, но без тени обычной для употребления этого слова Платоном иронии104.

Далее, сам образ Сократа как философа видоизменяется. Вспомним, как определялся самим Сократом философ в таких важнейших для нашего.

103 Об этом см. ниже, Глава I, параграф 4.

1 М Thesleff, Н., Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, p. 209, nl 1. исследования диалогах, как Федои и Теэтет. Рассмотрим подробнее этот «классический» образ философа, как он описывается в знаменитом пассаже из Теэтета о противопоставлении философов и риторов. Как следствие своего свободного досуга, посвященного философии, занимающиеся философией не знают и не понимают законов (173 с!2−4) и, произнося речь на суде, в отличие от «о1 ?V бгкаотпрюц кои тоц тоютЗток- ¿-к уёсоу киАдл/боицеуоо) (172 с8−9), привычны к тому, что ничто (в частности, клепсидра) их не подгоняет. Такие философы всегда бывают высмеяны большинством за презрение ко всему «земному», обыденному: см. 174 Ь8−175 Ь7, где перечисляются все случаи, в которых философ кажется смешным, и в заключение говорится: «Во всех этих случаях такой человек бывает высмеян большинством, которому кажется, что он слишком много на себя берет, хотя не знает простых вещей и теряется в любых обстоятельствах» (175Ь4−7).

Но зато стоит лишь только перейти от частных судебных разбирательств к рассмотрению справедливости и несправедливости вообще (175с2−3), как рабски образованный «сутяжник», противопоставленный в рассуждении философу, «воспитанному в свободном досуге» (175е1) — окажется совершенно бессилен. Философу не свойственно обращать внимание на мелочи, частности, скорее, он рассматривает суть каждой вещи.

Получается, что философ противопоставлен «миру», он не чувствует себя в нём свободно, его характерная черта, по выражению М. Берньита, -" ойешогЫИпезз105″, причастность иному миру. Таков ли Сократ в Критоне? Сказать это будет возможно, рассмотрев дальнейшее описание в Теэтете идеального философа: каким образом он достигает справедливости?

105 Вигпуеш, М., ТЬе ТЬеаеЮШБ оГ Р1аЮ. ¡-псКапароНБ / СатЬи^е, 1990, р. 35.

Здесь начинается важное рассуждение, соприкасающееся с главнейшими темами Критона: темами смерти, в том числе и незаслуженной, и справедливости. Зло присутствует в мире, но среди богов его нет, следовательно, необходимо как можно скорее бежать из этого мира в тот: 7и81рйа6а1%рт| ёубёубе ёкеТае (рсиуеа/ он та%юш. Бегство же это — уподобление богу, заключающееся в том, чтобы стать справедливым и благочестивым: фиуг) бе 6цо{ош1с беф ката то биуатоу оцхлсоакбе бСкаюу ка1 орхоу цеха фроут^аесод уеуеабаг (176а8-ЬЗ). Образ философа, радующегося смерти и стремящегося к ней, конечно, не изобретение Теэтета: классическая «модель» идеального философа знакома нам по ФедонуШ6, так что, говоря об образе философа в Теэтете, необходимо иметь в виду и Федона, о котором уже шла речь, и более раннюю по сравнению с Критоном датировку которого мы стремились показать.

Что касается Сократа из Критона, то он нисколько не подчеркивает своего стремления как можно скорее уйти из жизни, напротив, он ценит жизнь — не любую, но прекрасную и справедливую (что одно и то же — 48Ь8−9), из чего следует, что прежде всего следует соразмерять все свои поступки со справедливостью и исполнять то, чего она потребует (48с6-с15). Это значит, что никоим образом не должно отвечать несправедливостью на несправедливость (49Ы0−11). Но, в отличие от Теэтета, причина здесь приведена более жесткая: так поступать надо не стремясь подражать Богу, а просто потому что этого нельзя делать ни в коем случае при достойном образе жизни, который и по смерти обеспечит благосклонность тамошних законов, о чем еще пойдет речь ниже. Образ философа, бегущего от мира,.

106 Собственно, весь диалог являет собой образец жизни и смерти истинного философа, но для примера можно привести 61Ь7−64Ь9 и 67е4−68Ьб. здесь фактически исчезает и это еще более заметно в знаменитой речи Законов.

Если посмотреть, какие доводы приводит Сократ от лица Законов против побега из тюрьмы, т. е. нарушения справедливости, становится ясно: позиция Сократа по сравнению с Теэтетом несколько изменилась. Выше уже указывались некоторые отличия, которые еще лучше видны на примере тех аргументов, которые приводят Законы в защиту самих себя и справедливости. Вся эта защита строится на том, что 1) родной город и его законы важнее чего бы то ни было и 2) договор, добровольно заключенный Сократом как гражданином Афин, с городом, — нерушим. Сократ теперь, прежде всего, гражданин города, а не философ, которому дела нет до законов и судов107, поскольку справедливость для него не связана исключительно с иным миром, как в Теэтете. Законы даже попрекают Сократа его чрезмерной мудростью, из-за которой он забывает об отечестве, которое важнее и отца, и матери: т] ойтохе! стофод йоте об. (51а7 слл.), причем получается, что слово аофод, «мудрец», явно использовано в ироническом смысле, и таковой «мудрец» противопоставлен токё^оиаи Вообще, в своих доводах Законы делают акцент как раз на том понимании справедливости, которое в Теэтете отводится большинству: обывательском понимании «бытия хорошим человеком» (подробнее см. ниже, в параграфе 4 1-ой главы). Отказываясь от обязательств перед городом, Сократ рискует выставить себя на смех перед всеми: ту fnj. iv уе 7геШг|, <Ь Еюкратес— ка1 ой катауеХаато" — уе еог ¿-к тт^д поХгщ е^еХвш (53а6−7), он не принесёт никакой.

107 Впрочем, п в Теэтете, по замечанию M. Берныгга, уже есть несоответствие между теоретическими рассуждениями Сократа и реалистической концовкой диалога, когда выясняется, что Сократ собрался идти как раз на заседание суда по его делу в Царском портике: Bumyeat, М., The Theaetetus of Plato. Indianapolis / Cambridge, 1990, p. 34. пользы ни близким (53a8-b3), ни сыновьям (54al-bl), да и сам будет влачить жалкое существование на чужбине, не имея более права вести беседы о справедливости и добродетели (53с3−54а1), т. е. он сохранит жизнь, но не жизнь достойную, то есть единственно важную (см. выше). Конечно, возможно, что эти аргументы используются Сократом лишь для переубеждения Критона (а он ранее пытался воздействовать на Сократа именно с точки зрения земной жизни, родственников и друзей), но ведь и речь Критона в диалоге не случайна — значит, автору диалога было важно рассмотреть эту тему с разных сторон, защитив и опровергнув один и тот же тезис.

Завершают Законы свою речь напоминанием о загробном мире, но и здесь главенствующая роль отведена законам — законам уже загробного мира: когда Сократ туда прибудет, братья здешних законов, т. е. законы загробного мира, не будут к нему благосклонны, зная, что он намеревался погубить земные законы (54с2−8).

О Боге здесь ничего не сказано, если только не считать небольшим намеком слова 8iKaioispov и оспсотвроу: огЗте yap sv0a8e (в изгнании) cpaivexai xauxa 7cpaxTovii ajisivov eivai otiSs SiKaioxspov ouSs oaitbxepov (54b5−7): в.

Теэтете этими словами определялось подобие Богу (ojioicoaic- 8ё 5(каюу ка1 ботоу цеха фроуг|аею<- yeveaGai — см. выше). Но воля Бога не совсем исчезла из диалога: присутствие Бога как бы обрамляет диалог, присутствуя в одной из первых и в самой последней репликах Сократа: 'АХк со Кршоу, тихп ayaGfj, ei xatixfl тоТсбеоц tpftov, хсшхт] ёохсо (43d7−8) и «Ea xoivuv, со Kpixcov, ка1 тсраххсо|Д8У татЗхт], e7isi8f] xai3xr| о 08о<- тЗфщеХтаг (54е1−2). Центральную же.

часть Критона целиком захватили Законы. Как представляется, Бог находится здесь вне основного рассуждения, но придает ему глубину: в конце концов, получается, что Сократ подчиняется не только законам города,.

55 но и указаниям Бога, который, как Сократ говорит в своем рассуждении об искусстве майевтики в Теэтете, никогда не желает людям зла: ог) де1д Оедд дйоуоьд ал>0роЕтоц- (151(11).

В любом случае, задачей диалога Критом явно было иное, а именно рассмотрение соотношения справедливости, законов, города и гражданина. Поскольку для решения этой задачи используется классический сократический диалог, образ Сократа, естественно, изменяется, что мы и видели при сравнении его с Сократом из Теэтета. В Критоне Сократ готов принять смерть — ради справедливости, понимаемой как исполнение своих обязанностей перед городом, и ради блюстителей справедливости — Законов, которым, по его словам, менее всего следует причинять зло (50а2).

Таким образом, мы видели, как в Критоне Сократ утрачивает многие черты ранних и средних диалогов и, наоборот, приобретает более схематичные и менее живые черты позднего периода существования Платоновского корпуса.

4. «Сократический» диалог: ориентация на школьную традицию.

Сократический диалог" в Критоне, с одной стороны, традиционен, то есть, как мы увидим ниже, сохраняет характерные особенности этого жанра, а с другой стороны, не похож на ранние платоновские образцы. Именно это вызывало недоумение у многих исследователей, в том числе и у.

108 Здесь следует сразу оговориться, что стилометрический анализ Критона не дал каких-либо стоящих упоминания результатов: см. Thesleff, Н., Studies in Platonic Chronology. Helsinki, 1982, p. 209, n. 11. Вообще, надо сказать, что сейчас общепринятым мнением является невозможность использования.

Отличительной чертой сократического диалога является метод вопросов и ответов. X. Теслефф в работе Studies in the styles of Plato, к которой мы еще вернемся, пишет: «По всей видимости, Платон использовал тип, А [тип композиции „вопрос-ответ“ — А. 3.] как типично сократовский109». Поэтому характерно, что из поздних диалогов этот тип встречается только в Филебе — единственном позднем аутентичном диалоге, где в качестве главного персонажа выступает Сократ110. Таким образом, можно сказать, что центральная фигура Сократа в диалоге требует соответствия законам жанра. Как пишет далее Теслефф, видимо, именно поэтому, т. е. потому, что форма диалога «вопрос-ответ» казалась типично сократической, она обязательно присутствует в диалогах, относящихся к группе spuria111.

Функция. Что касается функции сократического диалога, то она менялась: мы видим у Платона как критику «деструктивную» (критика общераспространенного образа мыслей) в т.н. ранних диалогахтак и «конструктивную» (поиск с помощью того или иного метода положительных ответов на поставленные вопросы), начиная с Горгия и Менона. Однако, отмечает Теслефф, «конструктивный» сократический диалог заметен уже в Критоне, Cri. 46b-50a112. стнлометрического метода как единственного при анализе текста. Он может быть использован лишь в ограшгоенных масштабах. Собственно, исторически единственным действительно важным результатом применения этого метода было выделение поздней группы платоновских диалогов. Подробнее об этом см. напр. Thesleff, Н&bdquoStudies in the Styles of Plato. Helsinki, 1967, p. 8.

109 Thesleff, H" Studies in the Styles of Plato. Helsinki, 1967, p. 36.

110 Ibid., p. 37.

111 Ibid., p. 41, n. 1.

112 Ibid., p. 37, n. 3.

Действительно, в Критоне в части, которая представляет собой сократический диалог (который начинается сразу после речи Критона ответной репликой Сократа и заканчивается перед речью Законов), выдвигается целый ряд тезисов. С первого взгляда может показаться, что и здесь присутствует «деструктивный» момент в виде критики большинства, но на самом деле и это — положительный тезис, потому что никаких конкретных неправильных мнений большинства не приводится, а просто утверждается, что не должно прислушиваться к мнению большинства, особенно в вопросах справедливости и несправедливости (Cri. 48а5−7). Перечислим все тезисы, выдвинутые в этой части диалога: 1) не все мнения всех людей должно ценить (46d9-el) — 2) должно ценить хорошие мнения (47а7) — 3) чтобы не разрушить собственное тело, нужно прислушиваться относительно него только к советам специалистов: врача и учителя гимнастики (47а13-с7) — 4) чтобы не разрушить душу, и в вопросах справедливости и несправедливости следует придавать значение только мнению знающего человека, а не большинства (47с9−48а7) — 5) нужно ценить жизнь, только если она прекрасна и справедлива, что одно и то же (48Ь5−9) — 6) совершать несправедливость нельзя ни в коем случае (49Ь8) — 7) нельзя воздавать несправедливостью на несправедливость (49с10−11).

Отсюда видно, что в Критоне сократический диалог носит скорее «конструктивный» характер, что приближает его к диалогам более позднего типа. Как мы увидим далее, содержание этой части Критона еще больше сближает его с другими, не «ранними», диалогами.

1) Содержание. Oi Xoyoi ofic ev тф ёцярооВгу eteyov: «отсылки» к прошлым диалогам.

Характерной особенностью Критона являются постоянные отсылки к «предыдущим» рассуждениямтакого их количества нет ни в одном другом диалоге Платоновского корпуса. В целом можно насчитать тринадцать таких отсылок, группирующихся в основном в композиционной части Сократический диалог (см. композицию диалога в параграфе 1 Главы II). По большей части они выглядят так: Сократ в реплике к Критону ссылается на некий тезис, относительно которого оба собеседника согласились в прошлом. Такое скопление отсылок к предыдущим диалогам в Платоновском корпусе больше не встречается: в некоторых диалогах могут быть напоминания о том, что было сказано раньше, но в рамках одного диалога. Например, в Апологии 28а4−5: 6 8е кт? V хоГд ёртироаЭеу гА^уоу, «то, что я и раньше говорил», отсылает к 18Ь, многим обвинителям Сократа в прошлом. В других случаях отсылки не только происходят в рамках одного диалога, но и расшифровываются, как в Протагоре 353ЬЭ-5: е! отзу 001 боке! ерреуе1у оц ари е8о?? У fnj. iv, ере Т) уг|аас0а1 ^ о1рои ал> ёусоуе каМлата (рауероу уеуеа0а1, £7гои (Если ты согласен соблюдать принятое нами только что условие — чтобы я руководил — следуй за мной в том направлении, на котором, по-моему, всего лучше выяснится дело — зд. и далее пер. Вл. С. Соловьева). Другой пример такой отсылки в рамках одного диалога — ЛеБр. 504а4-Ь4: МугщоуетЗекреу лш>, т}у 8' еую, он. ТН ка1 то 7гроррг|0ёу сштсоу- - То тгоТоу 8г|- - 'Е^гуорсу 7гои он. {Помнишь, — сказал я, — что. было перед этим? — Что именно? — Мы говорили примерно так. П3), причем ситуация аналогична Протагору, то есть, отсылки расшифровываются. Платон стремится максимально ясно изложить ход мыслей, заботясь, чтобы от читателя ничто не ускользнулов Критоне предполагается, что целый пласт тем уже известен и пояснять их не требуется.

113 Зд. и далее пер. Государства А. Н. Егунова.

Эта особенность диалога, безусловно, и раньше принималась во внимание и по-разному трактовалась, в том числе, как мы увидим ниже, трактовалась и в «историческом» ключе: отсылки как воспоминания о реальных беседах Сократа с учениками. Но если не придерживаться такой точки зрения, необходимо считать реминисценции в Критоне исключительно литературными, то есть, именно ссылками на темы, ранее обсуждавшиеся в рамках платоновской школы. Прежде, чем перейти к их рассмотрению, приведем мнения на этот счет некоторых исследователей.

Р. Робинсон приводит в качестве обоснования места из других диалогов, в которых встречается тезис о том, что многие положения нуждаются в пересмотре: РЫ. 107ЬСга. 428с15−8 (особенно): 5еТ 8г|, сод ёоисе, ваца цетаатрефеобоц Е7г1 та гсроещтщеуа, ка1 тшраоЭои, то екеиюи той житной, Р^87Г81У «аца ярбааа» кой о^аасо." В соответсвии с этим, по Робинсону, Критом, вероятно, как раз является таким пересмотром некоторых предыдущих тезисов 114. М. Монтуори объясняет такую концентрацию отсылок к прошлым диалогам в Критоне через свое понимание Законов и Города: по его мнению, Законы в диалоге являются законами не Афин, а Идеального Города, который был сконструирован Платоном в лице Сократа во всех предшествующих диалогах, особенно, конечно, в Государстве (МопШоп 57−59). Отсюда все напоминания о прошлых рассуждениях. Монтуори, однако, не согласен с Э. Туроллой, утверждающим исключительность особенности Критона ссылаться на предшествующие рассуждения (Э. Туролла отмечает уникальность обращения к «прошлым речам» в Критоне, сравнимую только с пассажем 328с в VII Письме, и характеризует ее как автобиографическую: Платон таким образом.

114 Robinson, R., Plato’s earlier dialectic. New York & London, 1980, p. 107. вспоминает свои прошлые поступки, в частности, 1 -ую сицилийскую поездку, и оценивает их115). Монтуори считает ее характерной чертой Сократа вообще и доказывает это местом из Апологии: eavx' au Xeyco он ка1 xuyxavei? ieyiaxov ayaOov ov av0pO7u® xouxo, екаоттцгщерастсер! аретг|д xoixX. oyou<- жиеТаЭш. ка1 xtov aXkxuV 7ispi (uv uueic euou акоиехе 5ia? i?yoiisvo) (38al-4)116. Однако, как кажется, эта цитата в данном случае не доказательна: здесь Сократ говорит в настоящем времени — акотЗехе 5iaX? yo?ievou — и не имеет в виду всех бесед, проводимых им в прошлом. В Критоне, как видим, напротив, всячески подчеркивается предыдущая традиция, хотя бы лексически (как лексически вводятся отсылки, мы увидим ниже).

Но если не считать Критом ранним текстом, ситуация меняется. Некоторые из отсылок могут быть поняты только на основании определенных текстов, зачастую не относящихся к раннему платоновскому периоду (см. ниже). Адресаты ссылок выявляют связь диалога с традицией платоновской школы.

Основной вопрос, возникающий в связи с этими отсылками, таков: являются ли они просто стилистическим приемом или они действительно отсылают к реально существующим местам из других диалогов? Ясно, что от решения этого вопроса во многом зависит хронологическая атрибуция диалога. Ниже мы рассмотрим некоторые соответствующие места, приводя вероятные ориентиры отсылок, когда это возможно, и оглядываясь на истолкования предшествующих комментаторов.

1) 45d7−8: (paoKovxa ye 5f] apexfjg 5ia itavxbq xoii piou e7ti|ieX?ia0ai. Забота о добродетели (apexrj) проповедуется Сократом в Апологии ЗОЬ.

115 Turolla, Е., ар. Platone, I Dialoghi, l’Apologia с le Epistole, Versione e interpretazione di E. Turolla. Milano, 19 642, pp. 182−183.

116 Montuori, M., Per una nuova interpretazione del «Critone» di Platone. Milano, 1998, p. 57, n.306. используется тот же глагол e7cifietaTa0ai), ср. тж. Tht. 167el-3: «Верх непоследовательности — заявляя о своем стремлении к добродетели (apexfj<- (paaKOVTa 87iijieMo0ai), быть несправедливым в своих рассуждениях» .

2) 46Ь4−6: щ еусо ой vuv 7rpcoTov аХка ка1 aei xoiouxotoiocx&v ejicov uriSevi aXXca 7r? i6ea6ai г хф Xoyw оq av jioi ta) yi?ofievcp PeA/cicxog фа (т|ха1. Ср. определение в Законах идеального законодателя, человека, наиболее приближенного к истине: Lgg. 835с: evavxia Xeyaiv хац jisyiaraiaiv? mOvfiiaiq ка! оик excov PorjGov av0pco7rov ouSeva, Xoycd s7u6uevoc uovco jiovoq.

3) 46b7-cl: xoix- 5f| A. oyouq oi)<- ?v тф ep.7rpoa0ev sTteyov ou Suvapai vuv? KPaX^Tv, S7tei5r| ц.01 f^Se f| ти^г] yeyovev, aXka o%e5ov ti opoioi фaivovшi jioi, ка! xoijq auxoug тсреоРеий) ка1 up.® оиаяер Kai 7tpoiepov. Имперфект sA^yov Адам.

Adam) объясняет тем, что Сократ ссылается на опыт всей своей жизни .

4) 46c8-d2: Ttoxepov Kak&q skeуехо екаохохе f ou, on хаТq jiev 6ei xmv dotqcbv KpooEyeiv xov vouv, miq 6s oi) — Возможно, отсылка к рассуждению из Теэтета о существовании истинных и ложных мнений и предпочтении истинных, мудрых мнений: Tht. 170a-b: {XXI} Oukouv, ю Прсотауора, ка! тщеТсav0pco7rou, paAAov 8с rcavxtov avOpcbmov бо^асAiyopev, ка! фа|а.ёу ouSeva ovxiva oi) та (iev auxov fiyeioQai xcov aMxov аофсохгроу, xa 5e aM. ou<- eauxou. ка! sv xouxoicатгааь xi oXko ф^ооцеу fj auxoixxoixavGpamouif|y8ia0ai aognav ка! ajiaQiav eivai кара ccpiGiv: и Tht. 179a-b: Mexpicexара тщТу яроеxov 8i8doKa^ov aoD eipi|aexai oxi avayicr| аихф ojio^oyetv дофюхероу xs aXkov aXkov eivai Kai xov |isv xoiouxov цетроу eivai, epoi бе хф avemoxrj^iovi (j.r|8e otucooxiouv avayicr|v eivai цехрео yiyveaGai, 179c2: SW. .if naoav 7tavx6c aAnQn 8o? av slvai.

117 Plato, Crito cd. by J. Adam, 2nd ed. Cambridge, 1891, repr. Bristol, 1988, p. 41, n.9.

5) 46d2−4: fj rcpiv (iev ejie 8eTv a7io8vfjaKeiv каШс, eXeysxo, vuv Se катабт]Хо (- ара? yevsxo on акщ eveica Xoyov ёХеуето.- Адам дает ссылку на.

Ар. 40Ь, где Сократ говорит, что смертный приговор случился ему во благо .

6) 47al3-b3: жо<- au xa xoiauxa? Aiyexoyup, va^opevog avrip ка1 xouxo 7upaxxcov 7coxepov 7xavxog avSpoq S7raivra ка1 yoycp ка1 8o^r| xov vouv 7tpoaex? i, f svoq povou? keivod og av Tuyxavri iaxpog fj 7rai6oxpi? riq ?ovАналогичные примеры для доказательства тезиса о превосходстве мнения знатока над прочими встречаются и в других диалогах, поэтому Сократ вновь напоминает Критону уже известные ему положения: n&q ai> xa xoiauxa aXeysTo-, а Критон сразу дает вызубренный ответ: evbq povou. Ср. JJaxem 184d-e: учителю гимнастики следует доверять в соответствующих вопросах больше, чем мнению большинстваАлкивиад I 107b: Ei6oro<- у ар olpai яер1 ¿-касггои f| vxo<-, 107c — пример с врачом, 107е — с учителем гимнастики. Ср. тж. Min. 316с-е (подробно пример врачебного искусства) и 317е-318а (учитель гимнастики). Ср. тж. такие же примеры в Законах, иллюстрирующие два способа законодательства: Lgg. 720а-е. Разделение способов заботы о теле на врачевание и гимнастику присутствует еще в Горгии (464Ь). Этот пример в очередной раз подтверждает неоригинальность и сжатость Критона по сравнению с прочими диалогами. Как мы видели, среди знатоков здесь рассматриваются только врач и учитель гимнастики (причем с оговоркой, что это и раньше уже обсуждалось) -самые частотные примеры. После чего остальные случаи опускаются, «чтобы не перебирать все» (iva цг| mvxa 5uco (xsv — 47c9), тогда как в прочих диалогах рассуждение последовательно доводится до самого главного: вопросов.

118 Plato, Crito ed. by J. Adam, 2nd ed. Cambridge, 1891, rcpr. Bristol, 1988, p. 43, n. 21. справедливого и несправедливого, прекрасного и безобразного и т. п. В Критоне рассуждение представлено сокращенно.

7) 48b3−4: АХк <Ь 0a)|idcne, ойтод те о Xoyoq ov SietaiMajiev ёцогуе 5океТ ext оцоюд eivai ка1 Ttpoxepov Здесь можно предположить двойную отсылку 8isX, ri? cu0ajiev указывает на место в разговоре самих Сократа и Критона чуть выше: 44dl-10, а оцокхeivai Kai Tipoxepov на какое-то другое рассуждение, уже встречавшееся в других диалогах. Возможно, указывается на Tht. 172а1−4.

8) 48b5−6: aK07tei ei en jievsi f|(iTv ti ou, oti oi> то? fjv icepi яХгишл) 7roiT|Teov аХка то ей Комментаторы (напр., Адам119) указывают на параллель из Апологии 28Ь (не следует оглядываться на опасности, если речь идет о достойной жизни) и Горгия 512е (необходимо заботиться не о том, как бы прожить подольше — что зависит только от Бога — но как бы прожить cog аршта). Неожиданным образом, наиболее похожий, хотя бы лексически, пассаж можно найти у Аристотеля: он часто использует само выражение, то ей^fjv, собственно, это его термин для обозначения «хорошей жизни». См. напр. Топика 118а7: ?eAriov yap той? fjv то ей Cuv, но также Политика (1258а1, 1280b39: xe%oq цёу ouv noteaq то ей Cpv, 1326Ь9) и в этических работах (е. g. Eth. Eud. 1214а15, Eth. Nie. 1098b21, Magna Moralia 1184b 10 et al.). Если интерпретировать эти параллели, то, конечно, не следует предполагать, что Критом опирается на Аристотеля. Скорее, можно думать, что и Аристотель, и автор Критона параллельно отражают некоторые диспутации на тему то ей т. е., они опираются на один корень в академических дискуссиях, а не.

120 друг на друга).

119 Plato, Crito ed. by J. Adam, 2nd ed. Cambridge, 1891, repr. Bristol, 1988, p. 52, n.32.

120 Об Аристотеле см. ниже, Глава Ш, параграф 3.

9) 48Ь8−9: То 8є єй каі ка^.со<- каі бікаіахоті xauxov eoxiv, pevei ц ou peveiВозможно, отсылка к более развернутому рассуждению в Алкивиаде Г.

Ale. 1115а9−10: {I?.} 'AXka navxa та бікаїа каі каМ- {АЛ.} Nai.. ПбаІО.

11: {Sil.} OuSev apa xgov KaAxov, ка0' oaov KaA. ov, какоу, ойбе xwv aia/pcov, ка0' aov aioxpov, ayaGov.. 116c 1−3: {SQ.} Taikov apa etpavri fjpiv 7ta^iv au.

KaXov хє каі ayaGov. {АЛ.} Фаіуєхаї. См. тж. Lgg. 859d3−5: яєрі бікаюслЗугцhaq каі xcdv oucaioov av0pd)7ccov хє каі 7upaypaxcov каі npa^scov кá-vrsq кщ.

CTUVopo^-oyoCpev icavxa eivai xauxa кака. Кроме того, разумеется, исходным текстом, где вопрос о соотношении бікаїа, каАя, aya0a (а также fjoea и сЬфєА-ipa получает свое развитие, можно назвать Горгия. Именно в Горгии.

476d2 слл.) в разговоре с Полом Сократ показывает взаимосвязь всех этих понятий и выводит, что ежели кого правильно (opOoq) наказывают, то это справедливо (бікаїсод), а потому хорошо (каАя) и есть благо (aya0a) для подвергнутого наказанию, так как, хотя это и неприятно, но, во всяком случае, полезно (сЬфєАлра), потому что он становится лучше душой (?sAxicov xfjv |/uxnv yiyvexai) и избавляется от порочности (KaKIag apa уи/Л^.

7taM.axxexai o 5ikt|v 6i5ouq). Вместе с тем, на деле тезис Горгия может быть связан с Критоном только каким-то косвенным образом, причем по одной простой причине: Сократа-то как раз наказывают несправедливо, причем он сам это признает ({2Х2.}.тї epotfpev яроеauxoix- [sc. xoug vopoix-] oxi «Т-їбікєі yap f|pag r тгоАлд каі оіж op0a><- xrjv oiicriv eKpivev-» xafixa f xi epoupev- {KP.}.

Tauxa vfj Aia, <Ь Ишкрахєд — 50cl-3), и Критон пытается убедить Сократа, что отказываться от спасения несправедливо (45с5: ou. 8IKaiov) как раз в силу несправедливости приговора, а для его друзей это будет не только нехорошо, но и постыдно (46аЗ: apa хф какю каі aia%pa). Но согласно Горггпо, о чем бы ни шла речь, претерпевающее испытывает то, что причиняет причиняющий.

476d3−4: тиєрі navicov, oiov av Tuoirj xo tuoiouv, xoioijxov xo 7uac%ov naoj? iv), и, разумеется, ни о какой пользе для души Сократа от его казни в свете логики.

Горгия быть не может: согласно Горгию, прав как раз Критон, потому что по логике Горгия выходит, что Сократ выбирает несправедливость.

10) 49а5−7: i] ouoajiac то уе aoiKBiv ойте ayaGov ойте каА-ó-v, ?c nolXaKiq rjp. iv Kai ev тф e^7tpoo0ev /povcp (bp.oA.oyr|0riСкорее всего, отсылка к.

Горгию (в этом соглашаются большинство исследователей): е. g. 469Ь8−9.

Outcuc, cbc [leyioiov Tu5v каксоу Tuy/avei ov то aSucsiv. Например, Э. Туролла связывает Критона с Горгием и предполагает, что Критон опирается на.

Горгия, следовательно, написан позже. В утверждении Сократа в Критоне никогда не следует отвечать злом на зло" Туролла видит прямое заимствование из соответствующего пассажа из Горгия (Grg. 468е слл.) и считает, что более короткий Критон не мог быть написан прежде более длинного Горгия, в котором вся проблема излагается значительно более I 01 подробно. Все это предполагает более поздний по сравнению с Горгием характер Критона и отдаляет один диалог от другого. Между прочим, еще одно доказательство в пользу последовательности Горгий-Критон, а не наоборот, дал в предисловии к переводу Критона в издательстве Flammarion Люк Бриссон. Бриссон видит намек на Горгия в словах Сократа о том, что с утверждением «нельзя отвечать злом на зло» согласятся не все, напротив, это вызовет разногласия и презрение со стороны несогласных {Cri. 49cl0-d5).

Сократ имеет в виду Пола и Калликла, с которыми он беседовал об этих.

111 вопросах в Горгии, но не достиг согласия .

Теперь мы рассмотрели почти все основные темы, разбираемые в Сократическом диалоге, кроме, пожалуй, темы мнения большинства, которому, как говорит Сократ, не стоит доверять: здесь отсылки не.

121 Turolla, Е., ар. Platone, I Dialoghi, l’Apologia е le Epistole, Versione e interpretazione di E. Turolla. Milano, 19 642, p. 195.

122 Platon. Apologie de Socrate. Criton, Introd. et trad, inedites de Luc Brisson. Paris, 19 972, pp. 185−186. выражены лексически, но присутствуют. Это также довольно распространенная тема, встречающаяся во многих диалогах, напр., в том же Ale. I 110d-e: (Алкивиад. Я думаю, что обучился этому так же, как и другие. Сократ. Мы снова вернулись к тому, с чего начали. От кого ты этому научился? Поделись со мной. Алкивиад. От многих. Сократ. Ссылаясь на многих, ты прибегаешь не к очень-то серьезным учителям. А л к и в и, а д. Почему же? Разве они не способны обучить? Сократ. Даже игре в шашки — и то не способны. А ведь это куда легче, чем внушить понятие о справедливости 123). Кроме того, вся ситуация с приведением мнения большинства в качестве аргумента почти полностью повторяет ситуацию из Протагора 353а sqq., только в последнем на мнение большинства ссылается Сократ: igcoc yap av A^yovicov f|p.a>v on Ouk opocuc Aiyeis, со avopcoTioi, <Шя |/ei38eo0e, epoivi' av f|jiac.(353a2−4), а Протагор возражает ему, ставя под сомнение ценность такого мнения: Ti 8e, cb XcoKpaxec, беТтцд-шoko7teio0ai tt|v tcuv noKkiov oo^av avopcbrccov, oi oti av тиусосп тоито Aiyouqrv- (353а7−8). В Критоне приводится сходный упрек большинству: они «делают, что попало»: Cri. 44d9−10: itoiouai 8e touto ou av тиусосп124.

Также тема большинства, oi 7гоХА. о1, присутствует еще в нескольких диалогах, в частности, в Апологии и Федоне, тоже с обычным для Платона оттенком пренебрежения. Ср. в Апологии oi tcoaIoi противопоставляются специалисту (25Ь2-с1), обвиняются в распространении превратного мнения о Сократе (19d4−7) и в мелочных страстях и стремлениях (36Ь6−9). Примерно то же находим и в Федоне'. осуждение бессмысленной, будто впотьмах блуждающей толпы (98е2−99Ь6), ничего не смыслящей в подлинно важных.

123 Зд. и далее пер. Алкивиада I С. Я. Шейнман-Топштейн.

124 Эта фраза, между прочим, почти дословно повторяется в реплике Критона, по отношению к участи детей Сократа: oti ov rt/cuai то Ого rcpuSouaiv (45d2). вопросах (жизнь и смерть — 65а4−7, 80d5-el, рассудительность — 68с8−12 и т. д.). Наконец, эта тема в качестве аргумента используется в Теэтетедиалоге, некоторым образом — формальным, как было сказано выше, -имеющим отношение к Критону. в пассаже о философе, который разбирался в связи с образом Сократа выше, большинству также приписывается превратное мнение о вещах первостепенной важности. Философу, стремящемуся к справедливости и благочестию, чужд страх смерти, потому что быть справедливым значит быть ближе к Богу, и именно в этом заключается истинный смысл справедливости, а не в том, чтобы показаться хорошим человеком (176 Ь6−7), как это представляется большинству. Здесь мы видим некоторую параллель с темой невежественного большинства и единственного знающего в Критоне (47Ь-48а).

Большинство не знает, каково подлинное наказание за несправедливость: это не смерть, к которой подчас приговариваются и невинные люди, а вечное пребывание среди себе подобных, то есть дурных людей — ev0aO? oe xf|v auxoic ороющта xfjc oiay? yfjc aei eCouai, како1 какой- ?uvoviec (Tht. 177a5−7). Однако Сократ не сомневается, что этому никто не поверит, а скорее сочтут такое рассуждение безумным (177а7−8). Впрочем, при малейшей попытке дознаться, что же именно порицают и ненавидят эти люди, вся их риторика рушится (177Ы-7) — некоторая параллель с Cri. 44d6−10, где говорится о том, что большинство не способно на осмысленные действия, а также на 49d2: замечание Сократа о том, что мало кто согласится с его утверждением (oloa yap oxi oAXyoic xiai xama Kai ooksi kgu ooCei).

Почти все эти случаи сконцентрированы в той части Критона, которая имитирует сократический диалог. Так как это — наиболее «традиционная» часть диалога, она маркирует его связь со школьной традицией с точки зрения формы, языка и тематики.

2) Стилистические особенности. Язык.

Язык диалога, особенно в части «сократический диалог», но и в других частях, заслуживает особенного внимания. Можно отметить несколько характерных особенностей.

Во-первых, можно видеть, что некоторые хорошо известные темы вводятся и обсуждаются с помощью технических терминов и штампов. Например, таков случай темы специалиста и следующей за ним темы тела и души. На наш взгляд, маркерами технического стиля являются две особенности. Одна из них — парафрастические структуры. Обычно понятия называются не прямо, а описательно, например, вместо того, чтобы прямо назвать душу, Сократ использует парафраз: то, к чему относятся справедливость и несправедливость, — что бы это там ни было — екеТуо, бтг лот' ест тогу гщетёрсоу, тсер! о ц те ¿-5иаа ка1 т| 51каюслЗуг| есту (47е8−48а1). Подобный парафрастический метод можно найти и в других диалогах, по большей части, сомнительной аутентичности. Ср., например, определение души в Алкивиаде 1-м 133Ь: Сократ. Следовательно, если глаз желает увидеть себя, он долэ/сен смотреть в [другой] глаз, а именно в ту его часть, в которой заключено все достоинство глазадостоинство это — зрение. Значит, мой милый Алкивиад, и душа, если она хочет познать самое себя, должна заглянуть в душу, особенно же в ту ее часть, в которой заключено достоинство души — мудрость, или же в любой другой предмет, коему душа подобна (ец тоОтоу ойт^стоу толоу? v ф еуу1ууета1 г| |Д)ХП? йретг|, аоф (а, ка1 ец оХко ю гоито тиухауег 6{!0юу оу-) и Миносе 32Ы8−9: .?v оТд атсщ ёуест ка1 то ауабоу ка1 то фХ. аг)роу125 (.там, где у них находится благое и дурное ~ зд. и далее пер. Миноса мой — А. 3.). Подобную же нерешительность, говоря о.

125 Эта особенность именования души через парафразу отмечалась еще комментаторами старой европейской школы: см. Paginarius, Iacopus, De scalis caelestibus, Londinii, 1569, ed. A. Goldenear, Oxford, 1971, p. 9. душе, Сократ проявляет и в Теэтеете .akXa ?if] eic {jiav xiva iSeav, eixe xj/uytiv c’its oti 8sT ka^eTv (184d2−3). Метод постановки вопроса, не называя при этом сам предмет, похож на школьный прием, используемый учителем, чтобы помочь ученикам самим вывести определение предмета.

Другой постоянной особенностью технического стиля Cri. является повторение одних и тех же выражений или однокоренных слов в соседних предложениях: 43d2−8: rfeei тгцлероу. ifeei тгщероу. ifeeiv auxo ifijiepov. 46b5−6: loycp. XoyiConevcp. A.6youc. 47b2−6: evoc novou cKeivou. 'Evoc ?iovod. той evoc eKeivou: Троекратное повторение одной и той же формулировки свидетельствует о ее устоявшемся «техническом» употреблении в рамках хорошо известной темы «знаток-обыватель». Однако не все повторы в Кршпоне таковы, есть также повторы, употребленные намеренно и составляющие характерный для автора Критона эффектный риторический прием. Чаще такие повторы встречаются в репликах Критона: например, он дважды заканчивает свою речь, убеждающую Сократа бежать, одинаковой формулой: аХХ' e|j.oi лшОои ка1 |if| аХХщ iroiei (45аЗ). aXXa rcavxi трожр, ю ScbKpaxec, 7CSI0OD? lot Kai jj, r|8a|icuc акХщ Tioiei (46а7−8). Еще более наглядные примеры риторического использования повтора одного и того же слова в разных грамматических формах в пределах одной фразы (все примеры содержатся в речи Критона): oi 6%0poi aou 07tsi)0aiev те Kai еакеистау (45c7−8), Kai fi e’iaoooc xfjc Sikt|c. cbc ei.

В целом, оба приема создают образ автора, не чуждого броской риторики, но активно использующего штампованные фразы и определения, похожие на школьные, технические формулировки.

Наконец, иногда сам выбор слов не типичен для «ранних» платоновских диалогов. В качестве примера возьмем употребление безличного i)7iapxBi во фразе «aoi 5e i>7uap%ei jxev та ejia %pf|(iaxa» («y тебя есть мои деньги») (45b 1) Здесь глагол тар%ы употреблен в значении «быть», нехарактерном для платоновских ранних диалогов. Ср. Phd. 81а5−6: о! a (puco|ievri «UTcapxsi auxfj ei>oai|j.ovi eivai, где i>7uapxei с дательным падежом имеет значение «возможно» (как и в Кратже (е. g. 396Ь2), Федре (240Ь5), Пире (212а6), Протагоре (345а6) и др.). В Теэтете значение ближе к Критону: «свойственно», «обстоит дело»: Kai ejaoi xmap%ei отер xaic jiaiaic (150сЗ, ср. 150Ь7, ср. тж. Chrm. 155аЗ, Lch. 186b5, Men. 78b5 et. al.), но, в отличие от Критона, употребляется по отношению к абстрактным предметам и не окончательно сливается по значению с глаголом «быть». Такое значение встречается только в Законах (е. g. 740е6: то izakaiov 7101) i>7tap%ei jiT|%avr|jLia). * *.

Представляется, что в этой части диалога («сократический диалог») Сократ заставляет Критона вспомнить некоторые основные инструменты.

126 Подробнее см. Платон. Собрание сочинений, том I. Апология Сократа. Издание подготовили А. А. Глухое, Ю. А. Шичалин, пер. М. С. Соловьева. Москва, 2000, стр. 85, прим. к 19Ь2−3. ведения дискуссии и опирается на уже хорошо разработанные темы и ходы. После этого осуществляется переход к оригинальным пунктам аргументации, содержащимся в следующей части диалога, в речи Законов.

5. Исторический контекст. Отклик на современные диалогу реалии.

При исследовании хронологической принадлежности диалога необходимо также рассмотреть, не откликается ли он на какие-либо исторические реалии, современные ему. Предположительно, в Критоне можно усмореть один такой отклик — это упоминание Фессалии в 53d2−4.

В Критоне Фессалия — пример дурно устроенного государства. Критон предлагает Сократу бежать туда, но Законы в своей речи напоминают о постыдности такого бегства, бегства в неустроенную, непорядочную страну Сп^ек- 5s eig QexxaXiav яара xoi) q^svoug тойд KpixcovoqекеТ yap 5f| TiA^igxri axa? ia ка1 ако^аспа — 53d2−4). В ранних диалогах упоминаний Фессалии нет (не считая Gorg. 513а, которым можно пренебречь как незначительным — в.

107 нем упоминаются фессалийские ведьмы). Поэтому интересно рассмотреть, случайно ли появление Фессалии в Критоне или же оно спровоцировано реальной современной диалогу обстановкой в этой области.

19Й.

Начать необходимо с того, что в самом конце V в. к политике Фессалии приложил руку Критий, двоюродный дядя Платона: находясь в ссылке, он устанавливал там демократию, правда, судя по всему, насильственным путем (Xen. Hell. П. 3.36): по крайней мере, известно, что.

127 Остальные упоминания: Crat. 405с, Pol. 264с, Meno 70а, b, Hi. Ma. 284а, Lgg. 625d, 776d, 944d.

128 Прим. 406−404 гг.: Munn, M., The School of History. Athens in the Age of Socrates. Berkeley, 2000, p. 221. против него восстали фессалийские пенесты129. Поэтому не удивительно, что впоследствии Критий отзывался о фессалийцах не самым лестным образом: из фрагментов собрания его «Политий» (описаний государственного устройства различных греческих государств) мы узнаем, что он обвинял фессалийцев в чрезмерной любви к роскоши на варварский манер (DK 88 В 31). Известно также, что Критий имел определенное влияние на своего двоюродного племянника, Платона: не только Критий создавал «Политии», он также превозносил государственное устройство Спарты, стремился к apioTT| rcoAixeia, базирующейся на консервативном возращении к «отеческому.

1 7П аристократическому строю". Помимо общей очевидной схожей направленности политических предпочтений Платона исследователи выделяют и конкретные места, вдохновленные Критием, в основном, в Законах131. Таким образом, можно предположить, что и в случае Фессалии представление о ней Платона было сформировано под влиянием знаменитого родственника.

Кроме того, среди платоновских персонажей фессалийцем является Менон, герой одноименного диалога, крайне негативно охарактеризованный Ксенофонтом в Анабасисе П. 6.21−27. Впрочем, само по себе это никак не объясняет появление в Критоне Фессалии как плохо устроенного государства.

Однако посмотрим, что происходило в Фессалии далее. Непосредственно после эпизода с Критием к власти приходит династия.

129 Thessalia// PWRE Zweite Reihe Elfter Halbband, p. 121.

130 Берлинский, A. Jl., Критий // Античная философия. Москва, 2008, стр. 433, см. тж. Bultrighini, U., Maledetta Democrazia. Studi su Crizia. Alessandria, 1999, pp. 310−311.

131 См. напр. Bultrighini, U., op. cit., p. 69, где он приводит в качестве примера отсылок Платона к Критшо Lgg. Vni, 846d-ep. 242−3 Lgg. X 884a sqq.- p. 302 Lgg. TV 710d-e и некоторые другие. тиранов из Фер: сначала это Ликофрон, затем (может быть, с небольшим перерывом) его сын Ясон. Власть Ясона приходится на 70-е гг. IV в., он становится тагом Фессалии и постепенно распространяет свое влияние на 1.

Среднюю Грецию и далее. Его политика проникнута идеями панэллинства: идеи, которые Платону, в отличие от Исократа, не были близки. В 370 г.

Ясон был убит и после его смерти ситуация в Фессалии становится несколько хаотической. К власти приходит его племянник Александр,.

1 ^ предварительно расправившись с несколькими родственниками. Время его правления (369−358 гг.) ознаменовано всеми худшими чертами тирании, и сам он был известен именно как жестокий тиран. Фессалия становится полем соперничества различных кланов и государств: свергнуть Александра стремятся клан Алевадов из Лариссы (которые обратились за помощью к Македонии) и Фивы. На территории Фессалии разворачиваются бесконечные сражения с переменным успехом сторон, отличающиеся жестокостью и вероломством134.

Представляется, что характеристика, данная Фессалии в Критоне: ¿-кеТ уар 8г) 7гХг (сит| ата^(а ка1 акоАяспа, беспорядок там и распущенность величайшие, более всего соответствует как раз периоду фессалийской истории 60-х годов. Правление Ясона хоть и было тираническим, однако беспорядочным его назвать сложно. В описанные же 60е гг. государственное устройство было крайне неустойчивым, а лидеры не вызывали положительных оценок современников.

132 См. Thcssalia // PWRE Zweite Reihe Elfter Halbband, pp. 123−124.

133 Относительно точной последовательности тиранов между Ясоном и Александром источники, Диодор Сицилийский и Ксенофонт, дают различную информацию. Ср. DS XV.60−61 и Xen. Hell. VI. 4−34.

134 См. PWRE, loc. cit., рр. 124−125.

Таким образом, весьма вероятно, что, при общем негативном отношении к Фессалии в Платоновском корпусе, оценка ее устройства в Критоне должна быть сопоставлена с 60-ми гг. IV в., что еще раз подтверждает теорию о позднем характере интересующего нас диалога.

Выводы из Главы Ш.

1) Для наилучшего понимания устройства Платоновского корпуса необходим системный подход к диалогам: т. е., рассмотрение их не в отдельности, а в контексте других диалогов. В частности, разделяя цели написания различных диалогов, оказывается возможным группировать малые диалоги вокруг большихпри этом большие диалоги, создававшиеся в течение продолжительного времени,.

145 являются фоном для создания малых диалогов, отражающих тематику больших. Например, можно выделить группу диалогов периода работы над Государством, которые рассматривают те же темы, что и в Государстве, но в «апоретическом» ключе, тогда как Государство — догматический диалог, представляющий учение в окончательном варианте. В малых же диалогах (например, в Хармиде) отражается дискуссия по этому вопросу или разработка соответствующего материала.

2) То же самое можно увидеть и по отношению к Законам. Выделяется группа небольших, по всей вероятности, неаутентичных диалогов, объединенных как между собой, так и с Законами (Алкивиад I, Евтифрон, Критон, Минос). Их роднит форма (прямые драматические диалоги с двумя участниками) и содержание (переклички с Законами и между собой). Каждый из этих диалогов раскрывает какую-либо тему, которая впоследствии окажется полезной для Законов и найдет в них развитие.

3) Тематика почти всех этих диалогов (включая Законы) находит отражение в текстах Аристотеля, причем в тех, которые создавались либо еще в академический период, либо сразу после него. Аристотель является необходимым связующим звеном данных текстов, подтверждающим их общность между собой.

4) Цель диспутации Критона, таким образом, не соответствует раннему периоду платоновского творчества и начальному этапу существования Академии. Диалог совершенно отличен от написанных на фоне Государства «апоретических» диалогов (ср. диалоги Хармид, Лисид), в нем отсутствует апория. С одной стороны, диалог являет собой пример школьной диспутации pro et contra, с другой — подготовку к Законам.

5) С точки зрения Законов, каждый из четырех малых рассмотренных диалогов рассматривает и подготавливает определенный вопрос, важный для Законов. Целью Критона, в свете такой логики, является рассмотрение вопроса беспрекословного повиновения человека закону в любой жизненной ситуации, а также роли законов в организации всей жизни человека.

Общий обзор аргументов: а) Поздний характер Критона.

• формально диалог соответствует позднему периоду существования Платоновского корпуса;

• композиционно и стилистически диалог близок к позднему стилю Платона;

• в литературном оформлении диалог опирается на предшествующие (Федон, Протагор и т. д.);

• образ Сократа в диалоге не соответствует раннему периоду;

• в содержательном плане диалог также опирается на предшествующие, что, в частности, показывают многочисленные лексически оформленные ссылки на предыдущие рассуждения;

• в диалоге отражены некоторые исторические реалии, не допускающие ранней датировки;

• сам тип аргументации не соответствует ранним образцам: сократический диалог «конструктивен», окончание диалога не апоретично;

• последняя часть диалога может быть интерпретирована только в контексте Законов, самого позднего платоновского диалога.

6) Неаутентичность Критона.

• диалог несамостоятелен в литературном плане;

• композиционно он соответствует типу spuria, без кульминации в центральной части;

• диалог также несамостоятелен в содержательном плане: вся вторая часть («сократический» диалог) состоит из доказанных ранее положений, выраженных с помощью школьных формулировок;

• вся композиция диалога отражает практику школьных упражнений в речах pro et contra;

• диалог сопоставим с другими неаутентичными диалогами времени написания Законов формально и содержательно.

Итак, в ходе исследования мы постарались с разных сторон проанализировать диалог Критон, каждый раз сопоставляя его с другими диалогами корпуса, принимая во внимание лексическую, формальную, композиционную, стилистическую и содержательную составляющую. Каждая часть диалога, проанализированная таким образом, позволяла уточнить гипотезу о месте Критона в Платоновском корпусе.

Некоторые пункты доказательства ранее не получали должного освещения. Например, одним из новшеств данной работы является особое внимание к формально-литературной технике диалога, которой чаще всего пренебрегают, но которая, при наличии большого количества наглядного текстуального материала, оказывается весьма полезной. С другой стороны, некоторые аргументы приводились и до нас, как мы видели на примере одного из наших предшественников, М. Монтуори. Коренным же отличием данной работы от других является сам подход к изучению Платоновского корпуса.

Как мы уже имели возможность упоминать, по отдельности данные аргументы, возможно, не все абсолютно доказательны, и по отдельности почти каждый можно оспорить, что и делалось неоднократно на протяжении изучения данного вопроса. Однако хотелось бы еще раз подчеркнуть: сколько бы ни было отдельно взятых аргументов, целостного взгляда на диалог не добиться, пока не найдется соответствующий ему контекст других диалогов. Можно много рассуждать о цели написания того или иного диалога: действительно, Критона характеризовали и как «продолжение Апологии204», и как «новую апологию Платона в защиту самого себя 205 «, и как «общедоступное введение к Законам206». Все эти версии имеют право на существование сами по себе до тех пор, пока мы не попытаемся представить реальную ситуацию, в которой создавались и бытовали платоновские тексты.

Именно поэтому в качестве одного из важнейших пунктов данного исследования надо считать описанный в Ш-ей главе системный подход к Платоновскому корпусу, пользуясь которым, мы сравнили ситуацию создания Государства с ситуацией Законов и попытались выделить группу диалогов, сходную функционально. При таком взгляде на корпус даже некие общие соответствия между диалогами являются решающими, не говоря уже о прямых параллелях, которые также обнаруживаютсяно едва ли не важнее оказывается общий для них фон, которым в данном случае были Законы и который, отчасти, подчеркивал и отражал Аристотель как участник академической жизни интересующего нас периода.

204 «A sequel to the Apology of Socrates»: Ryle, G" Plato’s progress. Cambridge, 1966, p. 146.

205 Gomperz, Th., Griechische Denker, B. II. Leipzig 1903, pp. 358−359.

206 Montuori, M., Per una nuova interpretazione del «Critone» di Platone. Milano, 1998, p. 86.

При таком подходе прочие положения и аргументы становятся более фундированнымиконтекст, в котором создавался диалог, позволяет справиться с некоторыми трудностями интерпретации как самого Критона, так и наметить некоторые перспективы для рассмотрения диалогов одной с ним группы, то есть для Алкивиада I, Евтифрона и Миноса. Кроме того, открываются возможности для новой интерпретации всего корпуса. Как мы видели, группа т. н. «ранних» диалогов распадается и некоторые из них предстают на деле поздними и, вероятнее всего, неподлинными (диалоги времени работы над Законами), вопрос об «апоретических» диалогах, фактически, снимается, когда мы сопоставляем их с догматическим произведением (Государство и диалоги времени работы над ним), и т. д.

Таким образом, данное исследование предлагает не только новую интерпретацию такого важного диалога, как Критом, но и, смеем надеяться, новую парадигму для изучения Платоновского корпуса в целом. Нашей же задачей было показать, как маленький тгоАюбртЗАлуиосКритон при должной интерпретации может некоторым образом изменить взгляд на творчество Платона и Академии его времени.

Заключение

Выводы.

В качестве заключения обобщим те выводы, которые были получены нами в ходе работы, и приведем еще раз все аргументы в пользу а) позднего характера Критона, б) его неаутентичности.