Идеологические и художественные практики России 1917-1925 годов как инвариант массовой культуры

Настоящая работа посвящена осмыслению процесса рождения в России начала XX века массового общества и соответствующей ему массовой культуры особого тоталитарного типа, которая, на наш взгляд, является истоком тотального распространения массовой культуры в России рубежа XX—XXI вв.еков.

Актуальность исследования. Периоды кризиса в развитии общества, как правило, сопровождаются крайне болезненной процедурой «переоценки ценностей», ставящей под сомнение всю предшествующую социокультурную традицию. В пределе такая критика оборачивается утратой национально-культурной идентичности, приводя к нигилистическому отказу от своей культуры как ненастоящей и иллюзорной, к стремлению освободиться от дискредитировавшего себя исторического наследства, начать все с нуля, взяв за образец иные, кажущиеся более успешными ценностные доминанты.

Однако очевидно, что советская массовая культура, по сути дела непознанная, а теперь и неузнаваемая, потеряв свой идеологический контекст, никуда не исчезла. Она то и дело обнаруживает себя в речах современных политиков и деятелей культуры, в повседневном бытовом поведении наших современников. Влияние советской массовой культуры в своем негативе очевидна и в распространении среди современной российской молодежи неофашизма. На необходимость исследования процессов формирования массовой культуры в России сегодня настойчиво обращают внимание отечественные ученые'.

Так, в вышедшем недавно коллективном фундаментальном исследовании проблем массовой, в частности отечественной, культуры «Массовая культура и массовое искусство. «За» и «против» «А. В. Захаров.

1 См.: Захаров Л. В. Массовое общество в России (история, реальность, перспектива)," Массовая кчлычра и массовое искусство. «За» и «против». М. 2003. — с. 86. 100: tapa-Mvp-a, А А. «Новое варварство^ как проблема российской цивиличации». М. 199.5. с. 16 и др. отмечает: «Недостает основанных на отечественных материалах фундаментальных научных исследований, которые давали бы целостную картину развития массовых процессов в прошлом и теперь» (110- 86), «. важнейшей задачей науки является конкретный анализ и мониторинг развития массового общества в России (выделено автором. — М.Б.), с применением всех исследовательских методов и конструктивных идей, которые выработаны мировой наукой и практикой» (Там же- 100).

Таким образом, отправным моментом в проведении данного исследования стала потребность осмыслить истоки массовой культуры в России. Сегодня в российском обществе весьма популярны представления о том, что современная российская массовая культура — итог насаждения массовой культуры Запада, осуществлявшегося в ходе «холодной войны» против СССР. Однако очевидно, что процесс зарождения массовой культуры происходил и в недрах самого советского общества, что и стало предметом нашего исследования.

Вокруг вопроса о датировке вхождения России в стадию массового общества идут научные дискуссии. Ученые находят предпосылки формирования массового общества в России уже в XIX веке. Однако большинство исследователей склонно брать за точку отсчета начало XX века, что, на наш взгляд, более оправданно.

Следует подчеркнуть тот момент, что массовая культура советской России 1917;1925 годов рассматривается нами в тесной взаимосвязи с идеологическими, в частности — тоталитарными практиками. С точки зрения политического развития нашей страны с таким подходом, безусловно, можно поспорить. Так как до июля 1918 года партия.

1 Кара-Мурза А.А. «Новое варварство» как проблема российской цивилизации". М. 1995.: Массовая культура и массовое искусство. «За» и «против». М. 2003. Хевеиш М. А. Толпа, массы, политика: Истфилос. очерк '' РАН. Ин-т философии. М. 2001 и др. большевиков делила власть с левыми эсерами, и в 1918;1921 годах еще существовало военно-политическое сопротивление советской власти. Таким образом, о безраздельном господстве большевиков на всей территории России в период гражданской войны говорить не приходится. Историки не отрицают формирования признаков тоталитарного политического режима сразу же в послеоктябрьский период, но становление тоталитарного режима относят к концу 1920;х годов. Однако в диссертации мы не обсуждаем досконально политическое развитие России указанного периода, а исследуем, прежде всего, культурные процессы, которые по своей сути более диффузны. Поэтому мы считаем возможным вести разговор о массовой культуре тоталитарного типа в России 1917;1925 годов до формального установления тоталитарного политического режима.

Определяющее значение научной рефлексии приобретает сегодня не политико-доктринальное содержание советской идеологии, а ее культурно-конструирующие ресурсы. То есть, необходимо понять, какими конкретно способами и в каких конкретно формах идеологемы реализовывались в обществе, и какими способами идеология конструировала новое общество и нового человека. С другой стороны, продуктивен и обратный ракурс: каким образом советский человек в своих повседневных идеологически обусловленных практиках воспринимал и воспроизводил культуру нового советского государства. Эта исследовательская интенция также определяет актуальность нашего исследования, в котором предпринята попытка под антропологическим углом осмыслить идеологические и культурные практики советской России не только как способы воспроизводства массового общества, но и как результаты социальной и культурной активности масс.

Таким образом, объектом исследования являются социокультурные процессы в советской России 1917;1925 годов.

Предмет исследования — взаимосвязанные идеологические и культурные практики советской России 1917;1925 годов как инвариантные * формы массовой культуры.

Хронологические рамки исследования продиктованы фактом смены власти в стране, социокультурными переменами в ней, которые произошли в указанный период и определили собой процесс формирования в советской России массового общества.

Материал исследования — составили примеры научной рефлексии над социокультурной ситуацией в советской России начала XX века, различные документы советской эпохи: декреты и постановления •41 Советского Правительства, материалы заседаний различных подведомственных организаций, статистические материалы, работы и высказывания видных советских политических и культурных деятелей. Также в работе использовались публикации в местных и заводских газетах, афиши любительских театров, многочисленные материалы творчества советских масс. Следует особо отметить, что подбор материала исследования велся с учетом имманентных характеристик эпохи. Так, была учтена деперсонализация в культуре как аналог и прообраз «омассовления» советского общества. Мы обратили внимание на то, что большинство текстов, публиковавшихся в периодической печати исследуемого периода, были анонимными или откровенно псевдонимнымиэто нашло отражение в оформлении нами списка литературы, где в ряде случаев указываются не авторы, а собственно периодические издания.

Цель исследования — изучить идеологические и культурные практики советской России начала XX века, продуцирующие комплекс ^ связей и отношений, которые определяли жизнь человека в становящемся советском обществе, как инвариантные массовой культуре.

Данная цель конкретизировалась в следующих задачах:

1. рассмотреть интерпретации массовой культуры и тоталитаризма как инвариантных социокультурных феноменов в философско-теоретической традиции XIX и XX веков;

2. проанализировать формирование идеологического дискурса в становящемся советском обществе;

3. выявить механизмы распространения идеологического дискурса в сферу культурной политики и художественной практики.

4. рассмотреть формы и способы массофикации советского общества с помощью различных культурных практик: театрального (профессионального и любительского) искусства и массовых театрализованных действ, литературного, музыкальною и изобразительного искусства;

5. выявить специфические черты советской массовой культуры как массовой культуры тоталитарного типа.

Работа структурирована в соответствии с поставленными целями и задачами.

Степень разработанности проблемы. Попытки переосмысления советского культурного наследия стали знаменательным явлением современной отечественной пауки. Достаточно назвать такие значимые исследования, как уже указанный выше труд «Массовая культура и массовое искусство. „За“ и „против“ „, коллективная работа „Тоталитаризм как исторический феномен“, монография А.А. Кара-Мурзы „“ Новое варварство“ как проблема российской цивилизации» и Т. В. Чередниченко «Типология советской массовой культуры: между «Брежневым» и «Пугачевой» «.

В теоретических исследованиях идеологии нас, прежде всею, интересовали исследования социальных функций идеологии. Здесь следует назвать имена таких видных теоретиков-марксистов, как А. Грамши, Д. Лукач, А. Гоулднер, JT. Альтюссер. Характерное для марксистской традиции критическое отношение к идеологии как к «ложному сознанию» разделяли представители Франкфуртской школы: М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе и др. В отечественной науке взгляд на идеологию как на современный миф сегодня разделяют B.C. Полосин, Л.II. Савельев.

Проблема «тоталитаризма» для отечественной науки стала актуальной сравнительно недавно, но с конца 1980;х годов ее обсуждение приобретает систематический и концептуальный характер. Феномен тоталитаризма получает освещение в работах Ю. И. Игрицкого. Н. В. Загладина, Ю. М. Бородая, К. С. Гаджиева, Л. Я. Гозмана, A.M. Эткинда, В. М. Кайтукова, B.C. Библера, М. С. Восленского, М. К. Мамардашвили, Б. Гройса, И. П. Смирнова, A.M. Пятигорского и других.

Научная гипотеза. В соответствии с поставленными целями, задачами и особенностями объекта и предмета исследования мы предположили:

1. Идеологический дискурс советской России в 1917;1925 годы является не только политической доктриной, но становится единственно значимой символической системой нового общества, то есть, определяет характер повседневных практик советского человека и формирует эстетику культурных практик советского общества.

2. Социокультурная динамика советского общества по сути своей является мифологической и может быть рассмотрена в синхроническом/внутреннем и диахроническом/внешнем аспектах:

— синхронический/внутренний аспект заключается в существовании мифа динамизма советского общества, разделенного по мифологической логике на «своих» и «чужих»;

— диахронический/внешний аспект заключается в наличии мифа о динамике советского общества по направлению к «светлому будущему» и к мировой экспансии.

3. Социокультурный псевдодинамизм России в 1917;1925 гг. как результат рецепции идеологического дискурса обществом легитимизирует состояние псевдотворчества советского человека и формирует, таким образом, массового по своим социоментальным характеристикам человека.

4. Являясь единственно значимой символической системой советского общества, идеологический дискурс определяет универсальный массовый характер согиалъной связи в советском обществе и формирование особой советской массовой культуры тоталитарного типа, актуализируясь в различных видах искусства на уровне их любительского освоения.

Методология исследования. Исследование инвариантности идеологических и художественных практик и массовой культуры требует обращения к широкому спектру методов.

Междисциплинарный подход предполагает обращение к философским, культурологическим, психологическим, психоаналитическим, историческим, социологическим, антропологическим трудам зарубежных и российских ученых, обращавшихся к теме массовой культуры и ее взаимосвязи с идеологическими, прежде всего тоталитарными, практиками.

Методологическим фундаментом исследования являются концепции иррациональности массы К. Мангейма, М. Вебера, 3. Фрейда, К. Юнга, исследования мифологических основ массовой культуры Э. Кассирера, Р. Барта, К. Юнга, традиция осмысления проблем взаимоотношений массы и ее лидера, вождя в работах Г. Лебона, М. Вебера, 3. Фрейда, К. Юнга, Д. Белла, С. Московичи, а также взаимоотношений государства и массы X. Ортеги-и-Гассета, Д. Рисмен и конфликта во взаимоотношениях массы ч и личности в работах Э. Маркузе и Э. Фрома, исследование инвариантности массовой культуры и тоталитарных практик К. Ясперса, Б. Рассела, Р. Гвардини, X. Арендт, авторская концепция тоталитаризма.

К. Поппера. Круг максимального приближения к интересующей нас проблематике инвариантности массовой культуры и советских идеологических практик составили работы X. Арендт и отечественных мыслителей: Е. Трубецкого, П. Струве, Г. Федотова, Н. Бердяева.

В диссертации используются некоторые положения и выводы, сделанные в трудах современных отечественных исследователей: идея советского массового общества как массового общества мобилизованного типа А. В. Захарова, концепции ритуала в советском обществе Е. А. Ермолина и В. В. Глебкина, идеи корреляций обусловленности артефактов масскульта идеологическими установками Т. В. Чередниченко. Также для нас были важны принципы исторического анализа социокультурной среды советского общества Н. Верта, Е. Ю. Зубковой, М. Р. Зезиной, JT.B. Кошман, B.C. Шульгина, Т. В. Беловой, J1.M. Алексеевой, Т. А. Сивохиной.

Кроме того, нами были востребованы работы отечественных историков конца 1980;х — начала 1990;х годов XX века, в которых на основании открывшихся в это время для исследователей источников, впервые в нашей стране стали возможны неоднозначные трактовки событий в советской России интересующего нас периода. Это труды, посвященные исследованию социокультурной ситуации в советской России П. В. Волобуева, К. В. Гусева, Г. З. Иоффе, В. В. Шелохаева, Б. Г. Могильницкого, В. Л. Харитонова, Г. А. Герасименко, С. Е. Рудневой, О. Н. Знаменского, Е. А. Скрипилёва, Р. Г. Пихоя и П. Т. Тимофеева.

Отдельный методологический пласт составляет, во-первых, традиция русских философов и культурологов второй половины XX века, развивающих феноменологические, герменевтические и семиотические традиции (В. Библер, М. Глазман, Л. Закс, Ю. Лотман, М. Мамардашвили, Г. Померанц), во-вторых, концепции современных коммуникативистов (Т.А. Дейк Ван, Г. Г. Почепцов).

Методами исследования в соответствии с целями и задачами являлись: изучение и анализ фактов научной рефлексии о социокультурной ситуации в советской России начала XX века и документов советской эпохи, а также метод теоретического моделирования.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что:

— к материалу истории культуры России 1917;1925 годов применяются концепции европейских и отечественных философов конца XIX и XX веков, в частности психоаналитические идеи и теории массового общества и тоталитаризма, применяется семиотический категориальный аппарат;

— идеологические практики советской эпохи исследуются в русле идей и концепций современной коммуникативистики;

— анализ идеологического дискурса советского общества проводится системно, в аспекте социокультурных предпосылок формирования данного дискурса, его адресации, функционирования, рецепции.

— обозначается специфика мифологической парадигмы 1917;1925 годов XX века, типологизируются варианты самоопределения личности и государства в этот период;

— определяются инвариантные характеристики советского массового общества.

Научная новизна исследования состоит в том, что:

— представлена модель идеологического дискурса советского государства;

— определены основные параметры и структура советского массового общества;

— дан эмпирический культурологический анализ социокультурной ситуации в советской России 1917;1925 годов;

— впервые введен в научный обиход обобщенный в исследовании обширный фактологический материал, характеризующий как общероссийскую, так и региональную специфику.

Практическая значимость исследования заключается в следующем:

— результаты исследования могут способствовать углублению и, одновременно, постановке новых проблем понимания роли советской идеологии в процессе формирования советского массового общества;

— представленный материал может быть использован при составлении лекционного курса по истории и теории советской культуры, спецкурсов по теории массового общества.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Повседневные практики советского человека и эстетика культурных практик советского общества определяются идеологическим дискурсом советского государства, который в России 1917;1925 гг. становится не просто политической доктриной, а единственно значимой символической системой нового общества.

2. Социокультурная динамика советского общества по сути своей является мифологической и может быть рассмотрена в синхроническом/внутреннем и диахроническом/внешнем аспектах:

— синхронический/внутренний аспект заключается в существовании мифа динамизма советского общества, силовая ось которого была обозначена еще в названии одной из глав «Манифеста Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса: «Буржуа и пролетарии». Общество, механически разделенное по мифологической логике на «своих» и «чужих», лишь имитирует социокультурную динамику, так как при условии уничтожения существующих врагов появляются новые;

— диахронический/ внешний аспект заключается в наличии мифа о динамике советского общества по направлению к «светлому будущему» и мировой экспансии. Отнесенность обозначенных в идеологии перспектив общества к далекому будущему и тотальному распространению в мире советского государства создавала иллюзию неисчерпаемости, обеспечивала бесконечность и непрерывность процесса Революции.

3. Обеспечивающие социокультурный псевдодинамизм советского общества мифологические в основе своей «перманентные» — Гражданская война (синхронический/внутренний аспект) и Революция (диахронический/внешний) — составляют основу идеологических и культурных практик советской России.

4. Социокультурный псевдодинамизм советского общества как результат рецепции идеологического дискурса обществом легитимизирует состояние псевдотворчества советского человека и формирует, таким образом, массового по своим социоментальным характеристикам человека, пассивного, несмотря на весь пафос «активности» советской эпохи, и отчужденного от процессов истинного социального («исторического») и культурного творчества.

5. Внутренний социоментальный механизм формирования массового человека сочетался с широко распространенными в России исследуемого периода массовыми практиками (прежде всего массовыми театрализованными действами) — в своей совокупности эти механизмы предопределяли массовый характер советской культуры.

6. Выполняя функцию социального посредника и единственно значимой символической системы, идеологический дискурс советского государства определял предпосылки утверждения в стране конца 1920;х годов тоталитаризма, а именно, особой массовой культуры тоталитарного типа, актуализируясь в различных видах искусства на уровне их любительского освоения.

Заключение

.

В ходе нашего исследования мы пришли к следующим выводам:

1. Выявление характеристик «человека-массы», вышедшего на авансцену истории в XX веке, приводит философов прошлого столетия к мысли об инвариантности массовой культуры и тоталитаризма. Более того, формирование массового общества, по утверждению мыслителей XX века, является плодотворной почвой для утверждения тоталитарного режима. А тоталитаризм в своих идеологический практиках нацелен на воспроизводство массового общества, как единственного условия и гаранта своего существования.

2. В результате тотального распространения идеологическою дискурса в сферы социальных и художественных практик советской России интересующего нас периода, с одной стороны, все большие слои населения «втягивались» в пространство воспроизводства идеологии, с другой стороны, шел мощный процесс становления разветвленной идеологической (пропагандистско-агитационной) инфраструктуры. Эта инфраструктура представляла собой ансамбль разнообразных идеологических практик, агенты которых составляли иерархиезированную систему: пропагандисты и агитаторы, учителя и лекторы, библиотекари и клубные работники, журналисты заводских многотиражек и районных газет, рабочие и сельские корреспонденты и т. д. и т. п. Причем обозначенные агенты инфраструктуры помимо основной своей функции идеологического воздействия на массы, также осуществляли контроль над процессом потребления/воспроизводства идеологии массами. Таким образом, происходила ассимиляция языка идеологии в повседневности: идеологемы вплетались в повседневные практики, фрагменты идеологического дискурса смешивались с другими дискурсами.

3. Таким образом, идеология в складывающемся советском обществе воспринималась как система социальных смыслов-символов, освящающая любые социокультурные действия и обеспечивающая процесс «расширенного» воспроизводства советского массового общества. Причем, если в классическом массовом обществе идеология как бы «растворяется» в социальной реальности, превращаясь в явление общекультурного порядка, то в советском массовом обществе смысло-консгруирующая роль идеологии является главенствующей.

4. Социокультурная динамика советского общества является мифологической и может быть рассмотрена в синхроническом/внутреннем и диахроническом/внешнем аспектах:

— синхронический/внутренний аспект заключается в существовании мифа динамизма советского общества, силовая ось которого была обозначена еще в названии одной из глав «Манифеста Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса: «Буржуа и пролетарии». Общество, механически разделенное по мифологической логике на «своих» и «чужих», лишь имитирует социокультурную динамику, так как при условии уничтожения существующих врагов появляются новые;

— диахронический/внешний аспект заключается в наличии мифа о динамике советского общества по направлению к «светлому будущему» и к мировой экспансии. Отнесенность обозначенных в идеологии перспектив общества к далекому будущему и тотальному распространению в мире советского государства создавала иллюзию неисчерпаемости, обеспечивала бесконечность и непрерывность процесса Революции.

5. Обеспечивающие социокультурный псевдобииалипм советского общества мифологические в основе своей «перманентные» Гражданская война (синхронический/внутренний аспект) и Революция (диахронический/внешний) составляют основу идеологических и культурных практик советской России. Наиболее репрезентативны в данном случае массовые театрализованные действа, в которых массы разыгрывают и — каждый раз заново — проживают Гражданскую войну и Революцию. Этот же принцип действует положен и в основу других видов искусств, массово практикуемых в советской России исследуемого периода. Он восходит к механизмам христианской обрядности и является ее «перевернутым» и идеологизированным вариантом.

6. Социокультурный псевдодинамизм советского общества как результат рецепции идеологического дискурса обществом легитимизирует состояние псевдотворчества советского человека и формирует, таким образом, массового по своим социоменталытым характерист икам человека, пассивного, несмотря на весь пафос «активности» советской эпохи, и отчужденного от процессов истинного социального («исторического») и культурного творчества. Дополнение этого внутреннего социоменталыю) о механизма формирования массового человека широко распространенными в России исследуемого периода массовыми практиками (прежде всего массовыми театрализованными действами) предопределяет массовый характер советской культуры.

7. Выполняя функцию социального посредника и единственно значимой символической системы, идеологический дискурс советского государства определяет предпосылки утверждения в стране конца 191 920;х годов тоталитаризма: универсальный массовый характер социальной связи в советском обществе и формирование — уже к середине 191 920;х годов — особой массовой культуры тоталитарного типа.