Новая социальная реальность как вызов внутренней политики по отношению к социально ослабленным группам населения

Современный выход из экономического кризиса не означает преодоление его социальных и культурных составляющих. Это относится ко всем странам.

Для нас здесь важно зафиксировать, что российское общество превратилось в новую социальную реальность, которую можно охарактеризовать следующим образом. Во-первых, речь идет о наличии резкого социально-экономического и социокультурного расслоения общества. Это означает появление разных социокультурных кодов, смысловых полей внутри разных социальных групп. Налицо процесс значительного отчуждения людей, испытывающих трудности в жизненном, профессиональном, социальном самоопределении, что находит свое отражение в групповой замкнутости, отчуждении от культуры, в образовании собственного символического кода.

Современная социальная реальность демонстрирует межпоколенные конфликты. Так, имеет место усиление процесса социального отчуждения молодежи, что проявляется в интенсификации субкультурных влияний, в уходе молодых людей из официальной культуры в поле субкультурных влияний. Кризис современной системы образования и воспитания значительно усиливает влияние разных субкультурных объединений, которые, как свидетельствуют специальные исследования, приобретают черты криминальной субкультуры.

Чрезмерная открытость общества, которая происходит под влиянием глобализации, ускоряет и усложняет процесс социокультурной динамики, способствует культурным травмам, парадоксам. Появляются новые формы асоциальности. Современный повседневный мир несет невиданные соблазны, вытесняет привычные и традиционные для российского менталитета формы индивидуальной и социальной жизни, морали.

Наряду с этим усложнением и обновлением происходят деформация ценностно-смысловой сферы личности, кризис нравственности и правового сознания, падение ценности человеческой жизни, рост цинизма.

Информационное общество наряду с доступностью и быстротой получения знаний может стать основой для сущностной трансформации человеческого качества (изменение восприятия, смещение психической и соматической нормы). По сути цивилизация несет выхолащивание человеческого начала, человечности, нравственных качеств, упрощенное представление о реальности, усиление технических форм ее постижения.

Современное общество в течение многих лет демонстрирует амбивалентность своего антропологического измерения. Происходит то, о чем в свое время писал известный социолог П. Сорокин: «Мы восхваляем любовь и культивируем ненависть. Мы объявляем человека священным и безжалостно его убиваем. Мы провозглашаем мир и ведем войну. Мы верим в сотрудничество и солидарность, но приумножаем конкуренцию, соперничество, антагонизм и конфликты…

Трагический дуализм нашей культуры очевиден, он углубляется день ото дня" [35, с. 86].

Таким образом, налицо мощные внутренние изменения в современном социальном мире. Это касается не только повседневной реальности, но и основных «человеческих» институтов — образования и культуры. В частности, в нашем обществе существует большая опасность превращения образования в сервисную сферу. В последнем докладе Международной комиссии по образованию XXI в. прямо говорится: «Образование является общим благом, регулирование которого не следует отдавать во власть простых рыночных механизмов».

Образование и культура представляют собой базовые виды социальной деятельности, которая ведет к построению гражданского общества и развитию человека в изменяющемся мире. При этом следует иметь в виду, что образование и культура напрямую работают на формирование идентичности человека в условиях полиэтнического, поликонфессионального и поликультурного государства. Образование и культура способствуют духовной консолидации общества, обеспечению мобильности личности, реализации ее потенциала, уменьшают риск социального расслоения общества. Через образование и культуру происходит конструирование социальных норм толерантности и доверия друг к другу представителей различных социальных групп, религиозных, национальных культур и субкультур.

Образование и культура могут выполнять разные функции в социально дифференцированном и напряженном обществе: социального лифта, социального миксера и социального колодца. Образование и культура как социальный лифт обеспечивают повышение социального статуса человека в социальной иерархии общества. Они способствуют перемешиванию, выравниванию разных социальных слоев. С другой стороны, образование и культура могут выполнять функцию социального колодца, т. е. способствовать падению социального статуса человека в системе социальной иерархии общества.

Вышеописанное понимание современного социокультурного контекста как рамки профессиональной социальной деятельности задает содержание реформирования общего и профессионального образования. К сожалению, реформы ограничиваются в основном организационно-экономическими перестройками, т. е.

введение

м новых нормативно-правовых и экономических механизмов функционирования, стандартизации, контроля, ориентацией на повышение качества, мобильности и т. д.

Социально-экономический кризис особенно болезненно бьет по людям, находящимся в трудной жизненной ситуации, по изолированным, больным, инвалидам. В обществе растут безработица, бедность, насилие среди всех слоев населения. По сути, речь идет о серьезных осложнениях в социальных отношениях, о росте социальной несправедливости, об усилении угрозы социальной стабильности и сплоченности в обществе.

В концепции социально-экономического развития страны до 2020 г. имеются такие понятия, как гармонизация действий рынка, государства и социальных сетей; социальные контракты как взаимные обязательства государства и человека, партнерство, улучшение социального климата в обществе, снижение бедности, уменьшение дифференциации населения по уровню доходов, социальная интеграция, система эффективной социальной поддержки, восстановительное правосудие и др. Другими словами, налицо усиление человекоориентированных (антропологических) смыслов в деятельности государства.

Одним из главных промахов в образовательной и социальной политике нашего государства является игнорирование менталитета населения, психологии массового сознания. Принцип управления без учета мотивации участников, без включения (инклюзии) всех слоев общества в организацию социокультурной и образовательной жизни обрекает большие усилия государства на провал. Уже становится общепринятой идея о том, что мотивационные механизмы всех реформ (в социальной сфере, образовании, культуре) не менее важны для их реализации, чем экономические обоснования различных программ их реформирования. Необходимы программы реформирования, которые носят социокультурный характер. Модернизация социальной сферы, образования, культуры должна обеспечить социальное конструирование личности как человека мира и гражданина своей страны, способствовать реализации его человеческого потенциала.

Современная социальная политика нашего государства, заявляющего о намерении создать социально ориентированное общество равных возможностей для всех его членов, по сути в значительной степени является политикой социальной защиты населения. Вопросы социального развития, развития человеческого потенциала населения остаются в значительной степени неосмысленными и неактуализированными для реальной социальной практики. Этим обстоятельством можно объяснить трудности целого ряда социальных реформ: пенсионной реформы, реформы по монетизации льгот, реформы ЖКХ.

Существуют разные модели социальной политики, которые определяются по разным критериям (принципам): по типу базового процесса, по типу субъекта социальной ответственности, по типу участия государства. По типу базового процесса выделяют модели социального вспомоществования, социального попечительства, социального страхования и модель социального развития. По типу субъекта социальной ответственности выделяют либеральную (личностно ориентированную), корпоративную (доминирование профессионального сообщества), общественную (солидарный характер ответственности) и патерналистскую (доминирование государства) модели социальной политики. Что касается типа участия государства в определении характера и механизмов социальной политики, то здесь дифференцируют благотворительную, административную и стимулирующую модели. Наиболее перспективным направлением социальной политики в России может быть модель социального развития с элементами социального страхования (по типу базового процесса).

Для устранения социальной дифференциации развивающая модель социальной политики предполагает обращение не только к экономическим, но и социокультурным средствам, т. е. к средствам, обращенным к собственно человеческим ресурсам. В рамках этой модели главным фактором развития современного общества является человек. Соответственно, социальный баланс и социально-экономическое развитие в обществе определяются прежде всего уровнем и качеством человеческого потенциала, качеством населения.

Главный акцент в развивающей социальной политике делается не на оказании и расширении мер социальной помощи и поддержки населения через организацию разных социальных акций по усилению возможностей самообеспечения (кредиты, общественные работы, трудоустройство и др.), хотя и эти меры имеют значительные смыслы.

Важнейшим направлением социальной политики становятся развитие человеческого потенциала, повышение качества человеческого капитала как основы экономического роста и общественной динамики на длительную перспективу.

Развитие человеческого потенциала как рамка по отношению к современной социальной политике должно быть направлено прежде всего на работу как минимум с шестью категориями населения. Например, молодые люди, испытывающие проблемы при переходе из школы в профессиональную систему обучения и при переходе из системы обучения на производство, эту проблемную ситуацию перехода часто характеризуют как «противоречивую адаптацию». Здесь речь идет об усилении территориального неравенства «стартовых» условий и снижении доступности качественного образования, об усилении асоциальных форм адаптации. Последнее находит свое отражение в росте наркомании, заболеваемости СПИДом, в криминализация молодежи, особенно в депрессивных городах и регионах, в массовой безработице и алкоголизации молодежи и др.

Ко второй группе субъектов социального развития относятся пенсионеры, ситуация которых характеризуется «потерей достигнутого и надежд»: утратой сбережений, усилением бедности из-за высокой стоимости жизни, ростом вынужденной занятости пенсионеров в основном на низкооплачиваемых и низкоквалифицированных работах; минимизацией семейных связей со своими детьми по разным причинам и др.

Третья группа населения, нуждающаяся в социальном развитии, — это дети, проживающие в редуцированных жизненных средах: беспризорники, воспитанники детских домов, дети, проживающие в удаленных от образовательных центров территориях. По данным российского Детского фонда, в России насчитывается от 2,5 до 4 млн беспризорных: детей, 700 тыс. сирот из более 33 млн детей, 600 тыс. — наркоманов, 14 млн — дети, рожденные вне брака или живущие в неполных семьях. У нас более 1,5 млн детей с инвалидностью. Это особая категория семей с детьми, ориентированных на специфические жизненные стратегии и цели.

К четвертой группе населения, нуждающейся в социальной поддержке развивающегося плана, относятся взрослые, находящиеся в ситуации смены профессиональной занятости: взрослые с двойной занятостью как массовая модель выживания в небольших городах и сельской местности, бывшие работники сфер образования, легкой промышленности, науки, занятые в уличной торговле и чел. ночном бизнесе; безработные женщины среднего и предпенсионного возраста. В то же время в крупных городах появился новый достаточно массовый тип — неработающие женщины из обеспеченных семей. Происходит поляризация субъективной бедности: адаптация к бедности жителей села и малых городов, снизивших притязания в отношении нормальных для них доходов, на фоне значительно более высоких притязаний жителей федеральных городов. Появляются негативные последствия неадаптированное™, например, рост мужской сверхсмертности из-за стрессов, нестабильности и алкоголизма, помимо повышенной травматичное™ на устаревших производствах.

Пятая группа населения, которая не является социально слабой, однако она также нуждается в новых ориентирах, ценностях, социальных связях. К ней относятся люди с хорошим экономическим достатком, успешные в профессиональной деятельности.

Шестую группу населения, особо нуждающуюся в силу объективных причин состояния здоровья и ограничений в жизнедеятельности в поддержке, сопровождении и обеспечении реальными возможностями достойного бытия, составляют инвалиды.

Концепция развития человеческого капитала или потенциала была разработана в начале 1990;х гг. группой экспертов Программы развития ООН (human development). Она возникла как противовес традиционному пониманию развития как роста объема материальных благ и услуг. В концепции во главу угла ставится не способность к производительному труду (т. е. экономическая ценность индивида), а само развитие человека через расширение возможностей выбора благодаря росту продолжительности жизни, образования и дохода. Человеческое развитие рассматривается как цель и критерий общественного прогресса, а не средство для экономического роста.

Развивающая социальная политика программно-целевого плана нацелена на повышение стартовых возможностей и жизненных шансов людей, проживающих в различных территориях. Здесь важно формирование готовности людей, находящихся в трудной жизненной ситуации, к современным продуктивным формам мобильности, прежде всего образовательной (как новое самоопределение в будущем социальном и профессиональном статусе) и социокультурной (самоопределение в будущем образе жизни). По сути, социальные программы открытого типа предполагают формирование у людей с разными проблемами базовых или сквозных компетенций, к которым относятся способности к коммуникации, к идентификации (сознательному и позитивному отождествлению самого себя как человека) и способности к самоорганизации своего быта, жизнедеятельности, жизненных перспектив.

Коммуникативные компетенции предполагают умение общения внутри профессионального сообщества, общественных организаций, овладение способами конструктивной коммуникации специалистов и родителей, детей и взрослых и т. д. Способность к идентификации означает развитие положительной самоконцепции, безусловного принятия себя как такового. Компетенции по самоорганизации ориентируют человека, нуждающегося в поддержке, на самоопределение в своих ролях: жизненных, профессиональных и гражданских. Опыт некоторых регионов показывает, что социальные программы нового поколения могут быть представлены как:

• — конкурсы социальных и социально-образовательных проектов в территориях во взаимодействии с научными центрами, кафедрами;
• — территориальные образовательные программы для разных групп профессионалов и населения, формирующие «сквозные компетенции»;
• — кластерные социально-образовательные комплексы подготовки специалистов для социальной сферы (совместное профессиональнообразовательное пространство, включающее вуз, колледж, научно-внедренческие площадки, управленческие социальные структуры и т. д.);

• — образовательные и досуговые программы для родителей детей с инвалидностью, пенсионеров и др.;
• — повышение квалификации работников социальной сферы (управленцев, руководителей) через целевые образовательные программы;
• — программы продвинутого уровня (магистерские программы).

Люди, находящиеся в трудной жизненной ситуации, к которым объективно относятся люди с ограничениями в жизнедеятельности и субъективно — пожилые, проживающие в неблагоприятных социально-психологических: и экономических условиях, остро нуждаются в системной и дифференцированной социальной помощи. Характер этой помощи в значительной степени детерминирован пониманием сущности государственной социальной политики, а также степенью включенности, социальной активности и солидарности друг с другом людей с проблемами.

Жизненный мир человека в особой жизненной ситуации представляет собой мир «иной культурной формы». Он характеризуется атипичными средствами коммуникации, замкнутостью пространства, ограниченностью доступа к общекультурной информации.

Такая «ненормальная» социокультурная: ситуация жизни способствует развитию глубинного экзистенциального конфликта у людей с нарушенными функциями и связями, что находит свое выражение в неуверенности, недоверии к себе и окружающим, в страхе, самоунижении, агрессии, стремлении к уходу из жизни. Человек, имеющий нарушения в психическом или физическом развитии, по очень точному выражению выдающегося немецкого ученого О. Шпека, «это нечто большее, чем просто больной человек». Нарушение как аспект личностной структуры в значительной мере влияет на все, что окружает его, главное, на совокупность социальных связей, частью которых человек является. Отсюда особую значимость в работе с такой категорией людей приобретает непосредственное окружение. Инвалид, престарелый, обособленный от общей, социальной системы, социальной, профессиональной среды, утрачивает себя как человек. Здесь мы исходим из позиции, что социальность представляет собой базовую родовую характеристику любого индивида, всех его человеческих качеств. Социальная среда для категории особых людей представляет собой целостную жизненную взаимосвязь предметов, событий, явлений, хода их жизни и т. д.

Однако, как показывают специальные исследования по поводу доступности культурного пространства для людей с инвалидностью, последние имеют самые ограниченные возможности приобщения к нему в силу отсутствия безбарьерной среды, специальных инклюзивных культурных программ в разных типах учреждений (библиотеках, музеях, театрах и др.), а также наличием психологических барьеров в сознании, т. е. негативного отношения к инвалидам со стороны разных групп населения. Исследования жизненных ситуаций пожилых людей в семьях свидетельствуют, к сожалению, о таком явлении, как.

«геронтологическое насилие». Речь идет о наличии серьезных психологических проблем в отношениях пожилых людей с близкими, которые выражаются в отсутствии заботы, в равнодушии, плохом финансовом обращении, в злоупотреблении медикаментозными средствами, т. е. в нарушении базовых прав людей с ослабленным физическим и психическим здоровьем.

По мнению психологов, у людей с инвалидностью и престарелых, нуждающихся в помощи окружающих, происходит серьезная деформация смыслового мира, поэтому они отличаются обостренной потребностью в смысловой, внутренней работе, которая должна являться ядром, сущностью разных социальных реабилитационных практик.

Рост социальной напряженности, снижение качества жизни социально обездоленных людей служат основанием для переориентации в понимании сущности социальной политики. Она должна включать не только социальную защиту и обслуживание обездоленных граждан, но и развитие их человеческого потенциала, активизацию их ресурсов и возможностей по изменению образа жизни и реализации своих прав на достойную жизнь, на самоопределение.

В Концепции, а затем в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации в качестве основных объектов безопасности страны объявляются личность, общество и государство. При этом личности принадлежит особое место, поскольку она является основой общества и государства. Защита ее интересов, прав, здоровья, обеспечение качества жизни в конечном счете определяют целевые ориентиры деятельности государства и общества. В целом, усложнение и стратификация современной социальной ситуации развития нашего общества находят свое отражение в усилении антропологических, человекоориентированных смыслов социальной политики и социальной профессиональной практики. Анализ профессиональной деятельности социальных учреждений свидетельствует о серьезных переменах в функционировании социальных учреждений, которые четко артикулируют задачи корпоративного обучения и придания командного характера деятельности профессионалов социального сектора.

Налицо заметные изменения в политике региональных министерств социального развития, которые включают профессиональное социальное образование в систему базовых приоритетов социально-экономического развития региона. Этому процессу способствует значительная структурная реорганизация всего поля социальной сферы, что находит свое отражение в появлении новых социальных вызовов, новых субъектов социальной деятельности, а, следовательно, в дроблении профессии социального работника, появлении новых профессиональных функций. Разнообразие социальных профессий отвечает потребностям социального сектора, находящегося в постоянном и динамичном развитии, ориентированном на потребности разнообразных клиентов — людей с ограниченными возможностями в жизнедеятельности по причине нарушений в психическом и физическом развитии, возрастных дефицитов, а также ведущими асоциальный образ жизни или находящимися в ситуациях риска и опасности (жертвы насилия, катастроф).

В настоящее время специально созданной межотраслевой рабочей группой по формированию профессиональных стандартов специальностей в социальной сфере при Министерстве труда и социальной защиты РФ под руководством директора научно-исследовательского института труда и социального страхования И. А. Волошиной определен перечень приоритетных специальностей в социальной сфере, спланирована разработка восьми профессиональных стандартов. В их основе лежит Единая национальная система квалификаций, элементами которой являются профессиональный и образовательный стандарты.

Профессиональный стандарт в сфере социального обслуживания существует с начала XXI в. Так, в США профессиональный стандарт социального обслуживания был введен в 2003 г. В Англии закон о стандартизации профессиональной социальной деятельности существует с 2000 г. Начиная с 2002 г. вновь принятые в социальных учреждениях сотрудники для вступления в свою должность должны в течение полутора месяцев сдать экзамен на соответствие национальным стандартам.

В нашей стране также имеется единая методология разработки и адекватных механизмов внедрения в практику профессиональных стандартов. Для этого создан специальный орган — национальное агентство развития квалификаций и вышеуказанная межведомственная комиссия. Разработаны положение, макет стандарта, порядок проведения экспертизы, девять уровней квалификации. Первые восемь уровней соответствуют Европейской рамке квалификаций. Девятый уровень отражает традиционную для России высшую научную квалификацию докторов наук, которая не имеет аналогов в Европе. В качестве главных единиц структуры уровней выступают такие показатели, как знания, умения и общие компетенции. Последние раскрываются с учетом степени самостоятельности, ответственности, широты полномочий, сложности выполняемой деятельности, включая элемент неопределенности. Профессиональный стандарт состоит из элементов или единиц, которые соотносятся с конкретной трудовой функцией. Каждая трудовая функция предполагает набор (три группы) компетенций: профессиональные (собственно область профессиональной деятельности), надпрофессиональные или сквозные (профессиональное общение, охрана окружающей среды, трудовое место) и ключевые (личностные) как способности к обучению, адаптации, профессиональному и личностному росту.

Российская модель формирования профессиональных стандартов и их связь с образовательными стандартами учитывает международный опыт. При этом у нас есть своя специфика. В значительной степени она обусловлена традициями профессионального образования, отсутствием прочных связей и взаимодействия учреждений (предприятий, заведений) и образовательной отрасли в условиях новой для нашей страны рыночной экономики. В настоящее время происходит четкая артикуляция разницы между профессиональным и образовательным стандартами по линии области регулирования, субъекта разработки, структуры, результатов. Ясна необходимость их соотнесения и разработки адекватных модульных программ обучения. Перечень профессиональных компетенций для конкретной профессии или специальности отражен в третьем поколении стандартов высшего профессионального образования. Появление новых профессиональных стандартов актуализирует задачу разработки новых модульных практико-ориентированных программ, построенных по жесткой структуре: спецификация, содержание и руководство по модулю. Модульная программа имеет автономную структуру по содержанию, по набору документации, которая определяет ее место, способ освоения и оценку.

На 2013 г. разработаны два проекта профессиональных социальных стандартов: специалист органов опеки и попечительства и специалист по реабилитационной работе в социальной сфере. В последнем предусмотрены 20 должностей, в частности: главный специалист по реабилитации органов исполнительной власти (здравоохранения, социальной защиты населения, образования, культуры, физкультуры и спорта), органов местного самоуправления; главный специалист комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав; главный специалист по реабилитации администрации управления исполнительной системы (УИС); заместитель главного врача по реабилитации; заместитель директора организации по реабилитации, руководитель реабилитационного отделения организации, заместитель директора образовательного учреждения по инклюзивному обучению, реабилитолог, абилитолог, менеджер реабилитационного случая, специалист по трудовой, социально-психологической, медико-физиологической реабилитации уязвимых групп населения и др.

Новые профессиональные вызовы ставят перед системой образования задачу пересмотра образовательных программ, самой организации образовательного процесса. В отечественном профессиональном образовании появляются новые интересные подходы к его организации в условиях современных вызовов времени. К такому подходу относится сетевой, который касается формы, процесса, управления и внутренней сущности профессиональной подготовки.