«САМОЕ ПОЛНОЕ ЦВЕТЕНИЕ РУССКОГО РОМАНТИЗМА» Южные поэмы А. С. Пушкина

Вернемся, однако, к событиям 1820-х гг. и постараемся проследить процесс становления романтизма в русской литературе, определить ту роль, которую сыграли в этом процессе южные поэмы Александра Сергеевича Пушкина (1799—1837). В поле нашего зрения будет две группы проблем: с одной стороны, структура конфликта, или коллизии (эти понятия мы употребляем как синонимические); с другой — художественное повествование, особенности жанра и т. д. Разумеется, обе проблемы тесно связаны, ведь глубоко понять природу романтического конфликта можно, лишь приняв во внимание и то, как он выражается с повествовательной и жанровой стороны. Но перейти к жанру и повествованию мы сможем лишь после того, как опишем основные компоненты романтического конфликта, пути его видоизменения.

И еще одно предварительное замечание, уже непосредственно относящееся к теме данной главы. В русской романтической поэме второй половины 1820-х — начала 1830-х гг. (раньше и полнее, чем в любом другом жанровом направлении русского романтизма) сложилась более или менее устойчивая структура конфликта. Это произошло под влиянием южных поэм Пушкина, после их появления. Не забудем, что «Кавказский пленник» тремя годами упредил «Чернеца» Козлова и «Войнаровского» Рылеева, что стремительный взлет массовой романтической поэмы имел место тогда, когда для Пушкина это был уже вчерашний день. Десятки поэтов устремились в край, открытый гением Пушкина, отыскивая и осваивая новые поэтические сокровища. В результате компонентам поэтики романтической поэмы, и прежде всего ее конфликту, была придана замечательная устойчивость и резкость очертаний.

По отношению к Пушкину это была уже новая художественная фаза, развивающая и (как часто бывает в таких случаях) упрощающая многие достижения великого первооткрывателя. Однако понять предшествующее мы сможем лишь на фоне последующего, поэтому предварительно и очень схематично опишем романтическую коллизию, как она сложилась уже после южных поэм Пушкина.

Главный ее признак — особое положение центрального персонажа, будь то Чернец И. И. Козлова, Войнаровский К. Ф. Рылеева, Леолин А. Ф. Вельтмана («Беглец»), Владимир А. И. Подолинского («Борский») и многие другие. Особое положение центрального персонажа закреплялось рядом более или менее устойчивых моментов — описательных, сюжетных и композиционных. И прежде всего описанием его внешности, составленным обычно из следующих четырех элементов: чела, волос, глаз (взгляда), смеха (улыбки). Чело высокое, бледное, изборожденное морщинами, нахмуренное. Волосы чаще всего черные, контрастирующие с бледностью чела, падающие волнами на плечи. Взгляд гордый, проницательный; улыбка язвительная.

Часто первому появлению персонажа и описанию его внешности предшествовал распространенный авторский вопрос (ср. в «Войнаровском»: «Но кто украдкою из дому, / В тумане раннею порой, / Идет по берегу крутому / С винтовкой длинной за спиной; / В полукафтанье, в шапке черной…» и т. д.). Разумеется, такой прием был знаком и предшествующей литературе, но в романтической поэме назначение его заключалось и в том, чтобы подготовить читателя к встрече с центральным персонажем как с героем необычным, поставив его на особое место. Характерно также было описание отчуждения центрального персонажа от остальных; его резкое расхождение с ними, доходившее до самых крайних форм: бегства или изгнания из родного края, преступления и т. п.

Особая роль в романтической коллизии отводилась изображению любви. Для главного героя любовь — высочайшая реальность, вхождение в область высших идеальных ценностей (ср. в «Чернеце»: «О, как мы с нею жизнь делили! / Как, утесненные судьбой, / Найдя в себе весь мир земной, / Друг друга пламенно любили!»). Именно поэтому гибель возлюбленной или отвергнутая любовь переживаются героем особенно остро и нередко служат началом его отчуждения, бегства, причиной преступления и пр.

Все перечисленные компоненты конфликта служили особой постановке центрального персонажа. Но мало констатировать превосходство его над другими, надо учесть характер этого превосходства. Центральный персонаж отличают от других не какие-либо моральные качества, данные статично, не сила, не храбрость, не мужество сами по себе, а некая эволюция, способность пережить отмеченный выше процесс отчуждения.

Основу для образования такого конфликта составили, повторяем, южные поэмы Пушкина. Однако это была столь широкая основа, что ее богатое содержание лишь в известной мере могло быть усвоено и развито последующей русской романтической поэмой^[1].

• [1] Об истории изучения пушкинского романтизма см.: Смирнов А. А. Романтическаялирика А. С. Пушкина. М., 1994. С. 7—26.