Романы «самопреодоления». Зарубежная литература xx века

Тема мужества в романистике А. де Монтерлана, А. Мальро, А. де Сент-Экзюпери.

Для Анри де Монтерлана, чья философия творчества сформировалась под влиянием Плутарха, Ницше, Мориса Барреса, битв Первой мировой — лишь частный случай проявления превосходства чьей-то воли над чужой, столь же сильной. Преодоление жестокости и насилия путем равноценного противодействия он увязывал с эстетикой спорта, состязаний, путешествий. Война, футбол, коррида могут быть поняты как разные грани монтерлановской героики, давшей о себе знать в «Сне», первом романе цикла «Молодость Альбана де Брикуля» (La Jeunesse d’Alban de Biicoule, 1922). Вторым романом цикла, завершенного лишь в 1969 г., стали «Бестиарии» (Les Bestiaires, 1926).

Мужественность — основная составляющая творческой философии Монтерлана. Однако самопреодоление героя-мужчины не всегда связывается им с темой войны. С 1925 г. Монтерлан отправляется путешествовать, и его персонаж из охваченного яростью воина становится путешественником, загоняющим самого себя, как дичь. В романе «У фонтанов желания» (Aux fontaines du desir, 1927) герой приходит к выводу, что, получив желанную радость, человек тем самым уничтожает ее. Когда жажда утолена, счастье рассыпается. Поэтому единственная возможность сохранить мечту о радости — это непрестанно отказываться от нее.

Каким бы аскетичным ни показался подобный идеал, он весьма далек от христианства. Герой-стоик постоянно ощущает чувство собственного превосходства над другими, наслаждается ясностью своего рассудка. Впрочем, Монтерлан способен на иронию в отношении своего характерного героя, что демонстрирует роман «Холостяки» (Les Celibataires, 1934). Для зрелой прозы Монтерлана показательна тетралогия «Девушки» (LesJeunes Filles, 1936—.

1939). По своему пафосу антифеминистская, она призвана продемонстрировать превосходство мужского начала над женским. Для того, чтобы «честь» и «слава» героя-мужчины не были помрачены, он должен уметь отрекаться от любви, не увязать «в счастье» взаимно разделяемого чувства. Так, собственно, поступил уже Альбан де Брикуль в «Бестиариях», романе о корриде. Чувствуя в себе «римскую душу», Альбан берется доказать девушке свою любовь и побеждает на арене быка, в котором, согласно изначальной символике корриды, видит «ангела зла». Но победив, он отталкивает девушку. Сюжет о воине, одерживающем невозможную победу, но отталкивающем даму, которая подтолкнула его к поединку ради удовлетворения собственного тщеславия, давно известен в литературе. Монтерлан предлагает свое решение: Альбан отказывается от Соледад, потому как ничто «человеческое» не должно нанести урон его искусству современного гладиатора.

В 1941 г. вышло эссе Монтерлана «Июньское солнцестояние» (Le Solstice de juin), которое было посвящено бесславному поражению французской армии в 1940 г. (капитуляция пришлась на 22 июня). И хотя в конце 1930;х Монтерлан не раз высказывал свое неприятие гитлеризма, а в годы оккупации отказывался публиковаться в коллаборационистской прессе и отклонял приглашения посетить Германию, после освобождения именно за «Июньское солнцестояние» его обвиняли в пособничестве врагу. Впрочем, это обвинение пришлось услышать многим писателям, деятелям кино и театра, жившим под оккупацией, — с ними левая, а также прокоммунистически настроенная французская интеллигенция, воспользовавшись моментом, нередко сводила счеты. На вопрос, почему он не участвовал в движении Сопротивления, Монтерлан отвечал, что не знал о его существовании. По поводу других романистов «преодоления» — Мальро и Сент-Экзюпери — подобные вопросы не возникали.

Андре Мальро, активный антифашист и участник гражданской войны в Испании (на стороне республиканцев), сбежавший из лагеря для военнопленных после того, как маршал Петен заключил перемирие с нацистами, участник Сопротивления и министр в правительстве генерала де Голля, прожил весьма насыщенную событиями жизнь. Его романы — даже не столько «романы-свидетельства», сколько «романы участника». Впрочем, их художественную реальность не стоит путать с жизненной. В молодости Мальро увлекало распространение революционных идей (Мальро, в частности, посетил Китай), но после Второй мировой войны он отрекся от «мифа о Революции», признав «первенство нации».

Поэтика «самопреодоления» в романах Мальро «Завоеватели» (Les Conquerants, 1928), «Королевская дорога» (La Vote royale, 1930), «Удел человеческий» (La Condition humaine, 1933), «Надежда» (L’Espoir, 1935) преломляется под иным углом, нежели в романах Монтерлана. Мальро видит в искусстве «главное средство выражения трагического в человеке». Человек для Мальро в каком-то смысле подобен животному. Но это «единственное животное, которое знает, что умрет». Благодаря искусству в человеке побеждает спасительное благородство, он способен реализовать свое предназначение, как герои античных трагедий. Собственно говоря, поэтика романов Мальро весьма близка поэтике трагического театра греко-римской древности.

Хотя до войны Мальро отличали очевидные левые симпатии, в своих романах он не увлекался вопросами конкретной идеологической ангажированности. Он предпочитал рассматривать то, что сущностно либо возвышает человека, либо принижает его. Поэтому Мальро-романист интересуется в первую очередь теми мотивами, которые побуждают его героев жертвовать собой. Один полюс художественного мира Мальро — смерть, трагический удел человеческого существования (в этом он бесспорно предшественник экзистенциалистов), абсурдность жизни, другой — героика долга, обещания лучшей доли для человеческого братства (здесь Мальро отдает должное коммунистической идеологии).

Мальро умеет воспевать самые разные виды товарищества. Это единение в мужестве — понятие крайне важное для писателя. «Мужество — тоже родина», — такова мысль героя-анархиста в романе «Надежда». Герои Мальро знают, что они смертны, обречены рано или поздно исчезнуть с лица земли, что «собственная плоть и собственные внутренности» убыот их. «Смерть не выбирают», — утверждают герои «Удела человеческого» и «Королевской дороги». Но они умеют преодолевать страх смерти вопреки различным искушениям и искусителям. Мотив мужественного самоотречения, присущий персонажам Монтерлана, отнюдь не чужд и поэтике Мальро. Но объединения, в которых оказываются, но воле судьбы герои Мальро, спаяны чувством уверенности в мужестве окружающих, полной возможности на них положиться. «Умирать легко, когда умираешь не один». Герои Мальро живут в мире без Бога. Там, где Его нет, высшей победой считается братство между людьми.

В «Уделе человеческом» один из героев, хранивший при себе яд, отдает его двум своим товарищам, чтобы они избежали участи быть сожженными китайцами заживо в паровозной топке. Но в темноте капсула с цианистым калием падает у них из рук:

«Они шарили, но иолу между собой Катов, ничего не видя, чувствовал возле себя массу двух тел. Он тоже искал, стараясь совладать с нервозностью, и дециметр за дециметром ощупывал иол всюду, куда мог дотянуться. Их руки соприкасались. И вдруг одна из них накрыла его руку, пожала, задержала в своей:

— Даже если мы не найдем… — произнес голос.

Катов ответил на пожатие, взволнованный до слез этим горьким братством без лиц, даже почти без голосов (шепот у всех людей одинаков), которое было ему послано в этой тьме в обмен на самый большой дар, какой он когда-либо приносил в жизни, и который, судя по всему, принес впустую. Сунн возобновил поиски, но руки их не разъединились. Пожатие вдруг превратилось в судорогу:

— Вот он!

— Пошли, — коротко сказал офицер.

Он пошел к двери. Живая темнота зала следила за каждым его шагом. Тишина нависла такая, что слышно было, как он ступает по полу; головы подымались и опускались в такт его шагам, с любовью, ужасом, смирением, точно каждый открывал самого себя, провожая взглядом этого уходящего человека. Все застыли, подняв голову; дверь закрылась".

Герои Мальро, всегда помня о смерти, проверяют себя и свою стойкость в особых «пограничных ситуациях». Перед читателем появляются «черный археолог», берущийся похитить кхмерские изваяния, или революционер, направляющийся в сердце охваченного гражданской войной Китая. Риск, ощущение постоянной угрозы смерти рождают в героях обостренное и глубокое чувство жизни.

«Оказаться лицом к лицу с жизнью» — этот принцип еще не присвоила себе проза экзистенциализма — определяет главный нерв повествования и в романах Антуана де Сент-Экзюпери — писателя, летчика, журналиста. Стояние лицом к лицу с жизнью для героев «Сент-Экса»^[1] воплощается в положении пилота за штурвалом, пристально вглядывающегося в приборную доску. Романы Сент-Экзюпери «Южный почтовый» (Courrier sud, 1929), «Ночной полет» (Vol de nuit, 1931), «Планета людей» (Terre des hommes, 1939) оставляют у читателя впечатление крайне «правдивых» текстов. Если в «Южном почтовом» еще намечена романтическая интрига, то последующие сочинения строят основной конфликт на преодолении немыслимых трудностей, причем Сент-Экзюпери умеет придать своему «документальному» тексту самые разные дополнительные тональности — от эпического восхваления до лирической описательности. За штурвалом самолета Сент-Экзюпери, по его собственному признанию, «копил» размышления. Его романистика — итог этих «накоплений», которые подвергаются весьма тактичному и порой почти «незаметному» художественному освоению. «Самопреодоление» у «Сент-Экса» — это деятельное решение главных вопросов о расширении границ возможного, о силе воли, об ответственности человека — наконец, это проблема поставленной цели, достижение которой «дороже, чем жизнь». Во время Второй мировой войны Сент-Экзюпери сумел добиться назначения в действующую армию. На предложение остаться журналистом он ответил, что хочет драться, что к тому его понуждают любовь и «внутренняя религия». После поражения Франции и отъезда в США он снова вернулся в воздушный флот и, вероятно, погиб по время разведывательного полета. Материальные доказательства его гибели были обнаружены только в конце 1990;х — начале 2000;х годов.

Межвоенное двадцатилетие нередко считается эпохой второго расцвета французского романа. И действительно, французский роман этого времени весьма разнообразен. Рядом с традицией XIX в., обновленной, а часто и переосмысленной, заявляют о себе модернистские принципы мастерства. Обе эти линии развития романа, то отталкиваясь друг от друга, то вступая в причудливый синтез, сохранят свое значение и после 1945 г.

• [1] Популярное прозвище Сент-Экзюпери, образованное сокращением егофамилии.