Культурфилософские взгляды Мориса Бланшо

M. Бланшо одним известен как писатель, критик культуры, для других как мыслитель и философ. Однако, эти определения для культурологов, литературоведов и философов несут различные смыслы. Непрозрачность мысли М. Бланшо задана его сложной прозой. Игнорирование активной общественной жизни, после 68-го года отказ от политических дискуссий и затворнический образ жизни — основные причины отсутствия широкого исследовательского резонанса в отечественной культурологии. Имя Бланшо по сравнению с его современниками и друзьями Жоржем Батаем, Эммануэлем Левинасом, Мишелем Фуко, Жаком Деррида достаточно редко упоминается на исследовательских семинарах, конференциях и в научных работах. Знаменательным событием явился российско-французский коллоквиум (Москва, 20 февраля 2004 г.), посвященный годовщине ухода Бланшо из жизни. Среди участников — Жан-Люк Нанси (Страсбург), Доминик Рабате (Бордо), Валерий Подорога (Москва), Борис Дубин (Москва), Сергей Фокин (Санкт-Петербург), Виктор Лапицкий (Санкт-Петербург). Полные тексты некоторых докладов в дальнейшем становятся доступны в «твердом» переплете издательства Новое Литературное Обозрение.1 Отечественные исследования творчества Бланшо проводятся достаточно узким кругом вышеназванных специалистов, работающих в Москве и Санкт-Петербурге.

Аналогично структурируются и немногочисленные (сравнительно с полным наследием автора) переводы работ Бланшо. «Московская группа», в которую также следует включить Дарью Кротову, Бориса Скуратова, Сергея Зенкина, Валерия Большакова, проработала и представила переводы известных критических работ Бланшо: «Пространство литературы» (L'espace litteraire, 1955) и «От Кафки к.

1 См. Республика словесности. Франция в мировой интеллектуальной культуре. — М.: Новое литературное обозрение, 2005.

Кафке" (De Kafka a Kafka, 1998). Петербургский переводчик Лапицкий предоставил отечественной общественности переводы, жанрово определяемые через термин fiction. Благодаря его деятельности русскоязычной публике оказались доступны рассказы или иначе recit и второе издание романа «Темный Фома» (Thomas l’Obscur (nouvelle version), 1950), последнее издание 2003 года содержит в себе «полное собрание сочинений малой прозы». Впрочем, если возникает желание утолить исследовательский интерес, то для сравнения можно обратиться к приложениямданной диссертационной работы, чтобы сопоставить работы, переведенные на русский язык и то, что было напечатано под именем Бланшо.

Клише критика литературы, присвоенное не только в связи с интересом к переведенным работам Бланшо, но и, прежде всего, с важностью самой темы «литература», выступает общим и ведущим местом в данной исследовательской проблематике. Важным здесь оказывается активность Бланшо в качестве литературного писателя, то есть не просто критика критикующего, но критика испытующего границы литературных жанров. Таким образом, сопоставляются две стороны интеллектуальной деятельности, то о чем критика пытается говорить, включая это в отчасти общедоступный исследовательский и академический контекст, проза выражает в процессе постоянного и беспримерного сокрытия. Однако, работа над литературой и в литературе для Бланшо не просто литературный вопрос. Литературный процесс как таковой, в его отношении к языку, автору, письму, книге позволяет затронуть теоретические основания критики культуры в целом, в той широте ее аспектов, которая может быть свойственна и философии культуры.

Если большинство из тех немногочисленных отечественных исследований по М. Бланшо посвящено его литературным произведениям, то традиция, сформировавшаяся на сегодняшний день в Европе и Соединенных Штатах, берет литературные образы в качестве изначального импульса для постановки вопросов философского и культурологического характера. Например, статья Дубина, вошедшая в уже упомянутый сборник, называется: «Быть поэтом сегодня», Фокин пишет работу под названием: «Морис Бланшо как романист и критик романа: между эстетикой и поэтикой». Исследования западных ученых показывают, что можно говорить о том, что мысль Бланшо затрагивает теоретические понятия, которые являются принципиальными для онтологии, этики, эстетики и политики. По мнению К. Харта философскую мысль Бланшо с определенной степенью условности можно разделить на четыре рубрики, каждой из которых соответствует определенное основное понятие. Онтологическая часть основывается на проблематике «внешнего» (le dehors), эстетическая часть — через «поэтику фрагментарности», этическая — через «диссиметрию Я и Другого», политическая — через идею «коммунизм вне коммунизма». Подобное разделение условно, прежде всего потому, что язык Бланшо избегает определений и расстановки приоритетов. Соответственно, так как его работы с тематической точки зрения представляют собой разрозненный, фрагментарный характер и в них имеется установка мыслить на «пределе», то существуют определенные трудности для организации четко структурированного теоретического исследования.

Лапицкий в своем послесловии к полному собранию малой прозы Бланшо2 отмечает, что волна обращений к Бланшо как к оригинальному философскому мыслителю появилась на фоне и в тени признания в 80-х годах прошлого века философской системы Левинаса. Первой философской работой, посвященной связке Бланшо-Левинас является.

2 См. Лапицкий В. «Послесловие?». // Бланшо, М. Рассказ? Полное собрание малой прозы. / Сост., перевод, послесловие Лапицкого В. — СПБ.: Академический проект, 2003. книга Ф. Колен «Морис Бланшо и вопрос письма».3 Сам Левинас, комментируя эту работу, отметил, что Колен удалось обосновать философский подход к творчеству Бланшо. Однако, как указывает Лапицкий лишь в 90-х годах первым значительным исследованием философии Бланшо в соотнесении с концепциями Гегеля, Гуссерля и Хайдеггера явилась работа Марлен Зарадер «Бытие и Нейтральность. Начиная с Мориса Бланшо».4 Основываясь на работах критического и философского содержания Зарадер, соотносит понятийные контексты, свойственные вышеприведенным мыслителям с одной стороны и Бланшо с другой. Среди них, например, такие как нейтральность (le neuter), Другой (l'Autre), «внешнее» (le dehors). Одной из наиболее цитируемых работ здесь является «Кромешное письмо» 5 (L'Ecriture du desaster, 1980), которая, несмотря на свою фрагментарность, в какой-то степени является квинтэссенцией онтологической и этической мысли Бланшо. В англоязычной критике конца прошлого и начала XXI века встречаются исследования, которые включают в себя широкий контекст идей Бланшо, одновременно, фокусируясь на какой-либо из сторон. Это исследования таких авторов как, например, Кевин Харт «Темный Взгляд: Морис Бланшо и священное» (Kevin Hart, The Dark Gaze: Maurice Blanchot and the Sacred, 2004), Жеральд Брюнз «Морис Бланшо: Отказ от философии» (Gerald L. Bruns, Maurice Blanchot: The refusal of Philosophy, 1997), Лесли Хилл «Бланшо: Предельныйсовременник» (Leslie Hill, Blanchot: Extreme contemporary, 1997).

Работы Бланшо предлагают исследователю относительно широкие возможности для разработки гуманитарных вопросов различного направления. Речь может вестись о некоем толчке, всплеске интереса к.

3 См. Collin F. Maurice Blanchot et la question de l’ecriture. Gallimard, 1971.

4 См. Zarader M. L’etre et le neuter. A partir de Maurice Blanchot. Editions Verdier, 2001.

5 Мы используем перевод В. Лапицкого. О трудностях перевода см., например, послесловия Лапицкого. Также: Морис Бланшо: опыт критики как литературный опыт (Коллоквиум «Морис Бланшо неумолкнувший голос, РГГУ, Москва, 20 февраля 2004). НЛО, № 66, 2004. На мероприятии разгорелся нешуточный спор между Лапицким с одной стороны и Зенкиным и Дубиным с другой по поводу перевода названия сборника Пространство литературы (L'Espace litteraire, 1955). его творчеству, что будет выражено в росте публикаций на подобную тематику, прежде всего в России. Несмотря на то, что Бланшо не оставил распоряжений по поводу рукописей, можно предположить, что человек познакомившийся с его прозой, считал бы за великую удачу, коснуться того, что все равно останется тайной. В связи с тем, что отечественному исследователю оказываются малодоступны те работы, которые демонстрируют широту проблематики, и, соответственно, обращаясь к нашей теме, приходится разрабатывать подход самостоятельно, возникает вопрос в значительной степени методологический. Необходимо сохранить научную достоверность там, где наука и литература соприкасаются, взаимно проникают и приобретают черты друг друга. Это есть движение идентификации, когда идентичность уже раздавлена прошлым и также именование того, чему имени нет.

Таким образом, данное исследование определяется через принцип введения, введение в качестве предварительного шага, определяющего контекст проблематики. В нашем случае введение не только представляет собой карту поля боя, но предполагает «подключение» к определенному способу мышления. Здесь задача работы взаимосвязана с ее новизной. Задача, поставленная вновь, новизну расширяет, принцип действия (метод), новизну исполняет, подтачивая ее на свой лад. Метод, ищущий себя в источнике, того к чему прилагается, а не в предыдущей своей схеме, предполагает движение, где метод истирает себя, превращаясь в локальные принципы и слова, вырванные из структур. Там, где свободная активность заглядывает в свою изнанку, две стороны человеческого рассудка, логическая и нелогическая сияют с одинаковой предельной интенсивностью.

I. Особенности культурфилософских взглядов Мориса Бланшо.

Достаточно поверхностного взгляда на названия работ, чтобы сразу же ощутить интенсивный интерес Бланшо к «феноменам, определяющим формирование культурного пространства Западной Европы XX века. Получивший два диплома высшего образования, один в Страсбурге, другой в Сорбонне, Бланшо обладает теоретическим аппаратом, позволяющим глубоко и тонко проникать в философские и культурные вопросы. Одним из первых во Франции прочитавший в оригинале6 работу Хайдеггера «Бытие и Время» (Sein und Zeit, 1927), молодой друг Левинаса Бланшо в 1930;е годы пишет в основном политические статьи в изданиях, ориентированных на ультра правые (extreme-droite) силы. Подобная деятельность некоторыми критиками была охарактеризована вплоть до антисемитизма и фашизма. И как знать, может быть деятельность в Сопротивлении способствовала тому, что Бланшо как Хайдеггеру не пришлось оправдываться официально в своих действиях, хотя провинность Бланшо несравнима с публичной претензией на духовное фюрерство в великой стране. Немецкому духу свойственен взлет подобно звукам органа, взлетающим к сводам католического храма, всеобъемлющего, и несмотря ни на что, структурирующего и успокаивающего. И если французский подход действует более утонченно, менее открыто и распахнуто, более завуалировано, то в любом случае обвинение в антисемитизме выглядят странно, в отношении человека дружащего с евреем и еврейством пропитанным. Политике, феномену Другого и дружбе как темам, присущим этическому аспекту культурфилософских воззрений Бланшо, посвящен третий параграф данного раздела.

В 40-е годы Бланшо в основном печатается в издании «Газета Дискуссий» (Journal des Debats). Тематика его работ перемещается из.

6 Первый перевод «Бытия и времени» на французский язык, как указывает К. Бидан, появляется лишь в 1938 году. политической области в область практики литературы. В тот же период в 1941;м году появляется первый роман под названием «Темный Фома» (Thomas l’obscur, 1941), что знаменовало собой начало возникновения ряда романов и произведений' «малой прозы», то есть рассказов или recit. Именно благодаря рассказам и романам Бланшо привлекает к себе внимание значительной части французской интеллектуальной среды. С тем, как отреагировал Жан-Поль Сартр на выход романа «Аминадав» (Aminadab, 1942) имеется возможность непосредственно ознакомиться в русском переводе Зенкина. Тема фрагментарности проявляется в 60-х годах с выходом первого фрагментарного текста, рассказа «Ожидание забвение» (L'attente l’oubli, 1962). В.67-м году выходит в свет статья под, во многом «программным» названием, «Ницше и фрагментарное письмо» («Nietzsche et l’ecriture fragmentaire», Nouvelle Revue Francaise, n°168, decembre 1966, p.967/983 — n°169, janvier 1967, p.19/32). Эстетическую сторону философско-культурных взглядов Бланшо мы рассмотрим во втором параграфе данного раздела.

Публикации в периодических изданиях складываются в сборники. В начале 40-х появляется первый сборник статей под названием «Ложный шаг» (Faux Pas, 1943). Далее следует ряд сборников, среди которых выделим наиболее цитируемые «Пространство литературы» (L'espace litteraire, 1955) и «Бесконечная беседа» (L'entretien infini, 1969).

Следует отметить, что периодизация и иные типы структурирования, например, по области знания или по весомости работы в данном случае носят условный характер. Это связано с тем, что подобное творчество следует рассматривать как неразрывную, но саморазвивающуюся совокупность, полноценность дыхания, взаимосвязь вдоха и выдоха.

7 См. Сартр Ж. П. «Аминадав», или О фантастике, рассматриваемой как особый язык / Перевод и вступительная статья С. Зенкина // Иностранная литература, № 9, 2005. С. 6−11. Здесь также можно привести два замечания. 1. Аминадав — имя младшего брата Левинаса. 2. Бланшо пишет в 1941 году статью под названием «Как возможна литература» (Comment la Litterature est-elle possible ?, Journal des Debats, 25 novembre 1941), которая выступает реакцией на работу Сартра «Что такое литература?».

Также очевидно, что Бланшо намеренно избегает языка и дефиниций, вводящих его творчество в какую-либо исследовательскую традицию. Однако, в исследовательских целях обратим внимание на то, что его имя попадает в весьма примечательный учебник по истории культурологии, подготовленный коллективом известных отечественных ученых — сотрудников Института философии РАН.8 В параграфе № 7 «Постмодернизм и критика книжной культуры» главы № 31 «Постмодернизм и новый нигилизм» Бланшо упоминается в связи со статьей «Отсутствие книги» (L'Absence de livrq, L’Ephemere, n°10, апрель 1969). Авторы учебника относят Бланшо как, соответственно, видно из названия главы к постмодернистам. Если взять более узко то, к тем (Жак Деррида, Жиль Делез, Феликс Гваттари) кто, ассоциируя модерн с книгой, выбрали объектом своей критики, деконструкции книгу. «Дискурс как новая техника исследования культуры"9 и если предполагается, что дискурс, это коммуникативное событие, открывающее бесконечное поле возможностей для текста, являющегося лишь частью этого события, то< творчество Бланшо, это сведение события к тексту и, наоборот, в прямом переживании события этого сведения и сжимания культуры в букву, букву молчания.

С точки зрения Винсента Декомба в истории французской мысли действовала связка Батай-Бланшо, опирающаяся на связку Кожев-Хайдеггер.10 О влиянии Хайдеггера на Бланшо говорит Лапицкий, Харт и множество других авторов. Левинас и Бланшо слушали публичные выступления Александра Кожева. Подобные факты формируют общий контекст темы, который далее составляется из ограниченного списка к См. История культурологии: учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / под. ред. д-ра филос. наук, проф. А. П. Огурцова. — М.: Гардарики, 2006. Коллектив авторов: д-р филос. наук С. С. Неретина и д-р философ, наук. А. П. Огурцов (Введение, гл. 11−26, 28−31) — д-р филос. наук В. М. Межуев (гл. 1−10, 27), д-р философ, наук, чл.-корр. РАО Ф. Т. Михайлов.

9 История культурологи: учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / под. ред. д-ра филос. наук, проф. А. П. Огурцова. — М.: Гардарики, 2006. С. 363.

10 См. Декомб В. Современная французская философия / Пер. с франц. — М.: Издательство «Весь Мир», 2000. имен и из взаимодействия понятий11. Второму моменту хотелось бы отдать предпочтение. Это предпочтение, можно отнести к методологическим предпосылкам исследования, при условии, что можно предположить некую независимость понятий от имен собственных, от всего контекста события в целом, нелогическую независимость. При условии, что само понятие, дополняется весомостью и смыслом идеи, которая превращается в событие.

Заключение

.

Цель, поставленная в данном исследовании, то есть реконструкция культурфилософских взглядов Бланшо, позволяет сформировать область теоретического анализа ранее, не представленного в структуре отечественных разработок. Очевидно, что эта работа является лишь приближением, указывающим на начальные моменты раскрытия подобной тематики. Несмотря на свою ограниченность (в качестве начала), работа позволяет прийти к некоторым выводам:

— Реконструкция культурфилософских взглядов Бланшо позволяет выявить философские основания, обусловливающие его творчество.

— Его творчество может быть истолковано как вариант литературной философии, особенность которой в том, что философские проблемы ставятся и решаются литературными средствами.

— Центральными для выявления онтологических оснований в работах мыслителя являются концепты «внешнее» (le dehors), невозможное, нейтральное.

— Эстетические воззрения Бланшо определяются посредством интерпретации образа, фрагментарности и «кромешного» (desastre) письма.

— Двусмысленность литературного творчества по Бланшо включает «отношение без отношения». Подобный тип отношения освобождает политическое действие от условностей сложившейся политической системы.

— Сообщество возникает в результате события «смерти другого». По мнению Бланшо, в этом контексте сообщество характеризуется как «неописуемое», «невыразимое», «непризнаваемое».