Классический период. 
Введение во французскую филологию

К началу XVII в., в эпоху укрепления абсолютизма во Франции, французский язык стал уже достаточно совершенным средством общения на территории королевства, хотя местные диалекты и языки еще сохраняли определенное влияние. Внутри литературного языка стали развиваться функциональные разновидности; были сделаны попытки фиксации норм, особенно в орфографии. В XVI в. появились первые опыты описания французского языка. Тем не менее, еще не все проблемы «языкового строительства» в этот период разрешены: латынь сохраняет свои позиции в науке, в школах преподается в основном латинский язык, население значительной части Франции не знакомо с литературным французским языком. Если диглоссия «латинский язык / французский язык» отмирает, то новый вид диглоссии, «литературный французский / местный диалект», сохраняется в силе.

В течение XVII—XVIII вв. происходит дальнейшее проникновение французского языка в науку и преподавание. В 1624 г. было разрешено защищать диссертации на французском языке¹, а в 1680 г. вводится преподавание права на этом языке. В начале XVIII в. французский язык допускается в коллежи, но только в 1762 г., после изгнания иезуитов из Франции, там начинают на нем преподавать. Выдающиеся философские произведения XVII в. «Рассуждение о методе» Р. Декарта и «Провинциальные письма» Б. Паскаля написаны по-французски.

Самым важным достижением этой эпохи была фиксация нормы французского языка. Норма — это установленная, кодифицированная форма языковых средств. Она создается путем отбора среди синонимических средств выражения, среди вариантов.

Слово «норма» происходит от латинского norma — перевода греч. gnomon, что значит «наугольник», т. е. прибор для проведения правильных линий и углов. Достаточно механически следовать контуру этого прибора, чтобы получить правильную линию. По своей сути норма не может быть обоснована рационально^[1][2]; при ее обосновании можно пользоваться разными критериями. Иногда, утверждая нечто как норму языка, ориентируются на другой, более престижный, язык. Например, некоторые французские грамматисты XVI в. предлагали ориентироваться на нормы латинского и греческого языков. Но невозможно привить живому языку правила чужого языка, и потому эта мысль не имела успеха (только в орфографии да кое-где в синтаксисе удалось навязать французскому языку нормы латыни). Нередко критерием нормы является авторитет писателей или ученых-грамматистов. Так, известна роль, которую сыграл Данте в становлении норм итальянского языка. Творчество Пушкина имело большое значение для закрепления норм русского литературного языка. Французская же литература XVI — начала XVII в. не знала писателя, язык которого мог бы послужить образцом. Язык Рабле, полный личных выдумок, нарочито фантастический, хорошо демонстрировал, сколько богатств можно извлечь из французского языка, но он не мог служить нормой, тем более, что после смерти писателя за полстолетия и сам язык изменился. Третьим основанием нормы может быть частотность, общепринятость языковых употреблений. Но во Франции XVII в., в условиях классового расслоения общества, этот фактор поневоле сводился к социальному. В качестве нормы был принят узус (употребление) верхних слоев парижского общества — аристократии и буржуазии.

Один из первых поборников нормализации языка поэт Ф. Малерб (1555—1628) выступает против использования в литературном языке диалектизмов. Созданная по указанию Ришелье в 1635 г. Академия должна была разработать словарь (вышедший в 1694 г.) и грамматику (издана только в 1932 г.). Таким образом, дело нормализации языка во Франции сразу было передано в руки учреждения, находящегося под опекой государства. Большую роль в нормализации языка сыграл грамматист К. Вожла, издавший в 1647 г. свои «Замечания о французском языке». Он заявлял, что ориентируется на bon usage_y т. е. на язык двора и высших слоев населения Парижа. Он хорошо видел тенденции развития языка и объявлял правильными те употребления, которые соответствовали этим тенденциям. Правда, как истинный сын века рационалистической философии, он порой стремился объяснить «логикой» прихоти языка. Так, например, в то время стало устанавливаться обязательное употребление приглагольных местоимений. Вожла это почувствовал, но объяснял, что надо говорить Се livre, je le lui аг donne, а не Се livre, je lui ai donne, потому что гак «логичнее» (хотя, например, русская фраза Эту книгу я ему дал нам не кажется нелогичной).

Всякая нормализация происходит за счет ограничения вариативности, разнообразия средств выражения. Во французском языке в XVII в. она привела даже к некоторому его обеднению. Многие выразительные народные слова и обороты изгонялись из литературного языка. Ограничивались и возможности словообразования. Вожла писал: «Никому не позволено создавать слова, даже Государю», добавляя, однако: «…это относится к целым словам, ибо что касается слов удлиненных или производных, то иногда их можно создавать»^[3]. Сформировавшаяся норма французского языка была освящена творениями великих классиков XVII—XVIII вв. и в основном сохранилась до наших дней. Правда, уже писатели XVII в., например, Мольер, вкладывали, когда это было нужно, в уста своих персонажей простонародные и диалектные слова. Нормализация касалась литературной формы языка, но наряду с этой формой продолжали жить просторечие и диалекты.

В XIX—XXI вв. развитие нормы во французском языке шло по двум направлениям:

• а) качественные сдвиги в самой норме литературного языка. Они значительны в области лексики, заметны в произношении и сравнительно невелики в грамматике;
• Ь) отражение в художественной литературе, грамматических описаниях и словарях разговорной и ненормативной речи (просторечия, арго). Здесь со времен Вольтера произошли большие изменения. В конце XIX — начале XX в. французские писатели как бы открыли для себя разговорную речь и просторечие. Более широкое употребление этих разновидностей языка в литературе и в живой речи способствует сдвигам в самой литературной норме.

• [1] См.: Cohen М. Histoire d’une langue: lc frangais. Paris: Editions socialcs, 1973. P. 182.
• [2] Норма может допускать варианты; не следует смешивать вариативность нормы с ошибкой, неправильность которой всегда можно обосновать аналогией, этимологией, системойязыка и другими соображениями.
• [3] Цит. по: Le Bidois R. Les mots trompeurs rt le delire verbal. Paris, 1970. C. 14—15.