Этнические и национальные общности как элементы социальной структуры. «Этнический парадокс» современности

В историческом плане социальная структура общества в широком смысле слова появилась значительно раньше, чем социально-классовая. В частности, этнические общности возникли задолго до образования классов, в условиях первобытного общества. Социально-классовая структура начала развиваться с появлением классов и государства. В определенные эпохи различные социальные общности (классы, нации или другие общности людей) начинали играть ведущую роль в исторических событиях.

В XX в. социологи и этнографы довольно часто писали об «этническом парадоксе» — двух одновременно проявившихся разнонаправленных тенденциях. С одной стороны, распространяется планетарное мышление, миллионы людей свободно перемещаются по миру. С другой стороны, уровень межэтнической нетерпимости достигает высочайшей напряженности; кризисом межнациональных отношений сопровождался распад ряда государств, например СССР, Югославии, Чехословакии. Причем, как ни соблазнительно было бы объяснить неблагополучие межнациональных отношений на территории бывшего СССР или Югославии социально-экономическим кризисом или политическими ошибками, это не проясняет всех нюансов. В частности, остается непонятным наличие сходной ситуации в экономически и политически стабильных государствах.

Однако на самом деле в этой ситуации нет ничего парадоксального. «Взрыв этничности», который может проявляться в самых разных формах — от попыток реанимации старинных обычаев и обрядов, поисков «загадочной народной души» до стремления создать национальную государственность, привел к росту этнического самосознания. Толчком к «взрыву» стали, как ни парадоксально это звучит, процессы глобализации.

Первоначально культурную глобализацию обеспечил численный рост городского населения, пополнявшегося за счет миграции из сельской местности. Город космополитичен, и поэтому культурное своеобразие в условиях города быстро размывается. После окончания Второй мировой войны заметно расширилась и внешняя (межгосударственная) трудовая миграция. Так, в Германии и Великобритании к 1970;м гг. каждый седьмой работник физического труда был мигрантом. Этот процесс еще более разрушал относительно замкнутые «культурные пространства», интенсифицировал «перемешивание» людских масс и способствовал повсеместному возникновению этноконтактной среды.

На фоне этих объективных тенденций этническая группа неосознанно стремится сохранить свою уникальность вопреки ее насильственному «размыванию», уберечь себя от усредненное™, чтобы не стать «как все». Это сопротивление психологически вполне объяснимо: ведь и любой человек, вовлеченный в систему социальных отношений, тем не менее стремится остаться «самим собой», сохранить свою индивидуальность. Более того, «действие рождает противодействие» и чем сильнее большинство побуждает индивида или социальную группу стать «как все», тем в большей степени меньшинство стремится отстоять свое право на уникальность.

Подобное стремление индивидов и групп к отстаиванию права на уникальность в социальной психологии получило название «реактивного сопротивления». В принципе людям не нравится сильно отличаться от окружающих, быть «белыми воронами» — обычно люди стараются вести себя в соответствии с нормами, предлагаемыми большинством. Однако то, чем мы отличаемся от окружающих, мы осознаем раньше и острее, чем-то, в чем мы с ними схожи. Так, уже в детском саду, когда детей просят рассказать о себе, они начинают свой рассказ с перечисления тех черт, которыми они отличаются от большинства окружающих (например, если в группе детского садика больше девочек, то мальчики, рассказывая о себе, в первую очередь называют именно пол)^[1].

Принципиально сходные процессы идут и в сфере этнического самоопределения. В современном мире интенсификация межэтнических контактов актуализирует этническую идентичность, так как только через сравнение можно наиболее четко воспринять свою «русскость», «еврейство» как нечто особое. В современном обществе закономерно происходит стирание различий в одежде, пище, культурных и поведенческих стереотипах, которые нередко навязываются господствующей культурой, причем независимо от государственного строя, будь то Франция или СССР, всегда из «благих целей». В подобных ситуациях, когда кто-то угрожает нашей «особости», отвергает естественный для нас способ мировосприятия, пытается уничтожить то, что кажется нам, безусловно, правильным, в нас крепнет потребность к защите и восстановлению собственной независимости, ощущения уникальности, свободы мыслей, чувств, действий.

В мировой науке существует несколько объяснительных концепций этнического возрождения второй половины XX в. Разные социологические школы объясняют рост этнической идентичности:

реакцией отставших в развитии народов на экономическую и технологическую экспансию более развитых народов;

• — мировой социальной конкуренцией, в результате которой интенсифицируется внутриэтническое взаимодействие;
• — повышением влияния больших социальных групп в экономике и политике и облегчением процессов их сплочения благодаря средствам массовой ком му н и кац и и.

Кроме того, выделяют и некоторые социально-психологические факторы, приведшие к активизации этнического самосознания, в частности поиск ориентиров и стабильности. В современном мире с постоянно растущей интенсивностью разного рода рисков, угрожающей экологической ситуацией, избытком и хаотичностью информационных воздействий человек живет с постоянным ощущением нестабильности. Все больше людей склонны искать поддержку и защиту в более устойчивых ценностях предков. Поэтому именно межпоколенные стабильные общности, прежде всего этносы, приобретают столь существенное значение.

• [1] См.: Майерс Д. Социальная психология. СПб., 1997.