Использование неблагозвучия речи

Выразительным средством звукописи может стать подчеркнутое благозвучие и неблагозвучие. Благозвучные строки обычно отражают красоту описываемого предмета, передают положительные эмоции лирического героя, находящего в своей душе отзвук миру прекрасного (Я навек за туманы и росы полюбил у березки стан, и ее золотистые косы, и холщовый ее сарафан. — Ес.).

Неблагозвучие поэтической речи нередко подчеркивает сложность и драматизм описываемых явлений, отсутствие в них гармонии, красоты. Например, у С. Есенина затрудненные артикуляции слов, приглушенное звучание стиха, отсутствие песенных интонаций отличают строки, в которых рисуется враждебный лирическому герою образ «железного гостя»: Видели ли вы, как бежит по степям, в туманах озерных кроясь, железной ноздрей храпя, на лапах чугунных поезд?^[1]

В лирических стихотворениях поэты обычно избегают скопления труднопроизносимых согласных, «некрасивых» созвучий. Но в особых случаях труднопроизносимые стечения согласных могут выполнять в стихотворной речи изобразительные функции (Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая… — П.). В иных случаях неприятные сочетания звуков отражают эмоциональную оценку поэтом изображаемых картин. Например, в строке: Быть может, за стеной Кавказа укроюсь от твоих пашей, от их всевидящего глаза, от их всеслышащих ушей (Л.). — употребление причастий, скопление шипящих (отнюдь не в целях звукоподражания) подчеркивают отрицательное отношение поэта к названным явлениям российской действительности.

У современных поэтов можно найти немало примеров сознательного обыгрывания «некрасивых» звуков, выражающих отрицательные эмоции. Например, у А. Вознесенского: Ощущение это прошло, прошуршавши по саду ужами… Несказаемо хорошо! А задуматься — было ужасно^[2].

Определенную стилистическую функцию в художественной речи выполняют неблагозвучные фамилии. Например, в «Воскресении» Л. Толстого выразительно звучит фамилия Халтюпкина: «Халтюпкина какая-то хочет всех учить» (говорит старая умная графиня Екатерина Ивановна Нехлюдову). В связи с этим один из исследователей замечает: «Эта „Халтюпкина“ гениальна… Надо быть громадным стихийным художником, чтобы втиснуть в одно выдуманное словечко такую массу меткости, чтобы сделать одно прозвище так бесконечно выразительным»^[3].

Автор, проведя анализ семантики слов, начинающихся созвучием хал, утверждает: все они (за редкими исключениями) «непременно выражают что-нибудь грубое или неприятное, или ничтожное». По мнению А. Горнфельда, «было, несомненно, что-то в русском праязыке, заставлявшее на ощущение грубого, неотесанного, наглого отзываться эмоциональным слогом хал, и эта междометная молекула легла в основу ряда слов, и она в скрытом виде трепещет в подсознательных слоях души русского человека»^[4].

Неблагозвучные слова могут выполнять в поэтической речи яркую выразительно-изобразительную функцию. Так, при звукоподражании часто обыгрываются шипящие. Именно на повторении «некрасивых» звуков, свистящих и шипящих, а также на звуковой выразительности причастий построена звукопись поэтических строк Б. Л. Пастернака:

Капель до половины дня,

Потом, морозом землю скомкав,

Гремит плавучих льдин резня И поножовщина обломков.

И ни души. Один лишь хрип,

Тоскливый лязг и стук ножовый,

И сталкивающихся глыб Скрежещущие пережевы.

Поэты искусно выбирают нужные им неблагозвучные слова^[5] и вводят их в речь с определенной стилистической установкой. Например, у В. Маяковского эстетически мотивировано употребление труднопроизносимого сочетания слов в стихотворении «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»: Я недаром вздрогнул. Не загробный вздор-, у В. Высоцкого в песне «Смерть истребителя» изобразительно-выразительную роль играет звуковой подбор слов в строчке о гибели пилота: Терпенью машины бывает предел, и время его истекло. Но тот, который во мне сидел, вдруг ткнулся лицом в стекло. В связи с этим нельзя не согласиться с утверждением: «Звуки некоторых слов могут передавать ритм движения, его изменения. Ритмоизобразительные свойства присущи звукам слов „прыг“, „кувырк“, „скакать“. В слове „споткнулся“ стечение согласных ткн точно передает дисгармонию в движении. Язык при произнесении будто сам спотыкается, так как заднеязычный звук к находится между двумя переднеязычными звуками тин. Естественно, что для обозначения неожиданного нарушения плавности движения плохо бы подходило слово, равномерно „пересыпанное“ гласными со спокойным выдохом при произнесении… И в слове столкновение наблюдаем подобную картину благодаря стечению лкн»^[6].

• [1] Подробнее об этом см.: Голуб И. Б. Песенное слово Сергея Есенина // Русскаяречь. — 1970. — № 3. — С. 14—19. Об эстетической функции «режущих слух созвучий"у А. Блока см.: Голуб И. Б. Символика звуков // Русская речь. — 1980. — № 6. — С. 32.
• [2] Показательно, что по данным психолингвистики шипящий ж при выявлениисимволического значения звуков получил такую оценку: «плохой, грубый, некрасивый, шероховатый, тяжелый, опасный, злой» — см. об этом: Леонтьев А. Слова «холодные"и «горячие» // Наука и жизнь. — 1974. — № 4. — С. 78.
• [3] Горнфельд А. Об одной фамилии у Л. Толстого // О русских писателях. — СПб., 1912. — Т. 1. — С. 257.
• [4] Горнфельд А. Там же. — С. 101.
• [5] Интересно замечание поэта: «Я всегда считал, что музыка слова — явление совсемне акустическое и состоит не в благозвучии гласных и согласных, отдельно взятых, а в отношении значения речи и ее звучания» (Новый мир. — 1967. — № 1. — С. 219).
• [6] Хромов В. Изобразительная сила звука // Наука и жизнь. — 1975. — № 10. —С. 86.