Некоторые итоги. 
История стран азии и африки. 
Середина xx

Завершив рассмотрение роли различных факторов в процессе выбора пути традиционным Востоком с его обществами восточного и смешанного типа после их деколонизации, подведем основные итоги.

Главное заключается в том, что подавляющее большинство стран мира вне Запада поначалу пришло в состояние значительной слабости.

> Одни, наиболее значимые и весомые страны Востока, преимущественно зависимые, т. е. имевшие собственную политическую администрацию, такие как Япония, Китай, Индия, Турция, Иран, да и некоторые другие, оказались ослаблены в результате разного рода кризисов, будь то последствия Второй мировой войны, разного рода внутренние войны или разделение страны на части.

> Другие, колонии, имевшие созданные колониальной администрацией органы самоуправления и политические партии или элементы власти, оставшиеся от прошлого, когда они были, к примеру, вассалами империи (это относится, например, к арабским странам, к республикам СССР), ощущали явственную слабость еще не институционализировавшейся новой собственной власти.

> Третьи, преимущественно африканские, но отчасти и другие, как Афганистан, привычно существовали в условиях, когда о политической власти без колониальной администрации вообще говорить не приходилось.

По существу, это значит, что традиционный Восток в лице всех его разнообразных модификаций, стран и народов с очень разным уровнем развития, который исстари держался на многотысячелетней структуре власти-собственности, означавшей бесспорный приоритет власти, в этот момент истории человечества рухнул. Или почти рухнул, держался кое-как и находился в состоянии, когда старая структура разваливалась.

Мир вне Запада в большинстве своем находился в состоянии вакуума власти. Это очень важно принять во внимание хотя бы потому, что власть была той основой, на которой он всегда только и держался, благодаря которой, мощной и всесильной, высоко вознесенной над социумом подданных, а то и полурабов, он сохранялся на протяжении веков и тысячелетий. Это касается, к слову, и власти не вполне политической, полупервобытной, в частности вождей и старейшин. Слабость и тем более вакуум политической власти сыграли свою едва ли не решающую роль в том, что в процесс естественной, вызванной веками колониализма трансформации традиционного Востока по западной буржуазно-демократической рыночночастнособственнической модели уверенно вторгся фактор коммунистического эксперимента. Созданное им мощное идеологически-политическое поле в форме его четвертого этапа-модификации, многократно усиленное послевоенной обстановкой эйфории многочисленных представителей мировой элиты, приветствовавших успех СССР в победе над фашизмом, своим напряжением воздействовало на все те регионы, где ощущался вакуум власти и где цивилизационный фундамент в силу разных причин оказался подходящим для социальных экспериментов по марксистской модели.

Это сыграло свою роль в судьбах деколонизованного Востока. Но ситуация довольно быстро менялась. Население СССР не могло вечно выносить нескончаемый большевистский эксперимент. Надорванный неимоверными насилиями и руководимый временщиками, заботившимися лишь о своем спокойствии, Советский Союз рухнул. Восточно-коммунистическое поле напряжения в конце XX в. исчезло. Однако создавшийся вакуум был быстро заполнен очередным, пятым полем напряжения в его исламистской модификации.

Те страны Востока, которые в процессе деколонизации выбрали советский путь, оказались в таком же тупике, что и СССР. Выход из тупика они нашли в радикальных реформах, которые последовали после краха Советского Союза и дискредитации марксизма. Это позволило им обрести твердую почву под ногами и начать движение вперед, но теперь уже по принципиально иному, буржуазному пути. Среди них были и некоторые из стран ислама. Но их было сравнительно немного. Гораздо большее количество таких стран оказалось на перепутье и сегодня подвержено сильному влиянию поля исламско-исламистского напряжения со всеми свойственными ему тоталитарными признаками и угрозами, которые уже не раз себя проявляли в страшном в этом смысле XX столетии. В итоге в начале XXI в. мир вновь оказался в условиях глобального противоборства, которое хотя и выглядит по-иному, но остается не менее устрашающим, даже, вполне возможно, в перспективе более страшным.