Религиозная лексика и фразеология кумыкского языка

Современное общество характеризуется идеологической неупорядоченностью. С крушением коммунистической идеологии в нашем обществе образовался духовный вакуум, заполнение которого становится насущной социальной потребностью. Сегодня можно говорить о возвращении религиозной идеологии, вытесненной из мировоззренческого советского пространства идеологией коммунистической. Снятие запрета на религиозную лексику позволило объективно изучать этот лексический пласт.

Всплеск религиозности в Дагестане закономерно привлекает внимание. Причинами увеличения верующих принято считать ряд социальных, экономических, политических событий, нестабильность общественной жизни последних десятилетий. Тем более актуальным и остросовременным становится анализ, как внешних предпосылок религиозности, так и внутренних, скрытых механизмов формирования религиозных взглядов и убеждений. Эта задача предполагает не только рассмотрение феномена религии в. целом, но и исследование конкретных структурных компонентов в их единстве и взаимодействии. В качестве таких базовых элементов религии традиционно выделяют: религиозный опыт, религиозное сознание, религиозная вера, религиозное отношение, с одной стороны, а совокупность религиозных институтов, с другой.

Именно посредством языка религиозное сознание существует, функционирует и воспроизводится. С помощью языка выражаются религиозные значения и смыслы, благодаря языку религиозное сознание оказывается практическим, действенным, связывает людей в общности и становится социальным. Сила слова, действенность, прежде всего звучащей речи, отразились в религии.

Религиозный дискурс используется не столько для прямого выражения знания, провозглашения верований, сколько для реализации многообразных специфических религиозных жизнепроявлений, прежде всего таких, как молитва и богослужение. И в тоже время различные способы религиозного использования дискурса базируются на наличных верованиях или предполагают их. К примеру, поклонение Аллаху «Богу» предполагает, что есть такое существо как Аллах/Бог, и что Он достоин обожания и преданности, а обращение к Аллаху/Богу с просьбами предполагает, что Бог действительно слышит и отвечает на молитву.

Религиозные высказывания функционируют, по существу, как моральные утверждения, как моральный дискурс. Одна из отличительных характеристик языка религии состоит в том, что в нем используются повествования, изображающие и укрепляющие моральный образ жизни.

Для того, чтобы стать руководством к действию высказывание, религиозное суждение должно превратиться в убеждение, оно должно быть принято индивидом сознательно и добровольно, а значит адресат должен быть не пассивным объектом, а активным субъектом религиозной речевой коммуникации, в рамках которой выстраивается модель поведения.

Кумыки, как и все народы Дагестана, издавна исповедуют ислам суннитского толка-. Появление ислама в Дагестанеодной из известных мировых религий, связано с арабскими завоеваниями (VII—-VIII вв.). Однако широкое проникновение ислама в Дагестан, в частности на Кумыкскую равнину, относится к более позднему периоду, а именно к XI—XV вв. [Шихсаидов 1969: 220−222- История народов Северного Кавказа. 1988: 172−180].

Ислам, надо отметить, не только религия, но и цивилизация, культура, в том числе и правовая. Так, например, ислам содействовал проникновению в регион арабского языка, арабской письменности, литературы, мифологии и т. д.

Разумеется, в изучаемое время, наряду с исламом, у народов Дагестана продолжали сохраняться отголоски и древних доисламских религиозных представлений. Значительная часть этих верований, потеряв свой первоначальный, непосредственный вид, существовала под внешним покровом новой монотеистической религии или в ее обличий [Гаджиева: 391].

Объект исследования — язык верующих, как особая вербальная характеристика определенной группы, отражающая религиозное языковое сознание кумыков.

Предметом исследования в данной работе являются лексемы, устойчивые словосочетания и паремии кумыкского языка, включающие в свой состав религиозную лексику, отраженную в словарях и художественной литературе современного кумыкского языка.

Выбор темы исследования определяется тем, что возрождение в конце XX века религиозной жизни в Дагестане и обращение общества к религиозным ценностям отразилось на лексическом и фразеологическом составе современного кумыкского языка. Распространённым стало апеллирование к Аллаху «Богу» и мусульманским понятиям, употребление религиозных понятий и вовлечение в текст религиозных терминов. Происходит переосмысление религиозной лексики, изменение её эмоционально-экспрессивной окраски.

Степень изученности темы. В последнее время на материалах разных языков активизировались лингвистические исследования религиозной лексики [Аникина 1988; Введенская, Колесников 1995; Лыков 1998; Штайн 2003, Мальсагова 2004, Михайлова 2005, Курбанов 2007]. Начинают выходить специализированные словари, отражающие данную область культуры [Дьяченко 1993, Павловский 1994, Николаюк 1998 и др.]. Появилось еще одно направление, получившее название теолингеистика. «Теолингвистика (от греч. theos — Бог и лат. lingua — язык) — это наука, возникшая на стыке языка и религии и исследующая проявления религии, которые закрепились и отразились в языке» [Гадомский 2004]. Отцом теолингвистики называют Й-П. ван Ноппена, который пишет, что «теолингвистика пытается описать, как человеческое слово может быть употреблено по отношению к Богу, а также то, каким образом язык функционирует в религиозных ситуациях.» [Цит. по: Гадомский 2005: 18]. Автором программной статьи на эту тему стал А. Вагнер (Andreas Wagner), который писал о пользе взаимодействия обеих наук — теологии и лингвистики. В популяризации термина «теолингвистика» велика заслуга Э. Кухарской-Дрейсс (Kucharska-Dreiss 2004).

Словари советского периода намеренно дистанцировались от глубинного содержания концепта, размывали это содержание за счет введения в толкование идеологических и атеистических добавокисключения конкретизаторов, уточняющих мусульманский аспект понимания толкуемого объектаотсутствия иллюстративного материала из Корана, из трудов религиозных деятелей, художественно-литературных текстов. Однако нужно заметить, что глубинное понятийное содержание концепта в словарях этого периода не размывается, и это позволило в дальнейшем вернуть концепт в культурное пространство без особых трудностей.

В силу идеологических причин только в конце 90-х годов прошлого века вектор научных интересов повернулся в сторону религиозной проблематики. По мнению многих выдающихся философов, филологов, история и культура народа отражается в языке (В. Гумбольдт, Ф. И. Буслаев, A.A. Потебня, JI.B. Щерба, Е. М. Верещагин, В. В. Колесов, Н. Б. Мечковская и др.). Следовательно, и религия как форма общественного сознания в равной мере отражается в языке.

Основное внимание ученых направлено либо на изучение религиозного стиля в рамках теории функциональной грамматики (Л.П. Крысин, О. Н. Крылова, O.A. Прохватилова, С. А. Гостеева, И.М. Гольдберг), либо на описание некоторых жанров (проповедь, молитва, исповедь, послание, житие), Н. И. Толстой, С. М. Толстая, O.A. Прохватилова, A.A. Припадчев, И. Ю. Ярмульская, Н. Л. Мусхелишвили, H.H. Розанова, Ф. Б. Людоговский, В. А. Мишланов, Н. В. Орлова, Л. Н. Чинова, Е. В. Плисов, Т. Г. Рабенко, Г. Д. Удалых и др.), либо на анализ религиозной лексики (Н.Д. Арутюнова, Р. И. Горюшина, Е. В. Захарова, Т. А. Иванова, И. А. Королева, Р. Левицкий) и религиозных концептов (Н.В. Дорофеева, Н. А. Дьячкова, Л. И. Зубкова, В. А. Степаненко, Г. В. Токарев и др.). На рубеже тысячелетий появилось еще одно направление — изучение религиозного дискурса (В.И. Карасик, Е. В. Бобырева, С.С. Сергеева).

Религиозной лексике посвящен также ряд исследований, проведенных на материале кавказских языков. Так, заслуживает внимания работа В. Гукасяна о культовых терминах в удинском языке [1975]. В 2002 г. была защищена кандидатская диссертация Л. К. Хужевой «Религиозная лексика в кабардино-черкесском языке» [Хужева 2002], а в 2007 году кандидатская диссертация Х. Т. Курбановым «Религиозная лексика в чеченском языке» [Курбанов 2007].

Таким образом, религиозная лексика русского и кавказских языков уже являлась предметом анализа в ряде работ, однако объектом специального монографического исследования в составе кумыкских лексем и устойчивых словосочетаний она становится впервые. Нет специальных монографических исследований теонимической лексики и других тюркских языков.

Настоящая работа посвящена комплексному изучению религиозной лексики кумыкского языка с учетом результатов исследований вышеупомянутых направлений, с привлечением лингвистических и социолингвистических методов и учетом ментальных особенностей верующих.

В советский период происходила атеизация сознания, но многие лексемы, речевые формулы, пословицы, афоризмы, фразеологизмы религиозного содержания сохранились, иногда частично изменив свое исконное значение. С последнего десятилетия XX века начинается новый этап — деатеизация кумыкского сознания, а соответственно, и речи. Именно это явление стоит в центре настоящего исследования. Лица, исповедующие одну и ту же религию, составляют одно языковое сообщество, объединенное общими историко-культурными и религиозными связями, осуществляют коммуникацию посредством одного и того же языкового субкода.

Актуальность данного диссертационного исследования определяется не только тем, что в ней впервые впервые проводится комплексное исследование религиозной лексики, фразеологии и паремии кумыкского языка в лингвокультурологическом, лексическом и ономасиологическом аспектах, но и важностью для современного языкознания, выдвинувшего на первый план лингвистических исследований антропоцентрический принцип описания религиозной языковой картины мира, неразработанностью вопроса о статусе речи верующих, решение которого требует детального теоретического осмысления, необходимостью представить системное описание речи верующих на разных уровнях и дать им классификационные характеристикиневыявленностью ареала лексики и устойчивых оборотов с теологическими компонентами и их производными, а также отсутствием комплексного анализа данных единиц в семантическом л и нгвокультурологическом аспектах.

Цель исследования — выявить и описать теонимическую лексику, устойчивые обороты и паремии, включающие религиозную лексику, определить их статус в системе современного кумыкского языка.

В связи с поставленной целью определяются следующие задачи: а) используя словари и художественную литературу, выявить религиозную лексику и устойчивые словосочетания и паремии, включающие теонимы в кумыкском языкеб) проанализировать собранный фактический материал с точки зрения соотношения с нормами современного кумыкского литературного языка и наличия в речи верующих конфессионально маркированных языковых единицв) охарактеризовать лексико-семантические группы теонимов и устойчивых словосочетаний с религиозной лексикой как составной части лексики и фразеологической системы кумыкского языкаг) описать типичные лексико-семантические особенности религиозной лексики и фразеологииих коммуникативные и прагматические функциид) показать изменения, которые происходят в современном кумыкском языке в результате активизации религиозной составляющейе) выявить глубинные культурные смыслы теологических лексем, входящих в качестве компонентов в состав кумыкских фразеологизмов и паремий.

Методология и методы исследования. В работе были использованы общепринятые в лингвистике методы и приёмы исследования языкового материала. При фронтальном просмотре словарей были выявлены кумыкская религиозная лексика, устойчивые словосочетания, паремии, содержащие религиозную лексику и соотносительные с ними языковые единицы.

При изучении и описании религиозной лексики, фразеологизмов и паремий с теонимами реализуется многоаспектный междисциплинарный подход. Его необходимость вызвана тем, что предмет исследования отличается особой сложностью, многоплановостью и неоднозначностью подходов к данной теме в современной лингвистике. Для наиболее полного и всестороннего описания речи верующих многоаспектный междисциплинарный подход важен также потому, что предполагает интегрированное представление исследуемого материала и привлечение сведений из различных областей научного знания, таких как религиоведение, философия, культурология, психология, когнитология, социолингвистика. Для этого используется метод междисциплинарного сопоставления.

Также используются общенаучные методы лингвистики: сбор информации, включенное наблюдение, анализ устных и письменных текстов, описательный метод, включающий в себя приемы наблюдения, сравнения, интерпретации и классификации исследуемого материала, метод компонентного анализа, выявляющий содержательные характеристики лексемы, фразеологизма и паремии, метод словарных дефиниций.

В качестве основного метода в работе используется дескриптивный анализ языкового материала, извлеченного из текстов разных типов и жанров. В качестве дополнительных исследовательских приемов используются структурно-семантический анализ составных онимов, элементы этимологического комментария, приемы семантического анализа словарных дефиниций.

Научная новизна диссертации заключается в том, что.

— впервые описаны конфессионально маркированные языковые средства на лексическом, фразеологическом и паремиологическом уровняхкомпоненты, восходящие к теологической лексике, рассматриваются в синхронном плане с учетом их культурно-исторической специфики и гносеологической значимости;

— осуществляется комплексный анализ семантических свойств устойчивых оборотов, пословиц и поговорок в их культурологической информативности;

— разрабатывается многоуровневая семантическая классификация лексических и фразеологических единиц с учетом наличия в их семантической структуре сем разного уровня абстракции;

— выявляется роль компонентов в формировании целостного фразеологического значения.

На основе этого описания предлагается новый подход к определению статуса речи верующих кумыков как формирующийся религиолект в составе кумыкского языка.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что впервые изучаются лексика, фразеологизмы и паремии с теологическими компонентами и их дериватами как часть лексики и фразеофонда современного кумыкского языка, применяется комплексный анализ семантических и лингвокультурологических характеристик данных единиц. Результаты исследования расширяют и углубляют представления о развитии лексического и фразеологического состава кумыкского языка. Работа вносит определенный вклад в разработку одного из фрагментов кумыкской языковой картины мира.

Практическая ценность работы видится в том, что результаты проведенного исследования, теоретические положения и многочисленные примеры могут быть использованы в вузовских курсах по кумыкскому языкознанию, социолингвистике, по стилистике современного кумыкского литературного языка, при подготовке спецсеминаров и спецкурсов по лексике и фразеологии, в разработке лекционных курсов по лингвокультурологии, в практическом курсе «Кумыкский язык и культура речи» для филологов, педагогов, в практике преподавания кумыкского языка.

Материалы диссертации могут быть использованы в дополнении к «Орфографическому словарю кумыкского языка», к словарям разных типов современного кумыкского языка. Описание семантических свойств фразеологизмов с теологическими компонентами и их дериватами может быть использовано для исправления и уточнения словарной интерпретации значений исследуемых фразеологизмов во фразеологических и толковых словарях современного кумыкского языка.

Материалом для настоящей работы послужила индивидуальная картотека религиозной лексики и фразеологизмов с теологическими компонентами и их дериватами, состоящая из более 2000 единиц в более 3000 употреблениях, собранных методом сплошной выборки из произведений художественной литературы кумыкских писателей, публицистических текстов и фольклора. В центре исследованиясистематические разноплановые наблюдения за речью верующих.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Появление новых социальных групп, вызванное политическими, экономическими, идеологическими причинами, влечет за собой возникновение новых подсистем в рамках общенационального языка. Вера человека в Аллаха «Бога» отражается на его языковой картине мира, проявляется в речи, выражается вербальными и невербальными способами на разных языковых уровнях.

2. Религиозная лексика и фразеология представляет собой самостоятельную микросистему, которая характеризуется особыми параметрами и реализует многоаспектные возможности функционирования. Теологические лексемы и их дериваты, фразеологизмы и паремии, обладающие культурно-национальной спецификой, сопровождают религиозную деятельность кумыков. Специфика компонентов определила обширность ареала, насчитывающего более 2000 единиц, широкое семантическое пространство, вербализуемое исследуемыми фразеологизмами, и их коннотативно-прагматическую информативность, проявляющуюся в многообразии их лексико-семантических групп.

3. Религиозная лексика кумыкского языка формируется разными путями: а) средствами собственного словарного фонда (в основном это относится к лексике языческого верования) — б) заимствованием лексем из других языков и семантической трансформацией уже существующих слов.

4. Лексические и фразеологические теонимы в кумыкском языке не оцениваются как архаические элементы или принадлежность высокому регистру речи, а являются отличительными и характерными признаками, формирующими мусульманский религиолект.

5. Семантическое пространство, образуемое религиозными лексемами, фразеологизмами и паремиями имеет иерархическую структуру, стратифицируемую семами разного уровня абстракции. Они обнаруживают предметную, процессуальную, признанную, качественно-обстоятельственную, эмоциональную и др. групповые семы. Некоторые из групп представляют собой неоднородное по своей семантике явление и включают противопоставленные семантические подгруппы. Содержательная сторона исследуемых теонимов в большинстве случаев обнаруживается в контексте, так как они способны выражать необычайно широкий круг отношений.

6. Неодинаковая количественная представленность микрополей и их зонная организация свидетельствуют о различной аксиологической значимости микрополей, их фрагментов и, следовательно, соответствующих им культурных смыслов.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на расширенном заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного педагогического университета, ряд положений диссертационного исследования освещались в докладах на научных сессиях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного педагогического университета, на международной научной конференции «Кавказские языки: генетические, типологические и ареальные связи» (Махачкала, 2008), на региональной конференции «Семантика языковых единиц разных уровней» (Махачкала, 2008), на международной конференции «Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия (Махачкала, 2009), на третьей всероссийской научно-практической конференции «Тумашевские чтения. Актуальные проблемы тюркологии» (Тюмень, 2009).

По теме диссертации опубликовано 8 статей, в том числе одна статья в научном журнале, рекомендованном ВАК Российской Федерации.

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка.

ВЫВОДЫ ПО 2-Й ГЛАВЕ.

Семантическая классификация фразеологических единиц и паремий с теологическими компонентами и их дериватами позволила дать качественную и количественную характеристику исследуемых языковых единиц. Предпринятая семантическая классификация является оригинальной, авторской разработкой, основывающейся на анализе большого фактического материала.

Исследуемые устойчивые выражения и фразеологические единицы образуют очень широкое семантическое пространство. Это объясняется тем, что названные компоненты, этимологически слова, изначально были связаны с самыми разнообразными видами деятельности кумыков, поскольку как ментальные конструкты участвовали в когнитивном процессе, отражали устройство мироздания в мифологическом сознании, а позже — религиозном, сопровождали различные процессы жизнедеятельности, и, следовательно, имели широкую область употребления им как носителем кумыкской ментальности, кумыкской культуры.

Самыми продуктивными оказались классы предметной и модальной семантики. Количественные данные, не являясь абсолютными, все же свидетельствуют о примарности предметного номинирования и оценивания объектов окружающего мира через гамму эмоциональных ощущений и суждений человека.

Единицы, входящие в одну подгруппу или множество, отличаются друг от друга одной дифференциальной или несколькими дифференциальными семами, что может обнаруживаться при анализе как самих фразеологизмов, так и в процессе анализа контекста.

Описанные семантические группы и подгруппы не отделены друг от друга жесткими границами. Между ними имеются тесные семантические связикаждая из выделенных групп представляет собой незамкнутое объединение. Анализ вывил как их иерархические, так и синтагматические связи. Это свидетельствует о том, что они образуют сложную открытую семантико-грамматическую систему.

Как показал анализ материала, теологические компоненты чаще всего вносят в значение устойчивого выражения или фразеологической единицы семы отвлеченности, абстрактности, бытийности, глобальности, либо религиозную семантику. Демонологические компоненты придают фразеологизмам более конкретную семантику, большую степень оценочности, обнаруживая негативную коннотацию. В концепте бу дюнъя «этот мир» изучаемая лексема является основным его вербализатором в языке. Данный концепт — один из I ключевых онтологических концептов кумыкской национальной картины мира, связанный с жизнью человека в целом, со смыслом жизни, предназначением человека, а также с духовными ценностями и религией народа. Концепт бу дюнъя «этот мир» характеризуется двойственностью ядра, которое включает в себя понятие места, где обитают все живые люди, и понятие самой жизни людей в этом месте на протяжении какого-то времени. Таким образом, данный концепт следует рассматривать в пространственно-временной проекции, в которой он ограничен в пространстве планетой Земля, а во времени — человеческой жизнью. Бу дюнъя «этот мир» — это то, куда попадает человек при рождении и что с ним происходит в течение всей жизни.

Два мира свойственны языковой картине мира кумыкского народа — бу дюнъя «этот мир» и о дюнъя «тот мир». Эти два мира кумыки называют еще по другому: заманлыкъ дюнъя «временный мир» и герти дюнъя «настоящий мир, действительный мир». Эти два мира непосредственно связаны с жизненным миром человека и отражают законы бытия этого мира.

Концепт «бу дюнья» содержательно соответствует концептосфере «заманлыкъ дюнъя». Они включают в себя понятия места, где обитают все живые люди, и понятие самой жизни людей в этом месте на протяжении какого-то времени. Человек в этом мире в кумыкской языковой картине рассматривается как гость. «О дюнья» — это настоящий мир, вечный мир в сознании кумыка. Таким образом, данный концепт следует рассматривать в пространственно-временной проекции, в которой он ограничен в пространстве планетой Земля, а во времени — человеческой жизнью. «Бу дюнъя» тесно переплетается с такими фрагментами действительности, как «рождение», «жизнь», «смерть», а также другими гносеологическими и онтологическими концептами.

Концепт О дюнъя/зальанлыкъ дюнъя носит ирреальный характер, в языке же объективируется лексемами: ахырат, женнет, жагъапием, къабур агьлю, къабур. Он не имеет четко выраженного ядра, но содержит в себе два равнозначных по объему, но противоположных по коннотационному признаку компонента: женнет и жагъаннем. Первый из них имеет ярко выраженную положительную окраску, второй наоборот. Женнет по религиозным представлениям, — место, где души праведников ведут блаженное существование после смерти. Женнет противопоставлен жагъеннему «аду». Жагьаннем «ад» употребляется в значении места, где души грешников после смерти предаются вечным мукам. Жагьаннем, в отличие от рая, находящегося на небесах, расположен под землей.

Расматриваемые концепты относятся к ключевым онтологическим концептам в кумыкской языковой картине мира, «так как преломляют в себе понятия времени, пространства, бытия, смерти и способны влиять на модель поведения человека в обществе и определять образ жизни.

Бу дюнья/заманлыкъ дюнья предстает в сознании кумыков как временное нахождение в этом мире.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Религиозная лексика значительно обогатила лексическую систему кумыкского языка, создав специальный пласт лексики. Религиозные термины относятся главным образом к исламу. Являясь в основном заимствованиями из арабского языка, они достаточно прочно утвердились в лексическом фонде современного кумыкского языка.

Большинство религиозных терминов выражает одновременно важнейшие нравственные понятия: духовность, нравственную чистоту, святыни, благочестие, уважение, раскаяние и др.

Кумыкскому языку свойственно наличие богатого словообразовательного гнезда лексем религиозной тематики: ряд лексем образуют как словоизменительные, так и словообразовательные ряды. Религиозная лексика, фраземика и паремика отражают семантику внутреннего мира человека и соотносятся с его морально-нравственным миром. Содержательная сущность этого концепта определяется психофизиологической и социальной организацией человека. По своему содержанию и характеру концептуальной информации религиозная лексика является комплексной, целостной функциональной мыслительной структурой, упорядочивающей многообразие отдельных признаков в сознании человека.

Функционально-семантическое поле религиозной лексики кумыкского языка можно представить в следующих семантических группах: 1. Названия Верховного Божества, Всевышнего Творца- 2. Полубожественные персонажи человеческого происхождения- 3. Названия «светлых» сверхъестественных сил, сподвижников пророка- 4. Названия демонических персонажей («темных» сил) — 5. Фольклорные и мифологические персонажи- 6. Названия мест и событий, связанных с потусторонним миром- 7. Основные богословские термины- 8. Названия духовных лиц, людей по их отношению к вере- 9. Лексика, связанная с богослужением, с особенностями религиозных ритуалов, мусульманскими праздниками и др.: а) действия и процессы, связанные с религиозными предписаниями или воззрениямиб) названия предметов культового и обрядового назначенияв) названия строений и сооружений культового и обрядового назначения и их частей, религиозных организацийг) наименования религиозных праздниковд) слова, описывающие религиозные ритуалы, традиционные понятия и обряды- 10. Названия религиозных текстов, учений, книг религиозного содержания- 11. Абстрактные понятия- 12. Понятия, противоречащие религиозным началам, канонам, истинам.

При описании религиозной лексики разграничиваются богословские термины и религиолектизмы. У последних есть эквиваленты в современной кумыкской речи, но говорящий в конкретной коммуникативной ситуации выбирает лексический или грамматический теоним, который становится религиолектизмом.

Словарный состав любого языка является наиболее открытой, проницаемой и подвижной системой. Все значительные события, происходящие в жизни народа, говорящего на том или ином языке, так или иначе получают в нем свое отражение. Принятие мусульманства в Дагестане положило начало формированию богатой терминологической лексики конфессиональной сферы. Для распространения нового вероучения в широких народных массах мусульманские проповедники использовали религиозные тексты, аяты из Корана. Это открыло широкие возможности для проникновения в кумыкский язык арабизмов.

В целом рассмотреная религиозная лексика представлена однословными и составными наименованиями, состоящими из двух и более слов.

Религиозные термины активно вступают в лексико-семантические отношения. В них широко представлены все общеязыковые парадигматические связи: родо-видовые отношения, синонимия, антонимия, полисемия. В основе всех лексико-семантических связей лежат логико-гносеологические процессы, совершаемые в результате сравнения, сопоставления, дифференциации и обобщения.

В лексико-семантических отношениях этого корпуса слов проявляются общеязыковые тенденции — к экспрессивности, информативности, к точности наименования, к экономии языковых средств и др.

Синонимия также является показателем системности и эволюции в религиозной лексике. В динамике синонимических рядов действует семасиологическая закономерность целесообразности выбора языковых единиц из ряда равнозначных. В исследуемой терминосистеме имеет место и явление антонимии, в которой отразилось значение противоположности /контраста/ (.жагъаннем «ад» — женнет «рай», иманлы «верующий» —. имансыз «неверующий» и т. д.).

Полисемия в религиозной лексике — наиболее яркое проявление. логико-познавательных процессов, в результате которых человек выделял в предметах, явлениях, понятиях религиозного культа и общественной жизни сходные, однородные или противоположные свойства, качества, связи (причинные и следственные) и на основе «общих элементов» обозначал новое имеющимся в употреблении словом (это так называемый лингвокреативный тип мышления). Возможность подобной аналогии, развитие абстрактного мышления способствовали видоизменению семантического объема лексем, относящихся к церковно-религиозной сфере.

Анализируя синонимию, выделяем две группы, которые классифицируются по следующим соотношениям: 1) лексические единицы, одна из которых принадлежит литературному языку, а другаярелигиолекту (алым — улама «ученый», шагърю — ай «месяц», гъаркав — оълчев «мера», танбигъ — жаза «наказание», мунажат. — дуа «молитва»);

2) лексические единицы, обе принадлежащие религиолекту {гиафиъ — шапаатчы «защитник»).

Значительное количество устойчивых словосочетаний кумыкского языка — более 200 единиц — содержит религиозную лексику. С точки зрения происхождения религиозные лексемы, вошедшие в состав устойчивых словосочетаний кумыкского языка, различны. В устойчивых словосочетаниях кумыкского языка около 80% лексем — арабского и персидского происхождения, лишь 20% представляет исконно-кумыкский материал. Данный факт свидетельствует о том, что заимствованные религиозные лексемы входили в состав лексики и фразеологии кумыкского языка и формировали религиозное значение на разных, этапах развития языка.

Анализ структуры устойчивых словосочетаний, включающих, религиозную лексику, показал, что наиболее продуктивными для данных единиц являются модели «имя существительное + имя существительное» и «имя существительное + глагол». Следует отметить, что значительное количество устойчивых словосочетаний образовано по модели предикативных словосочетаний. Обращения в структуре ряда выражений составляют особенность устойчивых словосочетаний, содержащих религиозную лексику.

Почти все исследуемые фразеологизмы восходят к структуре подчинительного словосочетания.

В результате, анализа прототипов устойчивых словосочетаний кумыкского языка были выявлены особенности основных образов религиозной сферы. Образ Аллаха предполагает в сознании носителей языка такие, характеристики как знающий, всеведущий, — дающий или забирающий, распорядитель, волеизъявитель, спаситель. Важным оказывается способность Аллаха вступать в определённые отношения с человеком. В отношениях Аллах — человек оба субъекта могут являться активными. Однако Аллах действует тем или иным образом, а человек преимущественно обращается к Богу с просьбой совершить какое-либо действие. С точки зрения взаимоотношений, таким образом, наиболее существенным для носителей языка оказывается образ Бога дающего, распорядителя.

Образ «шайтана, джина» содержит характеристики вредоносное существо, разрушитель. Данный образ включает и представления о существовании множества подобных существ и наличии у них физических особенностей, что свидетельствует о влиянии языческих верований на восприятие сил зла в мусульманской религии. В отличие от Аллаха, воздействующего в большей степени на духовную жизнь человека, чёрт активно проявляет себя в его материальной жизни, не учитывая (и противореча) в своих действиях желаниям человека. Следует отметить, что представление о чёрте, выраженное в устойчивых словосочетаниях с компонентом «чёрт», в меньшей степени поддаётся систематизации, чем представление об Аллахе, реализующееся в устойчивых словосочетаниях с компонентом «Аллах».

Наиболее ярко культурная специфика проявляется в восприятии шайтана (джина) носителями кумыкского языка. Материальное, конкретное, фольклорное видение чёрта обусловлено влиянием язычества и особым вниманием носителей языка к нечистой силе.

Образ концепта ругъ «душа» связан в представлении носителей кумыкского языка с такими характеристиками как пребывающая в каких-либо состояниях (чаще всего страдающая), находящаяся внутри человека, но не являющаяся неотъемлемой его частью и способная перемещаться в пространстве, материальная (обладающая объёмом и подверженная физическим воздействиям).

Образ концепта гюнагь «грех» наделён такими характеристиками, как груз, неделимый, обладающий свойствами материального объекта. Он может являться результатом действия как человека, так и его души.

Наиболее ярко культурная специфика проявляется в восприятии шайтана «черта» носителями кумыкского языка. Материальное, конкретное, фольклорное видение чёрта обусловлено влиянием язычества и особым вниманием носителей языка к нечистой силе.

Устойчивые словосочетания, содержащие религиозную лексику, являются органической частью фразеологической системы кумыкского языка. Многие устойчивые словосочетания входят в синонимические гнезда кумыкских фразеологизмов, что подтверждается данными словарей кумыкского языка.

Установившаяся в современном языкознании антропоцентрическая парадигма выводит на первый план интенции человека как субъекта культуры и требует решения вопроса о культурологической информативности единиц. Фразеологический материал, аккумулирующий культурный потенциал народа, позволяет проникнуть в область универсального и культурно-национального кумыкского лингвокультурного общества, выявить особенности кумыкского менталитета.

Лингвокультурологическая функция религиолекта проявляется в том, что лексика, формирующая основу данного социолекта, позволяет осмыслить и освоить догматы мусульманского вероучения (спасение, святость, благость, любовь, богооткровенность, душа, грехопадение, благодать, покаяние, и т. д.).

Фатическая функция осуществляется в различных этикетных формулах в таких коммуникативных ситуациях как приветствия, поздравления и т. п.

Эстетическая функция религиолекта реализуется в создании текстов художественной литературы как прозаических, так и поэтических.

Историческая функция религиолекта состоит в том, что сохраняются знания, информация о жизни, обычаях, предметах обихода и т. п.

В религиолекте также реализуется функция социализации человека, саморефлексии.

Мы рассмотрели время и пространство в картине мира верующего кумыка. В религиозном мировосприятии основное противопоставление происходит по признаку «сакральное/мирское». В сознании верующего человека сосуществуют две временные линии: обычное, историческое время и религиозное, которое четко проявляется в мусульманском календаре, суточном и годовом циклах богослужения и мусульманских праздников.

В языковой картине мира, основанных на религиозном мышлении кумыков, обычно присутствуют представления о пространствах, «которые можно назвать супердистальными, — о рае и аде» [Касевич 2004: 140]. Архетипом мусульманской культуры является райский сад, куда попадает мусульманин, не совершивший грехи. В религиозной ментальности важен пространственный ориентир.

Два мира свойственны языковой картине мира кумыкского народа — бу дюнъя «этот мир» и о дюнъя «тот мир». Эти два мира кумыки называют еще по другому: заманлыкъ дюнъя «временный мир» и гертн дюнъя «настоящий мир, действительный мир». Эти два мира непосредственно связаны с жизненным миром человека и отражают законы бытия этого мира.

Концепт О дюнъя/заманлыкъ дюнъя носит ирреальный характер, в языке же объективируется лексемами: ахырат, женнет, жагъаннем, къабур агълю, къабур. Он не имеет четко выраженного ядра, но содержит в себе два равнозначных по объему, но противоположных по коннотационному признаку компонента: женнет и жагъаннем. Первый из них имеет ярко выраженную положительную окраску, второй наоборот. Женнет по религиозным представлениям, — место, где души праведников ведут блаженное существование после смерти. Женнет противопоставлен жагъеннему «аду». Жагъаннем «ад» употребляется в значении места, где.

Наиболее ярко культурная специфика проявляется в восприятии шайтана «черта» носителями кумыкского языка. Материальное, конкретное, фольклорное видение чёрта обусловлено влиянием язычества и особым вниманием носителей языка к нечистой силе.

Устойчивые словосочетания, содержащие религиозную лексику, являются органической частью фразеологической системы кумыкского языка. Многие устойчивые словосочетания входят в, синонимические гнезда кумыкских фразеологизмов, что подтверждается данными словарей кумыкского языка.

Установившаяся в современном языкознании антропоцентрическая парадигма выводит на первый план интенции человека как субъекта культуры и требует решения вопроса о культурологической информативности единиц. Фразеологический материал, аккумулирующий культурный потенциал народа, позволяет проникнуть в область универсального и культурно-национального кумыкского лингвокультурного общества, выявить особенности кумыкского менталитета.

Лингвокультурологическая функция религиолекта проявляется в том, что лексика, формирующая основу данного социолекта, позволяет осмыслить и освоить догматы мусульманского вероучения (спасение, святость, благость, любовь, богооткровенность, душа, грехопадение, благодать, покаяние, и т. д.).

Фатическая функция осуществляется в различных этикетных формулах в таких коммуникативных ситуациях как приветствия, поздравления и т. п.

Эстетическая функция религиолекта реализуется в создании текстов художественной литературы как прозаических, так и поэтических.

Историческая функция религиолекта состоит в том, что сохраняются знания, информация о жизни, обычаях, предметах обихода и т. п.

В религиолекте также реализуется функция социализации человека, саморефлексии.

Мы рассмотрели время и пространство в картине мира верующего кумыка. В религиозном мировосприятии основное противопоставление происходит по признаку «сакральное/мирское». В сознании верующего человека сосуществуют две временные линии: обычное, историческое время и религиозное, которое четко проявляется в мусульманском календаре, суточном и годовом циклах богослужения и мусульманских праздников.

В языковой картине мира, основанных на религиозном мышлении кумыков, обычно присутствуют представления о пространствах, «которые можно назвать супердистальными, — о рае и аде» [Касевич 2004: 140]. Архетипом мусульманской культуры является райский сад, куда попадает мусульманин, не совершивший грехи. В религиозной ментальности важен пространственный ориентир.

Два мира свойственны языковой картине мира кумыкского народабу дюнъя «этот мир» и о дюнъя «тот мир». Эти два мира кумыки называют еще по другому: заманлыкъ дюнъя «временный мир» и герти дюнъя «настоящий мир, действительный мир». Эти два мира непосредственно связаны с жизненным миром человека и отражают законы бытия этого мира.

Концепт О дюнъя/заманлыкъ дюнъя носит ирреальный характер, в языке же объективируется лексемами: ахырат, женнет, жагъаннем, къабур агълю, къабур. Он не имеет четко выраженного ядра, но содержит в себе два равнозначных по объему, но противоположных по коннотационному признаку компонента: женнет и жагъаннем. Первый из них имеет ярко выраженную положительную окраску, второй наоборот. Женнет по религиозным представлениям, — место, где души праведников ведут блаженное существование после смерти. Женнет противопоставлен жагъеннему «аду». Жагъаннем «ад» употребляется в значении места, где души грешников после смерти предаются вечным мукам. Жагьаннем, в отличие от рая, находящегося на небесах, расположен под землей.

Во всех религиях мира признаётся, что Бог — творец мира. Верующий человек убежден, что Бог присутствует в мире в каждый момент времени. Это временной аспект. Пространственный аспект обозначается термином вездеприсутствие, что обозначает пребывание Аллаха «Бога» в любом месте. Следовательно, религиозное сознание дает уверенность в том, что мир не может существовать без Аллаха «Бога», что во всякий момент времени Аллах «Бог» его поддерживает в своем существовании и не оставляет ни на одно мгновение. Такое ощущение находит выражение в речевых формулах типа бары да зат Аллагъны къолунда «все в руках Аллаха» и т. д. Ментальную категорию, выражающую веру человека и его убеждение в том, что все свершается только по воле Божией, называют протективностью (от protector — защитник, покровитель), а единицы, соответственно, — протективами [Бугаева 2010].

Анализ большого количества примеров позволяет обобщить эги данные и предложить классификацию протективов по значению и по структуре.

По значению протективы бывают: просительные (гечып къой, Аллагъ «прости Аллах»,), благодарственные (Аллагъгъа шююор «Слава Тебе, Аллах»), свидетельские (Аллагъ гёрер «Аллах увидит»), пожелательные (къувват берсин «Бог в помощь», Аллагъ кёмек зтсин «Пусть Аллах поможет»). Обычно протективы представлены этикетными формулами благодарности, приветствия, поздравления, прощания, например: баракалла «спасибо», ассаламу алейкум ва рагъматулла «мир вам и спокойствие», Аллагъ рази болсун «пусть Аллах останется довольным» и др.

Часто протективы представляют собой устойчивые словосочетания. В разговорной речи и в этикетных формулах они преобладают. Так, в диалогах типа Как дела? Как спала? Как здоровье? Как съездил? ответной репликой часто бывает Алгъамдургшла «Слава Богу»!, что соответствует значению «хорошо», «нормально». В этом значении чаще употребляется вариант фразы Алгьал1дуршла, а именно: Аллагъгъа шюкюр, яман тюгюлбюз «Слава Аллаху. Спасибо Аллаху, не плохо (живем)».

Основной способ представления протективности в речи — лексико-семантический. Это дает возможность рассматривать протективность как функционально-семантическую категорию интерпретационного плана, имеющую полевую организацию своих собственных средств выражения.

Теологические лексемы и их дериваты, фразеологизмы и паремии, обладающие культурно-национальной спецификой, сопровождают религиозную деятельность кумыков. Специфика компонентов определила обширность ареала, насчитывающего более 2000 единиц, широкое семантическое пространство, вербализуемое исследуемыми фразеологизмами, и паремиями* и их коннотативно-прагматическую информативность, проявляющуюся в многообразии их лексико-семантических групп.

Семантическое пространство, образуемое религиозными лексемами, фразеологизмами и паремиями имеет иерархическую структуру, стратифицируемую семами разного уровня абстракции. Они обнаруживают модальную, предметную, процессуальную, признанную, качественно-обстоятельственную и др. групповые семы. Некоторые из групп представляют собой неоднородное по своей семантике явление и включают противопоставленные семантические подгруппы. Содержательная сторона исследуемых теонимов в большинстве случаев обнаруживается в контексте, так как они способны выражать необычайно широкий круг модальных отношений.

Предметные фразеологизмы объективируют субкатегориальные семы отвлеченного понятия, лица и неодушевленного предмета и места, предполагающие разрядное значение единиц.

Процессуальные фразеологизмы входят в субкатегорию объектности и субъектиости, включающую 2 разряда: деятельности и состояния лица.

Экстралингвистические факторы оказывают заметное влияние на формирование семантики некоторых фразеологических и паремиологических единиц.

Культурологическая информативность исследуемых фразеологизмов и паремий выявляется при их рассмотрении в качестве конституентов лингвокультурологического поля «кумыкская национальная личность», представляющего собой иерархическую структуру множества фразеологизмов и паремий, обладающих общим (инвариантным) смыслом, характеризующих определенную культурную сферу.

Анализ пословиц и поговорок позволил утверждать, что паремиологическая зона отражает отношение кумыков к религии и понимание различных сторон этого концепта.

Религиозность кумыков проявляется в их быту, в обрядах, прежде всего, связанных с рождением ребенка, свадьбой и похоронами. В церемонию погребального обряда включаются поминальные трапезы (аш), раздача милостыни (садака) и мужские сидения для соболезнования, в целом укрепляющие ощущение связи между поколениями, почтение к старшим, память о родных, чувство солидарности и национального единения.

Перспективным представляется изучение фразеологических и паремиологических единиц с теологическими компонентами и их дериватами как выразителей интертекстуальности, а также исследование расширенного состава интертекстуальных единиц с указанными компонентами. В свете возросшего научного интереса к стилистике художественного текста возможно изучение стилистико-эстетической функции исследуемых фразеологизмов и паремий в художественных текстах определенного автора (например, М.-А. Османова), а также представителей какого-либо литературного направления.

В перспективе настоящая работа предполагает изучение фразеологизмов с религиозными компонентами «в родственных и неродственных языках, что способствует определению общекультурных, историко-национальных и интернациональных свойств исследуемых фразеологизмов, а также установлению взаимодействия и взаимовлияния конкретных языков. Перспективным представляется исследование влияния экстралингвистических (мусульманских и языческих) факторов на формирование структуры и семантики фразеологизмов с религиозными компонентами в кумыкских диалектах.

Развитие отношений между народами разных стран сегодня делает сопоставительный аспект изучения языковых явлений особенно плодотворным. По справедливому наблюдению исследователей, «национально-специфические особенности семантического пространства языка хорошо выявляются при контрастивном изучении разных языков» (Попова, Стернин 2002: 35). В перспективе анализ религиозной лексики, фраземики и паремики кумыкского языка на фоне других тюркских языков, в особенности огузских, позволит более полно охарактеризовать особенности реализации мусульманского мировидения в кумыкском языке, в его устойчивых словосочетаниях в частности, и таким образом более чётко представить специфику религиозного самосознания кумыков.