Модернизации провинции в советский период: достижении и социокультурные издержки

Вслед за серьезной, но не законченной в рамках имперской культуры, трансформацией провинции на рубеже XIX — XX веков наступает советский период, характеризующийся глубокой модернизацией российского общества на новых ценностно-смысловых основаниях. Условными рамками советского периода можно считать начало 1920;х гг. и конец 1980;х г. г. В течение почти семидесяти лет, разделяющих эти даты, можно выделить два крупных периода, имеющих существенные отличия и разные характеристики модернизационных процессов. Первым временным отрезком выступает промежуток между 1920;ми и 1956 годами, который представляет собой период насильственного внедрения в социокультурную практику новой идеологии и стремительной модернизации революционного типа (в отличие от прежнего, эволюционного). Второй период — со времен «оттепели» до конца 1980;х гг., когда произошло постепенное ослабление насильственных методов преобразования общества и получили развитие новые тенденции, которые впоследствии привели к кризисному состоянию социалистической системы и острой необходимости ее реформирования.

По мнению Н. А. Хренова именно с 1956 г. началась эпоха надлома, завершившаяся в 1991 г. и предшествовавшая системной трансформации российского общества. Анализируя развитие искусства указанного периода, ученый проводит параллели с Серебряным веком по числу талантов, проявивших себя в это время, и рассматривает его как явление нового художественного Ренессанса в России (по аналогии с началом XX века, характеризуемым как религиозный и культурный Ренессанс)¹.

Не останавливаясь подробно на особенностях каждого из периодов, выделим наиболее важные факторы модернизации провинциальной культуры в советскую эпоху.

Поясним, что современными исследователями² модернизация в контексте культурной динамики понимается как «целеориентированная политика государства и сознательные усилия всего общества по обновлению.

• 1 Хренов Н. А. Художесгвснная культура эпохи надлома империи в цивилизационном контексте И Искусство в эпоху надлома империи: религиозные, национальные и философскоэстетические аспекты: материалы Международной конференции / отв. ред. Н. А. Хренов. М., 2010. С.15−118.
• 2 См.: Зарубина Н. М. Самобытный вариант модернизации // Социс, 1995. № 3; Модернизация и национальная культура. М., 1995; Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994.

и осовремениванию экономической, политической и социокультурной практики"¹. Опираясь на синергетический подход, можно предположить, что революционные события 1917 года и последовавшие за ними системные общественные трансформации представляют собой один из вариантов выхода из бифуркационной точки. В свою очередь столь резкие изменения готовили почву для дальнейшего устойчивого вектора трансформации культурной системы. Чередование стадий культурной динамики проявилось в смене первого взрывного периода постепенным развитием, характерным для второго этапа советской эпохи.

Социалистическая модель общественного развития актуализировала отдельные характеристики модернизации западного типа. Среди них: индустриализация и промышленный рост, урбанизация и ставка на укрупнение городских агломераций, типовой подход к планированию развития территорий, потребительское отношение к природным ресурсам, придание крестьянскому труду характера сельскохозяйственного производства, ориентация на доминирование техники и технологий в сфере производства и обыденной жизни. Одновременно советская модернизация имела кардинальные отличия от западной модели в ряде сфер общественной жизни. Прежде всего, отмстим отсутствие рыночных отношений, института предпринимательства, частной собственности на средства производства и недвижимость. Развитие общества находилось под властью правящей идеологии, не допускавшей вариативности взглядов. Прагматизму и индивидуализму западной системы культуры были противопоставлены коллективизм, взаимоподдержка, имевшие в своей основе нормативнодуховные принципы, закрепленные в ядре русской культуры и связанные, в том числе, с православными идеалами. Качественный прорыв был осуществлен в социальной, образовательной и культурной сферах. За короткий период страна смогла пройти путь от культурной архаики и традиционализма к обществу современного типа.

В советский период, впервые за свою историю, русская провинция в короткий срок испытала па себе кардинальные качественные изменения и вышла на новый уровень развития путем полноценного вовлечения в общецивилизационную российскую модернизацию. С приходом новой власти Аванесова Г. А., Астафьева О. Н. Социокультурное развитие российских регионов: механизмы самоорганизации и региональная политика. М., 2004. С. 64.

были упразднены сословия, местные органы власти (земства), проведена экспроприация и национализация земли и имущества, произошли серьезные демографические изменения (в частности, нежелание мириться с новой властью привело к существенной утрате обеспеченной и образованной части населения русской провинции), появились иные субъекты культурной активности.

Социалистическая модель хозяйства требовала освоения новых технологий в рамках современных производств. Для реализации поставленных целей строились промышленные предприятия различных отраслей промышленности. Вокруг них появлялись новые провинциальные города, возникшие наряду с историческими провинциальными городами.

Серьезные перемены произошли в провинциальной среде, начиная с 30-х гг. XX в. Это время отмечено процессами коллективизации и индустриализации (строительство ДнспроГЭСа, металлургических заводов в Магнитогорске, Липецке, Челябинске, Новокузнецке, Норильске; Уралмаша, тракторного завода в Волгограде и т. д.). Реализация плана ГОЭЛРО привела не только к электрификации, но и к хозяйственному районированию страны, развитию новых транспортных путей и форм связи, что заметно трансформировало многие провинциальные районы. Осуществлялось административно-географическое перераспределение территорий: появились новые области, города, некоторые поселки изменили свой сельский статус на городской.

Новые провинциальные города существенно отличались от прежних по составу жителей, которые приезжали из разных мест по комсомольским путевкам и целевым направлениям на работу, а также культурному ландшафту, формировавшемуся промышленной средой градообразующего предприятия. На фоне общественных трансформаций советской эпохи усиливаются миграционные процессы между различными регионами страны. Гигантские промышленные стройки, освоение новых территорий приводят к необходимости переселения большого количества людей в короткие сроки на новое место жительства. При этом население появившихся городов практически никак не связано с местными культурными традициями. Состав их жителей формировался из переселенцев разных регионов страны, обладавших различным культурным уровнем и традициями.

В городах данного типа вся социальная и культурная инфраструктура выступала как дополнение к промышленному производству и являлась второстепенной, обслуживающей основную цель развития конкретной локальной территории. В подтверждение приведем следующий исторический факт. В 1938 г. председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский, приехав в г. Ефремов Тульской области, обнаружил улицу, проходившую по склону крутого оврага и состоявшую из землянок-мазанок. Жили в этих «жилых коровниках» рабочие возведенного в городе завода синтетического каучука, новейшего и сложнейшего по тем временам химического предприятия^[1]. Качество жилья и коммунальных услуг ухудшалось по мерс удаления от столицы. Например, в 1930;х гг. в подмосковных Люберцах при населении 65 тыс. чел. не было ни одной бани, в Орехово-Зуево отсутствовало уличное освещение и водопровод, в Воронеже новые дома для рабочих до 1937 г. строили без водопровода и канализации и т. д. Похожие условия сохранялись во многих провинциальных городах долгое время. В этом положении проявлялись приоритеты советской модели модернизации: прежде всего производство и оборонная промышленность, для которых ресурсы выделялись в первую очередь. Все, что касалось бытовой повседневности людей, то во многом она находилась на элементарном, минимально необходимом уровне и всегда носила вторичный характер; разрешение существующих проблем откладывалось на потом (так сначала планировалось построить временное жиль, а потом постоянное и т. д.).

Часть новых провинциальных городов, связанных с оборонным комплексом, не имела обозначения на карте и носила номерное название (например, Арзамас 16 — ныне Саров Нижегородской области). Закрытые города как бы «выпадали» из общецивилизационного пространства, о них не сообщали газеты и телевидение, их жители имели ограничения в передвижении и распространении информации о своих городах вовне провинциального пространства. Особым статусом обладали малые города — научные городки, существенно отличавшиеся по демографическому и профессиональному составу, а также уровню развития культуры.

Если главные импульсы динамизации исходили на периферию из центра, то ресурсы для развития новых малых городов распределялись также и.

по линиям провинция — провинция и село — провинция. Сельские территории и старые провинциальные города выступили как источник людских ресурсов для модернизационных процессов — специалистов и рабочей молодежи — привлекаемых для грандиозных проектов развития советской промышленности и освоения новых богатых природными ресурсами территорий.

В провинциальных городах, имеющих историческое прошлое, также происходили заметные перемены. Сам облик малых и средних городов существенно трансформировался. Нередко исторические провинциальные города переименовывались. Например, Рыбинск — Щербаков — Рыбинск — Андропов — Рыбинск (Ярославская область); Сарспта — Красноармсйск (Волгоградская область), Бсжица — Орджоиикидзсград (Брянская область) и другие. Многие сельские поселения, рабочие городки и слободы обрели статус городов, что также сказалось на их названии: Вельский посад — г. Вельск (Архангельская область), с. Медынское городище — г. Медынск — г. Медынь (Калужская область). Одновременно новые названия присваивали старинным улицам. Так, в г. Орле Кромская улица превратилась в Комсомольскую, а Волховская — в улицу Ленина и т. д. Проявлялось стремление новой власти изменить исторический центр юрода, имевший традиционной доминантой православный храм. Административный центр нередко переносили в новое место или размещали в прежних зданиях, наполняя их многочисленными конторами и учреждениями нового типа. Трансформировался культурный ландшафт провинции в целом, появлялись новые значимые точки в жизнедеятельности местного населения, осваивались новые территории, прилегающие к городу.

Еще одно изменение культуры повседневности жителей провинции проявилось во введении норм на жилую площадь, в результате чего в малых городах распространенным явлением становятся коммунальные квартиры, чего там не было ранее. Отечественный исследователь И. Б. Орлов отмечает: «Хотя история коммунальной квартиры, как и понятие „жилая площадь“, уходят своими корнями в дореволюционное прошлое, прогрессирующий распад домашнего очага начался в России после Октября 1917 г., когда понятие жилплощади обрело иной смысл»¹. Конфискация квартир была произведена по резолюции Ленина, и коснулась тех, у кого в квартире количество комнат равнялось или превышало число проживавших в ней людей. И. Б. Орлов отмечает, что таким образом была выведена формула, фактически запрещающая человеку иметь личное жизненное пространство и заложена основа коммунальной системы. Уже в августе 1918 г. была отменена частная собственность на недвижимое имущество в городах¹.

Вместе с тем, коммунальное жилье выступало своеобразным механизмом адаптации больших масс жителей провинциальных городов к новой культурной среде и переходным типом между сельской и городской культурой^[2]. Однако для тех, кто был «уплотнен» или выселен из занимаемой квартиры, этот процесс представлялся в ином качественном наполнении и смысле. В этом случае шла насильственная ломка привычных устоев жизни, нарушение элементарных прав человека на личное пространство и бытовую изоляцию.

Еще одной характерной чертой динамики русской провинции в советский период явилась утрата некоторыми городами неофициального статуса провинциальных и превращение их в крупные индустриальные и культурные центры (гак, хрестоматийный Саратов перестал быть «глушью» и т. д.). В условиях динамизации общественной жизни также произошло изменение официального статусного положения многих провинциальных городов.

Обобщающими признаками для культурной динамики различных типов провинции советского периода является стремительно нараставшее число городских жителей за счет мигрантов из села. В провинциальных городах увеличивался маргинальный слой жителей, которые утратили связь со своей малой родиной и не «нашли своего места» в городской культуре. Они тяготели к народной культуре, продолжая оставаться некоторое время носителями ее ценностей. Оторванная от корней народная крестьянская культура быстро выхолащивается и видоизменяется. Из нее начинает постепенно уходить глубинное ценностно-смысловое содержание, которое в полной мерс может реализоваться только во взаимодействии с конкретным местом и традиционными формами жизни и труда его порождающими.

Развитие новых технологий на промышленных предприятиях, государственная собственность на средства производства и многие другие причины приводили к значительному изменению самого характера труда и отношения к нему среди жителей провинциальных городов. Принцип уравнительной системы оплаты труда (система окладов), введение максимально возможных размеров оплаты труда (норма выработки и соответствующие расценки) вызывали к жизни определенное равнодушие к результатам профессиональной деятельности (можно сказать, что норма «Как потопаешь, так и полопаешь» или «Без труда не выловишь и рыбку из пруда» сменяется другими формулами: «Работа не волк, в лес нс убежит», «Работа дурака любит» и т. д.). В тоже время наличие работы и стабильная оплата труда позволяли человеку планировать свою жизнь, не испытывая беспокойства за завтрашний день и будущее детей. Таким образом, с одной стороны, население провинциальных городов было способно само себя обеспечить (в том числе благодаря наличию земельных участков, семейных связей с родственниками деревне); с другой — шло «размывание» трудовых традиций.

Одновременно в провинциальных городах формируется так называемая «третья художественная культура», отличающаяся и от традиционного крестьянского фольклора, и от профессионального искусства^[3]. Она развивает свой художественный код^[4], с помощью которого перерабатывает ценности, как сельского фольклора, так и профессионального искусства. В советский период устная языковая традиция продолжала развиваться в форме частушек, анекдотов, песенной культуры. Отметим, что власть активно использовала данный ресурс в идеологических целях, периодически «вбрасывая» определенные слухи, распространявшиеся «из уст в уста». Органичные языковые формы служат яркой иллюстрацией своего времени. Все значимые события в жизни человека и общества по-прежнему находили соответствующее отражение в фольклоре.

Главные действующие лица, субъекты общественной и культурной жизни провинции, а также условия, формирующие местную социокультурную среду, в советский период стали принципиально иными. Так новое звучание приобрело понятие «мещанин»: из обозначения сословной принадлежности оно превратилось в отрицательную характеристику, и было связано с сохранением людьми прежних ценностно-смысловых ориентиров. Образ мещанина нашел яркое сатирическое отражение в художественной литературе (произведения И. Ильфа и Е. Петрова, М. М. Зощенко, В. С. Розова и мн.др.).

Представители дореволюционной интеллигенции, в прошлом самого активного субъекта провинциальной культуры, в большинстве своем оказались в ином социально-статусном качестве или были вынуждены эмигрировать. Культурная среда провинции советской эпохи связана со становлением «новой интеллигенции» послереволюционного периода. С одной стороны, еще сохраняли свои позиции тс, кто получил образование и опыт работы в царской России, с другой — благодаря социокультурным изменениям, появились новые субъекты культурной активности. К ним можно отнести представителей местной партийно-космсомольской и административно-управленческой номенклатуры; интеллигенцию (во многом определяемую по видам профессиональной деятельности: учителя, преподаватели ВУЗов, врачи, инженеры, военные, работники учреждений культуры, представители творческих профессий и т. д.); представители новых профессиональных сообществ (элита рабочего класса); молодежь как наиболее динамичный слой общества; женщины, получившие равные с мужчинами права. При этом деятельность субъектов культуры во многом определялась, регламентировалась и контролировалась руководством страны в соответствие с принятой идеологией.

Уже в 20−30-е гг. значительно возрастает систематический партийный контроль над интеллектуальной жизнью, над научно-педагогической интеллигенцией, проявившийся в отношении к высшим учебным заведениям и всей системе образования. Отныне вся деятельность учреждений образования контролировалась органами государственной безопасности, что обусловлено наличием значительного числа дореволюционных профессоров и преподавателей в советских вузах. Уже 1929 г. на пленуме ЦК ВКП (б), обсудившем вопрос о расширении подготовки научных кадров из рабочих и крестьян, были приняты решения о введении жесткого единоначалия и планирования в высшей школе^[5]. Произошло направленное качественное изменение состава студентов за счет увеличения доли рабочих, крестьян, членов ВКП (б) и ВЛКСМ, и соответственно — уменьшение количества студентов из числа служащих, беспартийных и несоюзной молодежи. Проведенная реформа образования установила приоритет идеологии над знаниями, и классовой принадлежности — над интеллектуальными способностями. Все области научных знаний были переориентированы на основу диалектического материализма и марксистскую теорию. В 1930;е гг. происходит замещение старой интеллигенции выходцами из рабочих и крестьян, формально относимых к данной социально-культурной категории за счет полученного образования.

При всей неоднозначности происходившего постепенно формировались новые предпосылки и условия для социокультурного развития провинции. К ним можно отнести: быстрое преодоление неграмотности (что было особенно характерно для провинциальных городов и села); развитие системы народного образования, которое стало доступно всем слоям населения. Можно выделить дошкольные учреждения, школьное образование (первое время обязательным являлся начальный, затем неполный средний, позже — средний уровень образования). В соответствии с потребностями развития промышленности и сельского хозяйства повсеместно открывались профессиональные образовательные учреждения (ремесленные училища, фабрично-заводские училища). Наблюдался значительный рост числа средних специальных учебных заведений. Если в 1914 году в России было 297 средних специальных учебных заведений, в которых обучалось 35, 4 тыс. студентов, то в 1940 году их было уже 2188, количество учащихся составляло — 593,9 тыс.^[6] Расширялось число провинциальных городов, где открывались высшие учебные заведения. Число вузов значительно возросло с 72 в 1914 году, где обучалось 86,5 тыс. студентов, до 481 в 1940 году с общим числом студентов 478,1 тысяч^[7].

Появление учреждений среднего специального и высшего образования заметно изменило облик провинции (прежде всего, открывались учебные заведения инженерного, военного, педагогического, медицинского, сельскохозяйственного, культурно-просветительного профиля). Они привлекали большое количество молодых людей, как самого города, так и провинциальной округи.

В условиях стремительного роста уровня образования молодежь постепенно обретала черты самостоятельного субъекта активности провинциальной культуры. Именно на молодое поколение ориентировались представители официальной власти, стимулируя изменения в культурной жизни провинции. По мнению партийных идеологов молодежь должна была построить «новый мир», при этом главная роль отводилась пионерам, комсомольцам и молодым коммунистам (таким образом вводился принцип партийно-политической принадлежности, ставший определяющим на семь десятилетий). В отличие от представителей старшего поколения, имевших дореволюционный жизненный опыт, молодежь была менее связана с прошлым и легче поддавалась манипуляции.

Одним из заметных явлений динамики провинциальной культуры советского периода стало уравнивание женщин в трудовых и иных правах с мужчинами, которое привело к постепенному включению их в сферу профессиональной деятельности (они стали работать на появлявшихся в провинции фабриках и небольших промышленных производствах, освоили многие «мужские» профессии). Женщины начали доминировать в целом ряде профессиональных областей (работали, прежде всего, в сфере педагогики, а также как сотрудники учреждений культуры и государственных организаций и т. д.), что позволяет рассматривать их как активных субъектов культуры русской провинции советского периода. При этом отметим, возраставшую социальную и психологическую нагрузку на женщин, что негативно сказывалось на состоянии семей и приводило к ослаблению традиционных семейно-родственных связей. Культурный код поведения женщины в семье изменялся, происходило резкое столкновение новой и традиционной роли женщины в семье и обществе. Теперь, с одной стороны, она выступала как субъект профессиональной деятельности, а с другой — продолжала сохранять остатки прежнего бытового уклада.

Увеличивающаяся занятость женщин вне дома и семьи привела к глубокой трансформации всего семейного уклада. В связи с этим возросло значение учреждений образования и воспитания, которые должны были заменить родителей, занятых на службе и производстве. В советский период эта задача решалась путем создания развитой системы бесплатного дошкольного и школьного образования. При этом значение семьи в воспитании ребенка умалялось, сопровождаясь трансформацией социальных ролей мужчины и женщины в семье. Уходит в прошлое многодетная семья, бывшая ранее нормой провинциальной жизни. Семья становится нуклеарной, но родственные, соседские отношения во многом сохраняются, что резко отличает провинцию от крупных центров и столиц.

Связь с деревней, характерная для жителей дореволюционных провинциальных городов, в советский период также продолжает сохраняться. Однако теперь в деревне оставались родители или родственники тех, кто переехал жить в город. Горожане в первом поколении поддерживали тесные контакты с сельским миром. Зачастую поездки в деревню были еженедельными и служили своеобразным «мостиком» во взаимодействии городского и сельского социокультурного пространства. При этом можно наблюдать своеобразный миграционный поток населения (как временный, так и постоянный): из деревни в провинциальный город; из провинциального города — в крупные центры и столицу. Еще один вариант жизненного пути провинциала советской эпохи — переселение в другие регионы страны в период их промышленного освоения.

В советский период трансформируется провинциальная праздничная культура. Под влиянием целенаправленных действий советских властей происходит кардинальная смена привычных основ праздничной культуры: формируется новый «красный» календарь, различные элементы и структуры праздничной культуры активно используются в целях агитации и пропаганды и приобретают политический характер. Произошла «ломка» привычной календарной матрицы, сокращение численности и идеологическое вытеснение религиозных и народных праздников из повседневной практики; использовался прием «осовечивания» праздников и придания им нового ценностно-смыслового наполнения^[8].

Особого внимания заслуживают массовые праздничные мероприятия, которые в провинции базировались на народных традициях массовых праздничных гуляний, но наполнялись новым ценностно-смысловым содержанием. Это — митинги, демонстрации, маевки, спортивные парады, участие в которых являлось обязательным и постепенно входило в сферу новых традиций.

Вместе с тем, проводилась масштабная культурно-просветительская работа партийных органов, которая воплотилась в создании сети учреждений культуры не только в столице и крупных центрах, но и в малых и средних городах, а также на селе. 11апример, в первые годы советской власти большую популярность сначала в столице, а затем в провинции приобрела такая форма культурно-массовой работы, как «живая газета» (сначала — чтение газет вслух любым грамотным человеком, затем театрализованные инсценировки газетных сообщений). Со временем она была заменена деятельностью профессиональных лекторов, уличными газетными стендами (читать бесплатно мог любой грамотный человек).

В новых условиях партийные идеологи обращались к традиционным и понятным для людей художественным формам, одной из которых являлся лубок. В СССР художественный стиль лубочной картины во многих случаях проявлялся в революционном плакате, в котором он почти растворился. При этом сатирические, пропагандистские и агитационные черты стали превалировать над элементами народного повествования и массового развлечения. Традиционные формы народного лубка, как в лицевой, так и в текстовой части сильно сказались на характере революционного плаката. Мастерски были использованы традиционные формы лубочных картинок, например, В. Маяковским в знаменитых «окнах Роста», где выставлялись созданные им карикатуры и зарисовки на злобу дня с текстами раешного и частушечного характера. С большим умением использовал формы лубочных картин художник В. Дени в своих известных агитплакатах, особенно на сатирические тексты Демьяна Бедного (например, агитплакат «Пауки и мухи», «Все люди братья, — люблю с них брать я», «Кулак-мироед» и др.). Значительные успехи были достигнуты в деле массового распространения советской агитплакатной продукции через специальные агитпоезда, клубы, читальни, красные уголки в предприятиях и учреждениях, а также через планомерную развеску агитплакатов в местах обычного скопления народа (на вокзалах, на площадях и улицах, в театрах и т. д.). Агитплакат глубоко проник в толщу городского и сельского населения, сначала уживаясь в быту вместе со старыми дореволюционными лубочными картинами, а затем постепенно вытесняя их.

Проводником новой культуры являлась периодическая печать. С преодолением неграмотности она получила широкое распространение в провинциальных городах. Публикуя материалы, фотоиллюстрации, рисунки, издания формировали круг своих читателей, влияя на их вкусы и предпочтения в области культуры и искусства, а также идейные взгляды. Наряду с газетами выходили многочисленные журналы разной тематической направленности: «Огонек», «Молодая гвардия», «Октябрь», «Звезда», «Кино и жизнь» (в последствии «Советский экран»), «Крокодил», «Крестьянка», «Женский журнал» и многие другие.

В провинциальной среде закреплялись новые виды художественноэстетической деятельности, досуговых мероприятий. Прежде всего, это — просмотр кино, которое доходило до самых маленьких городов, т.к. играло роль идеологической пропаганды новой советской политики. На протяжении 1920;х годов на местах сохранялась преемственность художественных культурных традиций с неоромантизмом, модерном, конструктивизмом, авангардом^[9]. В это время действовал Пролеткульт (нс подчинявшийся партии большевиков), выездные агитационные театральные бригады (например, «Синяя блуза»).

Ситуация изменилась в 1930;е годы, когда власть начала осуществлять новый виток индустриализации, а идеологическая машина жестко контролировала вес проявления самодеятельности и творчества на местах. В эти годы в советском искусстве создавались художественные образы людей, счастливо строящих светлое будущее; формировалась социалистическая мифология (со своими богами и героями, соответственно). Кино в данном процессе играло особую роль, связанную с его доступностью, массовостью, зрелищностью, привлекательностью для обывателя. Семантически советская культура тяготела к массовой, тогда как дореволюционная городская культура сочетала элементы элитарного, традиционного и массового начала.

Катастрофические изменения в жизни русской провинции происходят во время Великой Отечественной войны, т.к. значительная часть Центральной Европейской территории России оказалась оккупирована и подверглась разрушению. Войны всегда истощали русскую провинцию, лишая сс людских и хозяйственных ресурсов. Вместе с тем, традиционно она являлась местом приема беженцев, раненых солдат, которые зачастую были выходцами из других региональных сообществ и вносили нечто новое в культурную среду провинциального города (особенности языка, устного народного творчества, приемов ведения хозяйства и т. д.). Кроме того, солдаты, возвращаясь с фронта, несли в провинцию не только информацию о городах и странах, где им пришлось побывать, но и новые фольклорные формы, а также ранее неизвестные здесь вещи и предметы.

В послевоенный период наблюдался новый виток качественных изменений провинциальной культуры в рамках советской модели жизнедеятельности. Особенно это сказалось на сфере культуры областных центров, которые, восстанавливаясь после войны, обретали зачастую совершенно иной облик, нежели ранее. Изменялись архитектурно-пространственные доминанты городов, что происходило не только благодаря новой архитектуре, массовой жилой застройке, но и продолжающейся борьбе с религиозным культом (известны факты сноса храмов в центральной части старых городов).

Областные центры (в большинстве своем по масштабу — это средние города) получают «набор» обязательных учреждений социокультурной сферы, которые оказывают заметное влияние на формирование субъектов деятельности в провинции. Из традиционных, существовавших еще в начале XX века, можно назвать театры, музеи, библиотеки. Провинциальные театры были, как правило, драматическими. Позже в некоторых провинциальных городах появляются театры юного зрителя, театры кукол и другие. Они обязательно имели план по «выездным спектаклям», когда труппа направлялась по предприятиям города и районам области со спектаклями, идущими на областной сцене, осуществляя так называемое «культурное обслуживание населения». Распространенным явлением стали массовые культпоходы в театр школьными классами, студенческими группами, трудовыми коллективами. Опуская негативную сторону обязательности посещений, отметим их позитивную роль в приобщении жителей провинции к художественной культуре. Возникала неформальная общность любителей театра, которые не пропускали ни одной премьеры местной труппы и выступлений гастролирующих коллективов (так называемый «обмен гастролями» осуществлялся между театрами столицы и провинции, а также различных провинциальных городов и поддерживался государством).

Если в дореволюционной провинции музеи были достаточно редким явлением, то в советский период на местах возникают сеть музеев, получившая особенно интенсивное развитие в 60−70-е годы XX века. Для областных центров типичным являлся краеведческий музей, также создавались специализированные (литературные, музеи изобразительного искусства и др.), как правило, связанные с творчеством какого-либо выдающегося политического деятеля, представителя науки, культуры, искусства.

Культурную среду провинциального города поддерживала деятельность библиотек. Формировались областные публичные универсальные библиотеки, которые зачастую являлись наследниками дореволюционных собраний книг. Создавались городские, детские библиотеки, имеющие свои филиалы в разных районах города. Многочисленные библиотеки появились на предприятиях, в учреждениях, школах, техникумах, училищах, вузах.

Открывались клубы, дома и дворцы культуры промышленных предприятий, учреждений, профсоюзов, офицеров и т. д. В их работе центральное место занимали занятия детей и взрослых художественной самодеятельностью, которые были направлены на развитие творческого потенциала человека во время его досуга. Горожан также привлекали занятия, имевшие утилитарное значение (например, курсы кройки и шитья, получившие особенно широкое распространение в провинции). Популярной формой проведения свободного времени становятся танцевальные вечера в заводских клубах и домах культуры, на которые собирается молодежь, живущая рядом или работающая на данном предприятии.

Для детей, наряду с самодеятельными кружками, открываются музыкальные, художественные, хореографические школы, которые давали систематическое дополнительное художественное образование согласно определенной программе. Пианино и даже рояль в квартире многоэтажного дома уже не являлись диковинкой, а умение играть на музыкальном инструменте расценивалось как признак образованности и воспитанности, к которому стремились многие провинциальные обыватели, отдавая своих детей в музыкальную школу. Для широкого спектра развития творческих способностей детей и молодежи работали Дома и Дворцы пионеров, Станции юных техников, натуралистов, спортивные клубы (например, шахматно-шашечные) и др.

Вслед за областными городами в советский период развивались и районные центры, которые, обладая определенной вторичностью социальнокультурной сферы, являлись объектом притяжения для жителей малого города. Как правило, в таком провинциальном городе открывался районный Дом культуры, который представлял собой учреждение культуры универсального типа. В нем были: библиотека, зрительный зал, киноустановка, кружки и студии художественной самодеятельности (нередко их руководители приезжали из областного центра для проведения занятий), различные курсы, место для проведения танцевальных вечеров, дискотек.

В провинциальных городах строились стадионы (городские, на предприятиях, в учебных заведениях, при общественных организациях); во дворах сооружались спортивные площадки. Местом массового отдыха жителей провинции являлись Парки культуры и отдыха (часто продолжавшие традицию дореволюционных Городских садов) с аттракционами, танцевальной площадкой, открытой эстрадой. Открытые эстрады строились и во дворах домов; летом их использовали как площадку для выступления лекторов, проведения концертов и кинопоказов для жителей ближайшего городского квартала.

Во многих областных городах действовали отделения творческих союзов: Союза композиторов, художников, театральных деятелей и т. д., посредством которых осуществлялась связь провинциальной творческой интеллигенции с их коллегами по цеху из столицы и других городов. Сформировался слой местной интеллигенции, основанный по принципу уровня образования и виду профессиональной деятельности, окончательно вытеснивший «старую интеллигенцию» дореволюционного периода. Субъектами культуры провинции, прежде всего, являлись педагоги, врачи, инженеры, военные, представители творческих специальностей, работники учреждений культуры, служащие различных научно-исследовательских институтов и бюро, представители органов власти, руководители общественных организаций. Они задавали тон культурной жизни провинциального города.

Еще одним фактором, традиционно оказывавшим влияние на провинциальную культуру, была религия. После революции 1917 г. она оказалась под запретом. Большинство храмов, в том числе, в малых и средних городах, было закрыто, уничтожено или «перепрофилировано» (часто в них размещали музеи атеизма, промышленные цеха, склады, учреждения культуры и т. д.). Посещение церкви также было под запретом; священники подвергались гонениям. Однако нравственные основы, связанные с православием, долгое время подспудно сохранялись на уровне культурных кодов, передаваемых путем межпоколенной трансляции.

Известным историческим фактом является снятие запрета на богослужение и посещение многих храмов во время Великой Отечественной войны. В условиях жесточайших испытаний, выпавших на долю советских людей, была необходима духовная опора, способная их поддержать. Православие вновь выступило в качестве источника, дающего человеку духовные силы и утешение.

В послевоенный период, несмотря на крайне неблагоприятное отношение со стороны руководства страны/партии, многочисленные запреты и ограничения, православная традиция продолжала жить, хотя гонения на церковь в середине 1950;х гг. возобновились. Провинциальная повседневность в силу своей консервативности сохраняла множество элементов бытовой религиозной обрядности. По-прежнему детей крестили, а покойных — отпевали, поминали. При этом непосредственно в храм ходили немногие и нечасто. Главное в том, что базовые психологические характеристики, духовные ценности, а также обрядовая сторона, связанные с православными традициями, сохранялись^[10]. Ярким примером служит празднование Пасхи, как самого светлого православного праздника. И в советский период хозяйки красили яйца и пекли куличи (отмстим, что в период «позднего» СССР в преддверии пасхальной недели хлебозаводы провинциальных городов также выпускали куличи, называя их при этом, например, «Кекс весенний»).

Таким образом, в советский период в массовой форме сохранились внешние, обрядовые атрибуты православной традиции, которые напрямую связаны с религиозной верой. К сожалению, смысловая составляющая зачастую выхолащивалась или же терялась (взрослые уже не могли объяснить детям значение и символику икон в храме, истоки и содержательную сторону православных праздников и т. д.). Это свидетельствует об устойчивости кодов религиозной культуры, наполненных глубоким, исторически сложившимся ценностно-смысловым содержанием.

При этом православная семантика была своеобразно интерпретирована и использована советской идеологией. В морально-нравственных нормах жизни советского человека нашли прямое отражение православные заповеди и нравственные ориентиры, а на место религиозной веры в Бога претендовала насаждаемая сверху вера в светлое будущее, совершенное общество и коммунистическое партию, как силу, способную в это будущее привести. Как отмечают исследователи: «Парадокс советского периода российской истории состоял в том, что тоталитаризм невольно порождал феномен праведности „простого советского человека“, хотя и лишенного прав и свобод, но испытывавшего на неидеологическом уровне общения… неподдельные, искренние чувства уважения к себе подобному, доброжелательность, …ощущение причастности к чему-то большому и справедливому»^[11]. Советская идеология умело манипулировала закрепленными на уровне семантических кодов русской культуры смысловыми представлениями и морально-нравственными установками, опирающимися на дух православия и крестьянской общины.

Одним из ведущих факторов динамики провинциальной культуры советского периода, наряду со сформированной системой образования и учреждениями культуры, являлась массовая культура и популярное искусство. Уже в первые годы советской власти в провинции развиваются новые механизмы, способы и формы проникновения продукции массовой культуры в локальные миры. Чаще всего она отличалась сугубо идеологической направленностью и политизированным содержанием. Лидеры компартии, занимавшиеся культурной политикой, верно оценили значительный потенциал и мифотворческую сущность масскульта. В рамках пропагандистской деятельности была поставлена задача: вложить в стереотипы и ценности, уже разработанные буржуазным массовым искусством, новое содержание с целью формирования коммунистического мифа и инвестирования его в сознание массового реципиента. С этим связано бурное развитие советских СМИ (печати, кинематографа, радиовещания).

Вместе с тем М. Чегодаева, обращаясь к массовому искусству сталинской эпохи, приходит к выводу: «Массовое искусство — эстрада, кинокомс;

дия, песня, цирк, т. е. жанры, которые по самой своей природе ориентируются на вкусы миллионов, оказались одной из «отдушин», позволивших советской художественной культуре выжить, создать действительно хорошие работы, во всяком случае не уступающие аналогичным вещам мирового искусства XX века"¹. Однако нам кажется, что речь идет не об искусстве в целом, а лишь о его составной части, правда самой заметной, массовой. Советская модель развивалась по законам, которые одинаковы для всей массовой культуры. При этом она имела присущие только ей характерные черты и особенности, что связано с непосредственным взаимодействием с традиционной культурой русского народа, сс ценностносмысловым содержанием, а также направленным влиянием государственного аппарата.

В провинциальной среде советского периода можно выделить ряд форм и видов распространения массовой культуры и популярного искусства, часть из которых продолжила развитие дореволюционных тенденций, а другая составляющая представляла собой новое направление их развития. Отметим, что только в этих формах массовая культура была востребована и принята в рамках советского проекта модернизации.

Как и в центрах, в провинции постепенно был установлен единый образовательный стандарт дошкольного, школьного и профессионального образования (когда все без исключения учились по единым программам и сходным учебникам). Отличительной чертой образовательной системы являлась жесткая централизация: вес указания приходили из столицы, краевых и областных центров, провинция имела мало возможностей для творческого подхода к образованию детей и молодежи.

Всеобщая грамотность, достижение которой произошло за короткий период времени, способствовала значительному росту востребованности печатных изданий. В провинции была создана система книготорговли, имевшая централизованную структуру и распределительный принцип обеспечения товаром книжных магазинов; также широкое распространение получила периодическая печать, которая доставлялась путем подписки и розничной торговли. Наряду с русской классикой, популярностью у жителей провинции пользовались произведения приключенческого жанра, детективы, историческая литература, любовные романы, которые являются системными элементами продукции массовой культуры.

Реклама советского времени прошла несколько этапов развития: от объективной необходимости своего существования в период изобилия НЭПа до абсурдности рекламных призывов во время государственной монополии и тотального дефицита последних десятилетий СССР. Являясь проводником идеологии массового потребления, она призывала пробовать новые продукты и напитки, смотреть фильмы, отдыхать на советских курортах, ездить поездами и летать самолетами и т. д. Многие рекламные сообщения в провинции выглядели своеобразной диковинкой, иллюстрирующей другой культурный мир, а подчас вступали в явное противоречие с жизненными реалиями.

В провинции развивалась досуговая сфера, связанная с массовыми формами организации свободного времени. Проводились мероприятия, которые в большинстве своем были связаны с новым праздничным календарем (демонстрации, митинги, маевки, парады и т. д.). Организованный досуг в провинции был представлен кружками и студиями художественной самодеятельности, коллективными поездками сотрудников предприятий и организаций за город, по туристическим маршрутам внутри страны и редких отдельных представителей за рубеж, спортивными секциями, которые существовали благодаря сформированной системе учреждений культуры и развитию объектов социокультурной сферы (в том числе на предприятиях).

Уже в довоенное время рядовые работники получают возможность провести отпуск на курортах и в домах отдыха. Санатории и пансионаты располагаются в бывших дворянских усадьбах, либо возводятся заново. Возможность такого отдыха широко транслируется средствами массовой информации, демонстрируя заботу советского государства о простых гражданах.

В послевоенный период возобновила работу система кафе и ресторанов (в малом городе работал, как правило, один ресторан, а также несколько столовых, кафе и буфетов), которые в провинции также можно рассматривать как досуговые объекты. В ресторан ходили отметить значительные события личной жизни, по праздникам; такое посещение всегда выделялось как особенное, нс рядовое.

Значимое место в провинциальном досуге принадлежало кинематографу, предоставлявшему человеку возможность получить недорогое развлечение. Его доступность (во всех смыслах), способность влиять на массовое сознание, порождать мифологизированные образы учитывалась руководством страны при формировании стратегии развития отечественной киноиндустрии. В советский период была создана мощная система кинопроката, которая включала не только стационарные кинотеатры в городах, но и кино в заводских и сельских клубах, санаториях, пионерских лагерях, а также передвижные киноустановки, обслуживавшие отдаленные районы и проникавшие в самую глубинку.

Посредством кинообразов в провинцию проникает мода на многие новые профессии, определенные музыкальные направления, современную одежду, прически. Героями фильмов, как правило, были инженеры, учителя, врачи, рабочие и колхозники, которые строили новое общество. Безусловно данные образы изменялись с течением времени, однако общая идеологическая направленность сохранялась.

Для популярного искусства советского времени было характерно богатство художественных образов (проявлявшееся в большей или меньшей степени в разные периоды времени). Так, «наряду с высокими образцами советской идеологии — вождь, коммунист, борец, пролетарий, революция, коллектив и прочее — существовал целый разветвленный пласт вполне универсальных архетипов, не имеющих прямого отсыла именно к советской и социалистической идеологии»^[12]. Это подчеркивает универсальный характер массовой культуры и популярного искусства.

Отмстим еще одну тенденцию развития советской модели массовой культуры. Если в дореволюционный период классические произведения русской литературы широко распространялись в провинции, преимущественно благодаря дешевым изданиям и лубочному стилю оформления книжной продукции, то в советский период многие из них были экранизированы и сформировали стереотипные образы героев и трактовку сюжетов. Яркими примерами являются: «Петр I» В. Петрова (1937, 1938 гг. «Ленфильм»); «Ревизор» В. Петрова (1952 г., «Мосфильм»); «Идиот» И. Пырьева (1958 г., «Мосфильм»); «Мертвые души» Л. Трауберга (1960 г., «Мосфильм»); «Война и мир» С. Бондарчука (1961;1967 гг., «Мосфильм»); «Герой нашего времени» С. Ростоцкого (1966 г., киностудия им. М. Горького);

«Анна Каренина» А. Зархи (1967 г. «Мосфильм») и многие другие. Зарубежные фильмы, допущенные цензурой к показу, открывали для жителей провинции другой, незнакомый культурный мир и образ жизни.

Интересным представляется и то, как чаще всего в советских фильмах 1930;1960;х годов была изображена сама провинция. Кино придавало ей определенные характеристики, закрепившиеся затем в массовом создании. Как правило, провинция — это место, куда отправляются киногерои, чтобы доказать себе и обществу свои способности и возможности, проверить себя, противопоставив скромный и тихий провинциальный мир шумной и обеспеченной столице. В данном случае провинция — место нравственного, профессионального или духовного подвига, который совершает герой (типичная ситуация, которую демонстрирует отечественное кино — распределение студентов в отдаленные города и веси советской Родины, где молодой специалист ярко проявляет себя и затем добивается продвижения по служебной лестнице). Провинция показывалась контрастно столице и крупным центрам, подчеркивались душевные качества се жителей, другой темпоритм жизни, сохранение ценностно-смыслового комплекса традиционной культуры. Малые города также представлялись как место старта в «большую жизнь» для героев, выросших в провинции, а затем уехавших в крупные центры или столицу.

Особое место в динамике провинциальной культуры в послевоенный период стали занимать СМИ: печать, радио и телевидение. Если радиоточка уже давно стала привычным атрибутом жизни, то вхождение телевидения в обычный провинциальный дом или квартиру представляло собой настоящий рубеж культурных изменений. В начале 60-х годов телевизоры были лишь у отдельных семей, к которым ходили на телевизионные просмотры соседи и родственники. К концу 60-х — началу 70-х годов ситуация изменилась и черно-белые телевизоры уже были во многих провинциальных городских семьях. Затем наступила эра цветного телевидения, и черно-белые телеприемники постепенно сменились цветными.

Телевидение быстро стало способом проведения домашнего досуга и одним из средств, связывающих провинцию со столицей и крупными центрами. Помимо центрального вещания в локальном пространстве существовали и местные телерадиокомпании, которые освещали жизнь регионального сообщества. Популярность телевидения ярко демонстрировала востребованность развлекательной, познавательной функции массовой культуры и популярного искусства; оно служило доступным способом пассивной рекреации и выступало источником информации, претендовавшим на достоверность. Таким образом, провинция вовлекалась в единое информационное и художественное пространство, формируемое телевидением. Жители малых городов смотрели тс же передачи и фильмы, что и население крупных центров и столиц. Разворачивалось унифицирующее и стандартизирующее воздействие массовой культуры.

Жители провинции получили доступ к возможности пассивного потребления культурной продукции, не выходя из дома. Таким образом, роль общественного досуга и активных форм деятельности стала снижаться. До настоящего времени проведение свободного времени у телевизора остается самым массовым и популярным у жителей малых и средних городов. Помимо центральных программ всесоюзного радио и телевидения, на местах создавались передачи, документальные фильмы, радиопрограммы, посвященные провинциальной среде, жизни местного сообщества (в областных центрах были созданы государственные телерадиокомпании, существующие и сейчас).

В провинции советской эпохи также существовала особенность внедрения в социокультурную практику артефактов искусства. Атрибутом повседневной жизни провинциального города стала работа специализированных книжных, музыкальных магазинов, магазинов культтоваров. Своеобразие представленности произведений искусства в провинции проявлялось следующим образом; в изобразительном искусстве — зачастую посредственные копии известных работ или репродукции (часто из журналов), работы местных художников; в скульптуре — как правило, низкопробные стандартизированные изображения партийных вождей или героев-коммунистов, антихудожественные скульптурные изображения пионеров, горнистов, спортсменов и т. д., которые производились по принципу массового производства и распределялись из центра в провинцию (многие из них и сейчас находятся на прежних местах — в заросших парках и скверах, на центральных площадях малых городов России).

Музыка в провинциальных городах, в основном звучала из радиоприемников, с экранов телевизоров, из динамиков проигрывателей пластинок (затем магнитофонов). «Живые» музыкальные выступления — это в основном концерты коллективов местной художественной самодеятельности и редкие гастроли профессионалов. При этом отметим, что классическая «живая» музыка была в провинции большой редкостью. Исключение составляли областные центры, где были музыкальные школы, училища и филармонии. Вместе с тем, часто звучали народные песни и песни советских композиторов, которые исполнялись как на концертах художественной самодеятельности, так и в кругу семьи и друзей, во время праздничного застолья.

Архитектурные формы в провинции сильно зависели от типа города (исторический или вновь образованный). В старых городах сохранялась небольшая часть исторической застройки, которая, как правило, была центром, вокруг которого формировалось все культурное пространство и культурный ландшафт. Особое место занимали сохранявшиеся православные храмы, соборы, которые часто оставались вертикальной доминантой провинциального города. В новых городах планировка была функциональной, стандартизированной, и отличалась своей типичностью и безликостью.

Таким образом, в советские годы продолжилось усиление влияния массовой культуры и популярного искусства на провинциальный мир. Оно зачастую приобретало идеологический характер, насаждалось сверху, и при этом шло вразрез с традиционными ценностями русской культуры. Одна из особенностей воздействия массовой культуры на провинциальный мир заключалась в том, что провинциал был весьма ограничен в выборе культурной продукции и чаще подвержен «массовизации», чем житель столицы.^[13]

В советский период устанавливается четкая фадация по принципу материального достатка, разделившая людей на несколько категорий. Признаком значительного экономического благополучия становится обладание набором «благ», среди которых вещи и предметы (ковер, цветной телевизор, румынская стенка и др.), варианты проведения отпускного времени (советские курорты, экскурсионные поездки по стране или за рубеж, массовый спортивный туризм и т. д.). Таким образом, произошла экономическая стратификация общества, однако разрыв между верхним и нижним социальным уровнем жизни населения нс был очень контрастным.

Обращает на себя внимание трактовка возможностей использования разнообразных ресурсов провинции, которая была характерна для советского периода. Провинция традиционно рассматривалась государственной властью как место, где имеются человеческие, природные, производственные, территориальные ресурсы. При этом отметим следующее. Человеческий ресурс трактовался, прежде всего, как кадровый резерв, который можно было использовать в соответствие с государственными задачами. С одной стороны, жители малых исторических городов уезжали на комсомольские и коммунистические стройки, переселяясь и осваивая другие территории и регионы страны. С другой — малые города промышленного типа создавались вокруг новых производств и предприятий; их населяли жители близлежащего локального пространства и переселенцы из других регионов. Также население провинциальных городов активно привлекалось для сельскохозяйственных работ в пригородных колхозах и совхозах во время пиковых сезонов. На жителей провинциальных городов распространялись лимиты для переселения в столицу для работы на промышленных предприятиях, в сфере строительства и обслуживания и т. д. Таким образом, представители провинции были включены в миграционные потоки, связанные с кратковременными, долгосрочными или постоянными государственными проектами и планами развития страны, которые в целом приводили к оттоку населения из исторических малых городов и его притоку в провинциальные города нового типа, крупные центры и столицу.

Природные ресурсы провинции нередко использовались как рекреационная зона. Часто близ малых городов создавались санатории, профилактории, базы отдыха, пионерские лагеря как общесоюзного, так и местного значения. С провинциальным пространством было связано размещение государственных и частных дач, которые использовались в основном в весенне-летний период. Однако рекреационные возможности провинциального пространства использовались ограниченно, в основном имели местное значение. Вместе с тем, природный потенциал провинции чаще всего, напрямую был связан с использованием ее производственных ресурсов и территорий. В местах добычи полезных ископаемых и использования природных ресурсов происходило промышленное развитие провинции, появлялись новые производства и малые города. Например, в связи с разработкой месторождения железной руды в Курской области был построен горно-обогатительный комбинат и возник город Железногорск; Русский Север традиционно рассматривался как поставщик высококачественного леса и т. д. Наряду с вышеперечисленными способами использования местных ресурсов, в 1970;е годы стал разрабатываться туристический потенциал русского провинциального мира.

Обобщая вышеизложенное, можно выделить ряд следующих факторов, влиявших на динамику русской провинции в советский период:

• — идеологическая регламентация провинциальной жизни, в том числе и в вопросах развития сферы культуры. Самодеятельные формы культурной активности были снижены. Государство определяло не только объем финансирования и приоритетные отрасли, но и жестко контролировало формы и содержание деятельности учреждений культуры и произведений искусства. Официальная политика была направлена на формирование у человека определенных ценностей и смыслов, которые возникали путем мифологизации как художественных образов и символов, так и судеб реальных людей. Средствами агитации и пропаганды был создан некий идеализированный образец личности, к достижению которого должны были стремиться рядовые граждане советского государства.
• — в качестве фактора изменений русской провинциальной культуры особо выделим печатные издания, как наиболее распространенный вид СМИ в советский период. Центральные газеты, выходившие миллионными тиражами, представлялись в провинции источниками подлинной информации (то, что напечатано в газете не подвергалось сомнению провинциальным обывателем). Несмотря на негативные последствия принудительности подписки на ряд газет (например, каждый пионер должен был выписывать «Пионерскую правду»; комсомолец — «Комсомольскую правду», а член коммунистической партии — «Правду», а также местное печатное партийное издание), периодика заняла постоянное и прочное место в жизни провинциала. В данном контексте особо можно выделить местные издания (городские, районные, заводские газеты), отражавшие жизнь локального сообщества. Таким образом, в русской провинции выделяются печатные СМИ разного порядка: центральные, региональные, местные.

Среди центральных изданий советского периода (часть из них продолжает свою деятельность в настоящее время) особую роль в провинции играли так называемые «толстые журналы», которые содержали материалы на актуальные темы и печатали новинки литературы. Они доносили до провинциального читателя тенденции развития как отечественной, так и мировой культуры и искусства (часто эти материалы носили критический, антизападный характер, что обеспечивало возможность их публикации). Например, на страницах журнала «Новый мир» печатались произведения И. Бродского, Ч. Айтматова, В. Быкова, В. Гроссмана, В. Дудинцева; с журналом «Знамя» сотрудничали А. Твардовский, И. Эренбург, Б. Пастернак, Ю. Тынянов, Е. Евтушенко; «Иностранная литература» издавала новинки зарубежных авторов. К вышеназванным журналам примыкает целый ряд изданий, таких как «Наука и жизнь», «Юность», «Нева», «Москва», «Роман-газета» и др. Обращение к ним позволяло жителям провинциальных городов выйти за пределы локального социокультурного пространства, развиваться в интеллектуальном плане, узнавать о литературных новинках и событиях культурной и научной жизни. Незримо в провинции существовало объединение единомышленников, которые обращались к одним и тем же художественным источникам. Безусловно, это была небольшая часть населения малого города, но именно она зачастую становилась активным субъектом местной культуры, во многом определяя вектор дальнейшего развития локального сообщества.

• — особый характер имело влияние стремительно развивавшихся технических средств, включивших в обыденную жизнь провинциального сообщества радио, телевидение, прослушивание музыкальных записей. Эти феномены породили принципиально иные условия развития русской провинциальной культуры. Отныне она получила опосредованную, но эффективную связь со столицей и миром в целом (с учетом всех ограничений цензуры). Появилось «окно в мир», благодаря которому провинция виртуально приближалась к крупным культурным центрам, столицам.
• — важным фактором развития русской провинциальной культуры, особенно начиная с 1960;х годов, выступает система высшего образования. В региональных вузах обучались не только представители местного сообщества, близлежащих городов и сел, но порой и студенты из других союзных республик и зарубежных стран. В результате международного сотрудничества СССР в русскую провинцию (в города среднего масштаба) приезжали учиться молодые люди из стран Восточной Европы, Африканского континента, Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии. Таким образом, жители провинциальных городов оказывались в непосредственном взаимодействии с представителями других культурных миров, которых зачастую отличала непривычная внешность, одежда, незнакомый язык, этнонациональные традиции, народные обычаи, религиозные обряды, бытовые привычки. Происходило взаимопроникновение элементов разных культурных систем, приводившее к их изменению и влиявшее на субъектов культурной активности провинции.
• — благодаря развитию техники, сокращается время преодоления пространства от столицы до провинции, несколько смягчается состояние «оторванности и замкнутости» провинциального мира. При этом культурные события провинциальной жизни, как правило, продолжали пребывать в своем локальном пространстве, редко выходя за его пределы (иногда в виде коротких сообщений о состоявшемся событии или мероприятии).

При всей сложности и неоднозначности оценки динамики провинциальной культуры советского периода, подводя предварительный итог, можно отмстить следующее. Советский проект модернизации качественно изменил провинциальную культуру. Возникли провинциальные города нового типа, связанные с воплощением проектов индустриальнопромышленного развития страны. Сформировалось «усредненное» провинциальное пространство, обусловленное типовыми планировками малых и средних городов, которые предполагали наличие/отсутствие определенного набора объектов социокультурной сферы в зависимости от административного статуса поселения и численности его жителей. Своеобразие провинции во многом нивелировалось за счет трансформации культурного ландшафта, происходившего в результате промышленного развития многих локальных территорий.

Одновременно в провинции, как и по всей стране, произошел «образовательный рывок»: от ликвидации неграмотности до формирования системы общего среднего (обязательного) и профессионального образования. Повышение образовательного уровня повлекло за собой ряд позитивных последствий для развития провинции. На местах действовали учреждения культуры и досуга, книжной торговли, система периодической печати и т. д. В провинции сформировались новые субъекты культурной активности, определявшие развитие локального культурного пространства (как правило, в допустимом властями объеме и направлении). Однако прослеживается и иной тренд динамики русской провинциальной культуры. Для второго периода советской эпохи (с 1956 г.) характерно повышение потребительского отношения к культуре, возникшего на волне проникновения западных образцов массовой культуры и развития сс отечественного варианта в условиях умаления идеологического прессинга.

В целом советский период привнес в развитие провинции образцы общественной жизни современного типа: была создана городская инфраструктура (дороги, транспорт, коммуникации, связь, объекты промышленности и жилье); прорывным моментом стала доступная социальная система, которая охватывала все население (здравоохранение, образование, медицина и т. д.); распространились технические средства, изменившие культурную среду (от автомобилей и малой авиации, связавших провинцию с внешним миром, до телевизоров и видеомагнитофонов, появившихся в домах рядовых жителей). В провинции были освоены новые технологии и сложные производства, требовавшие наличия высококвалифицированных специалистов (как инженеров, так и рабочих), что также влияло на провинциальную культуру. Напомним, что ранее она больше сближалась с сельским пространством и ассоциировалась с тяжелым и неквалифицированным трудом.

Советская модель культурной модернизации провинции опиралась на доминирование динамики по линии центр — периферия, как это было и прежде. Однако теперь из центра регламентировались вопросы, бывшие ранее предметом местного управления на основе реализации потенциала самоорганизации локального сообщества (как это было во времена земств). Централизация пронизывала всю социокультурную среду провинции и заметно ограничивала проявление инициативы людей. Постепенно сформировалось потребительское отношение к власти и общественным институтам и практически были прерваны механизмы самодеятельности и самоорганизации на местах (ожидание того, что кто-то придет и все сделает — лучше по указанию из центра — привело к глубокой деградации творческого потенциала провинции в советский период). При этом, согласно советской идеологии, привычным делом стало активное вмешательство в личную жизнь человека, что приводило как к личным трагедиям, так и к двойственности обыденной жизни (одна — для демонстрации на показ, другая — истинная).

Вторым уровнем реализации модели динамики русской провинциальной культуры выступает взаимодействие по линии провинция — провинция. В советский период оно приобретает более устойчивый и тесный характер.

Между различными регионами, часто значительно удаленными, были налажены глубокие интеграционные связи, необходимые для развития промышленности и экономической сферы в целом. Одна локальная территория рассматривалась как источник необходимых ресурсов для другой провинции. Зачастую использование природных ресурсов происходило нерационально и спровоцировало в последствии ряд экологических проблем. Произошла значительная миграция населения исторических малых и средних городов, составившего основу жителей провинциальных поселений нового типа, а также ставшего частью столичных жителей.

В советский период сформировалась и интенсивно развивалась региональная экономика. При этом локальные пространства находились в тесной производственно-экономической, межотраслевой взаимосвязи, что обеспечивало развитие государства в целом.

Следующим уровнем модели культурной динамики советского периода является взаимодействие село — провинция, которое обретало новый характер. При сохранении значимости сельских ресурсов для развития малых и средних городов, теперь жители последних, как правило, выступали в качестве шефов колхозов и совхозов. Городская культурная среда обладала непреходящей привлекательностью по сравнению с сельской местностью и «стягивала» на себя деревенских жителей. При этом малые провинциальные города сами во многом сохраняли непосредственную близость к образу и укладу сельской жизни.

Самые серьезные трансформации, произошедшие в советский период, касаются ценностно-смысловой составляющей русской провинциальной культуры. Ушла в прошлое глубокая религиозность провинциального обывателя, сформировались поколения, воспитанные на атеистической парадигме. Зачастую православные традиции сохранялись только в виде обрядовой составляющей; при этом роль священника как субъекта культурной активности оказалась сниженной и подверглась значительному обмирщению. Это размывало морально-нравственные основы жизни, приводило к негативным последствиям в сфере нравственности. Заметно снизилась роль семьи, прежнего самого прочного звена общества и наиболее эффективного средства трансляции культурной традиции. Воспитание и образование возлагалось на общественные институты, значение в этом деле ссмьи намеренно умалялось, что также привело к разрушительным последствиям.

Подчеркнем, что светская модель культурной модернизации требует отдельного научного исследования, а се рефлексия значительно затруднена отсутствием временной дистанции и субъективным восприятием современных авторов, многие из которых являются своеобразным «продуктом» недавно ушедшей эпохи истории отечественной культуры. Объективно советская модель может быть оценена как результат, лежащий на перекрестке идей передовой западной мысли, технических достижений и местных особенностей развития. Для позитивной динамики советской системы и ее выхода из кризисной ситуации конца 1980;х годов был необходим поиск самобытного варианта дальнейшего развития, но этого не произошло, и страна вступила на известный буржуазный путь со всеми его преимуществами и недостатками. Далее подробно рассмотрим современные условия и характеристики динамики русской провинциальной культуры, а также факторы, определяющие вектор ее развития в постсоветский период.

• [1] См.: Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, чтослучилось с нами в 30−40-с годы. М., 1989. С. 111.
• [2] Там же. С. 125.
• [3] Прокофьев В. О трех уровнях художественной культуры Нового и Новейшего времени: Кпроблеме примитива в изобразительном искусстве // Примитив и его место в художественнойкультуре Нового и Новейшего времени. М., 1983. С. 16.
• [4] Каргин А. С., Хренов Н. А. Фольклор и кризис общества. М, 1993. С. 126.
• [5] Берельковскнй И. В. Советская научно-педагогическая интеллигенция и идеологиятоталитаризма в конце 1920;х — начале 1950;х г. г. Борьба с инакомыслием. М.; Н. Новгород, 2008.
• [6] Использованы материалы сайта Федеральной службы государственной статистики. URL: www.gsk.ru
• [7] Там же.
• [8] См.: Деканова М. К. Трансформация российской праздничной культуры в конце XIX — первойтрети XX в.: центр и провинция: автореф. дисс… канд истор. н. Самара, 2009.
• [9] См. Сальникова Е. Советская культура в движении: от середины 1930;х к середине 1980;х.Визуальные образы, герои, сюжеты. М., 2008. С. 16−26.
• [10] См.: Громыко М. М., Буганов А. В. О воззрениях русского народа. М., 2007.
• [11] Борзенко И. М., Кувакин В. А., Кудишина А. А. Основы современного гуманизма: учебноепособие для вузов / под ред. В. А. Кувакина и А. Г. Круглова. М., 2002. С. 59.
• [12] Сальникова Е. Советская культура в движении: от середины 1930;х к середине 1980;х.Визуальные образы, герои, сюжеты. М., 2008. С. 54.
• [13] Воронина Н. И. Лики провинциальной культуры. Саранск, 2004.