Характеристика основных форм психологической защиты

Перед тем как привести качественное описание форм психологической защиты, следует сделать одно существенное уточнение. Из представлений А. Фрейд о защитах как определенных автоматизмах можно заключить, что эго-защитные процессы «используют» некоторые свойства уже функционирующих нервно-психических процессов и функций, которые за рамками стресса и конфликта выполняют другие задачи и имеют иные функции.

Смещение — это относительно легкий для субъекта способ справиться с нарастающими чувствами гнева, ярости и злости в случае, когда аффективно заряженные реакции не могут быть направлены на партнера или группу партнеров, вызвавших эти чувства либо по причине известной субъекту собственной слабости и невозможности себя отстоять, либо по существующим в социуме правилам и нормам поведения. Таким случаем могут быть любые публичные действия, которые регулируются законами формально-делового общения. Например, обида не может быть явно экспрессирована обидчику без угрозы социального порицания и утраты социального статуса на каком-нибудь светском рауте или научном совещании и конференции.

В случаях невозможности открытого и прямого выражения своих чувств субъект использует естественные двигательные реакции разной степени интенсивности, направленные на разные предметы внешней обстановки, начиная от постукивания пальцами по столу и кончая (известной в клинике нервнопсихических расстройств) двигательной бурей, когда ломается мебель, бьется посуда и т. д. Эти моторные реакции служат естественным «клапаном», с помощью которого «выпускается пар» стенических эмоционально-вегетативных реакций.

Если же эти реакции неэффективны, то у человека с развитым и часто используемым смещением могут сформироваться реакции-заместители физических насильственных действий, которые являются прямой агрессией. Заместителем физической агрессии, в свою очередь, может быть ругань, иногда с использованием ненормативной лексики. У наиболее интеллектуально развитых личностей вербальные заместители агрессии принимают более изысканные и иногда чрезвычайно эффективные ответные реакции — в форме сарказма и иронии. Известно, что в XVIII—XIX вв.еках за злую эпиграмму могли вызвать на дуэль.

Смещение может приобретать черты отставленных во времени агрессивных реакций, но направленных не на обидчика, а на более слабый объект взаимодействия, по принципу «бей своих, чтобы чужие боялись». Как известно, сила и слабость — это относительные признаки, поэтому каждый может найти партнера по общению, на которого можно направить смещаемые агрессивные реакции. «Крайними» в этих цепях агрессивных смещенных действий являются, как правило, самые беззащитные — дети, старики и домашние животные.

Смещение, безусловно, выполняет свою охранительную и поэтому социально полезную функцию, например в ситуациях острых внешних конфликтов, которые могут закончиться трагедией — убийством кого-либо из партнеров. Использование вербальной формы агрессии вместо физического насилия эффективно только тогда, когда партнер по общению, на которого направлена смещенная агрессия, не вступает во внешний конфликт. Если же партнер позволил себе такую же по форме ответную реакцию, то велика вероятность, что силы этой психологической защиты может не хватить. Примеров тому множество: неприязненные отношения в ситуации ссоры часто заканчиваются убийством.

У смещения существует еще одна область действия, практически не освещаемая в современных работах, — связанная с сексуальными отношениями и сексуальным насилием. У мужчин смещение при невозможности немедленных интимных отношений, прежде всего по причине отказа партнерши, способно перевести энергию полового возбуждения в энергию агрессивного, т. е. заменить мотивацию сексуального поведения на мотивацию агрессивного, где агрессия — не только средство достижения цели, но и специфический способ снижения эмоционального напряжения. Практически существуют две тактики поведения на основе действия смещения в сфере сексуальных отношений мужчин: одна — это немедленное насилие и удовлетворение требования сохранения «эго» в неизменности, вторая — отложенные во времени действия по отношению к другой, более доступной женщине, не обязательно с применением насилия, например проститутке.

Смещение в сексуальных отношениях действует и у женщин. У них так же, как и у мужчин, при невозможности удовлетворения смещение может перевести энергию сексуального возбуждения в агрессивные импульсы. Как правило, женщины редко применяют физическое насилие по отношению к партнеру, но их действия не лишены вербальной агрессии, выражаемой в виде брани и оскорблений по адресу неумелого или холодного партнера. Более тонкой формой действия смещения у женщин может служить перенос неудовлетворенного чувства с одного, недоступного, партнера на другого, более доступного и готового на нужные отношения, т. е. действие по принципу «клин клином вышибают».

Таким образом, «включение» смещения как защиты возможно в системе аффективно заряженных отношений, развивающихся на основе мотиваций самоутверждения, активно оборонительного и сексуального поведения. В основе чувств находятся, как правило, любые из существующих стенических эмоций с негативным чувственным фоном, которые требуют немедленного уменьшения своей выраженности.

Психофизиологическими механизмами этой защиты являются реальные моторные реакции, иногда заторможенные и отодвинутые во времени. Активное и ригидное использование этой защиты формирует у человека такие черты характера, как раздражительность, гневливость, несдержанность в проявлении отрицательных эмоций, грубость как общее свойство характера, т. е. весь спектр характеристик, лежащих в основе агрессивности, что делает такого человека весьма склонным к внешним конфликтам.

Регрессия — это психологическая защита, которая также относится к группе примитивных защит, но не имеет явных типологически обусловленных признаков. Это — сохранение в памяти целиком фрагментов детского поведения с высокой готовностью к его воспроизведению. Вероятно, в силу неудачных или не совсем удачных разрешений детских кризисов трех и семи лет, у некоторых людей фиксируются черты детского поведения, которые, в случае их спонтанного использования в более старшем возрасте, оказались эффективными для снятия чувства неловкости или недоумения, возникающих в ситуациях общения ребенка со старшими. В дальнейшем регрессия может сопровождать все действия и, в том числе, общение со сверстниками, когда требуется проявление инициативы и своих возможностей в играх и общении. Когда ребенок, а потом взрослый предчувствует возможное поражение или неудачу, регрессия функционирует как регулятор неуверенности в себе и эмоций удивления по поводу расхождения целей действия, прогноза поведения окружающих с реальными своими поведенческими актами и действиями партнеров.

Механизмами регрессии являются двигательные и экспрессивные действия, характерные для маленького ребенка: мимикой, жестами, интонацией голоса в предчувствии своего поражения имитируется ребенок; вместо властности и приказа звучит мольба и просьба, на лице — выражение беспомощности, часто со слезами на глазах, интонационный контур голоса — с характерными для ребенка частотно-высотными составляющими.

3. Фрейд и его последователи описывали регрессию как основную женскую психологическую защиту, функционирующую в ситуации сексуального возбуждения, когда желание не может быть реализовано в силу существующих объективных обстоятельств. В этом случае сексуальное желание уступает место более примитивным, по мнению психоаналитиков, мотивам и формам поведения: дружеским и псевдоматеринским. Наиболее ценное в описании этой психологической защиты касалось утверждения о том, что регрессия обязательно приводит к снижению социального ранга поведения — от взрослого до детского. В настоящее время регрессия включается не только и не столько в ситуациях фрустрации сексуальных желаний и побуждений, а скорее во всех случаях, когда разворачиваются эмоционально окрашенные отношения открытого конфликта и соперничества.

Женщина уступает в этом соперничестве мужчине, как более сильному и социально более активному, но уступает с проявлением детского чувства доверчивости и наивности. Следует отметить, что регрессия — это одна из тех психологических защит, которые социально обусловливались в течение всего периода патриархата, а это без малого около четырех тысяч лет. Стоит ли удивляться, что исторически сложившиеся полоролевые отношения вошли в коллективное бессознательное, и имитация поведения ребенка — это архитипическая женская роль (женщины, дети, старики — все социально противостоящие мужчинам не только в ролевых позициях, но и в эмоционально-когнитивных установках).

Общество ожидает от женщины уступок в конфликтных отношениях с мужчиной и, чтобы не входить в противоречия с обществом и сохранить свое достоинство и внутреннюю целостность, женщина уступает, но не как социально зрелое существо, а как ребенок. Переводя этот поведенческий сценарий на язык мотиваций и потребностей, можно сделать вывод, что на основе действия регрессии мотивации активно-оборонительного поведения, самоутверждения и активности трансформируются в мотивацию пассивно-оборонительного поведения при сохранении самооценки в статусе неадекватной и заниженной самооценки. Подтверждение этого положения можно найти в зарубежных исследованиях последних лет, где указывается на положительную корреляцию использования регрессии и сниженной самооценки. Чувственным фоном этой трансформации, по мнению Р. Плутчика, может быть удивление, к которому часто присоединяется чувство беспомощности и неуверенности в себе, что заставляет испытывающих этот сложный комплекс переживаний искать покровительства и эмоционального комфорта у более сильных.

Исходя из этого становится ясно, что частое использование этой защиты тормозит развитие личности, оставляя взрослого человека с инфантильным ядром, не позволяющим ему вести себя свободно и ответственно. Слишком интенсивное и частое применение регрессии формирует акцентуацию характера по лабильно-неустойчивому типу, что часто сопровождается формированием биологической зависимости от наркотиков и алкоголя в связи с незначительной эффективностью регрессии как регулятора поведения в эмоционально напряженных внешне направленных отношениях. Следствием этого является формирование внутренних конфликтов, характерных для людей с заниженной самооценкой.

Подавление (вытеснение) — одна из самых неблагоприятных для полноценного развития человека психологическая защита, описанная 3. Фрейдом в качестве основной у невротической личности. Ведущая ее функция состоит в регуляции остро возникающего чувства страха, которое при неэффективном действии защиты легко преобразуется в сильно отрицательно заряженный аффект, формируя панические реакции. Согласно представлениям 3. Фрейда, эта защита возникает у мальчиков при проявлении сексуального чувства по отношению к своей матери, что не поощряется отцом и всеми окружающими. Ребенку запрещают проявлять свое влечение, и открытое его проявление затормаживается, импульсивные действия прекращаются из-за страха наказания. Чувства, влечения, переживания с помощью вытеснения уходят в подсознание, формируя там мощный энергетически заряженный эмоционально-мотивационный комплекс, который может когда-либо, независимо от сознания субъекта, вскрыться. Человек, став взрослым, не помнит и не может вспомнить свои детские влечения, но они, однако, сохраняясь в подсознании, вызывают «глухую тревогу», ощущение некоей опасности и недоверия по отношению прежде всего к себе.

Вытеснение, судя по более поздним работам, связано не обязательно с запретными сексуальными влечениями. Оно регулирует, вероятно, чувство страха и испуга, ситуативно возникающих по поводу каких-либо социально неодобряемых действий и поведения. Образы ситуации, средовой обстановки и переживаемые чувства прочно забываются, но долговременная память хранит эту информацию без когнитивной переработки. Таким образом, с помощью вытеснения аффективно заряженные знания становятся недоступными для человека. Эта особенность памяти, связанная с трудностями произвольного оперирования некоторыми специфическими видами информации, формирует ряд особенностей характера человека и его поведения.

Обычно интенсивное использование вытеснения для блокирования чувства страха в более старшем возрасте приводит в гипертрофированному чувству опасности с проявлением инстинкта самосохранения. Очевидно, что указанная мотивационная трансформация отражается на чертах личности, делая ее тревожной, робкой и нерешительной, с заниженной самооценкой и невысоким уровнем притязаний. Если тенденция развития психологически не откорректирована, то в дальнейшем это приводит к формированию обсцессивно-фобического невроза, который плохо поддается лечению.

Описание функционирования вытеснения позволяет заметить, что особые свойства эмоциональной памяти, лежащие в основе этой психологической защиты, проявляются в поведении косвенным образом, не таким явным, как, к примеру, при действии замещения. Эти свойства вытеснения некоторым авторам дали право отнести вытеснение к защитам интрапсихического характера, т. е. направленным вовнутрь психики, а не вовне, на социальный мир.

Наряду с вытеснением в описаниях способности бессознательного забывания событий, имеющих отрицательные последствия для субъекта, часто упоминают подавление. У разных авторов нет согласия по вопросу психофизиологических механизмов этой защиты. Основное противоречие здесь кроется в степени осознанности этого феномена избирательной амнезии. Создается впечатление, что включение подавления происходит более или менее осознанно, когда человек пытается выбросить вон из головы неугодные и травмирующие его самолюбие переживания. Но так или иначе, основа этих двух близких по функциям эго-защитных процессов — преобразование вначале осознаваемого эмоционально-когнитивного содержания психоэмоциональной травмы в полностью неосознаваемую форму опыта. Это делает данную информацию недостаточно интеллектуально проработанной, но обладающей способностью бесконтрольно (со стороны субъекта) формировать различные, часто удивительные комплексы. Последние, в ситуациях, имеющих некоторое сходство с теми, в которых был порожден комплекс, могут проявиться спонтанно и внезапно, что часто приводит к тяжелым нервно-психическим расстройствам с порождением раздвоения личности, хорошо известным в клинике шизофрении, и некоторых форм невроза.

Отрицание — психологическая защита, которая известна в нескольких, довольно различных формах. Самая примитивная форма — это грубая регуляция сенсорных и перцептивных функций с помощью снижения чувствительности к некоторым избирательным стимулам или событиям. Прообразом примитивной формы отрицания служит сон как психофизиологический процесс, способствующий снятию общего утомления и эмоциональной напряженности как таковой. В целом отрицание включает способность к интрапсихическому повышению порогов обнаружения сигнала, что приводит к снижению объема поступающей сенсорной информации, имеющей для человека отрицательный смысл. В этом случае отрицание работает как защитный фильтр, призванный не допустить сенсорную информацию на уровень когнитивной обработки, действуя по принципу «слушаю, но не слышу, смотрю, но не вижу».

В современных исследованиях по психологии и психофизиологии эта форма отрицания известна под названием перцептивной защиты, интенсивно изучаемой в России Э. А. Констандовым и его учениками. Действуя как селективный фильтр, перцептивная защита естественным образом искажает информацию о ситуации и субъекте, действующего в ней, и тем самым формирует неадекватный «Я-образ» и образ среды.

Более сложная форма отрицания опирается на более или менее полноценный образ среды, но при этом вносит помехи и ошибки в процесс переработки поступившей информации, так переструктурируя ее, что даже потенциально травмирующие аспекты становятся неузнаваемыми субъектом. Это свойство интеллектуальных процессов не позволяет человеку обладать объективными сведениями о степени опасности событий, не позволяет ему сформировать правильный прогноз событий. В целом, отрицание даже в этой, более точной и совершенной форме снижает интеллектуальные возможности человека в угоду благодушию и оптимизму.

К отрицанию относят сладостные мечты и фантазии, несущие человеку положительные эмоции. В грезах создается иллюзорный мир, в котором субъект со всеми своими недостатками и проступками является безусловным положительным героем, что позволяет ему примириться (принять себя) с собой и социальным миром.

По мнению Р. Плутчика и его соавторов, отрицание во всех своих проявлениях контролирует чувства, проявляющиеся в ситуации принятия — отвержения социального окружения и себя самого, сдвигая критерии поведения в сторону некритичной оценки. Очевидно, что эти довольно сложные чувства в максимальной степени проявляются в межличностном общении людей и в социальных отношениях, происходящих на базе мотиваций общения, самоутверждения и достижения цели.

Регулируя эмоции в процессе реализации этих важнейших мотиваций, отрицание формирует определенный склад характера и стиль поведения, характеризующегося эгоцентризмом и общительностью, которые кажутся несовместимыми. Эта парадоксальная ситуация разрешается через отсутствие отрицательных форм проявления личности в социальных взаимодействиях. Обычно люди с доминирующей психологической защитой в виде отрицания настроены оптимистично и дружелюбно по отношению к своему окружению, что делает их хорошими коммуникаторами. Однако сниженная самокритичность и склонность к завышению самооценки порождают и внутренние, и внешние конфликты. В случае если человек не агрессивен, то доминирующей формой будут внутренние конфликты, разрешить которые невозможно из-за искажения образа действительности, в том числе собственного «Я». В целом отрицание тормозит интеллектуальное развитие и личностный рост, при доминирующей форме отрицание способствует формированию истероидной психопатии и истерического невроза со всеми психосоматическими проявлениями.

Проекция — психологическая защита, наиболее полно представленная в подростковом и раннем юношеском возрасте, когда ее роль сводится к ослаблению интенсивности отрицательных эмоций, возникающих при неприязненных отношениях с окружающими. Известно, что практически любые формы и варианты общения, выступающие в качестве основного процесса и результата социализации, сопровождаются определенными эмоциональными реакциями принятия или неприятия окружающих. Подростковый возраст характеризуется интенсивным формированием новых социальных ролей и отношений, среди которых достаточно много тех, что вызывают активное сопротивление личности или сопровождаются неудачами.

Хорошо изучены мотивы, побуждающие молодого, еще не опытного в социальных отношениях человека вступать во взаимодействие со сверстниками и людьми более старшего возраста. Эти мотивы обслуживают, в основном, несколько важнейших в этом возрасте мотиваций: общения, самоутверждения, самореализации и сексуального поведения. Отсутствие навыков решения жизненных задач естественно приводит к многочисленным внешним конфликтам, а тревоги за невозможность достижения своих целей формируют внутренние конфликты, что вместе взятое требует активного использования психологической защиты.

Эмоциональные реакции реального или вымышленного отвержения имеют выраженную негативную окраску и обычно сводятся к таким хорошо известным чувствам, как отвращение и брезгливость. Именно эти сильно действующие чувства и обслуживаются проекцией.

Проекция, по своим психофизиологическим механизмам, представляется довольно сложной защитой. Ее функционирование включает два взаимосвязанных, но относительно самостоятельных процесса эмоционально-когнитивной оценки какой-либо конкретной ситуации и/или определенного события. Один из них — разделение общей оценки на два компонента, первый из которых положительный, второй — отрицательный, что возможно во всех неоднозначно воспринимаемых и трактуемых событиях или амбивалентных переживаниях, в которых можно выделить как положительный, так и отрицательный аспекты. Именно в этих, весьма многочисленных, случаях проекция дифференцирует оценку на две полярные составляющие: хорошую и плохую, добрую и злую, «белую» и «черную».

Данное действие проекции — плохо или совсем неосознаваемое — завершается вторым, заключительным процессом — личностным приписыванием себе положительного, доброго, светлого аспекта и переносом отрицательного, злого и «черного» на персону, которая действовала вместе в оцениваемой ситуации. Как правило, человек, на которого проецируются негативные черты ситуации, уже имеет отрицательный смысл для того, кто защищает свое «эго» от изменения и/или разрушения, усиливая тем самым свое враждебное отношение к нему и формируя хорошо известный в художественной литературе и житейской практике образ врага. Следовательно, включение проекции в процессе внешнего конфликта способствует не только сохранению целостности личности, но и усиливает (или формирует) враждебные агрессивные чувства к кому-либо из окружающих, тем самым играя роль усилителя внешних конфликтов.

При возникновении внутренних конфликтов проекция служит целям освобождения «Я-концепции» от негативных оценок с помощью переноса негативных характеристик на кого-либо из окружающих близких людей или тех, кому эти характеристики свойственны. Например, общественное мнение диктует негативные отношения между невесткой и свекровью. Невестка заранее настроена на то, что свекровь к ней относится хуже, чем к ее мужу, и уж значительно хуже, чем ей хотелось бы. Такая эмоционально-когнитивная преднастройка, источник которой — различные проявления действующих социальных стереотипов, делает заранее возможным отрицательные оценки любых действий свекрови, к которым невестка, имеющая в виде основной психологической защиты проекцию, относится с подозрением. Не стоит поэтому удивляться, что любые разногласия с мнением молодой женщины приводят к конфликтам.

Вероятно, проекция — это одна из самых конфликтогенных психологических защит, так как активное и стабильное ее использование в качестве ведущей приводит к формированию таких черт личности, как самолюбие и гордость, мстительность и обидчивость, враждебность и склонность к ревности. Другими словами, личность с доминирующей проекцией при возникновении противоречий склонна к поведению, формирующемуся на основе наиболее конфликтогенных мотиваций активно оборонительного поведения и самоутверждения. В любой реальной диспозиции проекция заставляет человека исполнять роль прокурора, обвиняющего окружающих в своих промахах и неудачах, приписывающего свои недостатки окружающим по принципу «в чужом глазу соринку заметит, а в своем — бревна не увидит».

Проекция, по представленности среди защитных механизмов, является наиболее часто используемой не только в подростковом, но и в юношеском возрасте, что, вероятно, характеризует ее высокую эффективность, благодаря отсутствию у субъекта чувства ответственности за свои поступки. Очевидно, что формирование зрелой и социально полноценной личности с присущей ей свободой выбора решения в конфликтной ситуации и ответственностью за эти решения несовместимо с интенсивным использованием проекции в качестве основной действующей психологической защиты. В связи с этим, можно согласиться с Р. Плутчиком, который относит ее в разряд примитивных защит.

Проекцией часто называют механизм неконтролируемого переноса содержания бессознательного на каких-либо близких и дорогих людей независимо от эмоционального знака и содержания этого переноса, так как переноситься могут и положительные характеристики личности. Естественно, что в этом случае человек видит в окружающих только то, что известно и свойственно ему самому, по принципу «рыбак рыбака видит издалека». Это свойство проекции также выступает в роли психологической защиты, превентивно предохраняя психику от возможных негативных переживаний. Результат действия проекции в этом случае — это не только сохранение устойчивых положительных отношений и социальных связей, но и более важное следствие в виде формирования социальной диспозиции «свой — чужой», где «свой» — это тот, кто похож на собственную личность, а «чужой» — не похожий на эту личность. Возможно, проекция в таком контексте включена в хорошо известный в профессиональной деятельности педагога и психолога процесс управления поведением других людей.

Проекция как психофизиологический механизм безусловно включена в творческий процесс любого типа как средство действия, так как для того, чтобы создать что-то принципиально новое, необходимо вывести продукцию из бессознательного либо на уровень сознания в виде идей, либо прямо в действие с предметами в случае художественного творчества. В том и другом вариантах проекция как необходимый элемент встроена в одну из самых эффективных психологических защит — сублимацию.

Таким образом, завершая анализ действия одной из самых распространенных среди людей европейской культуры психологической защиты, следует указать на то, что положительная или отрицательная роль этого эго-защитного механизма определяется структурой ценностей личности, ее специфичностью, а также содержанием жизненного опыта, имеющимся на бессознательном уровне в психике человека. Другими словами, действие проекции зависит не только от «контекста» жизненного пути человека, но и определяется базисными характеристиками индивида, например такими, как уровень активности и агрессивности, наличие творческого начала, связанного с развитием мотивации саморазвития.

Реактивное образование — психологическая защита, психофизиологический механизм которой, как и у регрессии, затрагивает мотивационную систему человека, определяя прежде всего изменение потребностей. Реактивное образование, которое во многих работах имеет также название «гиперкомпенсация», служит для регулирования эмоций радости и удовольствия, возникающих при реализации биологических потребностей и мотивации сексуального поведения.

Как известно, христианская мораль и вслед за ней законы общества на свободное и импульсивное проявление человека, затрагивающее сексуальные отношения, всегда накладывали максимальное число запретов. В течение многих веков опасным и/или неприличным считалось открытое проявление своих сексуальных наклонностей, которые, тем не менее, придавали особую остроту человеческим отношениям и в случае их реализации давали сильное чувственное удовольствие, которое для большинства людей становилось едва ли не единственной радостью в жизни. Сильнейший внутренний конфликт, заложенный в этом противоречии между естественным проявлением влечения и экспрессией радости от телесных контактов и религиозным запретом на их открытое проявление, потребовал формирования эффективных способов своего разрешения. Одним из способов является реактивное образование, которое в этой ситуации преобразует невозможные для реализации импульсы в такие, которые имеют форму проявления потребности прямо противоположного толка, что в случае сексуального влечения выглядит как смена знака — любви на ненависть. Этот интереснейший психологический феномен взаимозаменяемости и одновременного присутствия двух полярных чувств нашел адекватную литературную форму в виде многочисленных любовных романов и поэтических произведений.

Необходимо также отметить, что патриархально устроенное общество и христианская религия имели наиболее жесткий пресс на поведение женщин, у которых не было практически никаких шансов на свободную реализацию своей личности в течение не менее двух тысячелетий. Даже в цивилизованных странах европейского континента социальные условности и стереотипы в большей степени регламентировали поведение женщин, нежели мужчин, особенно в сфере сексуальных и семейных отношений. Естественным следствием такого положения явилось развитие психологических защит, регулирующих фрустрацию любовных чувств, которые, по представлениям общества, были как раз прямым свойством женской натуры и судьбы. Так, «судьбоносные» для женщин переживания оказались наиболее полно заблокированы социальными и юридическими нормами, что привело, в конечном счете, к исторически обусловленной личности женщины с многочисленными феминными свойствами и проявлениями. Многие из последних являются следствием активного действия реактивного образования.

У мужчин реактивное образование также действует для регуляции чувства радости от обладания предметным миром, в том числе при получении телесных удовольствий, регулируя не только сексуальные потребности, но и мотивацию активнооборонительного поведения. Результатом включения реактивного образования в момент потенциально агрессивного поведения является демонстрация партнеру по общению явного, иногда гипертрофированного по экспрессии, дружелюбия, которое, однако, в случае неблагоприятного развития событий может преобразовываться в различные формы агрессии, например в форму иронических шуток или саркастических замечаний. В этом варианте реактивное образование очень часто имеет признаки активности смещения.

Дифференциальные различия между реактивным образованием и смещением существуют прежде всего в социальных ситуациях, в которых они проявляются. Так, смещение включается в общении социально и биологически неравных партнеров, а реактивное образование — регулирует паритетные отношения людей. Кроме того, смещение не предполагает смену знака отношений, которые, как правило, на основе этой защиты устойчиво отрицательны. Реактивное образование в зависимости от развития событий не исключает смены знака отношений с отрицательного на положительный.

Таким образом, основными чертами личности, которые проявляются при интенсивном применении реактивного образования, должны быть демонстративное дружелюбие, способность к объединению с себе подобными, социабельность в сочетании с мотивационной неустойчивостью и противоречивостью в оценках и взглядах. Нестабильность оценочных суждений и мнений наиболее наглядна во внешних конфликтах, когда обладатель реактивного образования в предчувствии своего проигрыша резко меняет тактику поведения на прямо противоположную, отстаивая с эмоциональной убежденностью прямо противоположную точку зрения по сравнению с той, которую отстаивал ранее. Любопытно, что эта резкая смена оценок и суждений, абсолютно неожиданная для партнеров, часто служит началом продуктивного разрешения конфликтной ситуации, и все расстаются, довольные друг другом и собой. Это свойство неожиданной смены оценок и установок должно требовать специфически типологических свойств, прежде всего достаточной пластичности и подвижности эмоционально-когнитивных реакций.

Поведенческие проявления специфических особенностей личности, стабилизация «эго», которая происходит на базе реактивного образования, формирует характерный тип пуританина и, в наиболее заостренной девиантной форме, — тип ханжи. В более умеренном и более нормативном виде реактивное образование, действующее на бессознательном уровне психики, диктует личности неприязнь и страх перед любыми сценами насилия и секса, в том числе в кинофильмах, страх перед обнажением своего тела и тревогу по поводу обнажения тел других людей.

Типичным для реактивного образования является его включение из-за фрустрации нескольких мотиваций и потребностей, побуждающих человека к взаимодействию с людьми, целью которых могут быть акты соединения и сопричастности. В этот список входят, в первую очередь, мотивация общения, достижения цели, потребительского поведения, сексуальные желания. Каждая мотивация при действии реактивного образования формирует антагонистические формы поведения и реагирования, по сравнению с теми, которые должны были бы разворачиваться, если бы защита не действовала, что в целом приводит к формированию мотивационной неустойчивости и, в конечном счете, к развитию внутренних конфликтов.

Компенсация считается одной из наиболее эффективных психологических защит, характерных для социально зрелой личности. Психофизиологические механизмы компенсации затрагивают процессы эмоциональной и когнитивной самооценки, психомоторные и интеллектуальные действия и функции, которые проявляются частично на уровне сознания, что допускает возможность осознанной рефлексии по поводу активности этой психологической защиты. Механизмы компенсации, хорошо изученные А. Адлером, по его представлениям, функционируют для коррекции определенных, возникающих в ходе социализации, недостатков и отрицательных свойств личности, формирующих чувство неполноценности. Это чувство, по мнению А. Адлера, не является негативным, так как оно требует своей компенсации либо с помощью тренировки и развития дефектной функции, либо за счет нервно-психической перестройки, приводящей, в конечном счете, к дифференциальному развитию психики.

Ставя акцент на положительных свойствах процесса компенсации, А. Адлер описывал и неудачные компенсации, которые в педагогических и психологических ошибках способны сформировать у субъекта действия комплекс неполноценности, требующий уже определенных невротических компенсаторных механизмов.

По существу близкое мнение о роли компенсации в регуляции поведения сформировали Р. Плутчик и его соавторы, по мнению которых компенсация направлена на снижение интенсивности чувств печали, уныния и тоски, возникающих в ситуации реальных или мнимых утрат и неудач. Снижение выраженности этих чувств может быть достигнуто с помощью переключения внимания человека с оценок и анализа травмирующих собственных свойств и опыта на другие, более нейтральные или потенциально позитивные качества и навыки. Этот интрапсихический процесс переключения может протекать в разных формах. Наиболее распространенной формой такого процесса является фантазия, с помощью которой планируются и прогнозируются будущие, более успешные действия и реакции. Отличительной чертой фантазии в структуре компенсации является наличие представлений о будущих результатах деятельности, что, как правило, отсутствует в фантазии как проявлении более примитивной психологической защиты — отрицания, в которой выражен акцент на положительных чувствах относительно своей персоны в настоящем времени. Другими словами, фантазия как компенсация имеет деятельностный характер, который может побудить человека к изменению своего поведения и к саморазвитию.

Этот возможный исход компенсации хорошо заметен при анализе событий, происходящих на достаточно широком временном диапазоне. Как свидетельствуют биографии многих крупных ученых и политических деятелей, толчком к интеллектуальной и социальной активности могли послужить серьезные жизненные неудачи, позже подвергнутые анализу, осмыслению и эмоциональной проработке с целью поиска иных путей развития, отличающихся от тех, на которых были выстроены неуспехи и неудачи или несчастья и беды.

Конечно, эта форма компенсации может сформироваться у человека только в том случае, если в его мотивационной структуре наличествуют такие потребности, как мотивация саморазвития и самореализации. Если этих мотиваций нет, то вероятность формирования такого позитивного для развития личности итога невелика. Поэтому в обычных случаях компенсация действует для снижения депрессивных чувств и проявляется в виде компенсаторных действий уровня сложности более примитивного, чем те, которые вызвали депрессивное состояние. Например, неудача на экзамене, приведшая к неудовлетворительной оценке, конечно, переживается в отрицательном эмоциональном состоянии. Чувства огорчения, обиды, тревоги, уныния требуют уменьшения интенсивности с тем, чтобы самооценка личности не снизилась. Компенсация здесь выражается в совершении некоторых действий, сопровождающихся положительными чувствами, например дружеской беседой и болтовней за вкусным ужином. Возникающие положительные реакции снижают интенсивность отрицательных чувств, и человек уже способен более деятельно проявить себя в постигшей неудаче. Эта поведенческая форма компенсации имеет большое распространение в жизни современников. Ее положительная роль закреплена и в религиозных культах: за утешением от постигших бед многие шли и идут в церковь, где сама обстановка и ритуалы примиряют с утратой и дают силы для дальнейшей жизни.

Если компенсация как одна из самых эффективных психологических защит не сформирована и человек не может с помощью переключения на другую, более успешную, деятельность справиться с постигшим его разочарованием, то, как справедливо отметил А. Адлер, возможны патологические варианты компенсаторного поведения. Наиболее распространенным из последних являются все формы зависимостей, начиная от алкоголизма и кончая фанатической верой и служением чему-либо или кому-либо. Судя по тому как стремительно сегодня возрастает число злоупотребляющих наркотиками и алкоголем, у современных людей действительно плохо и не эффективно действует естественная компенсация, что и создает базу для обращения к искусственным, химическим способам облегчения тяжелых состояний и реакций.

Активное использование компенсации также связано с определенными чертами личности, прежде всего депрессивностью, выраженными негативными эмоциональными состояниями и настроениями. Иногда этот негативный эмоциональный фон дополняется особенностями внешнего поведения. У многих депрессивных, но активно действующих и развивающихся людей вырабатывается специфический защитный стиль поведения в форме высокомерия и превентивной атаки, который снижает вероятность социальных контактов и, вследствие этого, внешних конфликтов.

Чаще всего компенсация и компенсаторные формы поведения проявляются в профессиональной жизни. Однако значительна роль компенсации и в личностно-значимых ситуациях, когда отсутствие развитой компенсации может привести к самоубийству или к такой утрате душевного покоя, которая может кончиться тяжелой психопатологией. Можно согласиться и с существующими представлениями, согласно которым компенсация является одной из самых эффективных и зрелых форм овладения тяжелой жизненной ситуацией и возможным способом интенсивного саморазвития.

Интеллектуализация — также одна из самых эффективных психологических защит, обозначающая достаточно неопределенный набор отдельных эго-защитных механизмов. Различные авторы по-разному рассматривают этот термин. Во многих исследованиях интеллектуализация включает в себя целый ряд таких достаточно разнородных защитных процессов, как аннулирование, изоляция, подавление, сублимация и рационализация. В других исследованиях под интеллектуализацией понимается отдельный автономный эго-защитный механизм, совпадающий с действием рационализации.

Наиболее целесообразным представляется разделение этой группы высших психологических защит на две категории, где критерием классификации и включения в отдельные группы может служить степень использования вербально-логического интеллекта. Интеллектуализация и рационализация построены на специфических особенностях вербального мышления, которые определяют специфику функционирования этих защит. Сублимация, подавление, аннулирование в большей степени, чем предыдущие формы психологической защиты, определяются эмоционально-мотивационными характеристиками личности. Следовательно, рационализация и интеллектуализация должны иметь значительное сходство в функциях и ролях.

Сублимация, изоляция и аннулирование формируют другую, возможно самостоятельную, категорию защит, если их рассматривать как самостоятельные автономные процессы. Критерием автономности должно быть наличие специфического психофизиологического механизма, осуществляющего взаимодействие информации, содержащейся в бессознательном и сознании. В связи с тем, что убедительные доказательства существования таких механизмов можно привести только по отношению к сублимации, целесообразно из рассмотренного выше набора описать функционирование только сублимации.

Интеллектуализация (рационализация) — защитный механизм, используемый в целях сохранения «Я-концепции», вполне осознаваемых и контролируемых продуктов вербально-логического мышления. Включение интеллектуализации наиболее вероятно в конфликтной ситуации при необходимости разрешения внутренних конфликтов. Интеллектуализация (рационализация) регулирует эмоциональные переживания субъекта, сопровождающие предвидение и ожидание негативных результатов своих действий или действий значимых окружающих. Эта защита «готовит» личность к неудачам и неуспеху, снижая субъективную значимость события и тем самым снижая травматичность негативных жизненных обстоятельств по принципу «не очень-то и хотелось». Психофизиологическими механизмами этого процесса являются интрапсихические обратные связи, которые с помощью вербально-логических процедур воздействуют на мотивации и сопровождающие их чувства.

Личность, использующая интеллектуализацию в качестве основной психологической защиты, способна объяснить себе и другим логически непротиворечивым образом причины своего неблаговидного поведения, например лжи, нечестности или предательства. Результатом этих воздействий, интеллектуальных процессов на эмоционально-оценочные суждения может быть полное оправдание своих поступков обстоятельствами, которые сильнее личных возможностей, или псевдопользой своего поведения. Например, оправдывая собственную жадность по отношению к своим детям, человек, привлекая рационализацию, приводит доводы о том, что все материальные средства и деньги в конце концов достанутся детям и будут им потом нужнее, чем сейчас, в настоящей ситуации. Эта псевдологика, прикрывающая неблаговидные мотивы и «служащая фасадом», скрывающим истинную сущность поведения, тем не менее достаточно эффективна для сохранения чувства самопринятия и самоутверждения.

Интеллектуализация, использующая ресурсы мышления, так или иначе закрывает от личности истинные мотивы поведения, не доводит реально существующие противоречия до открытого конфликта, но и не позволяет человеку разрешить внутренние конфликты. Это, в конечном счете, тормозит самопознание и заставляет личность существовать в иллюзорном, но относительно благополучном внутреннем мире.

Личность, имеющая в качестве основной защиты интеллектуализацию, социально вполне адаптирована и не склонна к внешним конфликтам, однако при вовлечении в конфликтную ситуацию займет вполне определенную позицию «адвоката», объясняющего и оправдывающего свои поступки и поступки близких людей объективными обстоятельствами. При этом интеллектуализация из-за своей достаточной эффективности не побуждает субъекта переводить ответственность на других людей: позиция «адвоката» не требует привлечения «прокурорской» роли.

Ведущая роль «адвоката», видимо, заставляет личность постоянно изыскивать основание и причины для оправдания, а ожидание возможных неудач и неуспехов побуждает человека совершенствовать свои прогностические способности. То и другое вместе возможно только при достаточной развитости мотиваций познания и самопознания и сопровождающих их эмоций любопытства и любознательности. Этот эмоционально-мотивационный комплекс лежит в основе социально привлекательных черт и свойств личности — интеллигентности и добросовестности, с сопровождающей их ответственностью за свои и чужие дела. При неудачном стечении обстоятельств и при неправильном воспитании, когда мощности этой психологической защиты не хватает, на ее основе возможно развитие неврозов — психоастенического и невроза навязчивых состояний.

Сублимация — одна из форм высших психологических защит, начало изучению которой было положено 3. Фрейдом. По его представлениям, при невозможности удовлетворения сексуальных побуждений энергия либидо ищет для себя выход. У мужчин в некоторых случаях она переходит в более сложные, чем запрещенное сексуальное поведение, виды деятельности, например художественное творчество. С точки зрения 3. Фрейда, либидо характерно только для мужчин, поэтому у мужчин сублимация возможна, а у женщин — нет.

Несмотря на то что действие сублимации часто находит свое описание в художественной литературе, она мало изучена в научных работах, в которых сублимация может быть неправомерно отождествлена с интеллектуализацией. Принципиальная особенность сублимации заключается прежде всего в специфике психологических процессов, основным из которых является реализация творческих способностей — способностей создания нового на материальном, идеальном и социальном уровнях жизни. Сублимация переводит поведение на более сложные энергозатратные формы, результатом чего могут быть различные творческие продукты (открытия, изобретения, художественные произведения, социальные действия и поступки). Творческая деятельность обязательно сопровождается чувством удовольствия и радости от самого процесса творчества.

Одна из наиболее специфических характеристик сублимации, следовательно, заключается в возможности использования энергии низших мотиваций, фрустрация которых приводит к внешним и внутренним конфликтам, для организации позитивно окрашенных социально ожидаемых и одобряемых форм деятельности.

Очевидно, что сублимация является наиболее эффективной защитой, использование которой приводит к развитию творческой личности. В дальнейшем, благодаря сублимации, человек может освободиться от необходимости ее использования в разрешении жизненных проблем, так как в случае благополучного развития творчество само по себе становится смыслом жизни, субъект которой уже не нуждается в психологической защите.

Сублимация в процессе своего действия как бы сама себя «отрицает», давая импульс творчеству. В результате частого применения сублимации личность имеет возможность более полной самореализации. Применение сублимации в качестве психологической защиты возможно при наличии творческих способностей и таланта, толчком для развития которых может быть спонтанное «включение» этой защиты в неблагоприятных социальных ситуациях или при ухудшении здоровья. Так, одного человека разлука с любимым, повергая в тоску и отчаяние, приводит к алкоголизму, а другого — к творчеству. Причина этого очевидного различия — в неравных возможностях своевременного привлечения творческих ресурсов с помощью сублимации.

Вполне возможно, что сублимированию может подвергаться и энергия мотивации агрессивного поведения. Вариантами поведения, в связи с невозможностью открытого агрессивного поведения из-за социальных ограничений, могут быть использование смещения с вытекающими последствиями и формирование лидерского поведения. Фрустрация агрессивного поведения, таким образом, может привести к организации более сложных и затратных форм деятельности, связанных с управлением и формированием социальных взаимодействий. Любой крупный неформальный лидер, вероятно, имеет сублимированную агрессивную энергию, так как известно, что активность и агрессивность, как типологически обусловленные свойства индивида, имеют близкие психофизиологические механизмы, связанные со спецификой нейрогуморальных процессов.

Сублимация «включается» для регуляции действий, возникающих на основе фрустрации мотивации активно-оборонительного и сексуального поведения, для снижения выраженности эмоций гнева, раздражения, горя и отчаяния. Частое использование сублимации характеризует саморазвивающуюся личность, у которой имеется определенный потенциал креативности. Юмор и альтруизм, рассматривающиеся у некоторых авторов (Вильянти с соавторами) в качестве психологической защиты, могут являться разновидностями сублимации, действующими в системе социальных отношений.